"Под небом Италии" - читать интересную книгу автора (Джонс Дебора)

Глава 8

«Ги нельзя трогать. Вам надо ехать без него».

Больше никаких помыслов о нежных поцелуях, только недоверие, злость и упорство с обеих сторон. Они находились в покоях Бланш. Кристиано оказался превосходным лазутчиком и возвратился с доказательствами вероломства графини.

Кузина французского генерала известила де Кюси о местонахождении Арнонкуров. И сотня воинов под командованием Мальвиля прибудет в Бельведер до наступления следующей ночи.

– Были бы раньше, – проворчал Кристиано, – если бы не охотились за каждой встречной юбкой.

Бельдану потребовалось все его терпение, чтобы дождаться рассвета, прежде чем заявиться к Бланш. Но с первым криком петуха рыцарь объявил, что желает видеть графиню через пять минут и выбор ее таков: либо она предстанет перед ним одетая, либо обнаженная. Ему все равно.

Всегда выдержанная, графиня Дуччи-Монтальдо на этот раз, казалось, потеряла самообладание и приказала Летиции:

– Сейчас же приведи ко мне дочь. И никаких задержек.

Франческа решила, что у матери приступ и, не накинув даже пеньюара, бросилась вон из комнаты. Так, босая, с распущенными волосами, в одной ночной рубашке, она пробежала через холл. Только бросила через плечо:

– Разбудите падре Гаску!

Двери в материнские покои оказались открытыми. Она ворвалась в комнату и оказалась в объятиях Бельдана д'Арнонкура.

– Что вы здесь?..

– А вы?

У рыцаря было настолько мрачное лицо, что не требовалось никаких вопросов. Детали тайной головоломки стали складываться в голове у Франчески в единое целое. Помощник управляющего Марио получил загадочное задание, но оседлал лошадь, а не привычного мула. Непонятное вначале торжество Бланш и ее постоянное бдение у выходящего на римскую дорогу окна получали объяснение.

– Ох, мама! – воскликнула она, но тут же выпрямилась и повернулась к Бельдану: – Вы ожидали чего-нибудь другого? Напрасно! Иного приема быть не могло!

– Я совершил ошибку и намереваюсь немедленно ее исправить. – Рыцарь помолчал, усиливая значимость своих слов. – Я уезжаю и беру с собой Ги.

Падре Гаска проскользнул незамеченным в комнату. Но теперь его присутствие было обнаружено.

– Как мой брат? – обратился к нему Бельдан. – Способен ехать верхом? Мне известно, что эта ведьма – прошу прощения, мне известно, что графиня Франческа давала ему отвар мяты с ромашкой, чтобы он постоянно спал. Так что его истинное состояние может быть лучше, чем кажется.

– Если господин Ги решится ехать верхом, дорога приведет его в единственное место – к смерти, – ответил францисканец. – Мята с ромашкой не приносят ничего, кроме пользы. Его раны требовали отдыха, вот почему он так много спал. Нет, седло исключено.

– А если везти в повозке?

– Куда? Французы наверняка оставили на дорогах дозоры. К тому же повозка не позволит вам двигаться быстро.

Бельдан задумался, подошел к окну и отдернул шторы. В комнату ворвались солнечный свет и звуки зарождающегося дня.

Бланш, бледная, но нераскаявшаяся, сидела, выпрямившись как тростинка, на низком стуле. Франческа подошла и встала рядом, а Бельдан хмуро смотрел по очереди то на одну, то на другую женщину. Но лишь когда его черные глаза остановились на ней, Франческа вспомнила, что почти не одета. Подбежала к кровати и схватила материнскую шелковую шаль с бахромой. А когда обернулась, Бельдан все еще смотрел на нее.

– Вы об этом знали?

Франческа помедлила и покачала головой, но в то же время протянула матери руку. Бельдан молчал. Однако она достаточно узнала рыцаря и поняла, что он глубоко задумался. За окном беззаботно пел пересмешник, считая, что в это мгновение в мире не существовало никакой иной музыки.

