"Тайна Иеронима Босха" - читать интересную книгу автора (Демпф Петер)IIНа улице царила нещадная жара. Асфальт просто плавился, и даже тень платанов не давала облегчения. Кайе со спутницей побрели по бульвару Отшельников к площади Колумба. На скамьях в аллеях сидели изнуренные жарой люди, воздух над бело-зелеными кафельными ромбами павильона «Кафе де Эспехо» плыл от жары. — В павильон или на террасу? Тротуар был плотно заставлен столами и стульями, и, как только от ближайшего столика встала парочка молодых людей, Кайе устремился туда и занял место под бело-зеленым зонтиком. Они сели, и официант, рассчитав посетителей за соседним столиком, подошел к ним. — Два кофе с молоком! И несколько бутербродов. Они сидели рядом и смотрели на площадь Колумба, на которой возвышалась фигура великого мореплавателя. — Вы хотели рассказать мне о своей работе, — продолжил Кайе прерванный разговор. Сигналы машин, доносившиеся с дороги, и шум людских голосов вынудили Грит Вандерверф пододвинуться к Кайе. Она взглянула на него и без промедления перешла к делу: — Одна из моих задач состоит в том, чтобы выявить мотивы преступника и его вероятных пособников. Мы, то есть мой институт и полиция, полагаем, что он был одиночкой. Но нам нужны доказательства. Кайе устроился на металлическом стуле поудобнее. Официант принес кофе с молоком и тарелку с бутербродами. — А вы, господин Кайе? Я читала о настоящих чудесах вашего метода анализа картин. Вас называют волшебником в области искусства. — Рефлексография с помощью инфракрасных лучей — не волшебство, — развеселившись, заметил Кайе. — Хотя в Европе лишь немногие владеют этой техникой. И только единицы способны расшифровать изображение. А так как я еще и реставратор, меня и вызвали сюда. «Сад наслаждений» — не обычная картина. К тому же сейчас я свободен. Я имею в виду семью. Мне легче приехать в Мадрид на несколько месяцев. Грит пододвинулась еще ближе. Казалось, шум вокруг нее исчез совсем. — Ни жены, ни детей? — Никого. Грит Вандерверф перевела взгляд на площадь Колумба. В какой-то момент Кайе показалось, что она ушла в себя. Через секунду женщина очнулась, посмотрела на него и непринужденно спросила: — А вы задавали себе вопрос, господин Кайе, почему люди портят картины? Что побуждает их приносить с собой в музей бутылку с кислотой, нож, стекло или другие предметы и уродовать произведения искусства? — Я могу лишь предполагать. — Он пригубил кофе. — Потому что они чувствуют угрозу, исходящую от картины, или хотят сделать больно почитателям картины, или руководствуются чувством мести… Почему еще? Потому что хотят привлечь к себе внимание, то внимание, которого заслуживает картина, а не они. Потому что они психически больны и воспринимают картины как живые существа. Я что-нибудь забыл? Слушая его рассуждения, тонущие в уличном шуме, Грит пила кофе. — Вы правы, господин Кайе! — Очень рад слышать это. Мои дилетантские знания по поводу психологических причин преступлений, связанных с порчей картин… — Знаете, почти все преступники выполняют чей-то заказ. Иногда это требования высшей морали. Они разрушают что-то шокирующее. Или следуют зову некоего внутреннего голоса, который повелевает им уничтожить картину, зачастую беспочвенно. А иногда действуют по поручению реально существующей или вымышленной организации, преследующей вполне определенные цели: повышение стоимости других картин, уничтожение плохих копий или информации о художнике, его натурщике или других биографических данных. У нас был случай, когда заказчиком преступления стал директор музея, который хотел тем самым скрыть существование копии и к тому же получить солидную страховку. Лишь небольшой процент преступников психически больные. Высокий голос Грит Вандерверф заглушал уличный гул. Она на мгновение замолчала, пропуская мимо группу мадридцев, с шумом пробиравшихся к столику. — За большинством преступников действительно кто-то стоит. И моя задача заключается в том, чтобы оградить душевнобольных одиночек от подобных заказчиков. Спинка стула врезалась Кайе в самый позвоночник. Он нервно заерзал. Грит Вандерверф продолжила: — И последний вариант: заказчик хочет избавиться от картины, чтобы таким образом уничтожить информацию. Важную информацию. Она говорила совершенно бесстрастно. У Кайе сложилось впечатление, что в мыслях она далеко отсюда. — Уничтожить информацию? Что вы имеете в виду? Он тотчас подумал об открытии Небрихи, о знаках, которые тот прочел, о фигуре и глазах, которые увидел сам. — Послания, — пояснила Грит. — Картина может являться художественным изображением такого послания: например, речь идет о