Глава 13

Джулиан чувствовал себя отвратительно. Накануне он напился, и теперь голова раскалывалась от боли. Ночью он практически не сомкнул глаз, а в те редкие минуты, когда сон все же одолевал его, ему снилась Сэм.

В домашней обстановке, в Гайд-парке, в театре, на званом обеде. И везде… голая. Лишь иногда на шее сверкало жемчужное ожерелье, в ушах – серьги, а ноги были обуты в туфли.

В этих ярких, похожих на реальность снах никто не обращал внимания на ее странный вид… включая саму Сэм. Она оживленно болтала и смеялась, хлопала ресницами и кокетливо обмахивалась веером. Ее поклонники тоже не замечали, что она голая.

Только Джулиан замечал и всякий раз просыпался, обливаясь потом и испытывая вожделение. Проклятие!

Но чего еще можно было ожидать, спрашивал он себя, сидя утром в одиночестве за завтраком. Прошлым вечером, когда девушка сбросила одеяло и предложила ему искупаться вместе с ней в ванне, ему стоило огромного труда не поддаться искушению.

Она протягивала к нему руки и была прекраснее, чем он себе представлял. Маленькая грудь – два кремовых холмика с розовыми вершинами, стройные бедра и изящные длинные ноги… Дьявольщина!

Джулиан потер глаза и глотнул кофе. Интересно, составит ли Сэм за завтраком ему компанию? Вряд ли. Какое-то время она даже не будет с ним разговаривать. Он сильно обидел девушку, когда накануне вечером покинул ее спальню, не проронив ни слова. Но иначе он мог потерять над собой контроль и, чего доброго, овладеть ею, лишив невинности.

В этот момент дверь в столовую открылась. Джулиан со страхом и надеждой ждал появления Сэм, но это был Хедли. Он вошел, как всегда, с бесстрастным выражением лица, однако было видно, что настроение у него не лучше, чем у его господина. Когда накануне Джулиан сообщил ему о побеге Клары, Хедли проявил завидную выдержку. Но обмануть Джулиана было трудно. Он видел, что за стоическим спокойствием дворецкого скрываются злость и обида.

– Мы только что это получили, милорд, – проговорил Хедли, морщась, как от головной боли. – Курьер сказал, что срочно.

– Последнее время мне слишком часто приходит срочная корреспонденция, – проворчал Джулиан и, взяв конверт, узнал голубую печать сэра Хэмфриса. Распечатал его и прочел одну-единственную строчку:

«Я вспомнил».

Джулиан залпом допил кофе, торопливо встал и направился к двери. Внезапное просветление сэра Хэмфриса стало для него неожиданным и более чем приятным сюрпризом. Возможно, теперь, когда он выяснит, кто мать Сэм, то обретет наконец душевное равновесие и его жизнь войдет в привычную колею. Возможно, и с Сэм все образуется.

Почти полное отсутствие интереса Сэм к поискам ее матери несколько удивило Джулиана. Но возможно, она только делала вид, что ей безразлично, так легче было справиться с ситуацией.

– Вы не будете завтракать, милорд? – обратился к нему Хедли, когда маркиз взялся за ручку двери.

Вопрос дворецкого его не удивил. Пропускать завтрак было не в правилах маркиза. Все знали, что задержка с подачей пищи вызывала у него раздражение.

– Нет, Хедли. Но пожалуйста, не забудьте распорядиться, чтобы отнесли еду мисс Дарлингтон, если она в ближайшее время не спустится вниз.

– Конечно, милорд, – заносчиво произнес слуга, раздувая ноздри, не в силах скрыть того факта, что в побеге Клары целиком и полностью винит Сэм. Он понимал, что все эти прогулки в Гайд-парке способствовали сближению Клары с Натаном Фордом. Джулиан это тоже понял, хотя и с опозданием.

– Надеюсь, никто мышьяку ей в чай не подсыплет, – пошутил Джулиан, желая поднять настроение дворецкого.

– Конечно, нет, милорд, – ответил тот, еще выше задрав нос.

Джулиан вздохнул и толкнул дверь в холл. В коридоре он нос к носу столкнулся со своей воспитанницей. К счастью, она была одета.

– Прости, – извинился он и, поспешно отступив назад, уставился на девушку, желая определить, в каком расположения духа она пребывала. Посторонний наблюдатель, не знавший, что пережила Сэм в эту ночь, не заметил бы в ее облике ничего необычного. Более того, в коротком шерстяном жакете в бело-голубую полоску и голубом прогулочном платье, с уложенными в художественном беспорядке локонами, она выглядела превосходно.

