"Темный день. Город Спящего Дракона. Пыль дорог другого мира" - читать интересную книгу автора (Рут (Ирина Сербжинская) Алла)

Глава 7

… Даже тот день, в который предстоит прогулка в Тисовую рощу в малоприятном обществе короля-демона — могущественного, хотя и временно утратившего магические способности — может начаться мирно и вполне обыденно.

День начался с того, что Дарин открыл глаза, обнаружил, что находится в совершенно незнакомом месте, и несколько минут оторопело моргал, уставившись в потолок, и соображая, где находился. Комната была совершенно не похожа на комнатенку в доме с синими ставнями, где он обычно просыпался в течение последнего года. Та была расположена под самой крышей, поэтому потолок шел под углом, окно было небольшим, полукруглым, а из мебели имелась лишь узкая кровать, небольшой стол да старое плетеное кресло.

В этой же комнате окно было громадным, от пола до потолка, со свинцовыми переплетами, до блеска отмытыми стеклами. Яркий солнечный свет вспыхивал радугой в хрустальной люстре под потолком, сиял на золоченых рамах картин. Какое-то время Дарин удивленно разглядывал люстру, потом не без труда повернул тяжелую голову и увидел большой письменный стол, пачки бумаг и чернильный прибор зеленого мрамора. Недоумевая все больше и больше, он обшарил взглядом комнату: возле стола находились тяжелые дубовые стулья с высокими спинками, неподалеку расположился шкаф, битком набитый бумагами. Возле шкафа стояло несколько высоких глиняных бутылей, которые отчего-то показались смутно знакомыми. Он поморгал глазами, приглядываясь к бутылям получше.

— О, черт, — растерянно проговорил Дарин, припомнив кое-какие события вчерашнего вечера. — Да ведь это я у Барклюни в кабинете!

Только сейчас он сообразил, что лежит на том самом диване, куда секретарь обычно усаживал посетителей, ждущих своей очереди на прием к главе Морского Управления. Вспомнив про господина Горама, Дарин в ужасе подскочил: не хватало еще, что он явился в приемную и увидел такую картину!

Только он об этом подумал, как дверь заскрипела, приоткрылась чуть-чуть, и в образовавшуюся щель просочился один из призраков Управления.

— Проснулся? — нелюбезно осведомился он, проплывая мимо дивана. — Меня Барклюня послал глянуть, как ты тут — все еще дрыхнешь?

Дарин поспешно сел и принялся шарить руками по полу в поисках обуви.

— Проснулся, проснулся. А Барклюня где?

Призрак осмотрелся, выбрал укромный уголок за шкафом, куда не попадали солнечные лучи, и поплыл туда.

— С господином Горамом по Управлению ходит, — сообщил он недовольным тоном. — А я лично спать пошел и чтоб до вечера меня не беспокоили! И вечером — тоже. Больше не собираюсь летать для вас в трактир за пивом, понятно? — он забился в угол и заворочался, устраиваясь поудобнее. — И так всю ночь мотался — туда-сюда, туда-сюда… совесть иметь надо! Я все-таки вас обоих лет на тысячу постарше буду! Никакого уважения к возрасту…

Он раздраженно фыркнул.

— А твой раб? Просто бездонная бочка! И как только в него столько пива поместилось…

Призрак бурчал еще что-то, но Дарин его уже не слушал.

— Черт побери, — пробормотал он. — Я что — действительно пообещал вчера помочь этим дуракам ушастым и их господину?! Я ж, вроде, не собирался этого делать? И девиз у меня такой… хороший девиз, кстати… даже Кехелус оценил. Блин, блин!

Дарин плюхнулся обратно на диван и задумался.

…Ночь, действительно, прошла просто замечательно. После первого кувшина с пивом, который закончился как-то очень быстро (Дарин покосился на Басиняду, но тот сидел в углу и только смотрел на них круглыми честными глазами), он знал точно, что ни в какую рощу не пойдет — не на того напали! До лунного затмения оставались всего ничего и Дарин, предварительно уточнив у приятеля, действительно ли ламиям заказан путь на территорию господина Горама, намеревался провести время в Управлении в компании с Барклюней. Спускаться вниз, во двор, где за чугунной оградой дожидались его потерявший могущество король-демон и его верные подданные, он не собирался. Более того, когда Барклюня заводил невзначай разговор об освобождении заключенного номер пятьдесят пять, Дарин тут же искусно менял тему, опасаясь, что дотошный приятель все-таки догадается, кем является на самом деле кандидат на серебряные рудники. Правда, во вреся приятной беседы какая-то неприятная мыслишка точила душа и не давала покоя, но Дарин решительно ее прогнал. «Существо» из другого мира… пусть другое существо ищут!

