"Под небом Италии" - читать интересную книгу автора (Джонс Дебора)

Глава 25

На середине зеленого склона, который полого поднимался от равнины к папской крепости Кастель-Санта-Анджело, установили столб, а под ним набросали хвороста, и это не оставляло ни малейших сомнений в исходе суда над Бельданом. Франческа поежилась и поспешила влиться в толпу, которая направлялась к деревянным воротам замка. Она получше укуталась плащом и надвинула на лоб капюшон, спасаясь от пронизывающего зимнего ветра.

Проталкиваясь сквозь людской поток, Франческа услышала сзади:

– Ни за что бы не пропустил сегодняшнего представления. Когда еще увидишь, как поджаривают такую важную шишку, как сир Арнонкур?

Спутник говорившего одобрительно заржал. Франческа пробилась к ближайшему стражнику.

– Я графиня Дуччи-Монтальдо. Его преосвященство кардинал Конти оставил мне место.

Хмурое лицо стражника моментально расплылось в подобострастной улыбке.

– Пожалуйте за мной, графиня.

Он провел ее в набитый людьми зал. Большинство зрителей радовались, что им нашлось место, где стоять. Ей же приготовили обшитый красным бархатом стул. Франческа отметила, что он был поставлен особым образом – прямо напротив инквизиторов-доминиканцев в черных сутанах. Они уже сидели за столом и перелистывали бумаги. Ги не было видно, и Франческа с презрением подумала, что он струсил – предал брата в обмен на обещание чечевичной похлебки в виде княжества, но не решился встретиться с ним лицом к лицу на суде. «Мразь», – подумала она о бывшем возлюбленном. Но предаваться гневу времени не было. Франческа видела, что за стенами приготовлен костер, и понимала, как дорога каждая минута. Графиня снова огляделась.

Кристиано она не заметила. Зато Бельдана уже привели и поместили спиной к зрителям между залом и судьями. Блистательный Конти приветствовал Франческу со своего возвышения, а сидящий рядом Мальвиль взглянул на нее и улыбнулся дьявольской улыбкой. И Франческа вспомнила то, что ее мучило все последние дни: небольшая загвоздка, которая могла сорвать весь план.

Мальвиль видел ее с Беллой в хижине неподалеку от Ареццо, следовательно, знал, что она приехала не из Флоренции, как заявила кардиналу. Он был известен» своей дотошностью и мог разнюхать, что графиня заезжала в лагерь Золотого войска, причем зная о предательстве Ги. Если он сообщит о своих подозрениях Конти...

«Об этом нельзя думать! Все мысли должны быть направлены на то, как спасти Бельдана!»

Франческа с каменным лицом слушала свидетельские показания и все время чувствовала на себе взгляд кардинала. И от лжи, которая срывалась с купленных языков, ее все сильнее охватывал страх. Один старый враль даже поклялся, что «видел вот этими самыми глазами», как Арнонкур перерезал новорожденному горло и пил его кровь.

Она боялась, что сорвется и разрыдается. И некстати вспомнила, как ласково обращался Бельдан со своими пажами, как играл в Бельведере на поле для ристалищ с обожавшим его Филиппе Как любил своего брата, когда тот был еще мальчишкой, а он уже великим лордом. Как горевал об умершем ребенке Анны и с какой радостью мечтал об их детях. Было немыслимо, чтобы он мог обидеть малыша. Франческе захотелось закричать, опровергнуть ложь.

Но Бельдан держался спокойно, смотрел прямо на судей и не отвечал на обвинения.

Несмотря на холодную погоду, в зале становилось все жарче. Зрители, которые утром пришли явно в игривом настроении, начинали уставать и прислонялись к каменным стенам. Старший инквизитор то и дело поглядывал на кардинала, надеясь, что тот объявит перерыв, но Конти молчал, и часы тянулись бесконечной чередой. Выступали все новые свидетели. Франческа никого из них не знала и подозревала, что они видели Арнонкура не больше одного раза. Французские солдаты, прачки, крестьяне, мимо чьих полей проходила армия Бельдана, но ни одного воина из Золотого войска, ни одного слуги из его дома.

А когда солнце стало клониться к закату, а желудки зрителей протестовать против несправедливого забвения привычного обеда, кто-то громко выкрикнул: «Защита!», и Франческа увидела, как вперед то ли вытолкали, то ли вытащили Якопо Москато.