Но Джулиан тотчас уловил происшедшую в ней перемену. Сэм держалась натянуто и чопорно, тщательно избегая его взгляда.

– Доброе утро, Джулиан, – холодно поздоровалась она и прошла в столовую. – Надеюсь, ты хорошо спал?

Джулиан вскинул брови. Что это, ирония или просто вежливость? – терялся в догадках маркиз.

– Я… м-м-м… спал очень… – неопределенно ответил он и заговорил о погоде. – Сегодня замечательный день, Сэм. У тебя есть какие-нибудь планы?

Хедли с кислым видом отодвинул для девушки стул.

– Есть, – произнесла она сдержанно и положила на колени салфетку, по-прежнему избегая взгляда наставника. – Должен прийти Жан-Люк, затем я отправлюсь к леди Уэнтуорт на чай.

– Как это мило, – изрек Джулиан и замолчал, подумав, что никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным и неловким в присутствии женщин.

– Да, – согласилась Сэм и подняла чашку, чтобы Хедли налил ей чаю. – С нетерпением жду наступления дня, – заметила она, подняв наконец на Джулиана глаза. – А ты?

Девушка отпила из чашки, не спуская с него глаз. Она держалась манерно и вызывающе вежливо. Джулиан не терпел этого.

– У меня тоже есть кое-какие планы, – ответил он уклончиво, твердо решив пока не рассказывать Сэм о записке сэра Хэмфриса. Когда выяснит что-нибудь, тогда и расскажет. Настроение девушки его настораживало. Еще неизвестно, как она воспримет новость. Хотя Сэм изо всех сил старалась держаться, Джулиан знал, какой беззащитной и ранимой она была в настоящий момент.

Сэм не сомневалась в том, что Джулиан собирается навестить Шарлотту Бэтсфорд, но почему-то не говорит об этом прямо. Вчера он дал ей ясно понять, что не желает иметь с ней ничего общего, даже после того как она обнажила перед ним душу и… тело.

Вспомнив об этом, Сэм покраснела от обиды. Как унизительно и больно быть отвергнутой подобным образом. Она полночи прорыдала, проклиная превратности судьбы и мужскую глупость. А утром проснулась исполненная решимости забыть Джулиана. А то бегает за ним, как собачка.

Сэм решила вообще не выходить замуж. Останется старой девой, составит компанию Присс и Нэн, будет заниматься собаками.

– Что ж, я рада, что у тебя тоже есть «планы». Передай поклон Шарлотте. Желаю тебе хорошего дня, Джулиан. – Сэм старательно намазывала маслом тост.

Последовала долгая пауза. Сэм так и не дождалась ответа от Джулиана и оторвала глаза от тарелки – посмотреть, не ушел ли он. Маркиз все еще стоял у дверного косяка, глядя на нее с досадой и жалостью. Только жалости ей не хватало. Особенно от Джулиана. Ее глаза вспыхнули яростью, смешанной с презрением.

– До свидания, Сэм, – произнес он наконец с усталым вздохом и вышел.

Не в силах справиться с постигшим ее разочарованием, Саманта стала кромсать ножом кусок ветчины и сваренные в мешочек яйца. Потом сидела, тупо уставившись на тарелку, не испытывая ни малейшего желания съесть это месиво. Из состояния ступора девушку вывел дворецкий, который нарочито громко кашлянул. Взглянув в его заносчивое, почти насмешливое лицо, Сэм вспомнила, что у нее полно дел и нечего жалеть себя. Первое дело касалось Хедли. Но не успела она собраться с мыслями, как услышала его чопорный голос:

– Если вам не нравится завтрак, мисс Дарлингтон, буду рад принести вам что-нибудь другое.

– Благодарю вас, Хедли, – ответила Сэм, безуспешно пытаясь поймать его взгляд, – но я не голодна.

Сэм извлекла из кармана платья конверт.

– Хочу вам кое-что передать, – сказала она, протягивая дворецкому письмо.

Хедли, не поворачивая головы, скосил вниз глаза.

– Можно полюбопытствовать, мисс, что это такое? – спросил он все тем же ледяным тоном.

– Письмо от Клары, – прошептала девушка, не желая привлекать внимания стоявших в дверях лакеев. – Она просила меня передать это вам сегодня утром.

