"Собор" - читать интересную книгу автора (Демилль Нельсон)

Глава 2

Брайен Флинн смотрел на Королевский мост, скрытый мартовской мглой. Река Логан, окутанная туманом, казалось, покачивалась в тусклом свете улицы между зданиями из красного кирпича на Банк-роуд. Был комендантский час, поэтому шум транспорта не нарушал окружающую тишину.

Морин Мелон бросила взгляд на стоящего рядом Брайена. Красивые черты его лица в темноте ночи всегда казались зловещими. Она отвернула обшлаг рукава пальто и посмотрела на часы.

– Уже четыре. Где, черт побери...

– Тихо! Слушай!

С Оксфорд-стрит донесся ритмичный стук шагов. Появился еле различимый в тумане патруль Королевской ольстерской полиции и двинулся по направлению к ним. Морин и Брайен пригнулись, скрываясь за грудой пустых ящиков из-под масла. Они не издавали ни единого звука, лишь их судорожно сдерживаемое дыхание превращалось в длинные струйки пара и сливалось с густым туманом вокруг. Патруль прошел мимо, а через несколько секунд они услышали скрип автомобильных тормозов и увидели вырвавшийся из окружающей мглы яркий свет фар. Машина подъехала к дому и остановилась неподалеку от них. Они быстро запрыгнули в открытую дверь. Шофер Рори Дивайн медленно повернул машину в сторону моста. Сидевший рядом с шофером Томми Фитцджеральд повернулся к ним:

– Дорога на Кромек-стрит закрыта!

Морин опустилась на пол кабины.

– Все уже началось?

Дивайн ответил, неспешно направляя машину к мосту:

– Да. Шейлу полчаса назад увезли из тюрьмы в полицейском фургоне. Он двинулся по дороге А 23 и минут десять назад проехал Кастл-бридж. Сейчас они будут на Королевском мосту.

Флинн прикурил сигарету.

– Есть дополнительная охрана?

– Нет, – ответил Дивайн. – По нашим данным, только шофер и охранник в кабине и два охранника в кузове.

– А сколько заключенных?

– Ну, может быть, человек десять. Их перевозят в тюрьму на Крамлин-роуд, исключая двух женщин, которых везут в Арму. – Он остановился. – Где ты хочешь напасть на них?

Флинн посмотрел в окно машины. Свет фар казался на мосту ослепительным.

– Люди Коллинза засели повыше на Уоринг-стрит. Оттуда они выйдут на дорогу, ведущую к Крамлин-роуд, – сказал он. Затем протер запотевшее стекло и пристально вгляделся в темноту. – Полицейский фургон уже подъезжает.

Дивайн заглушил двигатель и выключил фары. Черный, без каких-либо опознавательных знаков «воронок» пересек мост и направился к Энн-стрит. Дивайн подождал, затем завел машину и поехал следом, соблюдая дистанцию и не включая фар.

– Поезжай в объезд, в сторону Хай-стрит, – обратился к нему Флинн.

Машина мчалась по пустынным улицам, все это время никто не проронил ни слова. Когда они приблизились к Уоринг-стрит, Томми Фитцджеральд отодвинул свое сиденье и достал из-под него старый американский автомат «томпсон» и скорострельную новенькую винтовку «армлайт».

– Автомат для тебя, Брайен, винтовка – для леди. – Потом Фитцджеральд вынул короткую картонную трубку и передал ее Флинну. – А это... если, упаси Господи, мы наткнемся на «сарацина».

Флинн взял трубку и спрятал ее под пальто. Машина пересекла Ройял-авеню, направилась в сторону Уоринг-стрит и подъехала туда в то же самое время, когда с противоположной стороны, с Виктория-стрит, выехал полицейский фургон. Машины медленно приближались друг к другу. За фургоном следовал черный седан.

– Это, должно быть, Коллинз и его ребята, – указав на машину, сказал Фитцджеральд.

Флинн заметил, как фургон замедлил движение – шофер понял, что блокирован спереди и сзади, и искал, где бы прорваться.

– Пора! – крикнул Флинн.