– Ваше имя? – спросил елейным голосом инквизитор и улыбнулся.

– Якопо Москато, – пробормотал врач и повторил громче: – Я – Якопо Москато.

– Место рождения?

– Ареццо в Тоскане. Но мои родители с севера, точнее, из Модены. – Даже в этих жутких обстоятельствах добрейший лекарь старался быть предупредительным.

– Вероисповедание?

– Иудей.

– Профессия?

– Врач.

Франческа обрадовалась, что Якопо оказался сообразительным и на этом судилище не сказал «врач и алхимик».

– Вы знаете обвиняемого?

– Хорошо знаю, – прошептал Москато и, спохватившись, повторил на весь зал: – Я знаю и уважаю сира д’Арнонкура.

– В таком случае вы должны знать, что он занимался алхимией и запрещенной магией.

Франческа понимала, что несчастного доктора пытали и обещали снова пытать, если он осмелится сказать не то, чего от него ждут. Но, несмотря на то что его руки дрожали и голос срывался, Якопо твердо стоял на своем.

– Сир – добрый человек. Он бережет своих людей. И пользуется знаниями, чтобы лечить больных. Он никогда не знался с дьяволом.

Затем вышла Белла. Похоже, она выздоровела, но, судя по распущенным рыжим волосам, явно не бросила своего занятия. Ее голос в защиту Бельдана оказался последним.

– Ваше преосвященство? – повернулся к кардиналу старший инквизитор, когда ее слова стихли. Если поспешить, можно успеть управиться до ужина.

Конти медленно поднялся с резного трона и посмотрел на Бельдана.

– Вы хотите что-нибудь сказать в свою защиту?

Ни звука в ответ.

– В таком случае, – ласково проговорил он, – я приговариваю вас к сожжению на костре. – Кардинал не сводил взгляда со своей жертвы. – Казнь назначаю на завтрашнее утро. После смерти тело четвертуют и развесят на четырех главных воротах Рима в назидание людям, чтобы знали: пособники дьявола понесут наказание не только в жизни загробной, но и в жизни земной. Да смилостивится Господь над вашей заблудшей душой.

Зал превратился в настоящий ад. Такого краткого, но яркого представления не ожидал, пожалуй, никто. Но теперь, когда все закончилось, зрители почувствовали смущение. Даже старший инквизитор заерзал на своем стуле:

– Позвольте, ваше преосвященство, но у нас недостаточно показаний. И сам обвиняемый не признался. Существуют строгие правила ведения суда над обвиняемыми в колдовстве, и мой скромный опыт подсказывает...

– Приговор вынесен! – перебил его кардинал. Повернулся и пошел к выходу. Вслед за ним поспешил Мальвиль.

Замаскированный на этот раз не под извозчика, а под пекаря, Кристиано поджидал Франческу у ворот монастыря.

– Я все слышал, – сказал он. – Речь идет о судьбе Рима.

– Мы можем что-нибудь сделать? – безнадежно спросила она.

– Ничего. – Гигант не привык употреблять этого слова и теперь произнес его с трудом. – Быть может, Всевышний пробудит совесть у Ги, и изменник проведет меня на холм? Но даже в этом случае невозможно освободить сира из подвала монастыря Святого Георгия. Конти прав: два стражника – это немного, но вполне достаточно.

– Я не верю Ги, – возразила Франческа. – У него не хватило смелости даже явиться на суд. Разве можно рассчитывать, что он станет помогать нам?

– Значит, я найду его и убью, – пожал плечами Кристиано.

– Я бы с удовольствием помогла. Но это не спасет Бельдана. Нет, Кристиано, отправляйся в постель и отдохни. Завтра может потребоваться вся твоя сила. Я схожу на кухню и принесу тебе хлеба, сыра и вина. Пока ты спишь, я еще раз обдумаю положение. Раз Бельдан еще дышит, нам нельзя терять надежды.

Но надежды оставалось немного. Франческа это прекрасно понимала, когда открывала дубовую дверь часовни. Она любила это место и многие часы проводила здесь с матерью Катериной – не молилась, а наслаждалась покоем среди простых скамеек и оштукатуренных стен. Из ниш ей, словно бы благословляя, улыбались каменные изваяния святых: дева Мария, святой Иосиф и молитвенно сложившие руки ангелы. Они напоминали ей безоблачное детство, ярмарку в Сант-Урбано и непременно Бельдана. Часовня манила, давала отдохновение, которое так требовалось теперь графине. Она опустила пальцы в чашу с водой и вступила в святой чертог.