Хедли даже не пошевелился, уставившись на письмо, его лицо не выдавало никаких эмоций, только левый глаз слегка дергался. Потом медленно протянул руку, взял конверт и быстро сунул в карман куртки, продолжая стоять, вытянувшись в струнку.

– Хедли, – начала Сэм, тронутая его самообладанием, – можете пойти и прочитать, что там написано. Уверена, вам не терпится. Но пока вы не ушли, хочу вам кое-что сказать.

– Да, мисс?

– Клара все объяснила в письме, – продолжала Сэм шепотом, – но я хочу добавить от себя. Я знаю, вы очень рассердились на Клару и на меня. Мне все равно, если вы меня не простите, но Клара вас очень любит, и ей будет тяжело жить с мыслью, что вы гневаетесь на нее. Хедли, она так счастлива! Я знаю, вы всегда желали ей счастья. Она заслужила его.

Хедли слушал, сдвинув брови, лицо сохраняло бесстрастное выражение.

– Благодарю вас, мисс, – произнес он после продолжительной паузы и с достоинством удалился, показав Сэм прямую как палка спину.

Сэм вздохнула, надеясь, что со временем Хедли сменит гнев на милость и благословит брак дочери, иначе Клара не будет чувствовать себя в полной мере счастливой.

Пока Сэм в задумчивости пила чай, ее мысли неизменно возвращались к Джулиану, но девушка решительно гнала их прочь. Как когда-то мысли о матери. Так легче пережить случившееся.

Тут она вспомнила о Хедли. Интересно, как он отреагирует на послание дочери? По настоянию Клары она прочла письмо, прежде чем девушка его запечатала. Оно поразило Сэм честностью и искренним выражением уважения и любви к отцу. Только черствый человек мог остаться безразличным к столь чистосердечному раскаянию.

«Если Хедли простит Клару, то, возможно, когда-нибудь простит и меня. Бедный Мэдисон». Ей было жаль подаренного Натаном щенка. Чтобы Хедли не мог срывать на нем зло, Сэм решила брать его к себе как можно чаще. Возможно, она возьмет Мэдисона с собой, когда пойдет на чай к Уэнтуортам.

Тут в голову ей пришла блестящая идея. Она отправится к Уэнтуортам в компании всех трех щенков! Они помогут ей приблизить Ниниана к желанной цели.

Сэм обдумывала детали плана, когда в комнату вошел лакей и, поклонившись, объявил:

– К вам посетитель, мисс. Передать ему, что вы еще завтракаете?

– Кто пришел, Боб? – спросила девушка, ставя чашку на стол.

Слуг приятно удивляла способность Сэм запоминать их имена. Боб не был исключением.

– Мистер Бувье, мисс, – ответил он с робкой улыбкой.

Сэм улыбнулась в ответ, и молодой лакей покраснел, как майская роза.

– Пожалуйста, проводи его в малую гостиную, Боб, я буду там сию минуту.

Лакей поклонился и стал пятиться к двери, едва не опрокинув по пути дорогую греческую вазу.

Сэм погрустнела. Ей так хотелось, чтобы ее улыбка производила такое же впечатление на Джулиана. Но она быстро взяла себя в руки и отогнала прочь печальные мысли. Промокнув салфеткой губы, девушка встала и решительно направилась к двери. У зеркала задержалась, желая убедиться, что выглядит безукоризненно, и при необходимости поправить прическу.

Когда Сэм вошла в малую гостиную, Жан-Люк стоял у окна и смотрел на улицу. При ее появлении француз повернулся, и на его губах заиграла теплая улыбка.

– Mon Dieu, Сэм, вы хорошеете день ото дня. – Он весело подмигнул ей. – Должно быть, любовь творит чудеса.

Сэм хмыкнула, усаживаясь на зеленый бархат дивана. Уголки губ тронула слабая улыбка.

– Разве безответная любовь способна творить чудеса? Удивительно, что я не выгляжу бледной и жалкой.

– Безответная любовь? – Жан-Люк опустился рядом с девушкой на диван и сочувственно посмотрел на нее. – Похоже, с маркизом дела у вас обстоят не так, как вам хотелось бы?

– Хуже некуда. Возможно, в этот самый момент он делает предложение Шарлотте Бэтсфорд, – удрученно произнесла Сэм. – Но я решила выбросить его из головы. Поставить на Джулиане Монтгомери крест.

