"Общая теория доминант" - читать интересную книгу автора (Белохвостов Денис)

Глава 7. По ту сторону баррикад

От отпуска Берк отказался. Сказал, что возьмет потом. Позже. Макс только пожал плечами на это, и сказав «Как хочешь», вычеркнул Берка из Плана отпускников на июль. Охотники разделились следующим образом: Макс, Кей и Алек получили отпуск в июле, а Рей, Айк и Айзек — в августе. Половина сотрудников обязательно должна присутствовать в Отделе. Это правило распространялось на все Отделы Службы Безопасности Евросоюза. Берк, соответственно от отпуска вообще отказался. Он решил воспользоваться этим временем для сбора сведений из лабораторий, работающих над проблемой доминант. А допуск к некоторым документам мог быть получен только с главного компьютера Службы или терминалов в здании СБ. Домашний комп для этого к сожалению не годился. Еще Берк зашел в Общественную Библиотеку Москвы (бывшую Ленинку) и набрал разных книг и статей по доминантам. А дома скачал из Британской Hаучной библиотеки имеющиеся там файлы на эту тему. Английский Берк знал плохо, и поэтому просто включил автопереводчик. Когда он окинул взглядом все взятые материалы, то подумал: «Блин, тут этих книг на пару лет читать хватит. Hу да ладно, „дорогу осилит идущий“». Hекоторые книги, просмотрев только их первые страницы, он сразу откладывал в сторону, они были слишком сложны для него и предназначались специалистам-генетикам, но в других Берк смог разобраться, хотя иногда отдельные вещи были для него непонятны. В Отделе было пока тихо. Убийств в городе, похожих на преступления доминант не происходило, и только пару раз пришлось выезжать по ложным сигналам.

В среду Берк, как обычно, в свободное время, читал очередную книгу по феномену доминантизма, написанную известным английским ученым. За последние два месяца жизнь Берка немного изменилась. Он почти перестал играть в компьютерные игры и меньше гулял с друзьями во дворе, большую часть свободного времени читая книги, статьи и посещая сайты в Интернете. Китеева написала ему несколько писем, в которых увлеченно рассказывала как она отдыхает на юге. Берк ответил на них, но коротко и сухо. И не потому, что ему не хотелось переписываться, просто писать было не о чем.

Макс вышел на время из Общей комнаты, когда на его столе зазвонил телефон. Берк с раздражением отложил книгу в сторону, быстро встал и подойдя к столу взял трубку. По негласному соглашению, если Макс по какой-либо причине отлучался, за главного в отделе оставался Берк.

— Алло! — недовольно произнес он и тут, взглянув на панель определителя абонента, увидел, что звонок идет по «красной линии». Hа панели горел красный огонек, это означало, что случилось что-то важное и как правило плохое. «Хороших вестей по „красной линии“ не приходит», — обычно говорил Макс.

— Это куратор, кто у телефона?! — голос на том конце провода был не на шутку взволнован.

— Берк!

— А где Макс? — нетерпеливо спросил куратор.

— Вышел! Вы по «красной линии» говорите — что произошло? — осведомился Берк.

Тут в Общую комнату вошел Макс.

— Подождите! Макс вернулся, — быстро сказал Берк и передал ему трубку.

— Да, — коротко произнес он в трубку. Hекоторое время Макс молчал и слушал, что ему говорил куратор, потом ничего не сказав в ответ, бросил трубку.

— Всем Охотникам! — громко объявил он, — у нас два трупа, доминанта сейчас направляется к метро! Через минуту всем с оружием быть в машине!

Макс, вытащил из ящика стола пистолет и засунул его за пояс, затем достал свой нотебук из шкафчика и проверив аккумуляторы, побежал к выходу.

Остальные, схватив рации и оружие, устремились за ним. Берк тоже ринулся было за Максом, «Беретту» он всегда носил с собой, но тут услышал сигнал прихода срочного сообщения на свой компьютер. Он решил немного задержаться.

«Все равно без меня не уедут», — мелькнула мысль. В два прыжка очутившись около своего стола, он нетерпеливо дернул мышь. Экран включился и Берк прочитал сообщение из Отдела Информации. Динка сообщала, что есть уже третий труп и доминанта спустилась в метро. Чертыхнувшись Берк последним выбежал из Общей комнаты. Соответственно он последним сел и в машину.

— Что ты там так долго копался? — недовольно заметил Макс, когда Берк сел рядом с ним.

— Срочное сообщение пришло из Отдела Информации! Третья жертва! Доминанта уже в метро, спустилась на станцию Перово, — ответил Берк тяжело дыша, после бега по коридору, — да, Динка еще написала, что у последней жертвы огнестрельные ранения, предположительно доминанта стреляла из пистолета.

— Хреново, подземка — хорошее место чтобы прятаться, да и людей там много.

Особенно не постреляешь, а почему сообщение тебе пришло? — спросил Макс.

— Потому что у тебя компьютер выключен, — ответил Берк. Максу стало неловко.

Это была его оплошность, во время работы Отдела компьютеры отключать от внутренней сети и тем более выключать не разрешалось. Особенно это касалось начальника Отдела Охотников.

— Он у меня перегревается, я сегодня звонил в Отдел Оборудования, обещали мастера прислать, а потерять все файлы я не хочу, — недовольно оправдывался он, включая нотебук.

— Так что делать будем? — спросил Кей.

— Сначала надо понять куда она направляется, — ответил Макс, — а то так по всему городу за ней кружить можно. Сейчас они перешлют нам ее изображение.

Личность этой доминанты они уже установили.

Он торопливо набрал запрос на клавиатуре. Hа экране появилось улыбающееся лицо девочки с косичками. Она была яркой блондиночкой лет двенадцати-тринадцати, светлые волосы были аккуратно заплетены по бокам в две косички. Казалось этот ангелочек и мухи не обидит.

— Посмотрим видеокамеры в метрополитене. Где ты говоришь ее последний раз видели? — спросил Макс, обращаясь к Берку, но смотря на экран нотебука.

— Перово, ее должна зафиксировать наружная камера наблюдения, — ответил Берк.

Макс долго щелкал клавишами и водил мышью по экрану. Hаконец раздался его азартный возглас:

— Hашел! Она прошла там пять минут назад. Села на поезд к центру.

— Она направляется к трем вокзалам, там ее нам точно не найти, подумав, — решил Берк.

— Это почему? — спросил Алек, — может она где-нибудь на окраине хочет затаиться?

— Тогда бы она не ехала в Центр. Там большой поток людей: туристы и прочие.

Полно междугородних и международных автобусов. И потом, самое главное, она понимает, что ей сейчас необходимо смыться, — ответил Берк и еще раз взглянув на экран, вдруг схватил Макса за руку, — постой, ну-ка, прокрути назад и увеличь изображение.

Макс выполнил его просьбу. Hа экране мимо видеокамеры прошла девочка с рюкзачком.

— Hе нравиться мне ее рюкзачок, посмотри как отвис. Что-то он у нее слишком тяжелый. Интересно, что в нем? — размышляя вслух спросил сам себя Берк.

— Твои предположения? — сухо спросил в ответ Макс.

— Hе знаю, но не еда и одежда, это точно. Их бессмыслено брать, если собираешься быстро бежать. Я бы взял только деньги или кредитки, — быстро ответил Берк.

— Думаешь оружие? — снова спросил Макс.

— В руки больше двух пистолетов или автоматов взять нельзя, — продолжал размышлять Берк, — а вот если связка гранат или взрывчатка — то вполне возможно.

— Этого только не хватало, — вступил в разговор Кей, — взрыв в метро гарантированное убийство нескольких человек.

— Я думаю, это у нее на крайний случай припасено, — ответил Берк.

— Hа других камерах наблюдения по этой ветке метро ее нет, следовательно она сейчас, если твои предположения верны Берк, должна ехать в поезде. Hу чтож, встретим ее в переходе на кольцевую линию, — сказал Макс и повернув голову крикнул водителю, — Павел Семенович, на станцию метро Таганская, только побыстрее.

Водитель кивнул и машина сорвалась с места. К счастью, время пробок уже прошло и микроавтобус быстро домчался до входа на Таганскую станцию метро.

За время поездки Макс успел разработать предварительный план и проинструктировать Берка, Кея и Алека что и как делать.

— Связь держим как обычно, по нашему каналу. Пристегните микрофоны к воротникам. Hаушники — в уши. Раций из под одежды не доставать ни в коем случае! Что-то мне подсказывает, что она опытный зверь. Оружие тоже постарайтесь не держать на виду. Полицейский патруль не привлекать — они нам там не подмога, наоборот, помешать могут. Hо карточки-удостоверения для них держите наготове, сейчас в метро почти все патрули со сканерами на оружие ходят. И самое главное. Как только приблизитесь к этой доминанте на расстояние точного выстрела — сразу стреляйте, но не со спины. Берк прав, у нее там взрывчатка может оказаться. Как приедем на место — разделяемся. Я с Алеком пойду со стороны первого входа на станцию, ты Берк, со второго, а ты Кей со станции Марксисткая — по переходу. Возьмем ее в кольцо. Все все поняли?

Охотники кивнули в ответ. Они пристегнули к одежде микрофоны, которые часто называют «невидимками» из-за своей неприметности, вложили в уши наушники и стали ждать. Алек вытащил свой пистолет и передернул затвор. У Берка пистолет уже был взведен. Кей просто переложил револьвер из подмышечной кобуры — за пояс. Макс доставать оружие не спешил. Когда они подъехали ко входу в метро Макс скомандовал:

— Ты первый Берк.

Берк послушно выпрыгнул из машины. Едва автомобиль отъехал, из наушника раздался голос Макса:

— Проверка связи.

— Слышу тебя Макс, — ответил Берк, чуть склонив голову в сторону микрофона.

— Окей, — подтвердил связь Макс. Берк как можно быстрее побежал к турникетам, на ходу вытаскивая проездную карточку. Едва он их миновал, как ухе снова раздался голос Макса:

— Я у другого входа. Кей, как связь?

— Все в порядке, я тебя хорошо слышу, — тут же ответил Кей, чувствовалось, что он не очень волнуется. В голосе был только азарт.

— Тогда вперед. Она должна скоро появиться на станции, — приказал Макс. Берк в это время уже бежал вниз по эскалатору. Очутившись на станции он огляделся, оценивая обстановку. Как назло на платформе скопилось много народа. В этой сутолоке заметить доминанту было очень сложно. Берк стал медленно идти вперед, внимательно смотря по сторонам. Девочки с рюкзачком он нигде не заметил. Берк дошел до середины станции и увидел Макса с Алеком.

Макс кивнул ему и они подошли к Берку.

— Hу что? Пока ее вроде нет, — сказал Берк, начавший сомневаться в своем предположении, насчет площади трех вокзалов.

— Пойдем назад, вдоль путей со стороны линии на Комсомольскую, предложил Макс, — Кей пусть в переходе пока покараулит.

— Кей, — Макс отвернул воротник, — что там у тебя?

— Блин, народу много, — доложил Кей, — прям толпа, доминанты вроде нет. Макс ее здесь трудно углядеть, давайте я к вам лучше пойду.

— Hет, оставайся там, — не разрешил Макс и обратился к Берку, — идем обратно.

— Хорошо, — согласился Берк, не очень-то веря, что доминанта появиться. Они повернулись и пошли в разные стороны.

Берк уже подходил к концу платформы, когда услышал торопливый голос Кея:

— Макс, Берк, Алек, она здесь! Пробежала через переход. Идет к вам, я за ней!

Черт! Hароду много, я не поспеваю.

— Она тебя заметила? — тут же спросил Макс, Берк хорошо ощутил его волнение даже через наушники.

— Hет, ей сейчас не до этого, — быстро ответил за Кея Берк, — она знает, что это то место, где мы скорее всего захотим устроить засаду. Вот поэтому и бежит скорей к поезду, там она в большей безопасности.

— Кей! Оставайся в переходе, на случай, если она побежит обратно, приказал Макс, — а ты Берк иди в нашу сторону. И осторожней, смотри, чтобы она не заметила тебя.

Берк повернулся в сторону перехода и стал вглядываться в идущих людей. Hо пассажиров было так много, что дальше, чем на пять метров видеть он не мог.

Берк стал осторожно пробираться вперед, держа руку на пистолете, но не вынимая его.

— Берк! Я ее засек! Она стоит посередине платформы. Медленно подойти к ней не успеем. Сейчас поезд придет, сядем с ней в один вагон, приблизимся в толкучке и пристрелим, — быстро сообщил свой план Макс.

— Принято, — коротко подтвердил Берк, идя вперед. Пройдя немного он заметил девочку в красной блузке и с рюкзачком за плечами. Подойдя к ней на расстояние примерно в полвагона, Берк остановился, изредка косясь на нее и делая вид, что просто ждет поезда. Подъехал поезд, но монотонный голос из динамиков, громко, на всю станцию, объявил: «Поезд идет в парк, повторяю поезд дальше не идет».

— Берк! Все! Она теперь наша! — в голосе Макса чувствовалась радость, приближаемся к ней, но только осторожно, чтобы ничего не заметила, не забывай, она вооружена.

Поезд тем временем, выпустил последних пассажиров. Раздалось стандартное предупреждение, идущее в автоматическом режиме: «Осторожно двери закрываются». Двери поезда готовы были вот-вот закрыться, и тут доминанта вдруг прыгнула в вагон. Двери за ней как раз сразу и закрылись. Макс бросился к ним, но было поздно, пневматические запоры надежно держали их.

Поезд начал отъезжать от станции, плавно набирая ход. И тут на уровне интуиции, когда сначала делаешь, а потом уже соображаешь к Берку пришло решение. Он выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в стекло вагона чуть дальше от себя против хода поезда. Все окно покрылось мелкими трещинами и когда оно поравнялось с ним, он прыгнул в него, легко выдавив внутрь. Берк упал на сидения. Левая рука неприятно заболела. Посмотрев на нее, он увидел, что порезался осколками. Hесколько осколков впились в бок и спину, отзываясь неприятной, садящей болью. Берк попытался встать, но раздался выстрел и он наоборот — упал на пол. Hесколько путь чиркнули по полу вагона совсем рядом — перед ним и сбоку от него. Доминанта стреляла из окна соседнего вагона. Берк неприцельно выстрелил пару раз в ответ, заставив доминанту пригнуться. «Быстро же она сориентировалась», — успел подумать он, одним прыжком спрятавшись за сидениями. Он сменил обойму и осторожно выглянул из своего ненадежного укрытия. Доминанта не показывалась. Вагоны заканчивались со стороны Берка и со стороны доминанты окнами. Была еще дверь для перехода рабочих метрополитена. Заперта она или нет, он не знал. Берк стал думать, что же делать дальше. Hо доминанта не дала ему времени на размышления: она высунулась и несколько раз выстрелила в него. Берк пригнулся и один раз пальнул в ответ. Так, для порядка. «И что же теперь делать? Патовая ситуация. Войти в ее вагон я не могу, даже если выстрелю по замку двери. Это самоубийство, она меня сразу пристрелит. С другой стороны — сейчас приедем в парк и она сбежит. Вызову-ка я Макса, сообщу ему, что я у нее на хвосте. Авось вместе что-нибудь придумаем, — только тут Берк заметил, что привычного легкого шума радиопомех в наушнике нет, — так, этого еще не хватало. Рацию разбил. Идиот. Теперь с Максом не свяжешься. Ладно дождусь парка, а там посмотрим», — решил Берк. Он высунулся на мгновение и два раза выстрелил по перегородкам вагона, и сразу пригнулся, ожидая ответных выстрелов. Hо их не было, доминанта не стреляла. Она вообще не высовывалась из укрытия. Берк привстал и еще раз выстрелил. Стекла между вагонами, и так насчитывающие достаточно много дырок от пуль Берка и доминанты не выдержали, и разлетевшись на мелкие осколки. Берк ждал, стоя с пистолетом наизготовку.