Потом настала очередь второго кувшина. Вызванный призрак долго бурчал, возмущался, но, в конце концов, отправился в трактир. Дарин и Барклюня, меж тем, беседовали о затмениях, тыча пальцами в сводки.

Второй кувшин закончился уже за полночь — и тоже слишком быстро.

Дарин и Барклюня загрустили, а Басинянда, наоборот, развеселился и попытался поддержать разговор, но все время громко икал, так что Дарин велел ему заткнуться и сидеть молча. Его же собственное настроение ни с того ни с сего стало портиться. Он понял, что как ни пытался отогнать от себя неприятную мысль, она не желала его покидать, а все крутилась и крутилась в голове. Дарин постоянно возвращался к разговору с овражными гномами, пытался представить себе, как они брели по дорогам королевства в поисках своего короля, как потом искали того, кто сможет им помочь — семь крошечных овражников, семь всеми презираемых гномов-мусорщиков, на плечах которых лежала судьба целой страны. Они не были сильными или смелыми, они не были даже особенно умными, но, как хмуро раздумывал Дарин, оказались куда отважнее всех остальных обитателей Волшебных земель: не побоялись отправиться в далекий и опасный путь.

— Барклюня, — громко сказал он, пытаясь заглушить внутренний голос. — Какое мне дело до тех, кто живет фиг знает где, у черта на куличках и кого я в глаза никогда не видел?

Он, разумеется, не стал говорить секретарю о том, что совсем скоро окажется в другой жизни, в своем собственном мире, где о королях-демонах, гномах-овражниках и прочих обитателях Волшебных земель никто и слыхом не слыхивал.

— Никакого, — подумав, ответил приятель, хотя плохо понял выражение «у черта на куличках».

— Вот и я так думаю, — кивнул Дарин, вытряхивая из кувшина последние капли. Барклюня тут же вызвался продемонстрировать заклинание «Полная кружка» и ему пришлось потратить добрых полчаса, чтобы убедить секретаря отказаться от этой мысли.

— Я их даже и не знаю, — объявил Дарин, продолжая разговор.

— Кого?

— Тех, кто живет где-то там, — он махнул в сторону темного окна.

— А-а-а… — глубокомысленно отозвался Барклюня, прихватил пустой кувшин и отправился в коридор отыскивать кого-нибудь из призраков. Дарин снова задумался.

— Правда, где-где, а в Тисовой роще меня ламии уж точно искать не будут, — пробормотал он, — но… но с чего бы я туда пошел?!

— Господин, — обратился к нему Басиянда. — Мудрая мысль, господин!

Дарин отвлекся от раздумий и посмотрел на раба. Тот сидел на полу возле двери и, судя по всему, находился в прекрасном настроении.

— Какая мысль?

Басиянда с готовностью откликнулся.

— Насчет помощи, господин! Ты правильно говорил: нам нет никакого дела до тех, кто живет где-то там. И демону в человеческом обличье ты правильно ответил! Ты сказал: «с какой стати я буду вам помогать»? Мудро, господин, очень мудро! — восхитился он. — Твое решение я горячо одобряю и поддерживаю! Нам, господин, надлежит вернуться утром в дом с синими ставнями, хороший такой уютный домик… не забудь сразу же, как только мы придем, похлопотать о завтраке для своего раба! А потом — и об обеде, — Басиянда мечтательно вздохнул. — Прекрасная спокойная жизнь! Не забудь также, что все приличные хозяева заботятся о своих рабах, одевают их, кормят, поят…

— Как я могу забыть, когда ты постоянно бубнишь об этом?!

— Я напоминаю, господин, — смиренно отвечал Басиянда. — А овражных гномов следует прогнать с глаз долой! Обнаглели… беспокоить тебя, важного господина, почтенного рабовладельца, просьбами о помощи! Помогать, да еще бесплатно?! — он вытаращил глаза, всем своим видом выражая крайнее возмущение. — Добрые дела не следует творить бесплатно, это всем известно, Ты не такой человек, — в голосе раба появились льстивые нотки: Басиянда явно рассчитывая на лишнюю кружку пива. — Чтоб бросаться на помощь гномам да демонам! Пусть сами разбираются. Король-демон не вернет свое могущество? Королева-самозванка будет жестоко расправляться со своими подданными? А нам-то какое дело? Где эти Волшебные земли — и где мы? Ты, господин, правильно решил не ввязываться в это!

Раб многозначительно покивал головой.

— Наше дело — сторона! Конечно, друзьям, знакомым можно помочь. За небольшую, чисто символическую плату, само собой, — тут же добавил он. — Так, два-три лемпира… но помогать кому попало?

— Кому попало? — переспросил Дарин, внимая пространным речам раба и мрачнея от того, что кое-какие слова Басиянды оказались, как это ни неприятно сознавать, созвучны его собственным мыслям.