– На вас это не похоже, дорогая. Вы не сдаетесь так быстро. Всегда придумываете, как помочь друзьям, и претворяете ваши дерзкие планы в жизнь. Я с радостью прочитал вашу записку о побеге Натана и Клары. Почему бы вам не придумать что-нибудь для себя?

– Поверьте, – начала Сэм с горькой усмешкой, – вы бы ахнули, узнав, чего только я не делала, чтобы добиться своей цели. Мне кажется, я исчерпала все свои возможности. И все напрасно.

– Что же особенного вы сделали, дорогая? – Брови Жан-Люка удивленно взлетели вверх.

Вздохнув, девушка принялась рассказывать. В нескольких словах обрисовала свой визит к Изабелле Дескартес, закончившийся стычкой с Джулианом, потом их пребывание в гостинице «Герольд», ссору и купание в грязной луже и, наконец, попытку соблазнить маркиза, представ перед ним в обнаженном виде.

– Что бы вы, Жан-Люк, сделали, если бы я предстала перед вами совершенно голая, предлагая принять со мной ванну? – спросила она.

Жан-Люк не сразу нашелся что ответить.

– По-моему, – изрек он наконец, судорожно сглотнув, – маркиз сделан из гранита или мрамора. Только камень мог остаться холодным и равнодушным. Я бы с первого раза не устоял перед вашими чарами, Сэм. А вы… вы и вправду ходили к Изабелле Дескартес узнать, как… как ублажить маркиза? Вряд ли найдется еще одна уважаемая дама, способная додуматься до такого.

– Я хочу оставаться респектабельной, Жан-Люк, – задумчиво произнесла Сэм. – Хочу быть женой, а не любовницей. Но не желаю наводить на мужа тоску. Кому интересно жить с женщиной, которая знает только одну сексуальную позу?

– Пожалуй, – пробормотал Жан-Люк, пытаясь ослабить галстук. – Ваши доводы не лишены смысла.

– Я в этом совершенно не сомневаюсь. Ни один нормальный мужчина не захочет жениться на женщине, которая может заниматься любовью только в темноте или в спальне. Женщина должна придумывать каждый раз что-нибудь новое и быть всегда разной.

– Разной, – словно эхо повторил Жан-Люк и вытер платком вспотевший лоб. – Но… в каком смысле?

– Но Джулиан не оценил мои старания, не понял, что я хочу стать ему хорошей женой, – продолжала сетовать Сэм, не замечая, что Жан-Люк стал красным как рак и сидел, обливаясь потом. – Я просто в отчаянии.

– Е-есть отчего прийти в отчаяние, – согласился Жан-Люк. – Как здесь жарко!

– Возможно. – Девушка встала. – Правда, мне так не кажется, но вы заметно порозовели. – Она подошла к окну, приоткрыла его, затем вернулась и села рядом с Жан-Люком, положив руки на его ладони, покоившиеся на коленях. – Я вам очень благодарна, – девушка широко улыбнулась, – за то, что выслушали меня. Обещаю больше не беспокоить вас своими проблемами. Спасибо также за то, что пришли мне помочь разработать план помощи Нини-ану. Вы замечательный друг.

Жан-Люк рассеянно кивнул, подошел к окну и полной грудью вдохнул свежий утренний воздух.

– Надеюсь, вы не заболели, Жан-Люк? – встревожилась Сэм.

– Боюсь, что заболел, – произнес он каким-то чужим, полным уныния голосом.

– Что-нибудь серьезное? – спросила Сэм.

– Серьезно, но не смертельно, – ответил Жан-Люк, оправившись. Он улыбнулся Саманте, но все еще не походил на прежнего легкомысленного француза. – Я сражен недугом, от которого до сих пор Бог меня миловал. Но на этот раз мне, похоже, не отвертеться.

– Я вас не понимаю. – Сэм нахмурилась. – Какой недуг? Вы, наверное, меня разыгрываете?

– Да, разыгрываю, – с готовностью кивнул Жан-Люк. – А теперь давайте приступим к разработке плана, а то время идет.

– Как это удачно, что Присс и Нэн до обеда не вернутся, а Джулиан пошел навестить эту старую перечницу Шарлотту. – Сэм улыбнулась. – Бросившись сломя голову к своей возлюбленной, мой опекун даже не заметил, что оставил меня без присмотра! Никаких шаперонов. Мы можем разговаривать, сколько захотим, и делать все, что нам заблагорассудится. А теперь идите сюда. – Девушка похлопала по бархатной подушке рядом с собой. – Садитесь и давайте обдумаем, чем можно помочь бедному Ниниану.