– Однако я забыл о хороших манерах, – внезапно заявил Бельдан и направился к дамам. Франческа помимо своей воли напряглась и почувствовала, как вздрогнула мать. – Бельведер – это собственность графини Бланш. Значит, она должна отвечать за его защиту и защиту присутствующих в замке гостей.

Бланш фыркнула и, вставая, стряхнула с плеча руку дочери.

– Пусть дьявол заберет себе гостей. У меня долг только перед семьей и владениями. А обязательство перед вами, Бельдан д'Арнонкур, я выполнила давно и сполна. Так что можете спокойно гореть в аду – вместе со своим красавчиком братом!

Если рыцарь и был поражен подобным выпадом, он не подал виду. Франческа с удивлением заметила, как в его глазах замерцали насмешливые искорки.

– Мои воины будут рады узнать, какая пламенная сила бьется в жилах обеих повелительниц Бельведера, – проговорил он. – Я уверен, что сделал правильный выбор, оставаясь с такими страстными натурами.

Бланш задохнулась от гнева, но не успела еще ничего промолвить, как послышался спокойный голос священника:

– А разве нельзя оставить на нас молодого человека, а самому уехать? Судя по всему, де Кюси добивается именно вашей смерти.

– Но, на худой конец, смирится и с его. Или загонит куда-нибудь во Францию и заломит баснословный выкуп. Нет, – тихо добавил он, – без брата я не поеду.

Уголком глаза Франческа заметила, как посуровело лицо Кристиано, но уже через секунду оно приняло свое обычное безмятежно-сонливое выражение.

– У меня возникла идея, – продолжал Арнонкур, и его глаза угрожающе сверкнули. Чтобы прервать ход его мыслей, Франческа быстро вмешалась в разговор:

– Мать вас не гонит. Леди Бланш – благородная женщина. Она не допустит, чтобы человек погиб в дороге. Но дело в том, что замок не защищен: у нас нет ни одного воина, а вас всего двое.

– Трое, – улыбнулся Бельдан. – Я подозреваю, что наш добрейший священник не новичок на поле брани.

Падре Гаска скромно потупился.

– Но даже с достойным служителем Божьим на нашей стороне нас слишком мало, чтобы противостоять огромной силе, которую видел Кристиано. Нет надежды победить в открытом сражении. – Он внезапно осекся и посмотрел на босые, едва прикрытые ноги Франчески. Их вид, казалось, заставил его засомневаться, но после паузы он заговорил решительным тоном: – Остается хитрость.

Бланш подняла на него бездонные бирюзовые глаза.

– И страх. Кристиано, подожди меня во дворе. – Рыцарь не удосужился повернуться к своему помощнику.

А когда дверь за Кристиано закрылась, с ожесточенным, почти угрожающим лицом направился к графиням. Но чем ближе он подходил, тем большую уверенность в себе ощущала Франческа.

– Надо воспользоваться их страхом, – продолжал рыцарь и, хотя обращался к Бланш, говорил явно для Франчески. Словно обволакивал ее. И от этого у нее перехватило дыхание. – Французы, как все люди, боятся смерти, а значит, и чумы, черной смерти, последней, изобретенной природой мести человеку, которую в последнее время связывают с Бельведером.

Сцепленные пальцы Бланш побелели. Она опустила голову. Зато Франческа открыто и с презрением смотрела на врага.

– Не считайте французов глупцами – они не проглотят вашей стряпни. Да, чума напала на Бельведер, но с тех пор как умерли муж и сыновья, слава Богу, больше нас не посещала. Все это знают. И Мальвиль тоже. Мы об этом говорили, когда он у нас гостил.

Снова темный взгляд уперся в нее, и Бланш ощутила, как он прожигает ее до самого сердца.

– Значит, надо дать им повод считать, что в Бельведере опять беда. Мы знаем, что болезнь не возвращалась, но у черной смерти свои нравы. Она непредсказуема. Разносится одинаково быстро в деревнях и в больших городах. А здесь только что проходила ярмарка. Приезжала масса народу – могли завезти болезнь.

– Де Кюси писала моя мать. Она его родственница. Он поверит только ей.

Голос Бельдана остался бесстрастным:

– К счастью, всем известно, что леди Бланш частенько бывает не в себе.