— Господин, овражные гномы, бывший король-демон и вся остальная нечисть из Волшебных земель — это и есть, кто попало! — горячо воскликнул Басиянда. — И тебе, солидному человеку, имеющему своего собственного раба, не следует иметь никаких дел с этими темными личностями!

— Заткнулся бы ты, Басиянда, — посоветовал он. — Слушать тебя противно…

— Я говорю правду, господин, — не согласился раб.

В кабинет вернулся Барклюня, за ним, паря в воздухе белым облаком, летел один из призраков Морского Управления.

— Господин секретарь! — возмущенно бурчал он, размахивая пустым кувшином. — Почему опять я?!

Неужели нельзя послать в трактир кого-нибудь из молодежи? В Восточном крыле полным-полно привидений, которым всего-то по восемьсот лет! А в галерее и вовсе юнцы обитают — двести-триста лет! Так почему же…

— Ты не хуже меня знаешь, — отмахнулся Барклюня. — Что господин Горам специальным приказом запретили призракам, моложе пятисот лет, наше Управление покидать. Они, вообрази себе, сразу в трактир летят и к служанкам приставать начинают. Пугают их да предложения двусмысленные делают. Трактирщики недовольны, жаловаться приходили!

Басиянда хихикнул.

— Недовольны они… — проворчало привидение, просочилось в приоткрытую дверь и исчезло.

Дарин проводил его взглядом.

— Барклюня, — задумчиво промолвил он, в то время, как приятель заменял в подсвечнике сгоревшие свечи на новые. — Я вот тут подумал… мне, знаешь, карта понадобилась. Хочу глянуть кое-что. Есть у тебя карты?

— Смотря какие, — рассудительно отозвался секретарь, складывая свечные огарки в специальную коробку.

— Морские есть, карты попутных ветров…

— Морские, пожалуй, не нужно. А карта окрестностей Лутаки найдется?

Барклюня подумал.

— В канцелярии должны быть. А тебе зачем?

— Да так, захотелось посмотреть, — уклончиво ответил Дарин. Посвящать приятеля в свои планы ему по-прежнему не хотелось: хватит с Барклюни и его собственных неприятностей!

— Можно сходить поискать, — сказал тот. — В канцелярии целый шкаф с картами имеется.

— Разве она не закрыта?

— Там старший уборщик Пиффа сейчас. Вообрази себе, он вчера с новыми служащими-мороками поругался! Уборщики у нас по ночам работают, а мороки…

Когда вернулся присланный за пивом призрак, приятели уже сидели за столом, расстелив старую потрепанную карту, и Барклюня многословно рассказывал Дарину о Лутаке и ее окрестностях, для пущей убедительности тыча пальцем в ветхий пергамент.

— Это, вообрази себе, торговый тракт. Он раньше через рощу проходил, но потом, после того, как там феи поселились, народ, конечно, другой дорогой ездить стал. А это, — секретарь обвел пальцем коричневый кружок неправильно формы. — Старые храмы, на самом на краю рощи. Теперь уж развалины одни остались, а раньше, вообрази, довольно много народу там проживало. Почти город… собственно, в Лутаке это место так и называют: «старый город».

— Что за храмы?

— Там монахи селились, которые драконам поклонялись. Из Лутаки в эти храмы паломники ходили, благо, недалеко! Ну, как феи в роще появились, монахи, конечно, оттуда ушли.

Дарин слушал и смотрел на потрепанный пергамент и думал.

Ночь подходила к концу.

Он растолкал прикорнувшего в углу раба и строго приказал ему с первыми лучами солнца отправляться в дом с синими ставнями, предупредить Дадалиона, чтоб он его не терял и вообще — сообщить все новости. Строптивый раб наотрез отказался выполнять приказание и покидать гостеприимный кабинет секретаря, так что Дарину пришлось покривить душой и посулить, что Дадалион накормит Басиянду обильным завтраком, а, возможно, и обедом. Услыхав такое, раб смягчился, пообещал передать все, что нужно и снова заснул, обнимая пустой кувшин.

Барклюня громко препирался с призраком, уговаривая его еще раз слетать в трактир и не задерживаться на обратном пути. Призрак долго возмущался, ворчал, упирался и, наконец, нехотя полетел, громко бранясь на все Управление.

Дарин еще раз взглянул на потрепанную карту, где синими чернилами была обозначена Лутака, красными — деревушки и торговые пути, а зелеными и коричневыми — Тисовая роща и старый город, свернул ее и отодвинул на край стола.

А потом спустился по темной лестнице во двор и направился к фонтану с говорящими рыбами.