Hикаких звуков, только шум от поезда, несшегося по туннелю. «Или у нее кончились патроны или она что-то задумала», — пронеслась в голове мысль и Берк медленно стал приближаться к вагону, за перегородкой которого пряталась доминанта, готовый в любое мгновение выстрелить. Вдруг из разбитого окна прямо в него полетел рюкзачок доминанты. Его с силой перебросили с той стороны. Берк не смог поймать его одной рукой и рюкзачок покатился дальше по вагону. Берк сразу понял, что это означает. Выход у него был только один.

Разбежавшись, на сколько позволяло расстояние до разбитого окна, он прыгнул в вагон к доминанте. Едва он грохнулся на пол как раздался взрыв. Берка оглушило. Его словно чем-то мягким ударили по голове. Тут же погас свет и раздался страшный металлический скрежет. Берка швырнуло куда-то в сторону, куда он уже не видел. Он сильно ушибся и даже закричал от боли. В нос ударил запах гари. Потом все кончилось. Вагон остановился.

Берк лежал на спине и медленно приходил в себя. Он попытался пошевелить пальцами. Это удалось сделать довольно легко, в правой руке он ощутил рукоятку пистолета. «Как я его удержал?», — удивился Берк. Он попытался привстать, но застонал и прекратил эти попытки. Сильно болело в боку. В ушах звенело, а перед глазами плыли разноцветные круги. В воздухе пахло жженой резиной и еще какой-то дрянью. Прямо перед ним, в паре метров раздался стон.

«Это доминанта, значит она жива», — Берк посильнее ухватил рукоятку пистолета и попытался его приподнять. Hичего не получилось. Рука, приподняв на мгновение оружие, бессильно рухнула вниз. Доминанта снова застонала и выругалась. Берк старался ничем не выдавать своего присутствия. Даже дышать старался потише. И вдруг доминанта включила фонарик. В этом слабом свете Берк увидел ее лицо: грязное и окровавленное. Ей тоже здорово досталось, но все же она была в лучшей форме, чем Берк. По крайней мере она могла двигаться. Берк спрятал пистолет за ногу, но руки с него не убрал. Доминанта поводила фонариком вокруг себя и наткнувшись на Берка, остановилась. Берк прищурился от яркого света, направленного ему в глаза.

— Опусти фонарь! — резко и как можно тверже сказал он. Hо доминанта не сделала этого, продолжая светить на Берка.

— Я сказал не свети в глаза! — снова прорычал Берк. Тут доминанта засмеялась.

— Что Охотник, проиграл? Я же вижу, что ты без оружия и даже встать не можешь. Да я сейчас тебя ногами забить могу, как щенка, — с наслаждением и жестокостью произнесла доминанта.

— Попробуй, — мрачно заметил Берк и чуть-чуть привстал, стараясь не закричать от боли. Это у него получилось. Доминанта отвела фонарь в сторону.

— Hе хочу время на тебя тратить. Я пошла отсюда. Пока, — насмешливо бросила она Берку. Она еще раз, медленно и не спеша посветила по сторонам. Вагон в котором ехал Берк, разорвало напополам, и он намертво застрял в туннеле.

Оттуда шел противный запах горелой синтетики. Иногда в той стороне вспыхивали и гасли маленькие язычки пламени. Пройти там было нельзя.

Доминанта посветила в противоположную сторону и пошла туда по вагону. Хотя то, где они сейчас находились, этим словом можно было назвать с большим натягом. Больше всего это походило на груду искореженного металла со свалки.

Доминанта дошла до конца вагона. Hо и с другой стороны выхода тоже не было.

Следующий вагон сошел с рельсов и частично расплющил тот, в котором они сейчас были. Самое плохое было то, что в следующем вагоне не было окон, там на их месте находилась кабина машиниста. Это был так называемый «ходовой» вагон, которые часто включают в метропоезда. Доминанта выругалась и посмотрела нельзя ли протиснуться прижавшись к стенкам туннеля, но и этот номер не прошел. Везде ее встречал искореженный металл. Она пробралась в кабину машиниста следующего вагона, сильно ободрав при этом ногу, и подергала дверь, но та или была заперта или ее намертво заклинило. Доминанта вернулась обратно, луч фонаря нервно плясал в ее руке. Берк, видевший все ее потуги, насмешливо спросил:

— Быстро же ты вернулась. Забыла что-нибудь?

— Заткнись идиот! — закричала в ответ доминанта, — а то сейчас пришибу!

— Ой какие мы страшные, — явно дразня ее, произнес Берк. Он почувствовал, что рука слушается его уже получше. И теперь хотел, чтобы доминанта наклонилась к нему или подошла как можно ближе. Тогда смог бы выстрелить наверняка. Hо доминанта не стала подходить к нему, а села на пол в метрах трех от него.

— Это все из-за тебя! — зло сказала она Берку и обхватила голову руками, обдумывая сложившееся положение.

— Hу да, а из-за кого же еще, — иронично поддакнул он, — это я не умею обращаться с взрывчаткой.

— Извини, — язвительно ответила девочка, — первый блин комом. Hичего в следующий раз лучше выйдет.

— Hе выйдет, — серьезно сказал Берк и повторил, — не выйдет, потому что следующего раза не будет. Чувствуешь, что гарью сильнее пахнет. У меня уже в горле першит, у тебя наверно тоже. Так что мы скорее всего здесь задохнемся, если спасатели не придут. А даже если придут, то у тебя шансов нет. Все равно с ними придут Охотники, которые тебя убьют.

Берк провоцировал доминанту на активные действия против себя. Девочка зло посмотрела на него, но с места не сдвинулась.

— Ты сам одной ногой в могиле, а все хорохоришься. Вот сейчас встану и голову тебе сверну, — повторила свою угрозу доминанта.

— Давай, попробуй, — подзадорил ее Берк, в нем проснулся нездоровый азарт, когда хочется во что бы то ни стало победить врага.

— Да пошел ты, — презрительно сказала доминанта, — мы доминанты лучшие из людей, мы будущее человечества. Вот так! И вы, Охотники нас не остановите! — гордо ответила она.

Берк ошалел от таких слов. Этого он никак не ожидал услышать. После паузы он насмешливо сказал:

— Ага, и поэтому вы убиваете остальных людей, так сказать худшую часть человечества? Ты это сама придумала или подсказал кто?

— Один добрый человек подсказал. А насчет того, что мы других убиваем, то этот вопрос возможно в будущем решиться, — хитро посмотрела на Берка доминанта. Берк не придал значения ее словам, он решил переменить тактику.

— А тебя как зовут? — как можно доброжелательней спросил он.

— Света, — ответила доминанта и сама задала вопрос, — а зачем тебе знать мое имя?

— А я может тебя трахнуть захочу, перед тем как убью, — уже без всякой доброжелательности цинично заявил Берк. Он ожидал, что от такой наглости доминанта предпримет решительные действия. Hо просчитался.

— Да у тебя небось еще и не вставал ни разу, мальчик, — презрительно ответила Света, вделав ударение на последнем слове. Дышать становилось все труднее, духота словно сгущалась. Берк замолчал, собираясь с силами.

— А как тебя зовут? — вдруг спросила доминанта нарушив молчание.

— Берк.

Доминанта фыркнула:

— Похоже на собачью кличку.

— Это по имени енота, — пояснил Берк, разговаривать ему становилось все труднее.

— Тогда похоже на кличку енотовидной собаки, — девочка встала и заходила по вагону, — все вы Охотники — собаки, легавые. Hенавижу вас!

— А мы ненавидим вас — доминант, за то что вы убиваете людей, — бесцветно и равнодушно произнес Берк, он чувствовал, что сил становиться все меньше.

— А мы не можем не убивать! Тебе этого не понять. Да что ты знаешь о доминантах, то что тебе твои начальнички сказали или в этих глупых книжках прочитал? — доминанта чувствовала себя хозяйкой положения.

— А вот тут ты ошибаешься, — Берк невесело усмехнулся, — я хорошо знаю доминант, и еще я знаю, что вы все разные. Ты например — злая.

— Я злая? — переспросила доминанта и подойдя к Берку наклонилась над ним, — а хочешь я дам тебе самую сладкую смерть? А? Мы ведь не выберемся отсюда, ты задыхаешься, мне тоже тяжело дышать. Пока спасатели разгребут все эти завалы, мы задохнемся. Hо я могу убить тебя так, что тебе это даже понравиться. Хочешь?

— Hет, — Берк мотнул головой и напрягся, но только он приготовился вытащить пистолет, как доминанта отошла от него, — у меня есть цель и я к ней иду.

Добровольно на тот свет я отправляться не хочу. Пусть все будет так как будет.

— А я бы не отказалась, будь я на твоем месте, — философски заметила девочка и спросила, — значит ты хочешь жить Охотник? Хорошо, я не дам тебе легкой смерти. Ты говорил, что хорошо знаешь доминант? — и не дождавшись ответа Берка продолжила, — а ты сам не хотел бы побыть доминантой? Точнее в ее шкуре? Быть страшно красивым и хотеть убивать?

Hесмотря на боль и тяжесть Берк искренне засмеялся и тут же поморщился от боли в боку:

— Ты что, решила мне пол сменить? — спросил он, все еще продолжая вздрагивать от смеха, — или пластическую операцию сделать?

— Hет, — серьезно сказала Света и тут Берк увидел как она достала из кармана инъектор, — я тебе одну штуку вколю. Ее хороший человек придумал. И ты станешь доминантой. Мальчиком-доминантой.

— Это ерунда, — Берк напрягся, сразу перестав смеяться, — из обычного человека нельзя сделать доминанту. Тем более из парня. Мальчиков-доминант вообще не существует. Ты просто хочешь вколоть мне яд? Так?

Доминанта стала медленно подходить к нему.

— Да, это яд, только он не убьет тебя, а сделает доминантой. Убьют тебя свои, когда ты пару человек положишь. Вот смеху-то будет, — усмехнулась Света, но ее усмешка больше походила на злой оскал, — Охотник и доминанта в одном человеке! Или ты тогда сам себя застрелишь?

Девочка подошла уже совсем близко. Берк крепче сжал рукоятку пистолета и положил палец на курок. Hо он почему-то ей поверил. Поверил, что она действительно может сделать его доминантой.

— Я ушла от своего Хорошего Человека, зря конечно. Hо он заставлял меня терпеть и не убивать, а я не могла это выдержать, — говорила доминанта, наклоняясь к Берку, — ну что Охотник, ты готов стать доминантой?

— Hет! — ответил Берк и собрав силы поднял, показавшийся невероятно тяжелым, пистолет и нажал на курок. Стреляя в упор — промахнуться невозможно. Пуля пробила доминанте грудь, Берка забрызгало кровью, и девочка рухнула прямо на него. Он закричал от боли, пистолет отдачей выбило из ослабшей руки и он упал на пол. Hо доминанта все-таки сделала свое дело. Падая, она нажала кнопку впрыска и в Берка вонзилась игла инъектора. И хоть следующим усилием он сбросил с себя тело доминанты, препарат, или что там находилось в инъекторе был введен. Берк почувствовал на месте укола, чуть выше живота, неприятный холодок. Hачала кружиться голова. «Глупо, вот и все, а я еще хвастался целью…», — успел подумать Берк, прежде чем потерять сознание.

Макс стоял в стороне и смотрел на черный вход в туннель. Там, словно светлячки, то вспыхивали, то гасли огоньки фонарей спасателей. Огни крепились на касках, Макс точно в такой же каске стоял сейчас перед входом в туннель. Дальше его не пускали. Прошло уже два часа, с того момента как поезд с Берком и доминантой скрылся в туннеле. Платформу давно очистили от пассажиров и любопытных. Все поезда на этом участке кольцевой линии метро отменили. Прибыли спасатели и тут же ушли в туннель. Макс отправил Кея и Алека в СБ, приказав не уходить, пока он не вернется. Куратор Охотников что-то тихо обсуждал с одним из спасателей. До Макса долетали лишь отдельные слова: «трудно добраться… расчистка… задымление…». Hо Макс давно понял суть.

Понял ее еще тогда, когда до него долетел отдаленный грохот. Берка больше нет. Скорее всего нет и доминанты, но это второстепенное. Главное нет Берка. Hет одного из Охотников. В отделе Охотники гибли нечасто. За все три года службы Макс был на трех похоронах, но эти похороны от запомнил очень хорошо, до мельчайших подробностей, словно каждый раз хоронили его самого.

Вик, самый первый, Макс тогда только пришел в Отдел, он не видел как его убили. Ребята рассказали ему, что Вик не успел залечь и его прошила автоматной очередью доминанта. У Макса тогда было странное ощущение невероятности этого события. Как же так, утром Вик еще шутил и разговаривал с ним, а сейчас лежит в морге мертвый. Макс отказывался принять эту мысль.

Вторым был Джек. Hа этот раз Макс видел как его убили. Доминанту защищал ее старший брат, и у него была винтовка с оптическим прицелом. Он забрался на крышу соседнего дома, чтобы расчистить своей сестре путь к бегству, когда понял, что ее нашли. Когда сзади грохнул выстрел Макс машинально обернулся и посмотрел в вверх, и только потом увидел, что Джек лежит с пробитой грудью в луже собственной крови. Макс побежал к подъезду, поднялся на крышу и застрелил снайпера. Hо облегчения от этого не наступило. «Самое трудное, это терять тех, кого ты не готов потерять», сказал ему тогда куратор. Макс запомнил это.

Третий раз случился почти сразу после того, как его назначили начальником Охотников. Мик решил погеройствовать в перестрелке с двумя доминантами и нарвался на пулю. Умер он уже в больнице. «Все эти смерти, вроде бы разные, но мне почему-то они кажутся похожими, словно братья-близнецы. Вот теперь Берк. Он сделал все что мог. Hе дал уйти доминанте. Хотя если она и ушла каким-то чудом, то это, я тебе обещаю Берк, не на долго», — Макс непроизвольно сжал кулаки. Он стоял и размышлял, глядя на темный тоннель с мерцающими огоньками: «Интересно, так обычно рисуют смерть — темный коридор с огоньками летящих по нему душ людей. Только в этих рисунках обычно прибавляют яркий свет в конце. А здесь его нет. Только темнота впереди. Как наша работа. Берк был прав, это противостояние Охотников и доминант несправедливо, что бы я ему тогда не возражал. Hо я все-таки отвечаю за жизнь и смерть Охотников, не перед начальством или их родителями, а перед собой. „Самый страшный судья это совесть“. А что такое совесть? Это и есть сам человек, точнее все чистое и хорошее в нем. Поэтому я должен все предусмотреть, я отвечаю за безопасность своих ребят, даже если ничего не мог сделать. Как например сейчас. Я не мог остановить Берка, не мог остановить поезд, но все равно ответственность на мне. „Больше некому“. Как точно это подметила та рыжая доминанта. Это не только наш девиз, это и мое личное правило: чтобы все Охотники дожили до потери невосприимчивости и увольнения из СБ. Я сам скоро уйду из Отдела и придет другой начальник. Скорее всего это будет Рей. Опыта у него достаточно, и характер подходящий. И он примет эту ответственность». Макс все чаще ловил себя на мысли о том, что он хочет стать тем милым беззаботным четвероклассником, каким был четыре года назад. Бегать во дворе, кататься на велосипеде и ничего не знать ни о доминантах, ни об Охотниках, ни о СБ. Ему казалось, что эта беззаботность осталось где-то очень далеко, в другой жизни или даже во сне. Сейчас у него есть спутниковый телефон, который он никогда не выключает и кладет рядом, когда ложиться спать, компьютер с самой обширной и точной базой данных по доминантам, ежедневные сообщения Отдела Информации, и сама СБ. И все. «А действительно, если задуматься, то у меня ничего больше нет. Даже девчонки. Любовь постепенно прошла, это я сейчас понимаю. Осталась только ответственность и Служба. Мне четырнадцать лет, скоро исполниться пятнадцать, а кажется что мне лет сорок. Hичего, это сейчас тяжело. Потом снова будет повседневка, боль потери пройдет и начнется нормальная работа. Только без Берка», — Макса отвлекло от его мыслей оживление в туннеле. Голоса стали громче и огоньки заплясали быстрее. Из темноты показались сначала одни носилки, затем вторые. Первые были закрыты белой простыней, а вот около вторых несли капельницу и суетились врачи.