Франческа взглянула в беспредельную глубину его глаз и скорее почувствовала, чем увидела усталое лицо матери и ощутила, как замер падре Гаски, чьи пальцы больше не перебирали четок.

А Бельдан тем временем продолжал:

– Если мы поднимем чумной флаг, а всю округу охватит горе, Мальвиль не решится обыскивать замок, а суеверие не позволит его людям опустошить деревню. – Рыцарь помолчал и добавил: – Сделайте это ради Ги.

Тяжело. Очень тяжело.

Огромный черный флаг развевался над воротами Бельведера. Франческа отвела глаза и посмотрела на небо. Поднялся ветер, быстрее погнал темные тучи и оживил чумные стяги. Их зловещие, трепещущие тени падали на нарисованные на стенах символы чумы. За спиной, во дворе, был сложен огромный костер – осталось только к хворосту поднести огонь. А вокруг него расхаживали «мертвые», готовые занять свои места, как только приблизятся воины Мальвиля.

Накануне в отдаленном хозяйстве мирно скончалась крестьянка на склоне лет. Ее тело вычернили и раздули, чтобы вместе с остальными обитателями замка покойница послужила делу, когда появятся французы.

А в голове Франчески с новой силой вспыхнули прежние кошмары. Но хуже всего было то, что Бельдан разработал свой план, используя обрывки ее рассказов. И при этом целовал, говорил нежности.

И вот чем все кончилось.

– Нет, – сказала она ветру и сгущавшимся сумеркам, – я не стану его ненавидеть. Не стану ненавидеть больше. Ничего, не буду вспоминать.

Но было поздно.

Раньше изнуряющая работа и тревога за свое положение милосердно гнали прочь воспоминания. Но теперь, когда она в одиночестве ждала появления французов, память заработала с новой силой.

Папа... Пьеро II... Лука... Марко...

В тот вечер, когда в Бельведер прибыла пожилая женщина, в замке не умолкал смех. Воссоединение семьи Дуччи-Монтальдо произошло меньше двух недель назад и послужило поводом для бесконечных празднеств. Довольный граф Пьеро сидел в лаборатории в окружении шумных, непоседливых сыновей. Марко вернулся из Англии, где служил оруженосцем у герцога Глостера. Лука возвратился от графа Джана Галеаццо Висконти из Милана. А могущественный граф Савойский освободил на время Пьеро II от обязанностей при его дворе. В последнее время мальчики редко собирались вместе, и отсутствие Оливера не могло омрачить их радости.

Но зато угнетало мать.

Бланш одна не принимала участия в веселье. Она страстно желала, чтобы сарацины освободили ее старшего сына из плена, и сейчас не находила себе места. Она любила всех детей, но не так неистово. Ее помыслы занимал Оливер – плод первых дней ее счастья. И пока он томился в плену...

– Положитесь на волю Божью, – советовал священник. – С вами рядом четверо здоровых детей. Не многие женщины способны похвастаться подобным счастьем.

Но воля Божья сокрыта от человека. А Оливер пребывал не в заботливых дланях Всевышнего, а в запятнанных кровью руках неверных. Она достаточно наслышалась о жестокостях сарацин, о пытках голодом и убийствах. Господи, спаси его!

В воздухе витал аромат розового масла. Бланш беспрестанно молилась, изводила себя постом, раздавала милостыню. Напрасно родные пытались ее утешить. Но благие дела оставались втуне, и она, не смыкая глаз, ночи напролет мерила шагами комнату, застеленную терракотовым ковром. Только бы вызволить Оливера! Только бы он вернулся домой!

И когда старая цыганка постучала в ворота, Бланш поспешила открыть. Накормила, напоила, приютила в замке, а не в деревне. Ведь Христос благоволит к тем, кто помогает страждущим. Провела в зал и усадила за общий стол. Пусть ее милосердие поможет освободить сына.

Старуха не верила своему счастью и беззубо щерилась с дальнего края стола. Потом начала харкать кровью и к утру умерла.

Но, отойдя в мир иной, оставила благодетелям наследство.