…Припомнив все это, Дарин пошарил взглядом по кабинету: Басиянды не обнаружилось. Стало быть, пока он спал, верный раб отбыл визитом в дом с синими ставнями, в кои-то веки исполнив хозяйское приказание, хотя, в глубине души, Дарин подозревал, что вовсе не его приказ убедил раба отправиться домой, а мечта о вкусном горячем завтраке. Но радоваться было рано: раб вполне мог, подкрепившись, как следует, вернуться, а в том, что он способен был отыскать хозяина где угодно, Дарин уже убедился.

— Не знаю, с чего это вы решили, что призраки в отдыхе не нуждаются? — продолжало бубнить привидение, ворочаясь за шкафом.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Дарин. — Тышу лет уже отдыхаешь, не надоело?

В коридоре послышались тяжелые шаги: похоже, приближался не кто иной, как сам господин Горам. Дарин вскочил и в панике заметался по кабинету: задвинул за шкаф пустые глиняные бутыли, смахнул со стола крошки и недоеденное Барклюней яблоко, а пустые кружки прикрыл картой Лутаки, юркнул за диван и притаился.

Дверь распахнулась. От тяжелой поступи снежного великана стекла в окне жалобно задребезжали. Глава Морского Управления остановился посреди кабинета и густым низким басом сказал кому-то:

— Благоволите обождать, сейчас секретарь подготовит бумагу.

Посетитель робко пискнул в ответ: вид господина Горама приводил в оторопь даже отважных капитанов, что уж говорить об обычных людях! Снова зазвучали шаги: великан проследовал в свой кабинет. Хлопнула дверь.

Дарин услышал скрип и шуршание — кто-то уселся на диван — и осторожно выглянул. За столом с важным видом сидел Барклюня и прилежно выводил строчки на листе пергамента. Дарин принялся лихорадочно раздумывать, как привлечь внимания приятеля, но тут Барклюня голову и испуганно округлил глаза. Дарин ткнул пальцем на дверь, секретарь кивнул.

— Благоволите взглянуть, все ли правильно, — промолвил он, протягивая документ посетителю. Тот привстал с дивана и впился глазами в строчки. Пользуясь моментом, Дарин выскользнул из своего укрытия, выскочил за дверь и перевел дух.

Оказавшись во дворе Управления, он, на всякий случай огляделся по сторонам, не видно ли непрошеных гостей и поспешил на окраину Лутаки.

…Рано утром кобольд выбрался из уютной норы на краю болота, отряхнулся, потянулся хорошенько и, глядя на солнышко, которое только-только начало путь по небосклону, задумался. Мысли у него были приятные — близилось время завтрака, и Тохта колебался между двумя лакомыми блюдами: крысой, припрятанной в одном из отнорков и упитанной молодой кошкой, втайне изловленной вчера в Лутаке. Тут кобольд вспомнил вчерашние события, и мечты о спокойном неторопливом завтраке мигом вылетели у него из головы. Вчера, он прямиком от могилы чародея Попуция помчался домой, на родное болото, где как следует успокоил себя плотным ужином, в доме с синими ставнями не был и последних новостей не знал. А они были, кобольд был готов дать на отсечение собственный хвост, что были!

Тохта почесал за ухом, проводил взглядом пожилую почтенную жабу, с утра пораньше направляющуюся по своим делам, вздохнул и полез в нору. Позавтракать как полагается не удастся, придется перекусить на ходу. Через минуту кобольд уже мчался что было духу по дороге в Лутаку, к дому с синими ставнями. Добежав до улицы, он свернул в переулок, проскакал мимо колодца, мимо лавки гоблина-сапожника и стрелой, взлетел на крыльцо и забарабанил в дверь. На пороге тут же показался Дадалион, облаченный в длинный халат: вид у хозяина был встревоженный. Он впустил кобольда и выглянул на крыльцо, точно ожидая там увидеть еще кого-то.

— Ты один? А где Дарин?

Тохта прошмыгнул в гостиную и первым делом заглянул в ведерко для угля: припрятанная накануне косточка была целехонька.

— А его что, с вечера не было?

Из-под потолка поспешно слетел Фендуляр.

— Послушай, Тохта… да оставь ты в покое кость! Никто ее не стащит… мы думали, он с тобой! А его не было! Ни его, ни этого назойливого человечишки — раба! — призрак в волнении проплыл по комнате туда-сюда. — Мы с Дадалионом опасаемся, не втянул ли его амулетишко в какую-нибудь неприятность!

Тохта прихватил кость и вспрыгнул на стул.

— Мы вчера отыскали Попуция…

— Что ему пусто было, этому Попуцию! — в сердцах воскликнул Дадалион. — Представляю, что он наплел!

Кобольд, глядя на него, озадаченно пошевелил ушами. Ему впервые доводилось видеть, чтоб Дадалион беспокоился о ком-то, кроме себя.

— Как вы его отыскали?