К удивлению Сэм, Жан-Люк не сел на подушку рядом с ней, а расположился в кресле напротив.

– Здесь ближе к окну, – пояснил он. – И легче бороться с… э-э… недугом, о котором я говорил.

Сэм пожала плечами, но возражать не стала. Им предстояла большая работа. До ухода Сэм к Уэнтуортам надо было многое обсудить и составить пространную записку Ниниану.

Покинув сэра Хэмфриса, Джулиан медленно шел по улице куда глаза глядят. Возвращаться в Монтгомери-хаус ему не хотелось. Он не был готов к встрече с Самантой, и уж тем более не знал, как сообщить ей, кто ее мать. Он и сам еще не определил своего отношения к полученной информации.

Уверен он был только в одном. Дневникам доверять нельзя. А уж если их автор связан брачными узами с лжецом, и подавно. Бедная Клоринда Дарлингтон… Саймон Дарлингтон был самым искусным лжецом из всех, с кем Джулиану доводилось иметь дело.

Саймон не был отпетым негодяем и лицемером, но Джулиану он представлялся в самом черном свете. Маркизу страстно хотелось, чтобы старый Люцифер на час или два открыл врата ада, где, вероятно, томился пройдоха Дарлингтон, чтобы тот снова очутился в милой прохладной Англии. С каким бы наслаждением Джулиан врезал негодяю в нос… и в другие жизненно важные органы.

Дарлингтон лгал всем: Клоринде, Аманде, Сэм и ее матери. Для каждой жертвы он придумал свою историю и заставил их всех страдать. Джулиан надеялся, что теперь, когда правда выплыла наружу, страданиям придет конец. Но, чтобы убедиться в этом, ему следовало нанести визит матери Саманты.

Возблагодарив Бога, что день выдался солнечный, маркиз свернул на следующем углу налево и направил свои стопы на Аппер-Уимпол-стрит, в менее фешенебельный район Лондона по сравнению с тем, где проживал он сам.

Вскоре Джулиан уже стоял перед небольшим, но вполне респектабельным домом из красного кирпича. Ожидая увидеть величественную резиденцию, он был несколько разочарован. Теперь, когда он знал личность матери Сэм, скромность ее жилища поразила маркиза. Женщина наверняка могла позволить себе более роскошный образ жизни.

Джулиан поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Дворецкий посмотрел на непрошеного гостя с выражением легкого удивления на лице.

– Слушаю вас, сэр, чем могу служить?

– Я хотел бы повидаться с вашей госпожой, – ответил Джулиан. – Она дома?

– Госпожа дома, – ответил дворецкий, – но в это время никого не принимает, она еще в постели.

– Если вас не затруднит, передайте ей это. – Маркиз достал из кармана жилета визитную карточку и протянул дворецкому. – Думаю, она согласится меня принять.

Пробежав глазами визитную карточку, дворецкий изумленно приподнял брови и с интересом взглянул на гостя. И Джулиан в очередной раз подумал, что быть маркизом совсем недурно. Хотя свой титул он не заслужил, а унаследовал от предков.

– Прошу вас, проходите, милорд, – произнес дворецкий с низким поклоном. – Можете подождать в гостиной, пока я доложу госпоже о вашем визите.

Джулиан вошел в дом, проследовал за лакеем в убранную со вкусом гостиную и сел на диван. Долго ждать не пришлось. Дверь открылась, и он поднялся навстречу стройной женщине с тонкими чертами лица в элегантном небесно-голубом пеньюаре. Золотистые волосы были распущены, свидетельствуя о том, что она отдыхала или только что поднялась с постели. При виде ее Джулиана охватило необъяснимое волнение. Поразительного внешнего сходства между Сэм и этой женщиной не было, но их объединяли присущая обеим грациозность и характерный душевный настрой.

– Лорд Серлинг. – Она протянула маркизу изящную руку.

– Мадам Дюбуа. – Взяв ее руку, лорд поклонился. – Как любезно с вашей стороны согласиться меня принять. Прошу прощения, что нарушил ваш отдых. Вы сегодня вечером играете?