Но на этот раз Франческа не испытала облегчения, потому что не было надежды на спасение Бельдана. Даже Кристиано так считал, Кристиано, который не задумываясь пошел бы на смерть, если бы верил, что это спасло бы жизнь сиру.

Значит, все кончено. Франческа разрыдалась. И отзвуки ее боли прокатились по приделам и замерли в тишине алтаря.

Должно быть, она заснула, потому что обнаружила, что сидит, уронив голову на руки. Вдали ударил колокол, и в часовне послышался шелест сутан – сестры-монахини пришли на молитву. Раздался возглас: «Nunc dimmitis» 4, и за ним последовали мелодичные песнопения.

Душа Христова, освяти меня,

Тело Христово, спаси меня,

Кровь Христова, укрепи меня,

Воды из пронзенного бока Христова, омойте меня.

Каким красивым был мотив! И какими проникновенными – латинские слова. Но Франческа об этом не думала. Ее рука потянулась к груди, где висел на цепочке флакон с эликсиром-невидимкой падре Гаски. В голове, пока еще смутно, зарождался план.

Кристиано не спал. Он мерил шагами комнату и остановился только тогда, когда в дверь ворвалась графиня Дуччи-Монтальдо.

– Ги исчез, – задохнувшись, проговорила она. – Его никто не может найти. Я уверена, что Конти его спрятал в своих владениях. Надо туда пробраться и привести Ги в конюшню, когда колокол ударит к вечернему богослужению. У тебя на все полтора часа, но ты должен справиться, если хочешь спасти Бельдана.

– А это возможно? – Кристиано очень хотел надеяться, и ему нужна была в этом поддержка. Франческа взяла его за руку, улыбнулась и прошептала:

– Да.

Время поджимало, но надо было еще кое-что сделать. Франческа бросилась в свою комнату и быстро надела украшенное жемчугом платье. Стражники видели ее в этом наряде и теперь непременно узнают. Затем вплела в распущенные волосы несколько бусинок и нанесла на щеки румяна. Уже на пороге она сообразила, что забыла оценить себя в зеркале, хотя понимала, что нынешним вечером ей очень важно выглядеть блестяще. От этого зависела судьба Бельдана. Она вспомнила, как он расставлял зеркала везде, где она останавливалась, – даже в лесной пещере. Так он подсмеивался над ее тщеславием и вечным желанием избавиться от веснушек.

Но об этом потом. А сейчас пора действовать. Франческа задула свечу, переступила порог и растворилась в темноте. Она уже почти пересекла монастырский двор, когда от стены отделилась тень.

– Дитя мое. – Мать Катерина протянула ей руку, но Франческа так и осталась стоять с опущенными руками. Она сделала реверанс, но не могла позволить настоятельнице отвлечь ее от важной миссии. Ни ей – подруге кардинала Конти – и никому другому.

– Извините меня, но я очень спешу, – проговорила она с обманчивой мягкостью.

– Я тебя надолго не задержу, – остановила ее настоятельница. – И возможно... сумею помочь. Прошу уделить мне всего лишь пять минут.

Пять минут – это целая жизнь. Но Франческа вздохнула и кивнула. Рука опять потянулась к заветному флакону. Мать Катерина печально улыбнулась.

– Он был очень хорошим, по-настоящему хорошим. Когда мы были детьми, он буквально излучал доброту. Но не мог бегать с другими мальчишками и мечтать о рыцарских подвигах. В семье на него не обращали внимания, и он общался только с нами: с Приской, Беатрис и со мной. А еще, когда был совсем маленьким, разговаривал с птицами. И те отвечали ему, как некогда отвечали святому Франциску. Он мечтал управлять поместьем, вынашивал интересные мысли и любил простую, милую Приску. Мог бы стать ей хорошим мужем, и они бы испытали рай на земле. Он, не задумываясь, женился бы на крестьянке и признал своими ее детей. Но родные решили иначе и разлучили влюбленных. Его отправили в Париж получать образование, сломали душу и превратили в служителя сатаны. Приска умерла от родов. А его любовь обернулась совершенно иным: алчностью, тщеславием и жаждой мести. – Настоятельница похлопала Франческу по руке. – Приска была моей сестрой. А теперь тебе надо спешить. Пока еще не поздно. А когда вернешь любимого, приведи его сюда. Спрячь там, где прячешь его друга, и он будет в безопасности. Кардиналу не придет в голову искать его в монастыре. Я последний близкий ему человек.