Дивайн развернул машину таким образом, что она преградила фургону дорогу, и тот резко затормозил. За ним как вкопанный остановился черный седан, из него выскочили Коллинз и трое мужчин с автоматами в руках. Они побежали к задней двери «воронка».

Флинн и Морин выпрыгнули из машины и быстро зашагали к фургону, загнанному в ловушку всего в двадцати пяти ярдах от дороги. Охранники и шофер бросились на пол, когда Флинн нацелил на них автомат.

– Выходи! Быстро! Руки вверх! – командовал он. Но охранники не вышли, а Флинн знал, что не будет стрелять в фургон, наполненный пленными.

– Я их прикрою! Давай быстрей! – крикнул он Коллинзу.

Коллинз подошел к фургону и ударил в задние двери прикладом винтовки.

– Охранники! Вы окружены! Откройте двери, вас никто не тронет.

Морин на коленях стояла на дороге: винтовка лежала рядом. Сердце тяжело билось в груди. Идея освободить сестру стала в последние месяцы просто навязчивой, Морин сходила с ума при мысли о том, какой приговор могут вынести Шейле. Внезапно все детали, которые казались странными в этой операции, стали выстраиваться в памяти в единую схему: чересчур медленная скорость фургона, отсутствие сопровождения, заранее намеченный маршрут...

– Беги! Коллинз!..

Двери полицейского фургона резко распахнулись, в свете уличных фонарей она увидела удивленное лицо Коллинза. Он стоял ошеломленный перед открытыми дверями и растерянно смотрел, как оттуда появились британские десантники. Ему выстрелили прямо в лицо сразу из двух автоматов.

Флинн видел, как четверо его людей были убиты. Один десантник продолжал посылать пули в давно уже мертвые тела, а другой решетил седан, стараясь попасть в бензобак. Раздался оглушительный взрыв, стекла в домах на улице задрожали, как от землетрясения, слышны были резкие выстрелы автоматов. Все вокруг полыхало огнем, как в аду.

Морин схватила за руку Флинна и потянула его к их машине, а из кабины фургона, где прятались шофер и еще один десантник, раздались пистолетные выстрелы. Она обернулась и выпустила в сторону кабины всю обойму. Выстрелы прекратились. Улица ожила – к ним с криками и свистом неслись люди. Их крики заглушал гул подъезжающих машин.

Флинн повернулся и увидел, что ветровое стекло их машины выбито, а шины спущены, Фитцджеральд и Дивайн бежали вдоль улицы. Внезапно тело Фитцджеральда дернулось и скользнуло по булыжной мостовой. Дивайн продолжал бежать и скрылся в разрушенном взрывом здании.

Флинн услышал, как из фургона выпрыгнули десантники и устремились в погоню. Он быстро схватил Морин за руку, и они помчались что было сил, пытаясь оторваться от преследователей. Начинался дождь.

Брайен и Морин резко свернули на Дэнджелл-стрит, примыкающую с севера к Уоринг-стрит, кругом свистели пули, ударявшиеся о булыжную мостовую. Морин поскользнулась на мокром камне и упала, винтовка вылетела у нее из рук, со стуком упав на тротуар, и затерялась в темноте, Флинн помог ей встать, и они побежали в длинный узкий переулок, выходящий на Хилл-стрит.

Вдогонку за ними устремился армейский бронетранспортер «сарацин», его шесть огромных колес визжали на поворотах. Громадный прожектор медленно высвечивал каждый клочок открытого пространства, пока не обнаружил то, что искал. Машина повернулась и поехала прямо на них. Громкоговоритель, установленный наверху машины, резко прорвал дождливую ночь:

– СТОЙТЕ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ!

Флинн услышал, что по узкому переулку к ним бегут десантники. Он вынул из-под пальто картонную трубку и упал на колени. Сорвав пломбу с нового американского противотанкового гранатомета М-72, он потянул за шнурок, оглянулся на приближающийся транспортер и прицелился.