Приглушенный топот лошадиных копыт становился все ближе и ближе, но Франческа не испугалась, даже обрадовалась этому звуку: все что угодно – только бы побороть мучительные воспоминания.

Бельдан укрылся под навесом главных ворот. Быстро надвигалась ночь, и вместе с ее приходом поднялся сильный ветер, так часто бушующий осенью в Италии. Франческа стояла чуть ниже, недалеко от ворот. И, несмотря на опасность, рыцарю страстно захотелось пригладить ее растрепанные непогодой волосы, коснуться шелковистой кожи, поцеловать каждую веснушку.

Но вместо этого он заставил себя прислушаться к топоту вражеских коней. Кристиано был прав: французов, похоже, не меньше сотни. Бельдан покосился вниз, кивнул, и слуга бросился выполнять заранее полученный приказ. За спиной послышались рыдания и вспыхнул огромный костер.

Рыцарь возблагодарил Бога, что под стены замка не явился сам французский генерал. Плодородные земли Тосканы уже пересыхали, и военачальнику приходилось постоянно заботиться о провизии для огромной армии. Де Кюси был слишком хитер, чтобы клюнуть на его уловку. Зато Мальвиль не столь проницателен и более пуглив.

Франческа приблизилась к воротам, и он потерял ее из виду. Но зато прекрасно чувствовал, даже острее, чем того бы хотел. Из ее гордой головки волнами истекала ненависть. Но он займется этим потом, а пока все силы направит на то, чтобы уберечь Ги. Он дал слово отцу, а флорентийцам обещал защищать эту область Тосканы. И не отступится, чего бы это ему ни стоило. Пусть даже ценой собственной жизни.

Всадники скакали во весь опор. Бельдан уже различал сияние лат на фоне потемневшего неба. Ветер, как адское дыхание, безжалостно трепал их стяги. Трое предводителей миновали улочки Сант-Урбано и остановили коней перед воротами замка. Один из них – Бельдан узнал в нем Симона Мальвиля – спешился и сделал несколько последних шагов по подъемному мосту. Под ударом его булавы расщепилась доска на воротах, и гулкое эхо прокатилось по притихшему замку.

– Именем Карла Французского и его слуги Эгеррана де Кюси, первого барона Пикардии и родственника графини Бланш де Монфор Дуччи-Монтальдо, требую открыть ворота.

Голос прозвучал решительно, а отнюдь не просительно, и Бельдан крепче сжал рукоятку меча. Во рту пересохло, сердце подпрыгнуло от волнующего предвкушения. Война разгоняла кровь, и он обожал сражения. Особенно сражения ума.

По его кивку главные ворота Бельведера отворились.

Сам Симон Мальвиль, заключила Франческа, услышав голос и грохот булавы. В отличие от Бельдана ее нисколько не радовало его возвращение. Но она выступила вперед, чтобы поздороваться с гостем, и ее миниатюрные ножки застучали по настилу подъемного моста. Грозовой ветер развевал ее белую шерстяную накидку.

Графиня сделала реверанс.

– Судьба нас опять свела, – прошептал француз. Казалось, он хотел коснуться ее, но в последний миг передумал. Франческа почувствовала, как взгляды всех его людей устремились на нее. Ей стало не по себе, когда она подумала, что было у них на уме.

– Господин Симон?

– Где леди Бланш? – спросил он без дальнейших преамбул.

. – Заболела.

Мальвиль насмешливо изогнул бровь:

– Опять? Так скоро после прошлого недуга? Можно подумать, вы ее прячете. Но у нас есть написанное собственной рукой графини де Монфор послание. В нем говорится, что Арнонкур прячется в замке.

Франческа втянула в себя как можно больше воздуха. Она ненавидела лгать и не забыла, как повел себя Мальвиль, когда они в прошлый раз заговорили о чуме. И теперь презирала себя за то, что пользовалась его слабостью.

– Мать не могла послать вразумительного письма. Во всяком случае, в последние два дня. – Она вытянула руку и заметила, что француз проследил за ее жестом. И в этот миг небо озарила беззвучная молния, словно гигантский перст указал на знаки смерти на крепостных стенах – черные флаги и кроваво-красные кресты.