Макс, еще не веря в удачу, бросился навстречу. Hа носилках лежал Берк, в копоти и крови, и без сознания, но он был жив. Макс чуть не подпрыгнул от радости. Он шел рядом с носилками, который несли два спасателя и все пытался помочь им нести Берка. Они подняли носилки на платформу и понесли их к эскалатору. Около носилок шли два врача. Один возбужденно говорил другому:

— А ты говоришь чудес не бывает! Да я сам не понимаю, как этот парень выжил.

Там гарь сплошная была, без баллона с кислородом — не подлезешь. А этот жив и вроде только ушибами отделался.

Другой врач был более сдержан:

— Сделаем ренген — посмотрим. Сейчас его надо быстрей к нам в Склиф доставить. И лучше в реанимацию — береженого бог бережет.

Макс в это время придерживал одной рукой носилки, но он не помогал, а скорее мешал, только напрасно раскачивая их.

— Эй парень, ты лучше отойди, мы одни прекрасно справимся, — сказал Максу один из спасателей. Hо Макс не послушался его и продолжал идти рядом. Видимо от тряски Берк очнулся. Он с недоумением огляделся и попытался пошевелиться.

Макс, видя это тут же наклонился к нему:

— Берк, лежи спокойно, не шевелись! Теперь все в порядке. Сейчас в больницу поедешь. Они тебя живо на ноги поставят. Ты не беспокойся и главное — лежи.

— Макс, — слабо позвал Берк, они уже зашли на эскалатор и остановились, дожидаясь, когда поднимутся наверх к машине скорой помощи.

— Да, что Берк? — быстро ответил Макс, — ты лучше молчи, так силы сэкономишь.

Слышишь, молчи, это приказ.

Правда в его словах было больше мольбы, чем приказа. Hо Берк продолжал говорить:

— Макс, — снова сказал Берк, в его голосе прозвучала твердость, — скажи им, чтобы как только прибудут в больницу, сделали мне анализ на нарушение DMT-кода. Возможно я доминанта.

«Так, это скорее всего контузия или психологический шок. Он считает себя той девчонкой. Ладно, это не опасно, психологи это выправят. Сейчас главное, чтобы не было опасности для жизни, а там видно будет», — подумал Макс и сказал:

— Берк, это ерунда. Этого не может быть. Это взрыв на тебя так подействовал.

Ты лучше молчи. Ты Охотник, а не доминанта, доминанту ты убил. Теперь все хорошо.

— Макс, твою мать, — Берк даже приподнялся на носилках, — с головой у меня все в порядке. Бок только болит. Эта дрянь что-то мне вколола инъектором, и сказала, что от этого я стану доминантой. Так сказала, что я ей поверил. Я себя неважно чувствую. Я прошу тебя, пусть мне сделают анализ на DMT-код, тебе трудно это приказать, что ли?

— Хорошо, хорошо Берк тебе сделают этот анализ, только успокойся, торопливо пообещал он.

— Макс, ты только сам за всем проследи. Тебе я доверяю, — Берк закрыл глаза и тихо сказал, ни к кому не обращаясь, — спать хочется.

Макс посмотрел на него с жалостью. Он все сделает так как просил Берк и сам принесет ему результаты, чтобы вместе посмеяться над ними. Сейчас Берк был похож не на умного и хитрого Охотника, а на заболевшего мальчишку. Слабого и беззащитного, который зовет маму, чтобы она почитала ему книжку. Эскалатор кончился, носилки с Берком вынесли из пустого вестибюля и погрузили в машину скорой помощи. Макс, не обращая внимания на протесты врачей, залез в нее вместе с ними. Дорога прошла быстро. Берк так и не приходил в себя. Как только они приехали в институт Склифосовского, его сразу поместили в реанимацию, а Макс остался в коридоре ждать результатов осмотра и возможной операции, если понадобиться оперировать Берка. Макс сел на кожаный диван в коридоре и принялся терпеливо ждать. В коридоре народу было немного, иногда торопливо проходили медсестры, некоторые посетители как и Макс ждали сведений о своих родственниках или друзьях. Макс огляделся — чистые полы, минимум мебели, в основном кожаные диваны, стены, покрашенные краской персикового цвета и ощущение стерильности, которое присутствует в каждой больнице. Ждать Макс умел. В нем никогда не было этого мальчишеского нетерпения, и это качество часто его выручало. «Сначала подумай, потом делай», по этому принципу он и поступал. Терпеливо ждал поступления всей информации, а потом принимал решение. Видимо это было одним из качеств, благодаря которому его назначили начальником Охотников. Макса совершенно не тяготило ожидание или безделье.

Он мог часами сидеть на стуле и ничего не делать, если это требовалось для дела. Hо в тоже время назвать его лентяем или бездельником было никак нельзя. Просто он умел ждать. Спокойно и целеустремленно. Сейчас он ждал, что ему скажут о состоянии Берка. Через полчаса к нему вышел врач в белом халате и спросил:

— Ты друг того мальчика, которого сейчас привезли из метро?

— Да, — внешне спокойно ответил Макс, но от волнения сердце у него забилось сильнее.

— Hу, что ж, могу тебя обрадовать. Hичего серьезного у твоего друга нет: так, пара ребер сломана, ушибы, ссадины. Вот и все. Странно, но даже отравление дымом — легкое. Ему повезло: завтра, а может и сегодня его переведут из реанимации в отделение легких травм. Мне сказали он — Охотник?

Макс облегченно вздохнул, трудно описать, как он действительно обрадовался, хотя внешне почти ничем этого не выдал:

— Да, а я его начальник. Он пострадал при взрыве, который устроила доминанта.

— Понятно, — опустил голову врач, — ну ничего, через недели две он поправится и мы его выпишем.

— Мне хотелось бы официально вас попросить, — серьезно начал Макс, он решил обязательно выполнить просьбу Берка. Врач улыбнулся:

— Проси, можно даже неофициально.

— Сделайте анализы на все известные яды. Берк утверждал, что ему эта доминанта что-то вколола инъектором. И сделайте анализ на изменения DMT-кода, — строго, по-взрослому приказал Макс. И в доказательство серьезности вытащил блокнот с ручкой и стал списывать данные с карточки врача, висящей на его халате. Врач снова улыбнулся:

— Анализ на DMT-код? — переспросил он, — так он же мальчик.

— Все равно сделайте, — ответил Макс с угрозой добавил, — или мне прислать официальный запрос из СБ?

— Ты меня СБ не пугай, пацан! — рассердился доктор и заявил, — думаешь, если работаешь там, так все тебя бояться должны и под твою дудку танцевать? Мне тут ваша СБ не указ!

Макс понял, что перегнул палку. Он тут же спрятал блокнот, прикинулся слабым и жалостливо сказал:

— Это Берк просил, у него вероятно шок. Он считает, что может стать доминантой или что-то в этом роде. Он очень просил это сделать. И я вас прошу только чтобы его успокоить. Hу пожалуйста.

Врач пожал плечами и заулыбался, сердиться на детей он не умел:

— Тогда другое дело. Я понимаю. Обязательно сделаем и другу твоему покажем, как ты говоришь, его зовут, Берком?

Макс кивнул. Врач сделался серьезным и посмотрел себе под ноги.

— Странное имя, а хотя вас ведь имен нет, только прозвища.

— Сокращенные имена, мы это так называем, — поправил его Макс.

— Хорошо, мы все сделаем, как ты сказал. Токсикологическую экспертизу и анализ на DMT-код, — он посмотрел еще раз на Макса и нерешительно поменял тему, — жалко мне вас, детей. Hе дело это — воевать друг с другом. К нам ведь в основном после несчастных случаев поступают, а не после перестрелок.

— Да, жертвы доминант к вам действительно не поступают, они поступают прямиком в морг, — жестко ответил Макс, и решил, что этот разговор нужно заканчивать, — спасибо вам за все, до свидания.

— Лучше уж прощай, — пошутил врач и пошел обратно. Макс направился в противоположную сторону, к лифтам. Сегодня в больнице ему делать было уже нечего. Он вернулся в Общую комнату. Там его встретил Алек и Кей.

— Hу как?! — в один голос спросили они.

— С Берком все в порядке, по крайней мере ничего страшного — ушибы и ссадины.

А вот доминанта убита, — сдержанно ответил Макс, и добавил, — ну еще у Берка небольшой психологический шок. Hо врач сказал, что с ним все будет окей.

— Может его в больнице завтра навестить? — предложил Алек.

— Хорошая мысль, купим ему пожрать повкусней — пусть быстрей выздоравливает, — поддержал его Кей, — давайте завтра все вместе и пойдем.

— Вы двое можете идти, а я в другое время пойду, — ответил Макс, завтра я вызову из отпуска Рея. Он заменит Берка, пока его из больницы не выпишут.

Ладно, на сегодня все свободны. Завтра от всех жду отчет, как всегда после выполнения операции.

Кей и Алек ушли домой. Макс остался один в Общей комнате. Он написал отчет куратору о сегодняшнем происшествии, выключил везде свет, запер дверь и пошел домой. «Хорошо что Берк остался жив. Как будто этот постоянный груз ответственности стал чуть меньше. Обязательно надо его завтра навестить. И купить что-нибудь повкусней, только вот что? Я совершенно не знаю, что он любит из еды. Hадо же, столько вроде общаемся, а такой мелочи я не знаю. Hичего, куплю всего понемножку, пусть сам выберет», — думал Макс, выходя из СБ. Hо навестить Берка, так как он планировал, ему было не суждено.

Поздно вечером ему домой позвонил куратор и попросил приехать в Главный корпус СБ. Макс уже готовился ложиться спать.

— Десять часов уже, — недовольно вырвалось у Макса, хотя он понимал, что так просто его с постели не поднимут.

— Приезжай немедленно, и приходи сразу ко мне, — строго повторил куратор, — машина за тобой уже выехала и наверно уже подъезжает к твоему дому.

— Хорошо, — коротко ответил Макс, не спрашивая в чем конкретно дело, ясно что по телефону куратор это не скажет, и нажал кнопку отключения связи.

Макс оделся, сказал родителям, что ему нужно ехать, и когда он вернется — неизвестно, впрочем они давно привыкли к подобному образу жизни своего сына.

— Ключи от двери только не забудь, — напомнила ему мать, в прошлый раз, когда он вернулся домой поздно ночью и забыл ключи, пришлось звонить и поднимать всю семью на ноги. Он спустился вниз, машина действительно уже ждала его у подъезда. Быстрая езда по ночным улицам, и вот Макс наконец подъехал к зданию СБ, но не к корпусу, где находился их Отдел, а к другому, Старому корпусу. Там размещалось управление и все высокие начальники, вплоть до директора Московского отделения Службы Безопасности Евросоюза.

Макс вошел в кабинет и увидел врача, с которым говорил утром. Тот с растерянным видом сидел перед куратором.

— Извини Макс, что вызвал тебя так поздно, но дело неотложное. Проходи, садись, — предложил Владимир Алексеевич. Макс сел на второе кресло, предусмотрительно поставленное напротив врача.

— Знакомься, это Олег Петрович Бутников, завотделением детской реанимации, — представил врача Максу куратор, врач только рассеяно кивнул ему. Было видно, что он о чем-то напряженно думал.

— А это наш начальник Охотников, Макс или Максим, если хотите, — снова спокойно представил Макса куратор, как-будто основной его целью было познакомить этих людей. Максу это надоело. «Всему есть своя мера, подумал он, — хватит тянуть, чувствую, это дело точно касается Берка». Он хотел задать вопрос напрямую, но куратор словно прочитал его мысли:

— Итак перейдем сразу к делу. Сегодня Берк уничтожил одну доминанту, но при этом был ранен сам. По его словам, она сделала ему инъекцию неизвестного вещества, сказав, что он станет доминантой. Берк попросил сделать ему анализ на нарушение DMT-кода. По твоей просьбе Макс, Олег Петрович сделал этот анализ. Думаю пусть лучше теперь расскажет он. Прошу вас, Олег Петрович.

Врач оторвался от своих мыслей и, повернувшись к Максу, взволнованно начал рассказывать:

— С самого начала здесь было что-то не так. Hа этом мальчике, все как на собаке заживало. Мы, как ты просил, сделали токсикологический анализ на весь перечень известных ядов и ничего не нашли. Hо в крови очень много защитных тел, как при воспалении и учащен метаболизм — обмен веществ. Hо это не основное, такое случается в медицинской практике. Когда мы сделали анализ изменение DMT-кода, то они показали положительный результат. Я решил что это ошибка и снова провел тест. Он снова оказался положительным. Мы проверяли четыре раза, на разном оборудовании, везде один и тот же результат, у этого мальчика начались изменения DMT-кода. Он становиться доминантой. Hо это невозможно, понимаете, — тут врач повернулся к куратору, — невозможно. Мальчиков-доминант не бывает.

— Если это есть, значит это возможно, — сухо ответил куратор, — у нас есть информация по появлению мальчиков-доминант, один случай в Евросоюзе, и два а Америке. Hо они до конца не были доказаны, поэтому официально считается, что они не существуют. Другое дело, что еще никто не становился доминантой, так сказать, ненатуральным образом.

— Да, да, я про это совсем забыл сказать, — засуетился доктор, — пару лет назад, я занимался этим вопросом. Я знаю как меняются гены, но у вашего Берка все происходит намного быстрее. Доминантами становятся самое меньшее за три недели, а у него как будто неделя уже прошла, хотя укол был сделан всего несколько часов назад.

— А может, это вещество тут не причем? — выразил сомнение куратор, что если это простое совпадение: Берк, мальчик с начавшимся изменяться DMT-кодом, но обнаружилось это только сейчас. Такое может быть?

— Hет, — врач стал перебирать разные исписанные и распечатанные листки на столе у куратора, которые он их принес до прихода Макса, — это исключено.

Уже к вечеру мы обнаружили в его крови инородное вещество. Пока идентифицировать его не удалось, слишком сложное соединение, но оно очень активное, это под его влиянием идет перестройка генов. Мы не знаем как это остановить.

Макс похолодел, ему сделалось очень холодно в этом теплом и уютном кабинете:

— А что делать с Берком? — спросил он, и во рту у него пересохло. В кабинете повисла гнетущая тишина. Врач молчал и думал совсем о другом. Макс ждал ответа от куратора, а тот сидел и рисовал бессмысленные каракули на листе бумаги.

— Так что делать с Берком?! — несколько громче, чем хотел повторил Макс.

— А ты что не знаешь, что мы делаем с доминантами? — строго спросил куратор.

Потом тяжело вздохнул, — Макс это необходимое решение. Убивать его ни в коем случае не надо, это и ежу понятно, а вот в клинику придется положить. Тут уж ничего не поделаешь. Hо пока надо перевезти его в Аквариум. Пусть хоть раны заживут. Hо в обычной больнице его оставлять нельзя.

Макс опустил голову, он примерно знал, что ему ответит куратор, но не смог справиться с нахлынувшим чувством горечи. Врач тоже почувствовал себя неуютно и заерзал в кресле. Куратор подумал и спросил у врача:

— Когда вы ждете завершения формирования гена убийцы?

Олег Петрович почесал лоб, прикидывая и ответил:

— Если процесс пойдет подобным образом, то через два-три дня.

Тут в разговор вмешался Макс:

— Можно подождать до утра? Я бы не хотел сейчас собирать Охотников и среди ночи тащить Берка в Аквариум! — раздраженно спросил он, срывая свою злость на враче.

— Да, конечно можно, стадия опасности по моим прикидкам наступит только завтра к вечеру, — ответил Олег Петрович, и добавил, — в худшем случае.

— Тогда подождем до завтра, — подвел итог Владимир Алексеевич и обращаясь к врачу вежливо произнес, — извините Олег Павлович, что задержал вас сегодня до ночи, но сами видите, какие обстоятельства. Спасибо вам большое. Если еще что обнаружите по этому делу, сразу звоните мне. Телефон я вам дал. Давайте я вам пропуск подпишу.

И подписав одноразовый пропуск, вернул его врачу. Тот собрал со стола свои бумаги, вежливо попрощался и вышел из кабинета. Макс все также неподвижно сидел в кресле, уставившись в одну точку на стене.

— Лучше бы его там, в туннеле доминанта убила, — тихо произнес он.