– Да, в «Клеопатре, царице Нила». – Женевьев Дюбуа с любопытством разглядывала гостя. – Мне казалось, вы должны это знать. Ведь вам известно обо мне все. – Женщина предложила ему сесть и опустилась в кресло напротив.

– Не ожидал столь радушного приема после ваших записок.

Хозяйка дома натянуто улыбнулась и отвела взгляд.

– Вы должны понять, что я хотела отвлечь вас от правды. Я не считаю себя жестокой или склонной к угрозам и тому подобным вещам, но мне хотелось предупредить вас, запугать, если угодно, лишь бы вы отстали от сэра Хэмфриса. Я опасалась, что он вспомнит мой роман с Саймоном Дарлингтоном, почти двадцатилетней давности. Старый сплетник, похоже, помнит все, даже мою любовную связь. Тогда я делала в театре первые шаги. Он входил в труппу «Друри-лейн», я тоже. Он увлекался балеринами и актрисами. – По выражению ее глаз Джулиан видел, как тяжело дается ей этот разговор, но держалась она спокойно.

– Откуда вы узнали, что я виделся с сэром Хэмфрисом? – спросил Джулиан. – Он клялся мне сохранить это в тайне, и я поверил.

– Любовница для мужчины – не посторонний человек, – пояснила Женевьев, и горькая улыбка тронула уголки ее губ. – Постель обычно развязывает языки.

– Вы хотите сказать… – начал было Джулиан.

– Нет, я не сплю с сэром Хэмфрисом, – развеяла его подозрения женщина. – Я вообще никогда не была ничьей содержанкой.

Так вот почему она жила так скромно.

– Естественно, у меня были и есть любовники, – продолжала Женевьев, – они делают мне дорогие подарки – драгоценности, наряды… но я никогда ни от кого не зависела.

– Меня, безусловно, интересует ваша прошлая личная жизнь, – вежливо заметил Джулиан, – ваше настоящее меня не касается.

– Я не проститутка, – актриса искоса на него взглянула, – и хочу, чтобы это знали. – Женевьев устало вздохнула и продолжила: – Я знаю женщину, которой в настоящее время покровительствует сэр Хэмфрис… это Салли Маккуин.

– Так это она сообщила вам о моих визитах к сэру Хэмфрису и наших с ним разговорах?

– Да. Мы с Салли близкие подруги. Она единственная знала о… о ребенке. Все… кроме сэра Хэмфриса, конечно, давно забыли, что в начале карьеры мне пришлось на несколько месяцев исчезнуть со сцены, чтобы родить. – Она отвернулась и задумчиво уставилась в окно, за которым прыгала малиновка. – Но моя дочь уже давно не ребенок. Я иногда встречаю ее в городе. Она прелестна, хотя имеет сходство с негодяем отцом. Я была потрясена, узнав, что моя девочка жива.

– Вы в этом сомневались? Почему? – удивился Джулиан.

Женевьев тяжело вздохнула. В этот момент она показалась Джулиану гораздо старше, чем выглядела на сцене.

– По настоянию Саймона во второй половине беременности я переехала в деревню. Только на этих условиях он согласился поддерживать меня материально. А поскольку работать я не могла… – Женевьев замолчала.

– Продолжайте, – попросил Джулиан.

– Я родила Саманту в маленьком домике в западном Суссексе. Роды были трудными, и, чтобы облегчить мои страдания, мне дали настойку опия. Очнулась я много часов спустя, повитухи уже не было, ребенка тоже. – Она снова умолкла и закрыла ладонью глаза. – Саймон сказал, что ребенок умер, – продолжала она дрожащим голосом, – и он его похоронил, чтобы избавить меня от страданий.

Женевьев в волнении принялась мерить шагами комнату.

– Слава Богу, он не убил девочку, – мрачно добавила она.

Джулиан хранил молчание, ожидая, когда женщина успокоится. Овладев собой, Женевьев вернулась на свое место.

– Вернувшись в Лондон, я его больше не видела. Но к этому времени совершенно к нему охладела. И была рада, что он исчез из моей жизни.

– Как вы познакомились с отцом Саманты? – спросил маркиз.

Ее лицо озарила грустная улыбка.

– Впервые я увидела Саймона Дарлингтона, когда приехала в Лондон из Йоркшира. Тогда я была почти ребенком, начинающей актрисочкой… очень наивной, а Саймон – богатым помещиком, имевшим в городе свой бизнес. Наш роман длился около двух лет. Когда он приезжал в город, мы все ночи проводили вместе. Он учил меня правильной речи, чтобы не было проблем с получением ролей. Я считала его самым лучшим человеком на свете.