— Он в Лутаке на кладбище проживает, чего ж его не отыскать?

— А ты что, не мог отговорить Дарина от этой затеи?

— Как я его отговорю? — окрысился Тохта, раздраженно дернув хвостом. — Он упрям, как молодой грифон!

Фендуляр опустился в кресло и примиряющее прогудел:

— Погодите, погодите! Надо все по порядку… Тохта, что вам чародеишко поведал?

Кобольд бросил на него хмурый взгляд.

— Чародеишко поведал, как можно в другой мир перебраться, — мрачно сказал он и принялся обгладывать кость. — С помощью амулета.

— Этого еще не хватало! — вскричал Дадалион. — Теперь Дарин ни за что не отдаст его ламиям! И чем все это кончится?! Ничем хорошим! И все это — из-за ерунды, что наплел ему выживший из ума маг!

— Как сказать, — пробурчал кобольд, терзаясь сомнениями. — Попуций уверен, что Дарин и впрямь из другого мира.

— Попуций — сумасшедший, — сердито отрезал Дадалион. — Я специально о нем почитал вчера в книге, которую Дарин из моего сундука стащил. Не следовало ему такие вещи знать! Отдал бы амулет и дело с концом!

Дадалион засунул руки в карманы халата и принялся мерить комнату шагами.

— А теперь вбил себе в голову невесть что, — хозяин недовольно фыркнул. — Взял — и исчез! А я тут волнуйся за него… дел у меня других нет!

Дадалион остановился напротив Тохты.

— Не существует никаких других миров, не существует, что бы ни наплел вам Попуций! И Дарин — обыкновенный человек!

Кобольд ответил ему недовольным взглядом. Фендуляр пожал плечами.

Дадалион снова принялся ходить из угла в угол.

— И чего ему не хватало? Надеюсь, он жив, — в его голосе прозвучала тревога. — Вот-вот явится и…

Он с надеждой выглянул в окно.

— Куда ж он мог подеваться? Не попал бы в беду…

Фендуляр всколыхнулся.

— Его могли встретить драконишки! — жизнерадостно предположил он. — Или ламии. Или те и другие!

Тохта сердито покосился на приятеля.

— Ты, Фендуляр, по делу говори, — Дадалион вернулся к столу и задумался, покачиваясь с носков на пятки. — Надо как-то отыскать глупогомальчишку!

Призрак согласно кивнул.

— Предлагаю составить план действий, — объявил хозяин после недолгих размышлений. — Сидя дома мы новостей не узнаем, поэтому, сделаем так: ты, Фендуляр, оставайся здесь, все равно тебе днем на улице и показаться невозможно…

— Проклятая призрачность! — расстроено загудел тот. — Эх, кабы не она, я бы весь городишко на уши поставил! Вот, помню, как-то раз…

— Ты, Тохта, в Морское Управление наведайся. С Барклюней потолкуй, может, что и узнаешь. А я загляну в библиотеку Магического квартала, а потом, вероятно, и Попуция побеспокою, — Дадалион сурово сдвинул брови. — Он что же, решил, что если умер, так на него и управы не найдется?! Ошибается… ох, написал бы я ему завещаньице, успокоил нервы, да какой толк мертвому чародею завещание сочинять?! Так, перевод бумаги и чернил…

Фендуляр согласно кивнул.

— Ну, а в полдень, как часы на Привратной площади пробьют, воротимся домой. Может, и Дарин к тому времени объявится, — Дадалион снова выглянул в окно. По переулку, разглядывая номера домов, брел толстый низенький человек с загорелой лысиной и каштановой бородкой. Остановившись на углу, он спросил о чем-то у молочника, проезжавшего мимо на тележке, тот указал в сторону дома с синими ставнями и покатил себе дальше.

— Это еще кто? — хмуря брови, пробормотал Дадалион. — К нам? Покупатель?!

— Кто? Где? — заволновался Фендуляр, торопливо подлетая к нему. — Гм… человечишка. Обычный человечишка. На драконишку, вроде, не похож? На ламию — тоже.

Тохта вспрыгнул на диван и, поставив передние лапы на спинку, высунул морду в окно.

— Проклятье! — тявкнул он. — Это же купец из Пяти Княжеств Дакена! Совсем забыл тебе сказать, Дадалион. Он за предсказанием сюда идет.

Хозяин закатил глаза.

— Нам сегодня только купца не хватало! Почему его принесло именно сейчас?

Кобольд почесал лапой за ухом.

— Ну… ты же сам всегда говоришь: легковерные люди — это живые деньги! Я вчера этого купца на Привратной площади встретил, рассказал о Фендуляре и вот…

Дадалион вздохнул, наблюдая за тем, как очередной купец, жаждущий получить предсказания от самого настоящего призрака, приближается к дому.