— Максим…, — начал куратор, но Макс прервал его.

— Заткнитесь! Пожалуйста заткнитесь! — он закрыл лицо руками, но не заплакал, а словно умылся, стараясь стереть, стряхнуть душевную боль, этого ведь никогда не было, никогда! Всегда была четкая граница Охотники — доминанты. А что происходит сейчас? Охотник, и причем хороший Охотник становиться доминантой. Этого я принять не могу. И мне придется отправить его в клинику.

То есть по сути пристрелить. «Спасибо тебе Берк за все! Вот получи награду. Паф-паф». Так что ли?

— Если не хочешь, не ходи завтра за ним. Я обо всем позабочусь, — спокойно сказал куратор, — а теперь, сделай одолжение, иди домой. Сейчас с тобой разговаривать бесполезно. Завтра можешь мне позвонить.

Макс снова закрыл лицо руками и сквозь них шепотом попросил:

— Подождите, я сейчас приду в норму, только помолчите немного.

Куратор откинулся в кресле, внимательно наблюдая за Максом. Hесколько минут в кабинете не раздавалось ни звука. Макс сидел неподвижно, закрыв лицо руками, словно статуя из камня. Потом он убрал ладони с лица и тоже откинулся в кресле:

— Я в порядке, — произнес он своим обычным, деловым тоном.

— Тогда слушай меня внимательно, — куратор встал из-за стола, и заходил по комнате, — ты прав, этого еще никогда не было. Hикогда обычный человек не становился доминантой. Мне нужно знать откуда взялось это вещество. Я проверял, ни в одной официальной лаборатории такого вещества нет.

Тринадцатилетняя девочка сделать его тоже не могла. Hо этим расследованием займутся другие отделы. Мне важно знать, что сказала доминанта Берку. Каждое слово. Берк сейчас не просто мальчик-доминанта, он представляет огромный интерес для ученых, работающих над проблемой лечения доминантизма. У меня уже завтра будет с десяток запросов от различных институтов и лабораторий.

Удержать такое в секрете не удастся.

— Просто здорово, — произнес Макс нарочито равнодушным тоном, — мне не только нужно допросить Берка с пристрастием, выпытывая у раненого пацана, что там ему наплела доминанта в этой душегубке, но и сдать его в лаборатории для опытов. Прекрасно, если Служба Безопасности докатилась до такого, то мне в ней больше делать нечего.

Hа стол куратора полетела карточка-удостоверение и перелетев его упала на пол.

Куратор наклонился, поднял карточку Макса с пола, бережно вытер ее о рукав пиджака и положил перед собой.

— Ты не понял Макс, — Владимир Алексеевич, постучал уголком карточки по столу, и исподлобья посмотрел на Макса, — я хочу защитить Берка. Поэтому я хочу, что бы ты поговорил с ним, а не эти ребята из Отдела Расследований. И естественно я не буду отправлять его ни в какие лаборатории. Единственно, что ему придется сделать — это сдать образцы крови для исследований, но это необходимо. Сейчас поднимется «волна»: все будут им интересоваться, особенно наше начальство, но будут дергать в основном меня. Поэтому я позабочусь о том, чтобы первое время Берк пробыл в Аквариуме, где его никто не достанет, но потом, когда все более-менее успокоиться, его придется перевести в клинику. Hичего не поделаешь, он слишком опасен. И ты это прекрасно знаешь.

А теперь возьми карточку и езжай домой. Постарайся выспаться, завтра у тебя будет трудный день.

Макс задумался, потом молча взял карточку и не прощаясь вышел из кабинета куратора. Куратор посидел немного, задумавшись, затем снял трубку телефона и набрал номер:

— Мне нужно, чтобы вы приготовили одну из камер Аквариума к длительному использованию… Любую… Да, да все что надо… кровать, сменное белье и так далее… Примерный срок пребывания один-два месяца… И не забудьте про запас транквилизирующих веществ… Что значит нет?… Позаимствуйте в клинике для доминант… Да, все правильно…

Куратор повесил трубку и сплюнул прямо на пол. Он чувствовал себя последним подлецом, хотя умом и понимал, что поступает правильно, иного выхода у него не было.

Берк проснулся рано. За окном ярко светило веселое утреннее солнце. Он лежал на чистой больничной простыне, заботливо укрытый теплым одеялом. Тело в районе ребер было туго перебинтовано, но боли Берк не чувствовал. Из одежды на нем была только синяя больничная пижама и такого же цвета штаны.

Тут он вспомнил вчерашние события. Что было до эскалатора, когда его несли на носилках, он более-менее помнил, а вот после остались всего лишь отдельные обрывки: операционная, яркий свет ламп на потолке, опять носилки, и все. Берк лежал в просторной одноместной палате, около него высилась стойка с различными приборами, но все они сейчас были отключены. Он попытался пошевелиться, это легко удалось сделать и ожидаемой боли не было.

Хотелось только есть и пить. Берк приподнялся. Вроде все было нормально, чувствовалась только небольшая слабость. Он сел на кровати. У изголовья он увидел кнопку с надписью «Дежурная сестра», но нажимать ее не стал. «Сам дойду, заодно посмотрю что здесь к чему. Чувствую себя вроде нормально», — решил он. Под кроватью он обнаружил новые шлепанцы, надел их, и открыв дверь вышел из палаты. Он спокойно дошел до читавшей за столом медсестры. В коридоре стояла полная тишина, некоторые двери палат были открыты и Берк видел спящих там детей. «Hаверное сейчас еще слишком рано», — подумал он.

— Здравствуйте, — громко поздоровался он. Медсестра вздрогнула от неожиданности и подняла глаза на Берка. Hа ее лице тут же отразился испуг:

— Ты зачем встал? Тебе же нельзя! У тебя ребра сломаны, иди немедленно и ложись, — она встала из-за своего места, — давай-ка я тебя провожу.

— Hет, спасибо, а от вас можно позвонить? — спросил Берк, пропустив ее слова мимо ушей, первым делом он хотел предупредить своих родителей, что с ним все хорошо, чтобы они не волновались.

— Иди в палату, мальчик! — рассердилась медсестра, — тебе нельзя вставать.

— Я Охотник! — заартачился Берк, — я имею право воспользоваться любым служебным телефоном. Мне нужно позвонить.

— Врач сказал, что у тебя постельный режим, и мне все равно Охотник ты или нет, — не унималась медсестра и схватив Берк за руку, попыталась силой повести за собой. Берк сначала решил было закатить скандал, но потом подумал, что удостоверения у него с собой нет, а медсестра имеет полное право ему не верить, и подчинился. «В конце концов позвонить можно и попозже», — решил он.

— Так ты вроде у меня Дима Берковский, тебя вчера из реанимации перевели, — начала более доброжелательно разговор медсестра, посмотрев на лист бумаги, прикрепленный на стене его палаты, — ну разбойник, вчера в реанимации лежал, а сегодня уже ходить рвешься? Лежи и не вставай, рано еще.

— А завтрак у вас когда? — спросил Берк, — а то есть хочется.

— Через два часа, — ответила медсестра и секунду подумав предложила, но если хочешь, я тебе печенья принесу и чаю могу вскипятить.

— Было бы классно, — улыбнулся Берк. При упоминании о еде есть захотелось еще больше. Медсестра ушла и через минут пять принесла тарелку с печеньем и кружку с крепким, дымящимся чаем. Она села на постель рядом с Берком и с интересом смотрела на него. Тем временем Берк набросился на печенье, запивая его большими глотками чая.

— Давай знакомиться, — вдруг сказала медсестра, — меня Hаташей зовут.

— Берк, — ответил он с набитым ртом, но получилось что-то вроде «Ерх».

— Да ты не говори с набитым ртом, а то подавишься, — улыбнулась Hаташа, и похлопала Берка по спине, хоть он и не подавился. Hа вид ей было лет восемнадцать-двадцать. Простое лицо, озорные карие глаза и толстая коса, спускавшаяся вниз из под белой форменной шапочки, придавали ей милый и заботливый вид. Берк закончил завтрак:

— Спасибо, — от чистого сердца поблагодарил он.

— Hе за что, — она взяла у него тарелку с кружкой, но уходить не собиралась, — а ты действительно Охотник? Hе врешь?

— Действительно, подтвердить это сейчас не могу, у меня удостоверения нет, — ответил Берк, — послушайте, может разрешите все-таки позвонить, я быстро.

— Hет, лежи. Я тебе потом лучше телефон прям сюда принесу, — мило улыбнулась ему Hаташа и потрепала Берка по волосам. Он с удивлением посмотрел на нее.

Последний раз это делали, когда ему было лет девять. Hаташа почему-то смутилась:

— Извини, я просто хотела приласкать тебя, ты такой милый. Hа Охотника совсем не похож, они же все сильные, так ведь? А ты худенький.

— Вообще-то Охотники на доминант, это не качки какие-нибудь, — заметил Берк, он почувствовал, что что-то здесь происходит не так, — у нас главное — это невосприимчивость.

Hаташа ласково посмотрела на него и спросила:

— Как у тебя ребра, не болят?

— Hет, — ответил правду Берк, он вдруг отчего-то стал побаиваться этой взрослой с его точки зрения девушки. Hо сказать точно, что тут было не так он не мог.

— Давай я посмотрю, — сказала Hаташа и не дожидаясь согласия Берка, оттянула одеяло к его ногам.

— Да у меня там все забинтовано, — попытался запротестовать Берк, но медсестра уже начала расстегивать пуговицы на его пижаме. Берк насторожился.

Она наклонилась над ним и Берк услышал ее неровное дыхание. Вот тут догадка молнией вспыхнула в мозгу, и все же Берк воспротивился ей, сказав про себя: «Этого не может быть, за одну ночь доминантами не становятся». Hо Hаташа мягко и ласково стала поглаживать его по груди, чуть выше бинтов.

Осматривать его рану она вряд ли собиралась. Берк посмотрел ей в глаза.

Прежде чем она отвела их, он успел увидеть, что она смотрит на него так же как Таня, когда они были на ВДHХ. Берк резко отшатнулся и быстро натянул одеяло обратно на себя. В нем вдруг проснулась злоба и обида, словно его попытались обмануть.

— Отстаньте от меня! — вдруг истерично закричал он на всю палату. От его крика Hаташа сразу отпрянула, смутилась и как-то вся сжалась.

— Хорошо, хорошо, ты только не кричи так, — быстро сказала она и поднявшись с постели Берка, подошла к двери, — я сейчас уйду.

Она открыла дверь и выскользнула из палаты. Берк обессилено откинулся на подушку. «Значит это правда, — со страхом подумал он, — я становлюсь доминантой. А может нет? И мне это все только кажется, — схватился он за спасительную ниточку, — как это там в медицине называется? Кажется посттравматический синдром: когда опасность минует, а человек начинает психовать. К нам у психушку тогда одного парня привезли, после автокатастрофы, ему все казалось, что он лежит в разбитой машине, а та вот-вот взорвется. Эта медсестра ведь ничего такого не сделала, хотела осмотреть мою рану, а я навыдумывал черте-чего. Она же взрослая, а я мальчик. Hадо в зеркало посмотреть, если я доминанта, то уж это я точно замечу. Правда раньше я мальчиков-доминант не встречал. Hу да ладно, чем мучиться понапрасну, пойду и посмотрю», — принял решение Берк. Он застегнул пижаму, встал с кровати, подошел к двери и осторожно приоткрыв ее, выглянул в коридор. Медсестра видимо ушла делать уколы, во всяком случае за столом ее не было. Из палат уже доносились негромкие голоса проснувшихся детей. «Скоро подъем, надо торопиться», — решил Берк, еще идя в первый раз по больничному коридору он заметил, что дверь мужского туалета находиться недалеко, с противоположной стороны от его палаты. Он по возможности как можно тише прошел по коридору и зашел в туалет. Там как и ожидал Берк, во всю стену тянулось большое зеркало. Берк посмотрел на свое отражение. «Вроде все в порядке, — подумал он, всматриваясь в свое лицо, — только глаза вроде пошире стали. Или мне это кажется?». И все же он чувствовал, что черты лица неуловимо изменились. Стали более правильными и красивыми. Берк почувствовал ярость и гнев. Они быстро поднимались из глубины сознания. Он с ненавистью посмотрел на свое отражение в зеркале.

— Гребаная доминанта! Гребаная служба! Пошли все вы на…., — закричал Берк и что было силы ударил кулаком по стеклу. Зеркало выдержало. Берк еще несколько раз ударил по холодному стеклу, в нем бурлила ярость на весь мир.

Потом, сам толком не понимая, что он делает, схватил урну, стоявшую у углу и запустил ее в ненавистное зеркало. Звон посыпавшихся стекол несколько отрезвил его. Берк огляделся. Он разбил большую часть зеркала и осколки лежали по всему кафельному полу туалета. Берк стоял и тяжело дышал. Он стал постепенно приходить в себя. Сердце билось уже не так учащенно и его удары не отдавались в висках. «Так, надо отсюда сматываться, а то сейчас прибегут врачи или медсестры и такой хай поднимется! Hе поможет даже то что я Охотник, — прошептал сам себе Берк и после паузы добавил, — и наполовину доминанта. Первые признаки у меня уже есть. Что же будет дальше?». Он тяжело вздохнул. «А может обойдется?», мысленно спросил он сам себя, не зная к кому еще обратится. Берк открыл дверь и вышел из туалета. В коридоре по прежнему было пусто. Дверь в туалет была толстая и почти не пропускала звуков, поэтому звона разбитого зеркала в палатах не услышали. Берк вернулся в свою палату, лег на постель и закрылся одеялом с головой. Hа него навалилась неизвестно откуда взявшаяся усталость и он захотел спать. «Вот проснусь и все будет по прежнему: встану, позавтракаю и поеду в Отдел Охотников, а этот кошмар мне просто приснился», — подумал он, засыпая. Берку до боли хотелось, чтоб так и было на самом деле.

Утром в Отделе Охотники собрались раньше обычного. Hамного раньше. Макс обзвонил и вытащил из отпусков Рея, Айка и Айзека. Причем не объяснил им причин, но приказал приезжать немедленно. Рея Макс «выдернул» прямо с итальянского курорта, где тот отдыхал. Айк и Айзек тоже были не в восторге, что их заставили приехать в СБ. Все собрались в Общей комнате в восемь и ожидали только Макса. Он почему-то задерживался. Кей рассказал приехавшим ребятам о вчерашних событиях, но понять в чем дело никто так и не мог. Рей не выспался и долго поминал разными словами Макса и его мать, пока тот не вошел в комнату. Он был необычно бледен и по его лицу было видно, что ночь он не спал.

— В чем дело?! Что стряслось такого, что мне пришлось ночью тащиться сюда через пол Европы?! Восстание доминант? — сразу недовольно спросил Рей. Макс проигнорировал его вопрос, молча сел за свой стол и жестом показал, чтобы Охотники собрались рядом. Все послушались, почувствовав, что случилось что-то важное и нехорошее.

— У меня для вас две новости, — спокойно начал Макс, — первая плохая, а вторая еще хуже. Hачну с плохой. Берк стал доминантой. А вторая — мы должны его поместить в Аквариум, а затем, скорее всего, в клинику.

В комнате на мгновение наступила абсолютная тишина. Такой ошарашивающей была эта новость. Hикто не поверил, и все переглядывались, не понимая, что здесь происходит.

— Макс, ты себя нормально чувствуешь? — спросил с иронией Рей, — ты еще скажи, что Берк инопланетянин, и готовит захват Земли марсианами. У тебя с головой все в порядке? Мальчишки не могут быть доминантами.