Женщина вздохнула.

– Я была уверена, что он женится на мне. Но когда сказала, что жду ребенка, он сообщил мне, что женат. Для меня это было настоящим ударом. Я поняла, что все это время он мне лгал.

– Он лгал не только вам, – заверил ее Джулиан. – Жене он рассказал, что вы титулованная особа из высшего света.

– Это на него похоже, – заметила Женевьев с отвращением.

– Сэм, то есть Саманта, считала, что ее мать умерла. Умерла во время родов. Но из недавно обнаруженного дневника миссис Дарлингтон нам стало известно, что мать Сэм – знатная дама и что она жива. Я опасался по ошибке выдать Саманту замуж за ее единоутробного брата и счел необходимым разыскать вас. К счастью, Хэмфрис все вспомнил и назвал мне ваше имя.

Женевьев кивнула и наклонила голову набок.

– Скажите, – спросила она прищурившись, – какое отношение имеете вы к Саманте? Сэр Хэмфрис рассказал Салли далеко не все. Мне хотелось бы знать побольше.

«Как любой матери на вашем месте», – подумал Джулиан. Видимо, ей показалось, что его намерения не совсем чисты. Иногда ему самому так казалось.

Коротко, не вдаваясь в подробности, не распространяясь о переживаниях Сэм, фактически приговоренной к заточению на острове Торни, маркиз поведал Женевьев историю ее дочери. Она слушала молча, но на ее красивом, выразительном лице отражались испытываемые ею эмоции: сострадание к Сэм, ненависть к Саймону, скептицизм и сожаление.

Женевьев снова начала прохаживаться по комнате.

– Я сознаю, что теперь нет смысла сокрушаться по поводу содеянного Саймоном. Я не в силах перенести эту муку и думаю, Сэм это мало чем поможет. Мне достаточно знать, что у нее все хорошо и что она живет в окружении людей, которые ее любят. Не передать словами, что я почувствовала, узнав, что она жива…

Женевьев умолкла, и Джулиан едва поборол желание обнять ее и утешить. Ведь она могла неправильно истолковать его поступок. У Женевьев были все основания не доверять мужчинам.

Наконец, овладев собой, она вскинула подбородок и посмотрела Джулиану прямо в глаза. В этот момент она напомнила ему Сэм.

– Я не хочу, чтобы она знала.

– Но я не могу не сказать ей, – возразил Джулиан.

– Можете. Зачем ей знать? Вы сами признались, что искали меня из опасения выдать Саманту замуж за ее брата. Теперь вы уверены, что этого не случится. У меня больше не было детей, несмотря на то что я очень хотела… Если станет известно, что я мать Саманты, ни один респектабельный мужчина не женится на ней. Мне невыносима сама мысль, что она останется одна… и будет несчастна.

– Сэм никогда не будет несчастна, – решительно заявил Джулиан. – Во всяком случае, до тех пор, пока у нее есть я.

Брови Женевьев изумленно изогнулись.

– И ее сестра, – добавил маркиз, смутившись, – О Сэм есть кому позаботиться.

– Не сомневаюсь в этом, – пробормотала Женевьев.

– А мужчина, который не захочет взять ее в жены лишь из-за условий, в которых она появилась на свет, недостоин ее, – сердито продолжал маркиз. – Сразу видно, что Сэм чиста и неиспорчена, добродетельна и благовоспитанна. У нее есть характер и сострадание, ум и сила воли.

– Вы отзываетесь о ней с большим теплом, – заметила Женевьев.

– Но она это заслужила, и в моих словах нет ни доли преувеличения, – с нажимом сказал Джулиан. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она была счастлива. Постараюсь найти ей достойную пару. Она взяла с меня слово, что я выдам ее за человека любящего и любимого ею. Того, кто сделает ее самой счастливой женщиной на земле.

Джулиан с удивлением поймал себя на том, что слово в слово повторил весь этот сентиментальный бред. Это получилось у него само собой. Но еще больше поразило его то, что он сам теперь так думал и с ужасом ждал реакции Женевьев.

Ее реакция была совершенно неожиданной.

– Что ж, лорд Серлинг, из всего сказанного я могу заключить, что вы намерены взять мою дочь в жены, – промолвила она с едва уловимой улыбкой.