Два автомата выпустили длинные очереди, кроша бетонные стены зданий около них, и Брайен почувствовал, как на него посыпались камешки. Он положил палец на пусковую кнопку и постарался прицелиться поточнее. Портативный гранатомет одноразового использования. Все равно как разовая столовая салфетка. Кто, как не Америка, мог создать подобное реактивное противотанковое оружие? Спокойно, Брайен, спокойно.

Автоматы снова начали стрельбу, он услышал позади себя короткий сдавленный крик Морин и почувствовал, что она упала к его ногам.

– Сволочи!

Флинн нажал на пусковую кнопку. Из трубки с ревом вылетела 66-миллиметровая кумулятивная ракета, молнией промелькнув в темноте туманной улицы.

Башня бронетранспортера «сарацин» вспыхнула оранжевым пламенем, сметающим и разрушающим все вокруг. Уцелевшие десантники пытались вылезти из машины, схватившись в ужасе за головы, оглушенные взрывом и испытывая дикую боль. Флинн видел, как горит на них одежда. Он повернулся и склонился над Морин. Она пошевелилась, и он подсунул свои руки ей под голову.

– Тебе очень плохо?

Она открыла глаза и попыталась присесть.

– Не знаю. Грудь...

– Ты можешь идти?

Она кивнула, и он помог ей встать.

На улице вокруг них творился сущий ад: гул моторов машин сливался с криками, свистом, визгами бегающих в панике людей и неистовым собачьим лаем. Флинн осторожно стер свои отпечатки пальцев с автомата «томпсон» и бросил его в переулок.

Вдвоем они потащились по направлению к католическому кварталу, окруженному Нью-Лодж-роуд. Так они добрались до жилых домов и увидели знакомый лабиринт переулков и дворов.

Топот бегущих по улице солдат, грохот прикладов в запертые двери, распахнутые окна, возмущенные громкие выкрики, плач детей – привычная, знакомая картина Белфаста.

Морин прислонилась к кирпичной стене, окружающей сад. От быстрого бега кровь из раны стала течь сильнее. Она осторожно скользнула рукой под свитер.

– Ох...

– Что, плохо дело?

– Не знаю.

Она вынула руку – та была вся в крови.

– Нас предали, – тихо проговорила она.

– Такое часто случается, – с болью в голосе ответил Брайен.

– Но кто?

– Скорее всего, Куган. Хотя, может быть, и кто-то другой. – Флинн точно не знал этого. – Жаль Шейлу. Морин согласно кивнула головой.

– Я понимаю, они использовали ее как приманку, чтобы поймать нас... Не думаешь ли, что она... – Морин закрыла лицо руками. – Столько хороших людей мы потеряли этой ночью.

Брайен посмотрел за стену сада, затем помог Морин подняться, и они снова побежали через квартал примыкающих друг к другу домов. Миновав их, они очутились на протестантской территории, отличавшейся большим разнообразием и сохранностью зданий. Брайен знал это место еще с юных лет, он вспомнил школьные выходки – били стекла и бегали, как черти, ну вот как сейчас, по этим переулкам и дворам. Припомнились ему и запахи простой пищи, веревки с бесцветным льняным бельем, розовые сады и садовая мебель на газонах.

Они направились на запад и подошли к католической территории Ардойн. Дорогу преграждал гражданский патруль протестантов, а полицейские и британские солдаты устраивали обыски, Флинн перебрался через кучу мусора и осторожно перетащил туда же Морин.

– Сегодня ночью мы подняли всех на ноги.

Морин посмотрела на него и увидела на его лице улыбку.

– Ты как будто получаешь удовольствие от этого.

– Это они получают удовольствие. Мы расшевелили тихую заводь. В этих бараках и хижинах они живут лишь тем, что тешат друг друга всякими байками о своей храбрости. Мужчины любят охоту.

Морин согнула руку. Жестокая боль распространилась на верхнюю часть груди и плечо.

– Не думаю, что у нас много шансов вырваться из Белфаста.

– Все охотники находятся в лесу. Охотничье поселение поэтому стало необитаемым.

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю о самом сердце протестантской территории. Шенкилл-роуд уже недалеко отсюда.