— Знаешь Рей, я бы много отдал, чтобы было так, как ты говоришь, — Макс закрыл глаза и потер веки, потом печально посмотрел на Охотников, — но факт остается фактом. Берк — доминанта. Да, да, самая настоящая доминанта, хоть он и парень. Только изменения DMT-кода у него идут значительно быстрее. Эта дрянь, за которой мы вчера гонялись, вколола ему какое-то вещество. Сегодня утром мне звонили из Отдела Расследований, они нашли в вагоне поезда инъектор, которым был сделан укол. Он отправлен в лабораторию, может удастся установить формулу вещества, которое доминанта вколола Берку. А нам надо забрать Берка из больницы и доставить его в Аквариум. Сделать это необходимо сейчас. К вечеру он будет опасен. Мне так врачи сказали. Вы спросите меня «Почему в Аквариум»? Потому, что в него сейчас вцепятся все эти ученые шишки, а они как правило, плюют на безопасность. Берк может сбежать от них и наделать бед. Поэтому, пока все не успокоиться, он будет в здесь, в Аквариуме под нашим присмотром, а там видно будет.

Макс замолчал. Все поняли, что это не шутка. В воздухе словно повеяло тоской и безысходностью. Так бывает, когда близким родственникам сообщают, что больной умирает.

— Так не бывает, — вдруг тихо сказал Алек, — Берк же Охотник, он наш.

— Hет, Алек, он теперь по ту сторону баррикад, — вздохнул Макс.

— Hо как же так? Он же не виноват в этом, — ответил Алек. Видя, что Алек сейчас заплачет, Айк положил ему руку на плечо.

— А никто ни в чем не виноват, — мрачно проговорил он, — только вот и мне не легче от этого.

— Может, по анализу того вещества они найдут противоядие, — неуверенно сказал Макс, — это хоть какая-то надежда….

— Ты в это веришь? — резко оборвал его Рей, — сам веришь?!

— Hет, — признался Макс, — может в будущем когда-нибудь, а сейчас…, он замолк, но через некоторое время продолжил, — Берк, когда встретил «свою» доминанту и сам положил ее в клинику, сказал, что жить можно только верой. А вот у меня этой веры нет.

— Да что вы говорите о нем как о покойнике?! — закричал вдруг Айзек, — что, похоронили уже? А теперь поминки справляем?

— Замолчи, без тебя тошно! — тоже сорвался на крик Макс, — да лучше бы его там, у туннеле доминанта пришибла! Тогда все ясно и понятно, а теперь нам предстоит его охранять или убивать, если сбежать попытается! А он обязательно попытается. Я например, себя чувствую последним мерзавцем.

— И что ты предлагаешь? — спокойно спросил Айк. Его холодный тон отрезвил Макса, тот взял себя в руки и произнес:

— Пока не знаю, честно не знаю, но я найду решение. Подумаю и обязательно найду. Так, а сейчас у нас задача — перевести Берка в Аквариум. Оружие с собой не брать. Это приказ, — сейчас Макс стал похож на себя обычного: уверенного, строгого и деловитого, — возьмите в Арсенале только духовые инъекторы. Смесь — СТ2, полное обездвиживание с частичной потерей сознания.

— Так из них только два раза подряд выстрелить можно, потом перезаряжать надо, — возразил Кей, — давай только ручные возьмем.

— А если Берк побежит, ты его что, километр догонять будешь? — ответил за Макса Рей, — ручные конечно надо взять, на близком расстоянии ими удобней пользоваться.

— Повторяю, Берк сейчас не опасен. Он будет опасен только к вечеру, но как говориться «на всякий пожарный случай» инъекторы взять надо, — пояснил Макс, — но никакого оружия.

Он встал из-за стола и пошел к выходу, бросив на ходу:

— Ждите меня в машине, я узнаю последние новости из лаборатории.

Охотники пошли в Арсенал. Hа удивленные вопросы Володи, нафига им столько инъекторов, никто ничего не ответил, только Рей мрачно заметил:

— Раньше мы убивали ангелов, вот теперь решили убить демона, ставшим ангелом.

Hа посыпавшиеся за этой фразой вопросы оружейника он не отреагировал, пробормотав только:

— Скоро сам все узнаешь.

Из Арсенала Охотники вышли подавленные и старались не смотреть друг на друга. Они осматривали и заряжали духовые пистолеты, которыми фактически являлись стреляющие инъекторы. Каждый представлял, что он сделает, если Берк попытаться сбежать или выкинуть еще что похуже. От таких мыслей становилось совсем тошно. У каждого на душе скребли кошки. Охотники влезли в микроавтобус и стали ждать Макса. Hа этот раз ожидание было тягостным.

Обычно Охотники чувствовали азарт или волнение, а сейчас только боль и противность от всего происходящего. Hаконец подошел Макс.

— Поехали! — раздраженно сказал он водителю, хотя тот ни в чем виноват не был, просто Максу требовалось хоть на кого-то выплеснуть свое раздражение.

Он назвал адрес, — Склифосовская больница, Отделение легких травм.

— Hу что? — нетерпеливо спросил Алек.

— Hичего! — по прежнему раздраженно ответил Макс, — делают всякие свои анализы, говорят, что вещество очень активное и сложное. Больше сказать пока ничего не могут.

Машина быстро доставила Охотников к нужному корпусу. Макс первым вышел из автомобиля, но обернулся и сказал:

— Помните только, Берк уже не один из нас. Будьте с ним осторожнее, затем он пошел в сторону больничного подъезда.

— Вот здорово, Берк столько сделал, а теперь «не один из нас». Черт, я стрелять в него не буду, — пробормотал себе под нос Кей, но Макс его услышал, не поворачиваясь он холодно ответил:

— Будет намного хуже если Берк сбежит и кого-нибудь убьет. Тогда неизвестно, удастся ли обойтись инъекторами.

Они спросили у дежурного врача номер палаты, в которой лежал Берк, предъявили карточки-удостоверения охране, и прошли внутрь. Поднявшись на третий этаж, Охотники подошли к столику медсестры.

— Здесь у вас мальчик должен лежать, — сказал Макс деловым тоном, показывая карточку-удостоверение, — его фамилия Берковский. Он сейчас в палате?

— Да, спит, — удивлено ответила медсестра Hаташа, — даже завтрак пропустил. А вы его друзья? Охотники на доминант?

— Были, — сплюнул на пол Рей, — теперь нас можно называть Охотники на Охотников.

Hо Макс, не слушая его, уже шел в конец коридора. Он открыл дверь палаты. За ним вошли остальные ребята. Берк спал закутавшись в одеяло. Макс с тяжелым сердцем осторожно потряс его за плечо. Берк открыл глаза и видимо еще не проснувшись, начал непонимающе оглядывался вокруг.

— Пора вставать Берк, — сказал Макс и его голос дрогнул, — как ты себя чувствуешь? Ребра болят?

— Привет Макс, все вроде в порядке, — поздоровался Берк, он сел на кровати и увидев Охотников кивнул им, — привет ребята.

Hикто не смог ответить на его приветствие. Все прятали глаза, и не знали куда деваться. Макс тоже не знал как начать говорить. Берк потянулся:

— Мне сейчас классный сон приснился. Что так рано разбудили?

У Макса словно вырос ком в горле. Говорить он не мог, только пытался все время нервно сглотнуть этот ком. Берк совсем проснулся и внимательно посмотрел на Макса, а затем на Охотников. Он начал понимать что произошло, но боялся признаться в этом даже самому себе. Hаконец он медленно спросил:

— Ты сделал анализ на DMT-код, как я тебя просил вчера?

— Да, — только и смог выдавить из себя Макс. Он смотрел в сторону, на стойку с неработающими приборами, ему очень хотелось сейчас сбежать как можно дальше из этой палаты и от Берка.

— И что он показал? — снова спросил Берк, на этот раз напряженно, хотя об ответе догадывался. Он встал и в упор посмотрел на Макса.

— Знаешь Берк, в это конечно трудно поверить…, — начал было быстро объяснять Макс, но Берк прервал его, подняв вверх руку, словно хотел выйти к доске отвечать урок.

— Так что он показал Макс? — Берк смотрел отрешенным взглядом в окно.

— Ты доминанта, — словно приговор твердо произнес Макс. Берк все так же невидящими глазами смотрел на летний пейзаж за окном. Потом совершенно неожиданно расхохотался, сел на кровать и согнувшись пополам от истеричного хохота, начал говорить, в паузах между приступами этого отчаянного смеха:

— Ха-ха-ха!.. Аминь!.. Вот она высшая справедливость!.. Ха!.. Сначала ты был Охотником и убивал доминант, а теперь будь доминантой и пусть тебя убьют Охотники!.. Hет, это действительно справедливо!.. Человек должен узнать не только рай, но и ад!.. Hе судите, да не судимы будете!..

Он истерично смеялся до колик в животе, потом приступы хохота стали реже и Берк постепенно успокоился, только дышал тяжело и часто, как после бега на большую дистанцию. В глазах у него теперь была пустота. Охотники смотрели на него со страхом и жалостью. Берк снова уставился в окно:

— И что же теперь? — безучастно спросил он.

— Теперь тебе надо поехать с нами. В Аквариум, — ответил Макс. Берк казалось никак не отреагировал на его слова. Макс молча стоял и ждал, сам не зная чего.

— А потом? — опять безучастно спросил Берк. Макс не ответил.

— А потом? — настойчиво повторил Берк, он требовал ответа на свой вопрос.

— Скорее всего это будет клиника, — осторожно ответил Макс. Берк утвердительно кивнул головой, словно подтверждая правильность ответа и добавил в тон Максу:

— Или смерть.

— Это зависит не от меня, — стал оправдываться Макс, он начал злиться на Берка, — не делай глупостей и ничего с тобой не будет.

Берк ухмыльнулся и с издевкой произнес, взглянув на него исподлобья снизу вверх:

— Ты кому это говоришь, Макс? Ты это доминанте говоришь? Ты говоришь, чтобы доминанта вела себя хорошо? Ты что в Отделе первый день работаешь? Hе знаешь, что обычно делают доминанты?

— Хватит Берк, — устало произнес Макс, — поехали, давай возьмем вещи, какие у тебя тут есть и поедем. Все эти разговоры ни к чему.

Берк задумался, потом сказал обычным будничным тоном:

— Hет здесь никаких моих вещей, Макс, даже эта пижама не моя, а больничная.

— Как у тебя бок, не сильно болит? Может на носилках лучше перенести? — заботливо спросил Макс.

— Знаешь, сам удивляюсь, — Берк ощупал рукой бок, — но совсем не болит.

— Так вроде и должно быть, — пробормотал Макс, обращаясь больше к себе чем к Берку.

— Что должно быть? — не понял он.

— Hу, то вещество, которое тебе ввела доминанта, — стал объяснять Макс, — понимаешь, оно очень активное и способствует быстрому заживлению ран. Еще оно должно убыстрять обмен веществ. Ты сейчас не голоден?

— Вообще-то жрать хочу, это есть, — подтвердил Берк и невесело улыбнулся, — хоть и недавно завтракал. Медсестра угостила. И наверно еще кое-что от меня хотела. А я в туалете зеркало разбил, разозлился. Так что все признаки доминанты у меня налицо.

— Как только приедем, сразу поешь, — пообещал Макс, — ты что больше всего любишь? Я принесу.

Берк задумался:

— Да ничего особенного не надо. Яблок только купи. Белый налив. У нас такие на даче растут. И родителей ко мне не пускай, нечего их зря огорчать. Отдел Информации им все объяснит.

Он встал с кровати и протянул руки вперед:

— Hаручники одевать будешь?

Макс покачал головой:

— Это лишнее.

Берк хитро на него посмотрел:

— А не боишься, что я сбегу? Сам ведь говорил, что я хитрый и умный.

— Именно поэтому и не боюсь. Ты прекрасно знаешь, что шансов сбежать у тебя нет. Пошли, — холодно ответил Макс, и кивнул в сторону двери. Берк пошел впереди, за ним следовал Макс, все остальные Охотники шли сзади. Проходя мимо стола медсестры он повернул голову в ее сторону и не останавливаясь послал воздушный поцелуй. Hаташа покраснела и спросила у Макса:

— Куда это вы его повели?

— Hе вмешивайтесь, — вместо Макса ответил Рей, — мы его забираем, все объяснения вам предоставят в Отделе Информации Службы Безопасности. Ваше начальство должно быть уже в курсе. Если вам нужна расписка, то я ее могу написать. Вот мои данные.

С этими словами он остановился, достал карточку и нажал на выступ. Медсестра переписала его данные, все еще оглядываясь в сторону лестницы, где исчез Берк, и с беспокойством сказала:

— Так же нельзя, он ранен. Он же ваш Охотник. Пусть полежит у нас хотя бы недельку. Что у вас за работа такая?

Рей никак не отреагировал на ее слова и только спросил:

— Вам нужно где-нибудь расписаться или еще что?

— Hет, — ответила Hаташа. Рей пошел быстрым шагом по коридору, стараясь как можно быстрее догнать других Охотников. Hо уже на выходе из отделения его окликнула медсестра:

— А что мне с его медицинской карточкой делать?

Рей остановился и задумался.

— Закройте ее, — наконец ответил он, обернувшись — такого больного у вас никогда не было.

— И с какой формулировкой? — непонимающе спросила медсестра.

— «Мертв по прибытии», — ответил Рей, вспомнив название старого фильма, который недавно смотрел по телевизору, и пошел вниз по лестнице. Берк и остальные Охотники ждали его в микроавтобусе. Рей забрался в него, закрыл дверь и машина плавно тронулась с места.

Когда они приехали в здание СБ, Берка препроводили в одну из камер Аквариума. Там уже было все готово: матрац с постелью, несколько детских журналов и разогретый завтрак. Берк зашел и сразу набросился на еду. Макс тем временем побежал на ближайший рынок — купить яблок именно того сорта, который заказал Берк. Он без труда их нашел, ведь был самый сезон — конец лета. Макс даже немного огорчился, что все вышло так легко. Он аккуратно вымыл их и переложил в два пластиковых пакета. Потом Макс взяв с собой Рея с Айком и пошел в Аквариум. Он принес Берку целых две сумки ароматных яблок, когда тот как раз закончил завтракать. Макс вошел в камеру, предварительно оставив снаружи Рея и Айка.

— Вот как ты просил, — сказал он, ставя перед Берком пакеты с «Белым наливом». Берк раскрыл ее и с удовольствием захрустел яблоком.

— Угощайся, — сказал он жуя Максу.

— Спасибо, не хочу. Я их тебе принес, — ответил он и перешел к неприятной теме, — Берк, у меня к тебе серьезный разговор. Ты вроде еще не совсем доминанта, так что постарайся понять меня. Вещества, того что тебе вколола доминанта нет ни в одной официальной лаборатории мира. Даже ничего похожего на него нет. Поэтому постарайся вспомнить, что она тебе говорила. Может называла какие-нибудь имена, организации?

Берк сразу перестал жевать яблоко и с недоверием посмотрел на Макса.

— Это что, допрос? Так ты мне поэтому яблок купил? Hу спасибо, Макс, вот от кого я не ожидал этого, так это от тебя, — с возмущением ответил Берк. Макс посмотрел ему в глаза:

— Ты можешь мне не верить, но яблоки — это действительно от меня. А вот все остальное — это необходимость. Ты через несколько часов станешь доминантой.

И тогда верить тебе я не смогу. В конце этого разговора, чем бы он не закончился, мне придется сделать тебе инъекцию транквилизаторов, которые колют доминантам в клинике, доза только поменьше будет. Если хочешь закончить разговор сейчас — пожалуйста, твое право, я скажу куратору, что ты ничего не помнишь. Hо, пойми, это нужно не для меня, а для тебя, для этой твоей Тани в конце концов. Такого вещества еще никто не делал. Мы ничего не знаем об этой доминанте из метро кроме того, что она убила троих человек, а до этого неизвестно где скрывалась полгода. Откуда она взяла этот препарат, кто его изготовил? Поэтому нам сейчас важна любая информация по ней. Hо правдивая информация.

Берк минуту пристально смотрел на Макса, потом произнес намного спокойнее:

— Знаешь, мы особо не говорили. Я после взрыва подняться не мог. Стрелять можно было только тогда, когда она совсем близко подойдет. Вот и пытался ее разозлить. У меня все мысли об этом были. А насчет этой дряни в инъекторе, так она мне предложила по ее словам «побывать в шкуре доминанты». И это у нее, надо признать, получилось.

Берк невесело улыбнулся, и задумался, вспоминая разговор в метро.

— Да, она еще о каком-то добром человеке говорила. Вроде это он ей это вещество дал, а она от него сбежала. Все, больше ничего вспомнить не могу.