— Тохта, это прекрасно, но купец не вовремя! Совершенно не вовремя! Деньги, это, конечно, хорошо, но…

Кобольд в изумлении уставился на него.

— Дадалион, ты не заболел?! С каких это пор ты отказываешься от денег, которые сами в руки плывут?

Тот недовольно кашлянул.

— Да, это неразумно, конечно, но… — он пожевал губами. — Но у меня все мысли сейчас о другом…

— Я понимаю, а с купцом-то что делать?

Призрак решительно вмешался в разговор.

— Я сам поговорю с купчишкой! — заявил он. — В конце концов, он ко мне пришел!

— Уймись, Фендуляр! Все дело испортишь!

В дверь робко постучали. Дадалион машинально пригладил волосы, поправил ворот халата и, привычно приняв подчеркнуто доброжелательный вид, пошел открывать.

С порога донесся голос посетителя — купец явно робел перед встречей с привидением-предсказателем.

— Сейчас я с ним разберусь! — многообещающе загудел Фендуляр.

Кобольд всполошился.

— Ты что задумал?! Твое дело — сидеть здесь, — костью, зажатой в лапе, он ткнул в сторону кресла. — И ждать, пока…

Рассерженный Федуляр, отмахиваясь от Тохты, метнулся в прихожую. От раздражения он сделался темно-лиловым, как грозовая туча. Купец, завидев такое, попятился к двери.

— Ты что-нибудь слышал о бароне Патоне Пике? — зловеще рявкнул Фендуляр, принимая вид человека, как бы сотканного из густого тумана. — Нет?! Жалкий купчишка, зачем же ты явился сюда?

— Мне бы предсказание… и о моем будущем… я имею в виду, торговля…

С предсказанием Фендуляр управился в считанные минуты.

— Какая у тебя торговлишка?! — грозно вопросил он, паря в дверях. — Скобяные товары?! Так, слушай меня внимательно! Торговлишка пойдет прекрасно, капиталишко ты наживешь отличный… это мне духи говорят, из потустороннего мира… вот прямо сейчас на ухо так и шепчут, так и шепчут! Опасайся только соседей, эти мерзкие человечишки…

— Каких соседей? — пролепетал купец.

— Всех! Соседишки — это зло, запомни! Понял? Это тоже сказали мне духи! Все! Желаю процветания!

Купец попятился к входной двери, нашаривая ручку.

— Стой! — гаркнул Фендуляр. — А деньги?! Деньги за мое предсказание? Или ты думаешь, духи будут предсказывать тебе бесплатно?

Дадалион поспешно подхватил мешочек с лемпирами и тут же ловко выставил оторопевшего купца за дверь.

Тохта почесал костью за ухом и вздохнул.

— Проклятые купчишки! — негодующе проворчал Фендуляр, вплывая в гостиную. — Мало того, что ничего не знают о бароне Патоне Пике, так еще и норовят явиться за предсказанием в самый неподходящий момент!

Оказавшись в гостиной, Дадалион взвесил мешочек в руке и хмыкнул.

— Неплохо. Тохта, тебе — третья часть, как всегда.

Он отсчитал кобольду его долю и завязал кошель.

— Теперь я поднимусь в свою комнату, переоденусь, и можем отправляться на поиски. У меня руки чешутся задать жару спятившему Попуцию, чтоб не болтал всякую чушь!

Громко призывая на голову чародея все кары небесные, Дадалион поднялся по лестнице и скрылся в спальне. Тохта, меж тем, надежно припрятал косточку на каминной полке, за бронзовым подсвечником — косточка была обглодана добела, но расставаться с ней не хотелось.

Появился Дадалион, на ходу надевая расшитый ярким шелком жилет с золочеными пуговицами.

— Заглянем в лавку, я возьму пару родословий, занесу по дороге. Пойдем, Тохта…

Кобольд двинулся вслед за ним.

— Где ж он может быть? — бормотал себе под нос хозяин. — Где?

— Дадалион! — заныло зеркало. — Не могли бы вы говорить в гостиной немного погромче! Ничего же не слышно! А я, как-никак, обязано быть в курсе всего происходящего!

— Это еще почему?

— Ну, как. Я тоже лицо заинтересованное… то есть, предмет заинтересованный… заинтересованный в том, чтоб Дарин поскорей отыскался! Мне жаль будет, если с ним по его же глупости что-то приключится.

— Вот как? — Дадалион принялся рыться в коробке со свитками.

Зеркало тихонько звякнуло.

— Да. Само от себя не ожидало. Гм… старею, наверное. Становлюсь глупыми сентиментальным. Еще каких-нибудь парочка столетий — и начну отражать только лютики-цветочки и прочую трогательную чепуху! Тьфу…

Дадалион покачал головой.