Брайен и Морин повернули в другую сторону и через пять минут подошли к Шенкилл-роуд. Они долго брели по пустынной дороге, пока не остановились на углу одного из домов. Здесь светили уличные фонари, и было не так сумрачно, как в других районах города, Флинн не видел, сколько крови потеряла Морин, так как на ней было пальто, но заметил, как изменился цвет ее лица. Его собственная рана перестала кровоточить, кровь запеклась на щеке и уже почти высохла на свитере.

– Мы переедем границу на ближайшем междугородном автобусе, переночуем в амбаре, а утром направимся в Дерри.

– Да, нам теперь нужен только междугородный автобус, ну и, конечно, требуется привести себя в порядок, – согласилась Морин. Она со стоном прислонилась к стенке павильона автобусной остановки. – Когда же все это кончится, Брайен?

Флинн посмотрел на нее, стоящую в ореоле туманной дымки.

– Не забывай девиз ИРА, – тихо проговорил он. – «Вступают раз, не выходят никогда». Ты понимаешь?

Морин ничего не ответила.

Из-за угла показался красный автобус, Флинн слегка прижал Морин к себе и помог забраться по ступенькам в салон.

– До Кледи, – сказал он водителю, протягивая деньги на билеты, и шутливо добавил: – Боюсь, что дама выпила слишком много.

Коренастый шофер, похожий больше на шотландца, чем на ирландца, безразлично покачал головой.

– У вас есть пропуск для передвижений в комендантский час?

Флинн бросил взгляд в салон автобуса. Там было совсем немного людей – меньше дюжины, большей частью рабочие городских служб, и, как показалось Брайену, в основном протестанты. Но сегодня ночью все они казались ему предателями. Хотя ничто и не говорило, что они связаны с полицией.

– Да. Вот здесь. – Он вытащил из кармана бумажник и помахал им перед лицом водителя.

Тот взглянул на Флинна, молча закрыл двери, и автобус тронулся.

Флинн повел Морин в заднюю часть салона, пассажиры разглядывали их с недоумением и любопытством. В Лондоне или Дублине они могли бы легко сойти за пьяных. Но в Белфасте люди по-разному смотрели на вещи, и Брайен знал, что скоро им нужно будет выйти из автобуса. Он подвел Морин к последнему ряду сидений и сам сел рядом.

Автобус обогнул Шенкилл-роуд, проехал протестантский рабочий район, а затем направился к смешанным кварталам вокруг Старого парка.

Флинн повернулся к Морин и тихо спросил:

– Ну как, тебе лучше?

– О, вполне. Хоть начинай все по новой.

– Эх, Морин, Морин...

Пожилая женщина, одиноко сидевшая напротив, повернулась к ним:

– Что с вами такое? Что с вами, дорогая? Вам плохо?

Морин бросила на нее взгляд, но ничего не ответила. Жители Белфаста способны на все: от убийства и предательства до христианской доброты.

Женщина улыбнулась и тихо проговорила:

– Между Скверс-хилл и Макиванс-хилл есть маленькая лощина под названием Флэш. Там находится аббатство – вы знаете его – Уайтхорнское аббатство. Настоятель, отец Доннелли, приютит вас на ночь.

Флинн холодно посмотрел на женщину:

– С чего вы взяли, что мы нуждаемся в месте для ночлега? Мы едем домой.

Автобус остановился. Пожилая женщина молча встала и направилась к выходу. Автобус снова тронулся.

Флинн пребывал в растерянности.

– Это следующая остановка. Выйдем?

– Я не могу больше ни секунды оставаться здесь... – Морин на мгновение задумалась. – Эта пожилая женщина...

Флинн отрицательно покачал головой.

– Думаю, ей можно верить, – настаивала Морин.

– Я никому не верю.

– В какой же ужасной стране мы живем!

Брайен насмешливо улыбнулся:

– Ну что за жуткие вещи ты говоришь, Морин. Разве наша вина, что наша страна стала такой?

Морин склонила голову:

– Ты, конечно, прав... Как всегда.

– Ты должна понимать, кто ты такая. Я уже хорошо понял это и приспособился.