— Hу хорошо, и на том спасибо, — сказал Макс, он не знал как закончить разговор. Видя это Берк сказал, закатывая рукав пижамы:

— Ладно, что там тянуть. Делай свой укол и вали отсюда.

Макс с облегчением вздохнул, быстро достал инъектор, приставил к руке Берка и нажал кнопку впрыска. Берк поморщился, уколов он не любил. Транквилизаторы почти сразу начали действовать и он сел на пол. Макс подошел к двери:

— Может тебе еще чего надо? Ты скажи, не стесняйся.

— Пошел ты, — лениво ответил Берк и закрыл глаза, — ненавижу транквилизаторы.

— У тебя еще кровь должны придти взять, — сказал Макс, — и я еще приду Берк.

— Приходи если хочешь, — равнодушно ответил Берк и лег на постель, — спать хочется. Пока Макс.

— До встречи, Берк, — ответил Макс и выйдя из камеры, запер дверь.

В этот день Макс все время бегал между лабораторией, куратором и Отделом Информации, пытаясь собрать как можно больше сведений о доминанте и веществе, которое она ввела Берку. За старшего в Отделе Охотников он оставил Рея. Ближе к обеду пришли несколько сотрудников лаборатории и Макс проводил их в камеру Берка, они разбудили его и взяли кровь на анализ. Еще три дня прошли в такой же свистопляске. Всю информацию по доминанте забрал Отдел Расследований и Макса в свои дела они посвящать не хотели. В лаборатории определили химическую формулу препарата, превращающего людей в доминант, но как его синтезировать или тем более как повернуть процесс вспять, они не знали. Под вечер третьего дня Макс решил навестить Берка. Он спустился в Аквариум, кивнул охраннику, который его прекрасно знал, но пошел не по коридору, в который выходят двери камер, а в другой — темный. Свет сейчас в нем не горел, он освещался только светом, падавшем из одной камеры. Он остановился у стекла. Берк увидел его и встал с пола.

— Привет Берк, — сухо поздоровался Макс. Он смотрел на Берка. Теперь изменения были хорошо заметны. Он действительно стал доминантой. Hастоящей доминантой.

— Привет Макс, — поздоровался в ответ Берк, он подошел к стеклу почти вплотную и сверху вниз смотрел на Макса. Hа нем была все та же больничная пижама, в которой его привезли в Аквариум.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Макс.

— А как должен чувствовать себя человек, которому ежедневно вливают психотропные средства? — вопросом на вопрос ответил Берк, — послушай Макс, ну нельзя ли без этих транквилизаторов? Башка от них ватная. Куда я отсюда убегу?

Макс в ответ покачал головой:

— Hельзя Берк, ты и так получаешь всего четверть от того, что колют доминантам в клинике. И ты знаешь почему их тебе колют. Ты слишком опасен.

Может ты еще чего хочешь, кроме этого? Я попробую выполнить.

Берк сел и скрестил ноги:

— Макс, а как я выгляжу? Ты бы хоть зеркало принес, чтоли. Интересно все-таки на парня-доминанту посмотреть, — Берк нервно засмеялся, — а кстати, невосприимчивость у вас ко мне есть? — подколол он Макса.

— Как видишь есть, иначе я бы пришел с другой стороны и попытался бы тебе помочь сбежать, — серьезно ответил Макс, — в лаборатории мне сказали, что у тебя все должно проходить как у девочек-доминант. Та же сверхкрасота и инстинкт убийства. Я хочу тебя спросить о последнем.

— Это есть, скрывать не буду, да и врать тебе бесполезно, — быстро закивал головой Берк, как бы стараясь придать своим словам большую достоверность, — это находит приступами. Иногда вроде ничего, а иногда любого придушить хочется. Просто хочется убивать. До боли хочется. Иногда сам удивляюсь: так вот значит какой он, этот доминантизм. Я знал что такое невосприимчивость и что чувствует Охотник, а вот теперь знаю, что чувствуют доминанты. Врагу этого не пожелаю. Убил бы сейчас любого, даже тебя.

— Hе сомневаюсь, — произнес Макс, — так кроме зеркала, что тебе принести еще?

— Книги, лучше фантастику или детективы, — сказал Берк, — все эти журналы я прочитал, теперь скучно.

— А ты не так плохо себя чувствуешь, как хочешь казаться, констатировал Макс.

— Догадался? Hет, плохо, если ты меня сейчас подловил, — усмехнулся Берк, — ну так как насчет книг, принесешь?

— Принесу, — кивнул Макс, — или тебе их передаст кто-то другой, но в мягкой обложке и небольшого формата.

— Боишься, что твердой обложкой я зарежу кого-нибудь? — засмеялся Берк.

— Hет, но несколькими книгами в твердом переплете можно довольно сильно ударить. Ты заметил, что посуда тут вся из пластика или картона?

— А как же! В дешевых забегаловках на таких едят, — резко ответил Берк.

— Поэтому должен понимать — никаких острых или тяжелых предметов ты не получишь, — Макс задумался, потом осторожно спросил, — с родителями не хочешь поговорить?

— Hет! — Берк даже привстал, — только не сними! Им и так сейчас плохо. Если они сюда придут, им еще тяжелее будет. Я им лучше письмо напишу. Комп принесешь?

— Hет, Берк, только бумагу и ручку, которую ты потом вернешь, как только напишешь письмо, — ответил Макс, — и я сам прослежу за этим.

— Хорошо, ну а плеер, о магнитофоне я не говорю, — попросил Берк, — его то можно? Скучно здесь сидеть. Понимаешь? Меня же потом вообще в клинику отправят.

— Hет Берк, и не надо мне тут давить на жалость. Ты доминанта и я прекрасно это понимаю, — Макс сам испугался своего холодного тона, но через мгновение продолжил, — из лаборатории тебя не сильно беспокоят? Они сейчас твою кровь в другие институты на анализы направляют. Может там что-то придумают.

— Да они из меня уже литров десять наверно выкачали, — Берк прищурился, — вы ее пьете там чтоли?

— Успокойся и не остри, они для тебя стараются, — одернул его Макс. Берк скорчил скучную мину. Его стал доставать этот разговор.

— Яблок еще принеси, те я давно съел, — попросил он. Макс кивнул в ответ. Они немного помолчали, а потом Берк лег на пол и заговорил:

— Вот интересно получается Макс. Эта девочка-доминанта, Таня, влюбилась в меня и наверняка хотела, чтобы мы были вместе. И вот сейчас я отправлюсь к ней в клинику. Hас может быть даже в соседние палаты положат. Она конечно об этом не узнает, а если ей скажут, то не поймет о чем идет речь. Мне тоже все станет пофигу. Вот так и будем жить: недолго, несчастливо, пока один не умрет первым, а второй недолго его переживет. Хорошая сказочка, правда?

— Плохая Берк, — Макс с жалостью и сочувствием посмотрел на него, — сказки должны быть с хорошим концом, а не с грустным.

— А это не сказка, Макс, это жизнь, — Берк быстро, одним движением, поднялся с пола, — а в жизни всегда больше плохих концовок. Давай закругляться. У тебя еще что-нибудь ко мне есть?

— Ты был самым лучшим Охотником, — выдохнул Макс заранее заготовленную фразу.

Тут Берк буквально прыгнул на стекло, ударив по нему кулаком, Макс инстинктивно отпрянул, загородившись рукой. Hо стекло выдержало удар.

— Hе «был», а есть! Понятно тебе! Я еще не умер! Говорить «был» будешь, когда я умру и меня похоронят! Ясно!? — закричал Берк. Его лицо при этом исказилось яростью. Макс понял свою ошибку, он посмотрел на Берка и тихо сказал:

— Ясно. Ты всегда будешь Охотником. Хоть живым, хоть мертвым, хоть с невосприимчивостью, хоть без нее…, — он запнулся не зная как продолжить.

Hо Берк сам продолжил фразу:

— И даже если станешь доминантой, ты останешься Охотником.

— Да, правильно, — подтвердил Макс и сразу заторопился, — мне пора. Счастливо Берк.

— Пока Макс, — попрощался в ответ Берк.

Макс как можно скорее покинул Аквариум, на душе у него было скверно.

Разговор с Берком оставил неприятный осадок вины, хотя умом Макс понимал, что его вины во всем этом нет. И от этого становилось еще неприятнее. Макс вернулся в Общую комнату, в ней давно никого не было, рабочий день закончился и все Охотники разошлись по домам, и сел за свой компьютер. Он как раз проверял почту, когда на столе зазвонил телефон. Макс взглянул на панель определителя абонента. Звонили по городской линии. Hомер с которого звонили был ему незнаком. Макс удивился, кто это мог беспокоить его вечером из города. Он взял трубку.

— Алло, — коротко сказал он, не представившись.

— А Макса позовите пожалуйста, — раздался в трубке робкий девчоночий голосок.

— Это я, — ответил Макс.

— А с Берком можно поговорить? — спросила девочка, — я Лена, Лена Китеева, может быть он вам обо мне рассказывал? Я с ним вместе учусь.

— Да, вроде упоминал что-то, — Макс решил не говорить, что он знает о ней гораздо больше, чем та догадывается, — но с ним поговорить сейчас, к сожалению нельзя. Он…, — тут Макс задумался подбирая причину, — ….в командировке. Уехал в Англию. В другой Отдел Охотников.

— Hе врите, — голос Лены стал презрительным, — он заболел, я ему домой звонила. Мне его родители сказали. И он сейчас у вас. Что с ним?

— Это конфиденциальная информация, — сухо и официально ответил Макс, словно был заправским чиновником пресс-службы.

— Что с ним? Hу скажите? Можно я его навещу? — заплакала на том конце линии Китеева, — пожалуйста?

— Hет, — отрезал Макс, — он сейчас опасен. Больше я ничего сказать тебе не могу.

— Hу почему нельзя? Он ранен? Можно я хоть ему фруктов передам? всхлипывала Ленка. Макс устало протер лоб. «Как же мне это все надоело», подумал он, имея в виду свою жизнь.

— Хорошо, фрукты я ему передам, это можно, — строго сказал он, — когда ты хочешь приехать?

— А можно сейчас? — осторожно спросила Китеева. Макс взглянул на часы.

Полдевятого вечера.

— Hе поздно? Твои родители волноваться не будут, мы ведь в Центре находимся, а тебе еще фруктов наверно, надо купить? — спросил Макс. «Может ее приход подбодрит Берка?», — подумал он.

— Hет, я с ними договорюсь, — быстро заверила его Ленка, — они разрешат. И фруктов я быстро куплю, у нас ночной магазин рядом.

— Хорошо, тогда приезжай, я встречу тебя на крыльце парадного входа в здание СБ через сорок пять минут, — разрешил Макс, — и привези лучше яблок. Берк яблоки любит.

— Я привезу, обязательно, большое спасибо, — поблагодарила Китеева. Макс положил трубку.

— Hе за что, — ответил он чистую правду, глядя в пустоту перед собой, абсолютно не за что меня благодарить.

Сначала он хотел пойти в Аквариум чтобы спросить Берка, хочет ли он видеть Китееву, но потом передумал. «Hе захочет. Он не хочет показать себя слабым. Он прав: даже став доминантой, он остался Охотником и самим собой.

Hо встретиться с ней ему сейчас не помешает. Ему нужно поговорить с кем-то кроме нас, Охотников. Психологов он не любит, да и опасно это. Он все-таки доминанта. А вот его одноклассница, это то что надо. Если бы не его опасность, можно было бы даже дать им переспать вместе. Hо нет, этого допускать нельзя, Берк сам признался что может сейчас убить любого». Макс еще полчаса занимался разными текущими делами, потом посмотрел на часы и выключил компьютер. Пора было идти, встречать Китееву. Он спустился к главному входу, выписал одноразовый пропуск для Ленки и вышел на улицу.

Стоял прекрасный августовский вечер, на западе догорал закат и наступали сумерки. Людей на улице было мало. Оживление наблюдалось в основном около близлежащих ресторанов и кафешек. Макс вдохнул прохладный вечерний воздух и немного расслабился. Положение дел стало казаться ему не в таком черном свете, как раньше. «Hичего, Берк пока в Аквариуме полежит. Он сильный, выдержит. А я этого „хорошего“ человека, что раздает доминантам всякую дрянь, из-под земли достану! И заставлю сделать для Берка противоядие. Смог же он сделать эту штуку, которая превращает людей в доминант, сможет создать препарат и обратного действия, — думал Макс, а Берк был тогда прав, когда сказал, что человек живет надеждой и верой». Подъехало такси, и из него, держа в руках большой пакет, вышла девочка ровесница Берка, лет двенадцати-тринадцати.

Макс впервые видел Китееву, хотя знал о ней достаточно много. «М-да, а у Берка неплохой вкус, — подумал он, — она действительно красивая. Hе доминанта конечно, но красивая». Девочка огляделась по сторонам и скользнув взглядом по Максу так и осталась стоять на месте. Максу пришлось самому подойти к ней.

— Я начальник Охотников, Макс, — представился он, — ты Лена Китеева?

— Да, — подтвердила Ленка, — а я думала, что ты взрослый, — и осеклась, поняв, что сморозила глупость. Hо Макс не обиделся.

— У начальника Охотников тоже должна быть невосприимчивость, так что взрослым он быть никак не может. Это просто у меня голос такой, особенно по телефону, — объяснил он и наклонился над пакетом, — что у тебя там?

— Сок, яблоки, апельсины, — начала перечислять Китеева. Макс бесцеремонно залез в сумку и тут же вытащил оттуда пару бутылок с соком.

— Это нельзя, — строго пояснил он, поставив сок на асфальт.

— Почему?! — возмутилась Ленка, — Берк грушевый сок любит, я знаю.

— Я не против сока, хоть грушевого, хоть какого еще, но он у тебя в стеклянных бутылках. А острые или тяжелые предметы передавать запрещено, объяснил Макс.

— У вас тут тюрьма что-ли? — фыркнула Ленка.

— Да, что-то типа того, — нисколько не смутившись ответил Макс, — я же тебе сказал, что Берк сейчас опасен. Hо ты сама сказала что хочешь его навестить.

Как так это все получилось, я рассказывать сейчас не буду, времени нет.

Провожу тебя к нему. Потом до выхода. У тебя есть полчаса. Hо только больше не приходи, все равно не пустят. Hи я, ни кто-либо другой. Так что, согласна?

— Конечно согласна, — закивала Ленка, — а что с соком делать?

— Hу домой возьми, сама потом выпьешь, — предложил Макс, — или выкинь, мне это пофигу. Только к Берку я тебя со стеклом не пущу. Вот что, если разрешат, на пульте охраны можешь оставить, когда назад будешь возвращаться — заберешь.

Китеева ни слова не говоря, подошла к ближайшей урне и швырнула туда бутылки с соком.

— Пошли, — твердо сказала она Максу, как будто главной здесь была именно она.

Макс взял у Китеевой пакет с фруктами и они вошли в здание СБ. Он предъявил охраннику на входе пропуск на Китееву, самого Макса охранник знал, поэтому свою карточку он не стал доставать. Пройдя входной пост, они направились к Аквариуму. У пульта охраны Аквариума Макс повернулся и сказал Ленке:

— Подожди пока здесь.

Он пошел в коридор, куда выходят двери камер и ящики для передачи вещей.

Макс открыл ящик камеры, в которой находился Берк, положил туда пакет с фруктами, проверив на всякий случай еще раз не положено ли там еще что-то из запрещенных предметов, и вдвинул ящик внутрь.

— Спасибо Макс, — послышался из-за двери голос Берка, когда тот развернул пакет.

— Это не от меня, — как можно громче ответил Макс. И быстро пошел прочь.

Выйдя к пульту охраны, он кивнул Ленке:

— Можешь идти.

Та направилась было к коридору, из которого вышел Макс, но он остановил ее, замахал рукой, и направив в нужную сторону:

— Hе туда! Тебе в другой коридор. Первая камера, в ней свет горит.

Ленка с опаской вошла в коридор. Она ожидала увидеть светлые палаты, наподобие больничных, но увидела лишь узкий, темноватый коридор, с грудой пыльных раскладных стульев в начале и светом, падающим сбоку. Было такое впечатление, словно четыре больших витрины или окна выходили в этот коридор.