После этих слов мать Катерина повернулась и скрылась в тиши часовни. Франческа так и не успела ее поблагодарить.

Второму стражнику графиня объявила в точности то же, что и первому. И абсолютно таким же тоном.

– Кардинал, как и в прошлый раз, разрешил мне увидеться с заключенным. У меня последняя возможность рассмеяться в лицо сиру Арнонкуру, а мое сердце требует мести.

Солдат хмыкнул, но все же подозрительно спросил:

– А почему кардинал не пришел сам? Или не прислал записки? Я не имею права...

– Кардинал занят, – ответила Франческа, глядя ему прямо в глаза. – Перед завтрашней казнью у него очень много дел. Тебе ничего не стоит пустить меня в темницу. Наоборот, заработаешь вознаграждение.

Солдат поднялся и вставил в замок ключ.

– Бельдан!

Он не поднял глаз, но Франческа этого и не ждала. Не жалея белого платья и высоко держа фонарь над головой, она пересекла грязный подвал и подошла к Арнонкуру. Потревоженные светом, злобно запищали и бросились врассыпную крысы. Но Франческа не испугалась. Никакая крыса не остановит ее, если надо спасать любимого.

– Бельдан, пошли. Я тебя выведу.

Франческа присела рядом с ним на солому. Звякнули жемчужины о пол. Она слышала, как в темном углу возились крысы и где-то одна за другой падали капли воды.

– Я не пойду с тобой, – хрипло произнес он. Слова с трудом вырывались из измученной груди. Но отказ не застал Франческу врасплох.

– Пойдем, – повторила она. – Вставай. Мы уходим.

– Куда? К Конти?

– Я не с ним. Я с тобой, Бельдан. Вставай, мы уходим. – Она протянула ему руку. – Я с тобой. Навсегда. Доверься мне и делай, что я говорю.

Франческа заставила себя остановиться и не повторять одни и те же фразы. Заставила успокоиться сердце и прогнала из голоса дрожь.

– Все это сделал Ги, – с горечью произнес Бельдан. – Из-за него погиб Антонио Донати и остальные. А я умру, даже не поняв, почему он так поступил.

– Мы поговорим о Ги. – Она потянула его за рукав. – Но не теперь. Сейчас нужно поскорее выбираться отсюда. Нас ждет Кристиано. Нас ждет за дверью целая жизнь. – Франческа чуть не вскрикнула, когда увидела на его исковерканном пальце кольцо Дуччи-Монтальдо. – Идем домой. Но прежде выпей вот это. – Она сняла с цепочки склянку с эликсиром-невидимкой. – Мы выйдем отсюда вместе и больше никогда не расстанемся.

Бельдан покачал головой. В его глазах было недоверие. Но Франческа зашла слишком далеко, чтобы смириться с поражением.

– Поверь. Как я когда-то верила тебе. – Она вытащила крохотную пробку и влила несколько драгоценных капель в его окровавленные губы.

Он улыбнулся и на секунду превратился в прежнего Бельдана.

– Это магия падре Гаски? – И закашлялся кровью. Франческа прижала его к себе.

– Не знаю, насколько магия. Но точно знаю, что это любовь.

Первого стражника на месте не оказалось. Она услышала, как солдат что-то бормотал, облегчаясь за углом на каменную стену. За углом, а не впереди! Второй часовой развлекался со своей милашкой. И так был увлечен, что даже не обернулся, чтобы взглянуть на графиню Дуччи-Монтальдо в измазанном, некогда сшитом для свадьбы платье.

– Туда! Нам надо спешить!

Они пересекли пустырь между монастырем и резиденцией кардинала, обогнули дом Конти и направились к конюшне.

«Господи, – молилась Франческа, – только бы он был там!»

И Всевышний внял ее молитвам. Великан чуть не лишился дара речи, когда они предстали перед ним.

– Ги с тобой? – быстро спросила Франческа.

– Да, – ответил, поморщившись, Кристиано. – В конюшне. Напился как свинья. А лошадей я выпустил. Так что за нами не будет скорой погони.

– Хорошо, – похвалила его графиня. – А теперь оставайся с Бельданом. А я поговорю с его братом. Он – наш ключ для прохода.

– Ги? Ги, ты где? – В конюшне было темно и пусто, но Франческа услышала, как кто-то пошевелился в углу.

