"При реках Вавилонских" - читать интересную книгу автора (Демилль Нельсон)

14

Премьер-министр Израиля без предупреждения вошел в оперативную комнату Цитадели в Тель-Авиве. Работавшие там люди позволили себе бросить короткий взгляд на высокого гостя и снова вернулись к своим делам. Кругом потрескивали, звенели и постукивали телефонные аппараты, телетайпы и прочие электронные приборы. Пошумнее, чем в 1973-м, подумал премьер-министр, машинально высматривая в большом помещении генерала Талмана. Потом что-то вспомнил и направился к заместителю Талмана, генералу Мордехаю Гуру.

Сопровождавшие его подчиненные рассеялись по залу, собирая информацию и передавая приказы.

Премьер подошел вплотную к генералу Гуру:

— Кто-нибудь выжил в «ноль первом»?

Гур был копией своего бывшего начальника, по-британски воспитанный, сдержанный, корректный, с хорошо поставленной речью и умеющий одеваться. Премьер-министр не обладал ни одним из этих качеств, но хорошо ладил с Талманом и надеялся установить такие же добрые отношения с Гуром.

Генерал Гур покачал головой:

— Нет, сэр. Но мы обнаружили почти половину тел. — Он помолчал. — В таких случаях в живых не остается никто.

— Знаю. — Премьер обвел взглядом электронные дисплеи, светившиеся повсюду. — Где находится «ноль второй», Мотти?

Гур немного растерялся, услышав вдруг свое уменьшительное имя.

— Не знаю, сэр. И каждая минута неведения увеличивает зону, в которой они могли бы находиться, если бы дозаправились и продолжали полет. Сейчас мы на пределе наших возможностей.

Премьер-министр кивнул.

— Как насчет этой суданской фотографии с американского спутника?

Гур взял лист бумаги с длинного стола:

— Вот отчет нашего агента с той территории. Предмет на фотографии оказался листами алюминия на песке. Общие размеры и конфигурация соответствуют габаритам и конфигурации «конкорда».

— Хитрость или случайность?

— На этот счет есть много мнений. Я бы сказал, хитроумная уловка. Некоторые думают, это просто совпадение. Но у нас есть еще три-четыре таких фотографии, чтобы можно было провести сравнение. Мы попробуем проверить все это с помощью инфракрасных снимков и спектрального анализа, если не сможем доставить на место надежного агента. У нас есть также данные радаров, радио— и визуальных наблюдений, которые, похоже, больше указывают на нечто, предназначенное для отвода глаз.

— Операция была хорошо спланирована. Но для ее подготовки требовался внедренный агент, не так ли?

— Это не моя сфера, сэр. Спросите у Шин Бет.

Премьер-министр больше часа продержал Мазара у себя в кабинете, но служба внутренней безопасности была в таком же недоумении, как и все остальные. Однако Мазар в отличие от дюжины других ответственных лиц не выразил желания подать прошение об отставке. Премьер-министр не мог не восхищаться человеком, который в запальчивости сказал: «Уверяю вас, мое прошение об отставке делу не поможет». Но он знал, что Мазару все равно придется уйти.

Помощник принес ему телефон:

— Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, сэр.

Премьер-министр взял трубку:

— Да, господин секретарь?

Он подавал запрос относительно сложившейся ситуации и теперь слушал рассказ Генерального секретаря. Тот говорил, осторожно выбирая слова. Арабская миротворческая делегация еще находится в Нью-Йорке. Никого не отозвали. Настроение сочувственное. Станет ли Израиль резко реагировать в ответ и поставит ли арабов в трудное положение? Премьер-министр не собирался делать каких-либо заявлений. Они вежливо беседовали несколько минут. Премьер-министр посмотрел на настенные часы. В Нью-Йорке полночь. Голос у Генерального секретаря был усталый.

— Благодарю вас, господин секретарь. Не могли бы вы соединить меня с офисом израильской делегации? Спасибо.

Он поговорил со своим постоянным представителем при ООН, а затем с руководителями миротворческой делегации, которые до этого несколько месяцев работали над подготовкой к конференции. У многих были друзья и родственники в пропавшем и погибшем самолетах. Они негодовали, страдали и надеялись на лучшее. Премьер-министр слышал свей голос, раздававшийся из усилителей в их рабочих кабинетах. Он обратился ко всем:

— Вы подготовили плодородную почву, чтобы взрастить мир. — Премьер был фермером и любил такие метафоры. — Но мы все-таки посадим это семя. Держите поле наготове. Однако если понадобится вспахать землю с солью... — Он сделал паузу. Линия была незащищенной, и скорее всего и ФБР, и контрразведка ее прослушивали, а он хотел, чтобы его слышали и они, и все остальные, — ...тогда мы вспашем ее с солью, и она останется бесплодной на десятилетия.

Премьер-министр положил трубку и повернулся к генералу Гуру.

— Понадобится несколько минут, чтобы американский Государственный департамент прослушал пленку с этим телефонным разговором и перезвонил нам. Выпьем кофе.

Они прошли к стойке с кофе и налили себе по кружке. На соседней стойке громоздились кипы иностранных и местных газет с одним и тем же снимком «конкорда» с опознавательными знаками «Эль-Аль» — премьер-министр узнал эту фотографию, разосланную пресс-службой по случаю первого полета «01». Все они были снабжены заголовками, объявлявшими об одной и той же новости различным способом и на разных языках. Премьер-министр бегло просмотрел несколько газет.

— Иногда мне кажется, что мы очень одиноки на этой большой планете. А иной раз я чувствую, что люди переживают за нас.