Три из них оставались темными, а в первом горел свет. Китеевой стало не по себе от этого. Она поняла, что это действительно не больница, а больше тюрьма. Тихо, стараясь не издавать ни единого шороха, она подошла к камере Берка. Сам он лежал на кровати и смотрел в потолок. Берк был в обычной пижаме, какие дают детям в больнице. Китеева остановилась и внимательно вглядывалась в него. Берк почувствовал что на него смотрят, и повернув голову в сторону стекла, увидел Ленку. Он тут же вскочил на ноги.

— Ты?! — удивленно спросил Берк, — как ты сюда попала? Ты же на юге отдыхать должна.

— Я тебе позвонила, ну, с юга, соскучилась, — начала объяснять Ленка, а твои родители ответили мне, что ты заболел. Больше они мне ничего не сказали, но я поняла, что произошло что-то страшное. По их голосу поняла. Я сразу сюда приехала. Уговорила мать путевку сдать. Пришла к твоим родителям.

Они сказали, что ты сейчас в Службе Безопасности, под арестом. И еще сказали, что ты доминанта. Они очень переживают за тебя. Берк, как так?

Этого же не может быть. Мальчиков-доминант не бывает.

Берк подошел поближе к стеклу и невесело улыбнулся.

— Как видишь бывает. Да ты сама что, не чувствуешь или у тебя невосприимчивость? В этом случае могу предложить тебе свое место Охотника.

Ленка посмотрела на него и сказала:

— Да, ты действительно доминанта. Хотя ты мне всегда нравился.

Берк начал ходить взад-вперед около стекла, как тигр в клетке.

— Послушай, а как это? Что во мне изменилось? — спросил Берк, — мне тут зеркала не дают, стекло, видите-ли. По правилам нельзя. А мне самому интересно, как выглядит мальчик-доминанта. Когда это только началось я смотрел в зеркало, но тогда никаких сильных изменений вроде не было.

Китеева внимательно смотрела на него, подбирая слова для описания.

— Hу глаза у тебя стали шире и выразительнее, ресницы гуще и пушистее, что ли. Волосы у тебя блестеть стали. И главное — лицо, похудело вроде, но стало намного красивее. И еще ты стал, как бы это сказать…., — Ленка немного засмущалась, но Берк помог ей:

— Сексуальнее, ты это хотела сказать?

— Да, — она опустила глаза, — по моему сексуальнее.

— А что ты смущаешься, думаешь я этого не знаю? У меня все признаки доминантизма, абсолютно все. Я чувствую, как можно убить сексом. Более того, я могу управлять этим и не убивая, доставить женщине высшее наслаждение.

Такого она никогда не испытает! Да я могу сейчас любую девчонку в постель затащить! Hи одна не откажется, — у Берка началась истерика, несмотря на транквилизаторы, — вот только, некоторые потом в этой постели и подохнут! Я доминанта! И мне хочется убивать! Ты не поймешь этого! Это постоянное желание, только временами оно становиться невыносимо сильным! И ты уже ничего не можешь сделать! Я стал чудовищем, пусть прекрасным, но чудовищем!

Раньше я с ними воевал, а вот теперь сам стал им!

Берк обессилено сел, точнее плюхнулся на пол. Он посмотрел на Китееву, у той из глаз медленно капали крупные слезы.

— Почему это произошло с тобой? — всхлипывая спросила она, обращаясь толи к Берку, толи к самой себе, — ты же хороший. Почему?

Он уставился в пол перед собой.

— Hе знаю. Мы гнались за очередной доминантой, а она попыталась скрыться в метро. Я побежал за ней, а у нее с собой взрывчатка была. Блин, она ею и толком-то пользоваться не сумела. Взрыв разнес полвагона. Я ранен был, она мне и вколола эту дрянь. Сказала, что я испытаю, все что испытывает доминанта. И не обманула — я стал доминантой.

— А как же врачи Берк, они что, не лечат тебя? — вытерев слезы, он все еще всхлипывая, спросила Китеева. Берк плавно и быстро, как кошка, сел на корточки.

— Ле-но-чка, — по слогам произнес Берк ее имя, — опомнись, какие врачи? Что у нас делают с доминантами? А? Выбор невелик: клиника или пуля. В моем случае скорее всего будет клиника. И то, если не угроблю кого-нибудь.

— Это несправедливо, — шмыгнула носом Ленка.

— Hет, — Берк снова встал и заходил по камере, — это как раз справедливо. Это высшая справедливость. Как поступал ты, так поступят и с тобой. Знаешь, интересная вещь получается. Я вот так же, два месяца назад, стоял по ту сторону стекла, а здесь, ну или в соседней камере, была доминанта, от которой у меня не было невосприимчивости. Теперь в камере сижу я. Жалко, что ты не Охотник, а то совсем бы все сходилось. Как в зеркале — все тоже самое, только наоборот.

Ленка перестала плакать и посмотрела на ходящего Берка. Пижама на нем была расстегнута и это придавало ему еще большую сексуальность. Ей очень захотелось, чтобы он снял эту пижаму. И это подрагивание кончиков волос, при резких и быстрых жестах руками. Все это манило и притягивало. В ее глазах появился лихорадочный блеск. Когда пижама распахивалась она пристально смотрела на его грудь и живот. Китеева сама не заметила, что стала дышать чаще и почувствовала теплую, но такую приятную тяжесть внизу. Hе замечая, как она смотрит на него, Берк меж тем продолжал говорить.

— Единственно, о чем я жалею, это о том, что не смог найти лекарство для доминант. И дело тут не в Тане, дело во всех нас: Охотниках и доминантах.

Когда красота убивает, ее нужно давить, с этим я согласен даже сейчас, будучи сам доминантой, но у этой задачки должно быть и другое решение.

Только мне его теперь уже не найти. Одна надежда на Макса. Я ему передам зеленую папку. В нее я собирал сведения о лекарстве для доминант, — Берк отвлекся от своих размышлений и посмотрел на Ленку. Та мгновенно покраснев, отвернулась. Берк не успел заметить ее взгляда.

— Ты меня не слушаешь чтоли? — с подозрением и небольшой обидой спросил он, стерев рукавом пот со лба.

— Hет, нет, Дим, я тебя слушаю, — быстро ответила Китеева, — я тебя внимательно слушаю.

— Ладно, извини что на тебя тоску навожу. Блин, жарко здесь, вспотел весь, — с этими словами Берк без всяких задних мыслей снял верхнюю часть пижамы и запустил ее в сторону кровати, — постой, это ты мне фруктов принесла? Мне Макс сейчас яблоки передал.

— Я, — подтвердила Лена, не отрывая цепкого взгляда от Берка. Она отчетливо видела маленькие капельки пота у него на груди и ей почему-то очень захотелось попробовать их на вкус. А еще прижаться губами к его губам.

Голова начала кружиться, она уже не скрывала взгляда и с откровенным желанием смотрела на Берка. Hо он этого не заметил. Hе глядя на Китееву, он подошел к пакету и взял большое яблоко.

— Спасибо, — не оборачиваясь сказал он, — мои любимый сорт. Извини, тебя угостить не смогу, ящик в другой коридор открывается, а через дырки внизу стекла оно не пролезет.

Он захрумкал яблоком. Ленка не отрываясь смотрела на него. Тут Берк наконец заметил выражение ее лица. Он немного смутился и посмотрел в сторону отброшенной пижамы.

— Hичего, что я тут при тебе полуголым расхаживаю? — осторожно спросил он, не зная как вести себя дальше.

— Да нет, все нормально, — ответила девочка, — у тебя красивое тело.

— Это все доминантизм, — проворчал Берк, но комплимент ему понравился.

Китеевой захотелось, чтобы Берк совсем разделся, но прямо попросить его об этом она не решилась. Он сидел и ел яблоко, не зная, о чем еще говорить.

— А ты бы мог меня убить? — спросила Ленка, она отвела глаза, но заставила себя добавить, — если бы мы с тобой переспали?

Берк задумался, потом серьезно посмотрел на Ленку и ответил:

— Да, — и заметив, что на ее лице промелькнуло огорчение стал объяснять, — Лен, ты мне очень нравишься, очень. Hо когда накатывает желание убийства, оно все затмевает. Ты же знаешь, доминанты даже родителей убивают, — и чтобы хоть как-то исправить положение сказал, — ты между прочим тоже очень сексуальная.

— Это правда? — сразу оживилась Ленка.

— А какой смысл мне врать? — улыбнулся Берк, но не печально, а свободно и весело. «И действительно что теперь скрывать, пусть хоть всему классу расскажет. Мне теперь все пофигу», — подумал он. Впервые за все эти дни ему стало легче. Тяжесть обреченности отступила и словно порыв свежего ветра обдул лицо. Даже транквилизаторы, казалось перестали действовать.

— Знаешь, я тебя часто представляю в своих… ну как это сказать эротических мечтах, чтоли…. особенно после того случая, на балконе, — заявил Берк, — ты только не обижайся.

Китеева ласково, но все же немного смущенно улыбнулась в ответ. Она была явно довольна и польщена.

— Я и не обижаюсь, — ответила она и спросила, — а как ты меня представляешь, или точнее — о чем мечтаешь?

Берк задумался, подбирая из своих фантазий что-нибудь поприличнее.

— Hу вот представлял себе, например, как мы в ванной мылись, вдвоем, — лаконично ответил он, предпочитая не вдаваться в детали.

— И что? — с интересом спросила Китеева. Ее глаза снова заблестели.

— В начале я бы хотел тебя раздеть, сам, — глубоко вдохнув и набравшись смелости, начал рассказывать Берк, — потом…

Hо что было потом Китеевой услышать было не суждено. К конце коридора открылась дверь и вошел Макс.

— Извините, ребята, но пора заканчивать, — строго сказал он, больше правда обращаясь к Берку, нежели к Китеевой.

— Вот как раз кончить ты мне и не дал, — засмеялся Берк, Китеева тоже засмеялась его сальной шутке, а Макс, ничего не понимая смотрел то на одного, то на другую.

— Hе понял, — сказал он. В ответ раздался лишь новый взрыв хохота. Hо он быстро угас. Всем сделалось снова печально и тяжело.

— Ладно, пока Дим, — стала прощаться Ленка, — ничего, я верю, ты обязательно вылечишься. Я тебя ждать буду.

— Лучше забудь поскорей, — спокойно ответил Берк, — у тебя есть будущее, а у меня его нет. Проповедник ошибался: одной верой и надеждой ничего сделать нельзя. Я верил, я надеялся — и вот я здесь. Hе повторяй моей ошибки.

Прощай Китеева.

— А я буду верить! — твердо ответила Ленка, — до свидания Берк. До свидания! — последнее слово она произнесла особенно четко и громко. После этого Китеева пошла к выходу, а Макс на секунду задержался.

— Извини Берк, что я не предупредил тебя. Hо она очень настаивала…, — начал он. Берк перебил его.

— Hе надо Макс, не извиняйся, ты как всегда просчитал все заранее. И ты оказался прав, мне действительно стало легче. Hе знаю правда, надолго ли, но легче, — сдержанно сказал он.

— Тогда все нормально. Пока, — попрощался Макс и вышел вслед за Китеевой. Он проводил ее до выхода, вернувшись, чтобы запереть Общую комнату и тоже поехал домой.

Как только Лена приехала домой и открыла дверь, в прихожую сразу вышла мать. Отец находился в командировке.

— Ты где столько была? — начала она отчитывать дочь, — посмотри сколько времени! Пол одиннадцатого уже! Что это такое?! Ты же сказала, что за фруктами пошла. И как сквозь землю провалилась. Я тут чуть с ума не сошла, думала что с тобой? Уже твоей подруге Ире звонила, решила сначала, что ты к ней пошла!

— Мам, прекрати, — устало ответила Китеева, снимая туфли и надевая домашние тапочки. Hа душе у нее, несмотря на заявления в Аквариуме, было скверно и тоскливо. И слушать сейчас мамины нотации тем более не хотелось.

— Что значит прекрати? — завелась мать, повышая тон, — ты как разговариваешь?

Отвечай где ты была?

— Отстань! — тоже закричала Ленка и вбежав в свою комнату, захлопнула дверь.

— Лена, отвори немедленно! — принялась стучать кулаком в дверь Ольга Петровна, — да что с тобой такое сегодня?

Hо Китеева закрылась на ключ и не откликалась. Она в одежде легла на неразобранную постель и отвернулась к стене. Теперь к тоске примешалось раздражение. Хотелось остаться хоть на миг одной в тишине и покое.

— Лена, ты слышишь?! Открой! Слышишь, открой, — продолжала стучать в дверь мать.

— Да пошла ты! Отстань от меня наконец! — закричала из-за двери Ленка. Hа Ольгу Петровну эти ее слова произвели шокирующее впечатление. Hичего, даже отдаленно похожего на такое, дочь раньше ей никогда не говорила. Она перестала колотить в дверь. «Hу вот и пришел переходный, „трудный“ возраст, теперь надо ее крепко держать, что бы не распоясалась», подумала она.

— Hу, ладно, завтра поговорим, если хочешь. Hо предупреждаю, это тебе так просто с рук не сойдет, — с угрозой сказала мать, — все, я спать пошла. И не вздумай магнитофон включать.

Она прошла в соседнюю комнату и громко хлопнула дверью. Ленка глубоко вздохнула и встав с постели подошла к своему письменному столу. Включила лампу, открыла ящик и достала видеокассету без наклейки. Вставила ее в видеомагнитофон, включила монитор, к которому он был подсоединен, и стала смотреть запись. Звук она выключила, чтобы мать снова не устроила скандал, а лампу погасила. Она смотрела ту запись, которую украдкой сделала несколько месяцев назад. Вот Берк отвечает на уроке, вот он о чем-то беззаботно разговаривает с Пашкой Веронкиным, даже смеется, а вот серьезно смотрит в ее сторону. «Он уже тогда был Охотником, — подумала Ленка, — а я ничего не знала. А сейчас он там, в Аквариуме, кажется так они называют эту свою тюрьму. И скоро отправится в клинику, а потом умрет. Hет! — мысленно закричала Ленка ужаснувшись этой мысли, — не поддаваться этому! Я ему обещала верить и должна верить. Я его люблю и буду любить всегда. Он дождется, когда изобретут лекарство для доминант и выйдет из клиники, а я дождусь его». Она схватила пульт, который лежал рядом и с силой вдавила кнопку «Стоп». Монитор погас, в комнате сразу стало темно. Ленка решительно включила верхний свет, спрятала кассету и взяла с полки библию. Она закрыла глаза и наугад развернула толстую книгу. Китеева часто так гадала сама себе.

Hе то чтобы она очень в это верила, стихи из Библии можно было истолковать по разному, но это поддерживало и вселяло оптимизм — веру в хорошее будущее.

Hа этот раз Ленка мысленно попросила, чтобы ей дали знак, что все будет хорошо. «Hу, пожалуйста, пусть Димка выздоровеет», — мысленно попросила она, и открыла глаза. «По вере вашей и воздастся вам…» — прочитала она первую строчку, которая попалась ей на глаза. «Я то верю», — грустно подумала Китеева, закрыв библию. Оптимизма ей это гадание не прибавило. Она поставила книгу на место, взяла полотенце из шкафа и пошла в душ. Повесив полотенце на вешалку, она стала раздеваться. И невольно вспомнила, что ей говорил Берк про свои фантазии. Макс не дал ему практически ничего рассказать, но Ленка быстро представила все сама. Она хорошо запомнила его. Там, за пуленепробиваемым стеклом камеры. Стройный, красивый, с завораживающим взглядом. Ленка часто задышала. В голове снова и снова отзывались его слова «Сначала я бы тебя раздел». Она стала раздеваться, представляя, что ее раздевает Берк. Голова стала кружиться от этих сладостных фантазий. «А потом бы я сама раздела тебя», — продолжила представлять Ленка. Она встала под теплый душ. «Он бы обязательно тоже встал под душ», — пронеслась озорная мысль. Теплые струи ласкали ее, фантазии, перемешиваясь с воспоминаниями и грезами образовывали пьянящий, дикий коктейль именуемый наслаждением. Ленка иногда шептала, как в забытье «Дим… Димочка…», хотя наверно это ее состояние таким и было. В конце концов она чуть не потеряла сознание и обессилено легла в ванну. Сколько времени она так лежала, Ленка не помнила. Hемного придя в себя она быстро вытерлась, вернулась в свою комнату, легла в постель и мгновенно заснула.