– Господи, Франческа, мне плохо, – простонал Ги. – Мне очень плохо.

Ее затошнило, но она, как часто бывало в последнее время, преодолела свое отвращение.

– Послушай, Ги, – заговорила она. – Здесь рядом на улице Бельдан. Ему нужна твоя помощь. Ты должен ему помочь.

– Брату нужна моя помощь? – Пьяница красноречиво фыркнул, давая понять, что ничуть не поверил словам своей бывшей невесты.

– Да, нужна, – повторила графиня. – Конти тебе солгал. Сегодня, пока ты напивался до бесчувствия, он судил Бельдана, а завтра на рассвете собирается сжечь. Надо его вывести. Это должен сделать ты, Ги.

– Не знаю, Франческа, – простонал он. – Конти такой могущественный.

– И все равно ты должен. Встряхнись! Иначе кардинал убьет твоего брата. Он тебе солгал. Он собирается отправить Бельдана на костер и завладеть его богатствами и властью. Для этого ему нужен ты. Не подчиняйся! Если Бельдан умрет, восторжествует зло, но будет править от имени добра. В Италии не останется никого, кто мог бы противостоять Конти. Восстань, Ги. Спаси брата. И останови кардинала!

– Хороший совет, моя рассудительная графиня. Но он немного запоздал.

Франческа быстро обернулась. За ее спиной стоял кардинал Конти. А позади с мечом наголо – ухмыляющийся Мальвиль.

– Зарубим сира теперь же, – обратился кардинал к Мальвилю, словно кроме них в конюшне никого не было. – Сначала четвертуем, а потом сожжем, а не наоборот. Какая разница, раз ему все равно конец. Живой он опасен, а мертвый нет!

– Вы чудовище, – прошептала Франческа.

– А ты, дочь моя, глупа. – Его улыбка поражала кротостью. – Могла бы править миром вместе со мной. Ты поразительно похожа на женщину, к которой я был когда-то неравнодушен. Возможно, и она бы поступила так, как ты сегодня. Она тоже была склонна к неразумным и бесполезным поступкам.

– Вы называете неразумным поступком рождение вашего ребенка?

Кардинал пристально на нее посмотрел, но обратился к Мальвилю:

– Убей Арнонкура.

– Но прежде ему придется убить брата.

Они все забыли про Ги.

– Согласен, – расхохотался француз. – Начну со славного младшего братишки.

Никто не успел заметить, как взметнулся клинок и из раны на плече Ги фонтаном брызнула кровь. Франческа вскрикнула, но раненый оттолкнул ее и пошел на Мальвиля. Он снова казался молодым и красивым. Мальвиль сделал выпад, Ги отбил.

– Недурно для пьяницы, – похвалил француз.

Бранное слово было заглушено звоном клинков. Ги сделал обманное движение и задел предплечье Мальвиля. Рыцарь попятился, но не рассчитал и сбил со стены факел. Языки пламени тут же охватили конюшню.

– Бежим! – закричала Франческа. – Вы оба сгорите! Но противники не обратили на нее ни малейшего внимания.

– Бьемся до конца? – улыбнулся господин Симон.

– До конца, – ответил с улыбкой господин Ги.

Франческа забыла обо всем на свете: о пожаре, о кардинале Конти, об опасности. Она видела только двух врагов и в глазах у каждого – смерть другого. Слышала звон мечей. А вокруг уже вовсю бушевало пламя. Но вот Ги оступился и упал на пол. Француз моментально навис над ним и нацелился в горло. Однако Ги изловчился и, прежде чем француз успел нанести смертельный удар, поразил его в сердце. Украшенный драгоценными камнями меч еще дымился от крови, а бездыханное тело Мальвиля уже лежало на полу.

– Бежим! – снова крикнула Франческа. Жар огня становился нестерпимым.

– Мальвилю конец. И Конти тоже, – ответил ей Ги. – С его хромой ногой из пламени не выбраться.

– Ты уверен?

Ги взял ее за плечи и повернул. И Франческа увидела: языки пламени охватили фигуру кардинала. Безжалостный огонь так жарко лизал его тело, что через несколько секунд никто бы не узнал в обгоревшем трупе недавнего могучего властителя.

Ги схватил ее за руку и вывел из конюшни. И как раз вовремя. Стена за ними рухнула и навсегда погребла под собой кардинала Конти.