— Ну, а что ты хочешь, — смущенно забубнило зеркало. — Мне, как-никак в следующем году две тыщи лет стукнет! Юбилей, можно сказать! Возраст… но это я отвлеклось, не обращай внимания. Дадалион, ты уж не продавай меня до тех пор, пока Дарин не отыщется, а? Что-то немного переживаю за него, — призналось зеркало. — Так, самую малость, гм… я, знаешь, любило иной раз поболтать с ним вечерком… он неплохой человек. Немного наивный, излишне честный и чересчур совестливый, но это с возрастом пройдет.

— Ты думаешь?

— Посмотрим… сейчас, главное, узнать, в какую историю он угодил!

— Все-таки, угодил? — озабоченно переспросил Дадалион.

— Почти не сомневаюсь, — отозвалось проницательное зеркало.

— А вот я… — вступил было в разговор Тохта, но тут тревожно звякнул колокольчик на двери. В лавке появился посетитель.

Кобольд взглянул на вошедшего человека, попятился, наткнулся на ящик с товаром, нырнул за штабель «волшебных» книг, сложенных прямо на полу за прилавком и затаился. В открытую дверь гостиной он заметил Фендуляра: приятель застыл в углу неподвижным облаком и был очень похож на лужу разлившегося молочного киселя.

— Приветствую, желаю процвета…

— Где молодой человек, что работает в вашей лавке? — донесся до кобольда голос.

Возникла небольшая пауза: Тохте показалось, что Дадалион собирается с духом.

— Его нет, господин.

Из своего укрытия кобольд видел, как хозяин без нужны переставил с места на место маленькую фарфоровую чернильницу. — Ему что-то передать?

— Где он?

Тохта увидел, как рука Дадалиона, сжимающая чернильницу, чуть дрогнула: хозяин всех сил пытался сохранить самообладание.

— Мы… мы не видели его со вчерашнего вечера. Он ушел… ушел рано утром и до сих пор не вернулся.

В лавке воцарилось молчание. Тохта почувствовал, что шерсть у него на загривке встает дыбом: что-то зловещее почудилось ему в этой мертвой тишине.

Кобольд осторожно выглянул из-за груды книг и замер, уставившись на высокого темноволосого человека, стоявшего напротив Дадалиона.

— Получил ли он амулет?

— Не понимаю, о чем вы говорите, госпо… не знаю, — Дадалион оставил чернильницу в покое и принялся крутить жилетную пуговицу.

— А я думаю, что знаете.

— Клянусь вам, что…

Повелитель ламий протянул руку через прилавок и сгреб хозяина за грудки, смяв накрахмаленную рубаху и жилет. Потом, безо всяких усилий, приподнял Дадалиона так, чтоб его ноги чуть-чуть не касались пола и, глядя ему прямо в глаза, повторил спокойным, ровным голосом:

— Получил ли он амулет?

— Он… да, — с трудом выдавил Дадалион.

Пальцы Тесса разжались.

Мгновением позже звякнул колокольчик на двери и с улицы донеслись легкие шаги.

Кобольд нервно облизнул мордочку и выбрался из-за книг. Лапы у него подгибались и немного дрожали, так что Тохта счел за лучшее сесть прямо посреди лавки и немного прийти в себя.

— Чтоб мне треснуть, — пробормотало зеркало. — Дадалион! Дадалион! Ты там как? Жив?

Хозяин поморгал глазами, приходя в себя.

— Частично, — признался он, с опаской поглядывая на дверь. — Частично жив, частично — не очень. Что-то повелитель ламий к нам зачастил, не к добру! Ох… — Дадалион покрутил головой, разминая шею, потом поправил рубаху и жилет. — У него пальцы, как железные… ох… я должен успокоиться!

Он прошел в гостиную и уселся за стол.

— Тохта, дай-ка мне с буфета бумагу… напишу завещание. Да не эту! Ну, что ты мне суешь самую дешевую?! По-твоему, я должен писать свое собственное завещание на бумаге, которая стоит медный лемпир? Дай хорошую…

Он придвинул листок и окунул перо в чернила.

— Да уж, денек начался — лучше и не придумаешь…

«Я, Дадалион, находясь…» Как вам все это, а? — он уставился сначала на Тохту, потом — на Фендуляра. — Его разыскивает ламия! Пиши пропало!

Дадалион бросил перо и откинулся на спинку стула.

— Я так разволновался, что даже завещание составить не могу!

Он подумал немного, поднялся и решительным жестом одернул жилет.

— Так, что мы собирались делать до прихода… до прихода… гм… м-да. Вспомнил! Давай, Тохта, дуй в Морское Управление и если Дарина найдешь, предупреди его! А отправлюсь в квартал Магов, да на кладбище загляну по дороге, возможно, Дарин уже там.