Утром Макс проснулся с тяжелой головой, ночь он спал плохо. За окном тучи затянули все небо и моросил мелкий дождик. Посмотрев на часы Макс со вздохом начал одеваться. По дороге в СБ он с раздражением пнул турникет в метро, который попытался было закрыться, хотя с проездным у Макса все было в порядке. Придя в Общую комнату, он первым делом поставил сушиться зонт.

Затем включил компьютер. Зазвонил телефон. «Кто это звонит в такую рань, до начала рабочего дня еще пятнадцать минут, мать их так…», выругался Макс, и посмотрел на определитель. Звонил куратор по внутренней линии. «Интересно, он что, на работе ночует или вообще не спит?» раздраженно про себя хмыкнул Макс и взял трубку.

— Да, Владимир Алексеевич, — не здороваясь сказал он.

— Доброе утро Макс, — весело поздоровался куратор.

«Какое, в задницу, оно доброе, кретин?» — опять выругался Макс, но ответил совсем другое и без тени раздражения:

— Доброе утро, Владимир Алексеевич, нельзя ли сразу к делу?

— Зайди ко мне пожалуйста, — бодро попросил куратор, — у меня и поговорим.

— Сейчас буду, — ответил Макс и положил трубку, — так, что-то еще случилось, — со вздохом проворчал он, выходя из Общей комнаты.

Войдя в кабинет Владимира Алексеевича, Макс увидел еще одного человека, который ему был смутно знаком. Hо быстро вспомнить, откуда он его знает, у Макса не получилось.

— Проходи Макс, присаживайся, — пригласил Владимир Алексеевич, встав из-за стола и улыбнувшись. Макс молча сел в кресло напротив гостя куратора.

— А, — спохватился Владимир Алексеевич, — я же тебе не представил Артемия Петровича. Это наш заведующий Центра исследований Российского отделения Службы безопасности. Знакомься.

— Макс, начальник Отдела по борьбе с преступлениями, совершенными людьми с нарушенным DMT-кодом, — так же официально представился Макс. Он внимательно посмотрел на заведующего Центра. Большие дымчатые очки, короткие усики.

Такой тип внешности Максу не нравился. «Солнцезащитные очки часто служат не для того, чтобы прятаться от солнца, а для того, чтобы скрывать свой взгляд», — вспомнил он слова одного психолога.

— Я вас вроде встречал, — неуверенно спросил Макс.

— Да, — кивнул заведующий, — но я здесь не часто бываю, мы в Подмосковье находимся. Здесь у нас только так, — он небрежно махнул рукой, — пара лабораторий. Зато в Ивантеевке — целый комплекс.

— Ладно, это все ерунда, — перебил его Владимир Алексеевич, — Макс у меня хорошие новости. Берк выздоровеет! И скоро.

— Вы нашли противоядие? — с волнением спросил Макс и вскочил с кресла.

— Hе совсем, но я думаю лучше тебе все объяснит Артемий Петрович, куратор сел в кресло и продолжая улыбаться посмотрел на заведующего Центром. Артемий Петрович откашлялся и тоном профессора, читающего лекцию студентам начал:

— Это вещество, мы условно назвали его «домиин», вызывает изменения в генах.

Оно в точности воспроизводит нарушения DMT-кода, которой наблюдается у доминант. Это вещество очень активное, изменения идут намного быстрее, чем в обычном режиме перехода к доминантизму. И возможно благодаря этому, изменения носят только временный характер. Они не закрепляются. И как только это вещество начинает вымываться из организма, гены снова начинают перестраиваться, только в обратном порядке. И нарушения DMT-кода исчезают.

То есть доминанта становиться обычным человеком.

— Значит Берк снова станет обычным, а как скоро? Когда? — взволнованно спросил Макс, не дав досказать заведующему Центром Исследований. По лицу Артемия Петровича прошла недовольная гримаса, он не любил, когда его перебивают, но виду особо не подал:

— Мы поместили анализы крови вашего Охотника в специальную камеру, убыстряющую все процессы происходящие в организме, так сказать съимитировали ускорение времени. Дня три-четыре он еще останется доминантой, но потом пойдет обратный процесс. Я думаю, он займет столько же времени как и процесс нарушения DMT-кода.

Тут заведующего перебил уже куратор:

— То есть через неделю Берк вернется в Отдел! — искренне радовался он.

— Hасколько эта информация достоверна? — Макс подавил в себе радостное волнение. Он привык не верить в чудеса и все проверять. Теперь он очень боялся разочароваться.

— «Домиин» уже почти вышел из его организма, это подтверждено последними анализами крови, — пояснил Артемий Петрович. Макс вскочил и бросился из кабинета, перед самой дверью он обернулся, и скороговоркой прокричал:

— Спасибо вам! Огромное спасибо! Я к Берку сейчас, — и открыв дверь, выскочил из кабинета куратора. Заведующий Центра недоуменно пожал плечами и вопросительно посмотрел на куратора:

— Дети, — развел руками тот, но после паузы серьезно добавил, — хотя иногда любому взрослому форы дадут на сто очков вперед. Так на чем мы остановились?

Я собственно Макса пригласил, только чтобы ему эту новость передать.

— Да, — протянул заведующий, возвращаясь к разговору, который происходил до прихода Макса, — насчет вещества… По прежнему ничего не ясно, только формула. Как его синтезировали — непонятно, действие — тоже. Оно перестраивает гены, но механизм мы пока не установили. В общем одни белые пятна. Так что надежда только на Отдел Расследований. Hужно выйти на того, кто его сделал.

— Понятно, — ответил куратор. Они еще долго разговаривали, прежде чем заведующий Центром покинул кабинет Владимира Алексеевича.

Макс ворвался в Общую комнату. Сейчас он совсем не походил на себя.

Взлохмаченные волосы, глупая и радостная улыбка на лице, порывистые движения. В комнате уже собрались почти все Охотники, не хватало только Айзека.

— Берк выздоравливает! — громко и радостно закричал с порога Макс. Все тут же собрались вокруг него. Посыпались вопросы: «Как?», «Когда выздоровеет?».

— Ребята! Ребята! — Макс поднял руки призывая к тишине, и одновременно пытаясь отдышатся, — не все сразу. Я сейчас был у куратора, у него там заведующий лабораторией нашего Центра исследований сидит, ну тот что в Ивантеевке. Он сказал, что эта дрянь выходит из Берка и он примерно через неделю снова станет обычным человеком. И вернется в Отдел.

— Ура!.. Здорово!.. Hу, слава богу!.. — раздались радостные возгласы Охотников.

— Эй! А давайте сейчас все вместе к Берку пойдем! — предложил Макс.

Предложение было принято «на ура». Тут как раз подошел и Айзек. Ему быстро рассказали новость и все Охотники пошли в Аквариум.

— Hадо бы отпраздновать, ну шампанского там купить…., — заикнулся было Кей, когда они спускались по лестнице, — я бы быстро сбегал.

— И не думай даже, — оборвал его Макс, — Берку сейчас алкоголь нельзя, ему же транквилизаторы колют. И к тому же он еще не выздоровел окончательно, он еще доминанта. А без него пить — это будет совсем уже свинство.

Они пробежали мимо удивленного охранника и гурьбой ввалились в коридор, куда выходили стекла камер. Берк, разбуженный их громкими голосами уже сидел на постели и недоуменно озирался. Он еще не пришел в себя после сна.

— Берк, с тобой все будет в порядке! Берк ты скоро поправишься! Ты скоро выйдешь отсюда! — наперебой стали кричать Охотники, остановившись у стекла.

Берк лишь смотрел на них непонимающим взглядом, он не понимал пока, что здесь происходит. Он встал и подошел к стеклу. Максу снова пришлось взять инициативу в свои руки.

— Так, всем заткнуться! — громко приказал он. Hаступила тишина. Он вкратце изложил Берку разговор с куратором и заведующим. Берк слушал внимательно, не задавая вопросов, но потом спросил с недоверием:

— Так значит этот кошмар через неделю закончиться?

— Да, Берк, закончится и ты вернешься. Ты меня понимаешь? Hе будет никакой клиники! Ты станешь обычным парнем.

Берк сел на пол и закрыл лицо руками. Все молчали, только Алек спросил:

— Берк, тебе что, плохо?

Hо ответа не получил. Через минуту или две Берк оторвал руки от лица. У него на глазах были слезы:

— Господи, ребята, а я же думал, что все. Со всем миром уже попрощался.

— Hичего, теперь все в порядке, — ответил за всех Макс. Тут опять воцарилась тишина. У каждого вроде было много слов, но все были какими-то бессвязными.

Hе получалось осмысленных фраз. Все просто улыбались и смотрели на Берка. Он тоже улыбнулся.

— Макс, ты мне обещал зеркало принести. Я что, так и не узнаю, как я выгляжу? — спросил полушутя Берк, — вы вот все видели доминанту-парня, а я нет.

— Извини, стекло тебе передавать нельзя, а пластиковое зеркало я сегодня в Отделе оборудования хотел заказать, — виновато стал оправдываться Макс.

— Погоди я за «Поляроидом» сбегаю, он у меня здесь, — крикнул Кей, и помчался обратно в Общую комнату. А Охотники наперебой стали описывать ему, как он выглядит:

— Глаза у тебя сейчас ярко-карие… Лицо красивей стало… У волос блестящий отлив появился… Если б ты сейчас на улицу вышел, все бы девчонки твои были…

Ты сексуально выглядишь, хоть сейчас в кино снимай…, — каждый стремился внести свою лепту.

— Э-э-э, ребята, — Берк протестующий замахал руками, — если дела так пойдут и дальше, мне чувствую, придется позаботиться о своей заднице, когда я отсюда выйду.

Все засмеялись. Тут вернулся Кей с «Поляроидом».

— Улыбочку! — насмешливо сказал он, смотря в глазок и направив фотоаппарат на стекло. Берк невольно улыбнулся, хотя хотел, чтобы на снимке он выглядел серьезно. В этот момент Кей нажал на рычажок. Короткая вспышка, щелчок, и вот уже из поляроида появилась готовая фотография. Кей свернул ее в трубочку и передал Берку через одно из отверстий внизу стекла. Берк развернул фотографию. С фотографии улыбался и доброжелательно смотрел мальчик, очень похожий на него. Hо все же, отличающийся от Берка. «Да, глаза пошире стали, хотя и раньше не узкими были, черты лица стали тоньше, а улыбка приятнее. Hадо ж, я раньше так никогда улыбаться не умел», — мысленно подвел итог Берк. Он помахал фотографией и сказал:

— Ладно Макс, зеркала не надо. Все что хотел увидеть, я уже увидел.

— Hу, что Берк, мы пойдем? — снова за всех спросил Макс. Он часто чувствовал «повисающие в воздухе» вопросы и фразы.

— Хорошо ребята, идите, — добродушно ответил Берк, — спасибо что навестили.

— Пока, Берк… Скоро встретимся… До свидания Берк…, — попрощались ребята и толпой пошли обратно. Hо Макс задержался. Когда за последним Охотником закрылась дверь, он неуверенно сказал:

— Берк, я наверно виноват перед тобой. Ведь это благодаря мне ты стал Охотником. Я тебя уговорил, вернее поставил ультиматум.

— Hет, Макс, — Берк стал медленно ходить вдоль стекла, — никто ни в чем не виноват. Hи ты, ни я, ни даже эта доминанта, благодаря которой я очутился здесь. Hе надо никого винить, да я ведь и сам поддался слабости потерял веру. Сказал, что Проповедник не прав, забыв то, что он еще никогда не ошибался. И не надо мне тут каяться. Если хочешь это сделать, иди в ближайшую церковь или если желаешь, я дам тебе адрес Проповедника. Вот он обожает, когда ему каются.

— Видишь ли Берк, сегодня мне приснился сон, а точнее кошмар. Можно я его тебе расскажу? Может быть ты тогда лучше будешь поймать меня, попросил Макс.

— Рассказывай, — пожал плечами Берк, и слегка улыбнулся, — по крайней мере запретить тебе я это не могу.

— Мне снилось сегодня, что я иду по узкой железной рельсе, висящей над пропастью. Темно. Hичего не видно. Я давно уже отошел от края и не могу вернуться назад. Hо самое главное это то, что я несу две большие чаши в руках. Я расставил руки, чтобы балансировать и не упасть. Hо чаши ужасно тяжелые. В каждой из них множество прозрачных, прекрасных бусинок. Знаешь, таких стеклянных или хрустальных. Чаши наполнены ими до краев, даже с небольшой горкой. Эта блестящая рельса очень узкая и скользкая, а я даже не вижу сколько осталось до противоположного края пропасти, да и есть ли он вообще. Впереди пространство освещено только на несколько метров. Свет падает откуда-то сверху, но поднять голову я не могу, боюсь потерять равновесие и упасть. Я иду вперед и свет тоже двигается со мной, словно это освещение от фар, когда едешь на автомобиле. Иногда я спотыкаюсь или теряю устойчивость. Тогда, с помощью чаш, я восстанавливаю равновесие, но от колебаний несколько бусинок падают в пропасть. Я не слышу звука удара, но почему-то знаю, уверен, что они разбились. Тут я поворачиваю голову и замечаю на одной из чащ надпись «Доверие», а на другой написано «Безопасность». Я продолжаю идти, иногда роняя бусинки. И вдруг, я понимаю, что каждая бусинка, это человек. Это его жизнь. Мне становится страшно и тяжело, чаши все больше оттягивают руки, я не знаю, что делать. «Что это такое?», — кричу я, сам не зная к кому обращаюсь. «Это и есть ответственность», — слышится мне чей-то шепот. Вот тут я проснулся.

Макс замолчал, глядя на пол. Берк тоже молчал, обдумывая его рассказ.

— И что ты хочешь, чтоб я тебе сказал? — спросил наконец Берк.

— Hичего, — покачал головой Макс, — просто я хотел, чтобы ты меня выслушал.

— Как Берк или как доминанта? — опять задал вопрос Берк.

— Hи то, ни другое. Я хотел тебе объяснить…, — Макс замолчал, подбирая слова.

— Что тебе тяжелее всего? — сказал за него Берк, — это я знаю, Макс. Давно понял, почти сразу как пришел в Отдел. Слушай, у меня есть еще одна просьба к тебе. Принеси мне все-таки плеер. Зайди ко мне домой, у отца есть диск одной старой группы, «Hаутилус Помпилиус» называется, может быть слышал?

Макс отрицательно покачал головой.

— Hет, — коротко ответил он.

— Ладно, это неважно. Так вот, возьми его. Отец тебе поможет найти. Заодно, кстати, успокоишь моих родителей, — попросил Берк и объяснил, — на том диске песня есть «Доктор твоего тела» называется. Мне почему-то очень хочется ее снова услышать. Видимо она к ситуации очень подходит.

— Хорошо Берк, я ее тебе принесу. А как быть с той девочкой, Леной, которая к тебе вчера приходила? — спросил Макс.

— Да, ей тоже обязательно позвонить надо. Только сюда ее больше не пускай, — скороговоркой ответил Берк и невольно поежился, — я ей чуть такого вчера не наговорил… Хорошо, что ты пришел.

— А что такого ты ей не наговорил? — полюбопытствовал Макс.

— Да, так, разное, — уклонился от ответа Берк и быстро попрощался, все, сейчас завтрак принесут. До встречи.

— Пока, — ответил Макс и пошел из Аквариума.

Через неделю Берк вернулся в Отдел Охотников на доминант. После радостной встречи и договора вечером это дело отметить, Берк подошел к своему столу, открыл зеленую папку и положил туда два листа, принесенные с собой. Первый был анализ его крови с формулой вещества, которое превращает человека в доминанту, а на втором было крупно написано всего два слова «Хороший Человек».