Морин кивнула. В его странной логике мир был перевернут вверх дном. Но Брайен – нормальный человек, а она нет.

– Идем в Уайтхорнское аббатство.

Флинн пожал плечами:

– Полагаю, это лучше, чем амбар. Тебя нужно перевязать... Но если этот добрый приходской священник сдаст нас в...

Морин не ответила и отвернулась от него.

Брайен нежно обнял ее за плечи:

– Я люблю тебя, ты же знаешь. Морин кивнула, не поднимая глаз. Автобус вновь остановился, и они направились к выходу.

– Это еще не Кледи, – заметил шофер.

– Знаю, – ответил Флинн.

Они вышли из автобуса и остановились на дороге. Брайен взял Морин за руку.

– Этот тип донесет на нас на следующей остановке.

Держась за руки, они перешли через дорогу и направились к рябиновой аллее, переходящей в пригородный переулок, Флинн взглянул на часы, а потом посмотрел на уже светлеющее небо.

– Светает. Нам нужно дойти до места, пока не проснутся фермеры, – здесь живут одни стукачи.

– Знаю.

Морин глубоко вздохнула, и они пошли быстрее, не обращая внимания на моросящий дождь. Тяжелая атмосфера и уродство Белфаста остались далеко позади, и Морин почувствовала себя лучше. Белфаст – это пятно золы на зеленом очаровании графства Антрим. Едкий пепел в душе Ирландии. Иногда у Морин появлялось странное желание, чтобы этот город погрузился в трясину и исчез навсегда.

Они миновали ряд изгородей, засеянные поля, пастбища, на которых пасся скот, стога сена. Воздух наполнила свежесть, запели первые утренние птицы.

– Я не вернусь в Белфаст, – вдруг сказала Морин. Брайен остановился, обнял ее за плечи и повернул к себе лицом. Она была очень взволнованна.

– Я все понимаю. Последние две недели были такими трудными для тебя.

– Я уеду жить на юг, в деревню, – продолжала она.

– Хорошо, а что ты там будешь делать? Пасти свиней? Или у тебя есть еще какие-нибудь мысли на этот счет, Морин? Может, ты хочешь завести ферму, хозяйство?

– Помнишь коттедж с видом на море? Ты сказал, что мы обязательно поживем там несколько дней.

– Может быть... Когда-нибудь...

– Я поеду в Дублин... Искать работу.

– А-а-а... Работа в Дублине? Через год они дадут тебе стол у окна, где ты будешь регистрировать американских туристов. Или швейную машинку у окна, где сможешь получать хоть немного воздуха и солнца. Для этого надо непременно сидеть у окна.

Некоторое время они молчали. Затем Морин снова продолжила разговор:

– Возможно, уеду в Киллин...

– Нет. Ты никогда не вернешься в свою деревню. Ехать туда тебе нельзя, и ты знаешь это. Лучше отправляйся в любую другую, но не туда.

– Тогда давай уедем в Америку.

– Нет! – Голос Брайена прозвучал неестественно громко. – Нет. Не хочу делать то, что сделали остальные.

Флинн подумал о своей семье и друзьях, многие из которых уехали в Америку, Канаду или Австралию. Он потерял их так же, как потерял мать и отца, когда хоронил их. Каждый человек в Ирландии – неважно, на севере или на юге – потерял семью, друзей, соседей, мужа или жену, любимых, которые уехали и больше сюда никогда не вернутся. Эмиграция... Подобно величайшим бедствиям, подобно чуме, она обедняет родную землю, унося ярких и отважных ее детей, губя ее молодость и оставляя ей только старость, усталость, робость, самодовольно богатых или отчаянно бедных...

– Это моя страна. Я не могу покинуть ее ради того, чтобы стать простым работягой в Америке.

Морин кивнула. «Лучше быть королем навозных куч Белфаста и Лондондерри», – подумала она, но сказала совсем другое:

– Я могла бы уехать и одна.

– Да, по-видимому, можешь.

Поддерживая друг друга, они молча шли по дороге, осознавая, что в эту ночь потеряли гораздо больше, чем немного собственной крови.