Генерал Гур стоял, опустив голову. Он скорее чувствовал, чем видел, и покрасневшие глаза, и воспаленную кожу, и взъерошенные волосы утомленных сверх всякой меры людей. Генерал не верил в успех мирной конференции, когда вокруг только о ней и говорили, но теперь понимал, как много других людей верили в нее, и чувствовал свою вину из-за того, что она сорвалась. Он посмотрел на премьер-министра:

— Мой опыт военного подсказывает, что люди заботятся о имре лишь в последнюю минуту. А потом часто уже невозможно повернуть ход событий в обратную сторону.

— Сколько же времени в нашем распоряжении, генерал?

— Не могу сказать, сэр. В этом-то и состоит проблема. Никогда нельзя определить, сколько осталось до двенадцати. А потом вдруг видишь: уже пять минут первого.

Помощник принес премьер-министру другой телефон:

— Вашингтон. Государственный департамент.

Премьер-министр бросил взгляд на генерала Гура, потом взял трубку:

— Да, господин секретарь. Как дела на вашей ферме в Виргинии? Да, я знаю, с тех пор как ваши предки поселились там, почвы в прибрежном районе стали весьма солеными. Времена меняются. Прилив неумолим. У нас здесь такие же проблемы. Казалось бы, у моря столько пространства для прогулок, однако кажется, оно хочет забрать и сушу. — В такой манере вокруг да около они проговорили несколько минут, потом премьер-министр положил трубку и повернулся к Гуру: — Наша репутация активного противостояния терроризму нам не повредила, генерал. Все хотят удостовериться, что мы еще настроены беседовать.

И генерал Гур, забыв о том, что он солдат, забыв о своем положении, спросил:

— А мы действительно хотим этого?

Премьер-министр обвел взглядом просторное помещение, помолчал, потом ответил:

— Не знаю, генерал. Мы не можем изменить того, что случилось с «ноль первым». Но я думаю, настроение людей во многом зависит от того, что случилось с «ноль вторым». Почему ничего не слышно от тех, кто захватил его, генерал?

— Понятия не имею.

— Может быть, они не...

— Что, сэр?

— Не важно. Вы видели отчет, который мы получили от аэрокосмической разведки?

— Да. Классический пример того, как закрывают ворота загона, когда стадо уже разбежалось. Отсюда нам нечего ждать помощи.

— Палестинцы, собиравшиеся обстрелять аэропорт из минометов, похоже, ничего не знали.

— Я был бы удивлен, если бы они что-то знали.

— Мы ничего не упустили из виду, Мотти?

Гур отрицательно покачал головой:

— Нет. Не думаю. Мы здесь делаем все, что можем. У нас связь с оперативными центрами от Тегерана до Мадрида, и все они помогают нам. Необходим информационный прорыв.

— Или это, или мистер Ахмад Риш соизволит позвонить и сообщит о том, что происходит.

— Я склоняюсь к тому, что мы сами должны выяснить, что происходит.

Премьер-министр в последний раз оглядел зал:

— Займитесь этим, Мотти. Потом еще поговорим.

— Да, сэр. Где я смогу вас найти, если что-нибудь станет известно?

Премьер-министр задумался. Тель-Авив располагал наилучшими средствами связи и транспорта. В любом случае он более безопасен и менее открыт ударам. Исследования министерства обороны снова подтвердили, что Тель-Авив должен оставаться центром всей деятельности во время любого кризиса. Конечно, Иерусалим остается столицей — не только столицей в политическом смысле, но сердцем и душой Израиля. Это основополагающая идея, состояние ума, древняя духовная твердыня. Даже если сейчас это всего лишь галька да засоленные земли, какими оставили их римляне, все равно Иерусалим всегда будет Иерусалимом.

— В Иерусалиме, я отправляюсь в Иерусалим.

Гур кивнул и позволил себе улыбнуться.

Премьер-министр вышел.

Тедди Ласков стоял в одиночестве у входа в аэропорт Лод. Восход осветил восточный край неба и очертил холмы Самарии, поднимавшиеся от равнины Шарона. Он долго всматривался в небо, пока зарево не погасло и не пришла пора самого темного часа, Тедди повернул назад, туда, где поперек черных взлетно-посадочных полос стояли двенадцать самолетов «Ф-14», четко выделявшихся на фоне огней международного аэропорта. Они стояли молчаливые, как часовые на страже цивилизации и человечества. Их называли военными самолетами, но их можно было бы именовать и самолетами мира, размышлял Ласков. Он будет скучать по ним. Скучать по запаху кожи и пневматики. Скучать по кофе в дежурках, по треску разрядов в приемниках. А особенно по тем людям, которые делали Хель-Авир чем-то большим, чем просто конструкция из слишком дорогущего металла. От первого самолета в России до последнего в Израиле — сорок лет. В любом случае слишком много.

Тедди отвернулся и пошел к ожидавшему его джипу. Садясь в машину, он позволил себе оглянуться.

Водитель включил зажигание, повернул руль и двинулся по взлетно-посадочной полосе к подъездной дороге аэропорта.

Ласков снял фуражку и китель и положил на колени. Ночной ветерок вился вокруг ветрового стекла, ерошил седеющие волосы. Генерал откинулся на спинку сиденья и стал думать о Мириам. В течение нескольких минут ее судьба буквально находилась в его руках. На самом деле, удерживая штурвал военного самолета, он держал в руках судьбу нации. Теперь — лишь фуражку и мундир. Он испытывал смешанные чувства, оставляя позади трудные обязанности командира: облегчение — потому что избавлялся от них — и пустоту. И еще одиночество. Без Мириам оно будет еще более тягостным.

Водитель отважился бросить на него взгляд, не поворачивая головы.

Ласков отвернулся от окна и вымученно улыбнулся.

Парень кашлянул и спросил:

— Домой, генерал?

— Да, домой.