любовном торге. Намеки могут быть спрятаны в самой живописи, в рамке или в грунтовке. Фантазия здесь не знает границ. — Но это же абсурд. Кайе подался вперед, спина болела. Грит Вандерверф сделала глоток кофе и ответила: — Такое случается чаще, чем вы предполагаете. — Итак, вы считаете, что покушение на картину «Сад наслаждений» было спланированным, целенаправленным актом? — Я ничего не утверждаю. — Тогда получается, нападение было проведено не так уж дилетантски. Я попросил бы вас… Раздумывая над услышанным, Кайе покачивал головой. — О чем? Кайе стал рассказывать о своей работе. Он сообщил, что кислота повредила картину только в некоторых местах. — Если бы парню удалось плеснуть кислоту выше, жидкость растеклась бы по всему холсту и в большей степени разрушила красочный слой. А так пострадал только пруд с фигурой читающего. К тому же кислота была разведенной. Она даже не разъела лак, а лишь оставила на картине несколько белесых пятен. И на них… По глазам Грит Кайе понял, что зашел слишком далеко. — Получается, вы действительно что-то нашли на картине. Вы еще в музее на это намекали. А вам не приходит в голову, что жидкость должна была не уничтожить картину, а обнажить информацию? Кайе удивленно приподнял брови. — Я поведаю вам еще кое-что. Вы знаете, что преступник был священником? Членом конгрегации доминиканцев в Саламанке. И к тому же служил там библиотекарем. Кайе поперхнулся последним глотком кофе и закашлялся. — Неужели картина была для него чересчур аморальной? Слишком много обнаженных тел? Слишком много секса и порока? — Надеюсь узнать об этом от вас. Но частично вы уже ответили на вопрос. Кайе чувствовал, что Вандерверф медлит. — Можно увидеть поврежденные места? Вы сделали снимки? Кайе понял, что его загнали в угол. Он не хотел лгать, однако не желал говорить и всей правды. Перед глазами стоял Антонио де Небриха. — Мы посмотрим картину. Непременно. Грит Вандерверф улыбнулась и допила кофе. Кайе обратил внимание, как изящны ее руки, держащие фарфор. В глазах, устремленных на Кайе, появился мягкий блеск. — Мне нужна ваша помощь, доктор Кайе, — тихо произнесла женщина и умоляюще посмотрела на реставратора. — Этот патер — он называет себя патером Берле — известен полиции как серийный преступник. «Сад наслаждений» — его четвертая картина за последние пять лет. Берле исключили из конгрегации, потому что он уничтожал произведения монастырской библиотеки, содержащие сведения о женщинах средневековья и раннего периода современной истории: доклады инквизиции, документы, письма и многое другое. Кайе не прерывал Грит Вандерверф. Ее голос завораживал его. — У меня возникла проблема. Патер Берле не разговаривает с женщинами. Кайе улыбнулся: — И что я могу для вас сделать? В полиции или в других учреждениях достаточно мужчин, чтобы допросить преступника. — Конечно. Но никому не удалось что-либо выудить у него. Именно поэтому полиция и обратилась к нам. Старый сумасшедший чудак требует, чтобы пригласили знатока живописи, человека, хорошо разбирающегося в творчестве Босха. Вандерверф наклонилась к столу, поигрывая чашкой. Ее лицо оказалось совсем близко к лицу Кайе. — Специалистов в Мадриде очень много, и я сначала даже не подумала о вас. Но теперь знаю: вы тот, кто нужен. Вы пытаетесь свести его преступление к нулю. Это должно спровоцировать патера. Вероятно, вы обнаружили на картине что-то, способное возбудить его любопытство, и к тому же вы — мужчина. С вами он станет говорить. Не важно, накричит он на вас или же объяснит свои мотивы. Я полагаю, это интересно для всех нас, поскольку он уже намекнул нам, что во время своей работы в библиотеке монастыря в Саламанке наткнулся на рукопись, связанную с «Садом наслаждений». Кайе отчетливо понял, что последнее заявление и есть наживка, на которую он должен клюнуть. И еще понял, что заглотил ее вместе с крючком. — Хорошо, — услышал Кайе свой голос, — я помогу вам. Когда поговорить с этим патером? — Если хотите — немедленно. На такси уйдет полчаса, на метро получится быстрее. Вместо того чтобы ответить, Кайе кивнул официанту и расплатился. — Да, еще одна деталь. Патер Берле утверждает, что именно я подтолкнула его к совершению этого преступления. Абсурд. Типичное проецирование себя на врача. И еще одна причина отказаться от разговора со мной. Кайе прищурился — солнечные лучи слепили его. — Абсурд, — повторил он. Когда они шли в сторону площади Сибелес, Грит взяла Кайе под руку. Реставратор не возражал. Они миновали широкую пешеходную зону парка, остановились у фонтана перед площадью, послушали журчание воды и спустились в метро на станцию «Ретиро». |
||
|