– Я не слышал, чтобы в окрестностях появилась чума, – недоверчиво возразил Мальвиль. Но в то же время попятился.

– Три дня назад мы тоже не слышали. Все произошло очень быстро, как и в прошлый раз. – Франческа помолчала. – Однако прошу вас, входите и приступайте к поиску.

Без лишних слов Мальвиль отвернулся и подал знак одному из своих людей. Воин быстро спешился, но старался держаться подальше от ворот. Графиня его не осуждала. Снова сверкнула молния – на этот раз ближе – и вслед за всполохом света ударил гром. Лошади на мосту и на дороге заволновались. Застигнутый врасплох всадник выпал из седла. Остальные натянули поводья, питаясь заставить животных успокоиться.

Но если кони испугались грозы, люди еще больше страшились черного флага над воротами замка. Они получили строгий приказ от де Кюси и привыкли подчиняться, потому что их верность подогревалась здоровым уважением к его неистовому нраву. Но смерть от чумы совсем не то, что на бранном поле, где шансы противников равны. Этот враг убивал дуновением воздуха.

Ходили рассказы не только о разбитой любви Ги д'Арнонкура и Франчески Дуччи-Монтальдо, но и о довлеющем над ее семьей роке. Никто из этих людей не нанимался умирать страшной смертью в далекой стране.

Франческа поднесла к носу утыканный гвоздикой апельсин – известный амулет против миазмов чумы. Мальвиль опять повернулся к ней. Его лицо выражало решимость, а слова резанули, словно всполохи молний в небе:

– Не то чтобы я не верил вашему высокому суждению, графиня. Но я получил приказ обыскать замок и обязан его выполнить. – Он хотел обойти Франческу, но она схватила его за рукав и показала апельсин с гвоздикой. Француз оттолкнул ее руку, но было ясно, что долг толкал его в одну сторону, а инстинкт в другую.

– Господин, я не могу принять на свою совесть заражение стольких людей. Подождите. Я принесу вам доказательства.

Франческа едва переводила дух, но видела, что план удается.

Мальвиль осторожно ткнул в труп женщины острием меча, затем перевернул тело, как хитрый лис, который подозревает, что тушка кролика скрывает коварный капкан.

«За такое святотатство гореть мне в аду, – подумала Франческа, – так же, верно, как и Бельдану д'Арнонкуру».

Но об этом будет время подумать потом, а пока надо спасать Бельведер, Сант-Урбано и Ги. Хитрость удавалась. Закаленное в сражениях лицо Мальвиля оставалась бесстрастным, но его выдавали расширенные глаза. Он коротко кивнул двум крестьянским юношам:

– Унесите и похороните. Я видел все, что мне требовалось.

Крестьяне поспешили выполнять приказание, а француз повернулся к Франческе. Красный отсвет костра придавал его лицу дьявольское выражение.

– Мы сочувствуем вашему горю, графиня, и не хотим усугублять его своим присутствием. Вспышка черной смерти в это время года – явление необычное, но и такое случалось. Вы, безусловно, об этом слышали. Хочу надеяться, что это краткий визит, а не опустошительное пришествие, как в прошлый раз. Ведь без вашей свежести и красоты эта область Тосканы превратится в унылый край. – Мальвиль помолчал и понизил голос: – Красота – вещь хрупкая. Ее так легко погубить. Взмах кинжала или едкая кислота – вот и все. Хочу верить, что вы меня не дурачите.

Он вскочил на коня и под раскаты грома умчался прочь со своими людьми.

Все было позади.

Наконец хлынул дождь. Франческа скрылась в тени, а Бельдан почувствовал, как его отпускает напряжение.

«Я должен был это сделать, – убеждал он себя, спускаясь из-под навеса ворот. – Это был единственный способ». Его ноги коснулись земли в тот момент, когда ворота вновь отрезали замок от внешнего мира.

Франческа.

Она в упор смотрела на него. А по переносице меж веснушек, как две слезы, скатились крупные капли дождя. В следующую секунду графиня повернулась и, не говоря ни слова, ушла.