"Лошадь под водой (Кровавый круг)" - читать интересную книгу автора (Дейтон Лен)

Глава 6Гибралтар

Автобус аэропорта протискивался сквозь скопление машин, натриевые лампы освещали путь к зданию вокзала. Замерзшие пассажиры держали в руках свои пятишиллинговые билеты, а один или два из них пытались читать газеты при мутном свете. Сверкающие огнями автомобили с раскачивающимися на лобовых стеклах игрушками проскакивали мимо. За машинами следовали призрачные тени из белых брызг.

В здании аэропорта все оказалось закрыто, и в целях экономии половина электрического освещения выключена. А ведь мы заплатили за него в аэропорту налог! Длинная узкая очередь пассажиров медленно проползала таможню, расположенную в центре зала. Иммиграционные служащие, с беспристрастной неприязнью к иностранцам, сравнивали лица с фотографиями в паспортах. Блондинка с размазанной косметикой исполняла для нас с помощью шариковой ручки веселую мелодию на своих зубах. Затем нас запечатали в большом алюминиевом брюхе самолета.

В первом ряду салона сидел коренастый человек в пластмассовом дождевике. Его красное лицо показалось мне знакомым, и я попытался вспомнить, в какой связи? Он громко возмущался плохим кондиционированием воздуха в самолете.

Вокруг нас аэропорт поблескивал цветными огнями и знаками. В салоне те, кто посильнее, боролись за места у окон и завоевывали их. Лежали наготове пакеты для тех, кому могло стать плохо; на температурном табло стрелка стояла на отметке «жарко». Стартеры включились, освещение из-за этого стало вдвое слабее, начали проворачиваться лопасти пропеллера. Большие двигатели разогнали влажный воздух, взревели и подняли нас в черное пространство ночи.

Включился автопилот; белые пластиковые чашечки плясали и содрогались на маленьком откидном столике перед моим креслом, толкая и роняя пластмассовые ложки и большие, завернутые в бумагу куски сахара.

Я видел спину коренастого мужчины. Он что-то кричал. Пытаясь вспомнить всех, кто имел отношение к картотеке материалов по таянию льда, я подумал: а проверил ли Доулиш этого человека?

Высота восемь тысяч футов. Под нами зеленые вены улиц, освещенных в ночи неоновыми лучами. Затем только темное море.

Тонкие сырые ломтики хлеба беспомощно цеплялись за столик. Я съел один. В знак поощрения стюард налил горячего кофе из нагретого металлического кофейника. Плеяда огней смешивалась с льдинками звезд, разбросанных в пещерах неба.

Я дремал, пока не раздался звук «плонк-плонк» – шасси коснулись земли. Лампы в салоне зажглись в полную мощность, заставляя пассажиров открыть сонные глаза. Пока самолет приземлялся и подруливал к стоянке, возбужденные туристы хватали прошлогодние соломенные шляпы и бросались к выходу.

– Доброй ночи, сэр, спасибо, доброй ночи, сэр, спасибо, доброй ночи, сэр, спасибо. – Этими словами стюардесса провожала всех выходивших пассажиров.

Коренастый человек протолкался через весь самолет и подошел ко мне.

– Вы номер двадцать четыре? – крикнул он.

– Что? – нервно спросил я.

– Вы номер двадцать четыре. Я никогда не забываю лиц.

– Кто вы?

Его лицо сморщилось в разочарованной улыбке.

– Вы меня знаете, – прокричал он. – Вы живете в квартире номер двадцать четыре, а я – Чарли, молочник.

– О да, – пробормотал я. Это был молочник с глухой лошадью. – Отдыхай хорошо, Чарли! Когда вернешься, мы все уладим.

«Машины на Коста-дель-Соль», – сообщили из громкоговорителя.

Таможенники и иммиграционные чиновники сонно кивнули и поставили в паспорте штамп: «Тридцать дней».

Я опять увидел квадратную, плотную спину англичанина, пробивавшегося к автобусам на Коста-дель-Соль.

– Добро пожаловать в Гибралтар, – приветствовал меня Джо Макинтош, наш человек в Иберии.