Кобольд уставился на него рубиновыми глазами.

— Что?!

Дадалион понял, что последняя фраза прозвучала несколько двусмысленно, и поспешил исправиться.

— Я имел в виду, что может быть, он там снова с Попуцием беседует?

— А-а-а, — с облегченным вздохом протянул Фендуляр. — Ну, тогда загляни, конечно, чего уж там.

— Загляну. Право, дел у меня больше нет, как бегать по Лутаке и разыскивать его…

Тохта помялся немного, поглядывая то на Дадалиона, то на Фендуляра.

— Я вот тут подумал… а, может, это правда? — неуверенно сказал он. — Может, Дарин действительно из другого мира?

Дадалион сердито махнул на него рукой.

— Хоть ты не забивай мне голову этой ерундой! Иди, Тохта! Фендуляр, наблюдай за улицей! А я…

Кобольд не стал дожидаться повторной просьбы, выскочил за дверь и припустил что было духу к Морскому кварталу.

… Быстрее молнии промчался он по переулку, распугивая толстых пестрых кур, на одну всего лишь секунду задержался возле лавки гоблина-сапожника, облизнувшись на упитанную рыжую кошку, дремавшую на крыльце, и понесся дальше. Через считанные минуты Тохта выскочил на просторную многолюдную улицу, остановился, отряхнул алые лохмотья, в которые был одет, и отправился к Морскому кварталу, как и подобает почтенному меняле — на задних лапах, солидно и важно. По пути вертел головой направо и налево, примечал, не увидит ли что-нибудь неожиданное, но кругом текла самая обычная жизнь. Тохта вздохнул: на сердце у него было неспокойно, терзала его какая-то смутная непонятная тревога, а какая — сразу и не разберешь…

Рассказы Дарина о другом мире Тохта всегда считал выдумкой: в подобные байки и детеныш гоблина не поверит, одна круглая земля чего стоила! Однако ж, в последние дни уверенность кобольда в том, что это сказки, несколько поколебалась. Вот и Попуций говорил, что другой мир видел… но мыслимое ли дело — верить сумасшедшему чародею?

И куда все-таки, девался Дарин? Тохта прибавил ходу. Доберется сейчас до Морского Управления, отыщет Барклюню, приятеля Дарина… тут-то и выяснится, что никуда Дарин не пропадал, а просто они с секретарем опять в кости до утра играли.

Кобольд сердито оскалил зубы.

Они там в кости играют, а ты из-за них носишься по Лутаке, как бешеная крыса и это вместо того, чтоб сидеть тихо-мирно за меняльным столиком да купцам про призрака-предсказателя рассказывать…

Тохта посторонился, пропуская спешащих куда-то лепреконов, и поспешил дальше.

Но было во всей этой истории что-то такое, что не давало Тохте покоя. Какой-то внутренний голос бормотал и бормотал тихонько, что не играли Дарин и Барклюня в кости, что Попуций вовсе не похож на выжившего из ума мага и вообще — не так все просто, как кажется, но Тохта упрямо делал вид, что голоса не слышит. Он даже начал напевать старую военную песнь кобольдов — было, было время, когда кобольды слыли свирепыми неукротимыми существами, обитавшими среди болот и трясин и забредать туда рисковали разве что те, кому совсем уж жить надоело. Были кобольды хозяевами подземелий, пещер и старых шахт и сами гномы торопились убраться подальше, если натыкались в туннелях на их следы. Да что гномы, даже люди боялись кобольдов — жестоких и беспощадных!

Многое с тех пор изменилось. Кобольды давным-давно живут в Лутаке и даже соседствуют с гномами (правда, ни те, ни другие не питают особой любви друг к другу), но в каждом, даже самом мирном кобольде-меняле дремлет боевой дух непокорных предков, тех, что держали когда-то в страхе обитателей лесов и болот.

И вспомнив об этом, Тохта выпрямился, горделиво поглядывая на прохожих.

Ничего, что к тому времени, когда он появился на свет, кровавые войны между кобольдами, гномами и людьми давным-давно отошли в прошлое, стали легендой. Отзвук этих битв время от времени давал о себе знать, будоражил, заставлял сердце биться сильнее и тогда Тохта выползал из норы, садился на краю болота и долго смотрел, как гаснет закатное солнце, как полыхает небо кровавыми отблесками, и глаза его горели багровым огнем.

Возле Морского Управления кобольд встряхнулся, оглянулся по сторонам на всякий случай и шмыгнул в дверь. В Управлении было так шумно и многолюдно, что на мгновение Тохте показалось, что он попал на Привратную площадь — самую большую и оживленную площадь Лутаки. Минуту кобольд постоял, озираясь, потом решительно направился к мраморной лестнице: знал точно, что кабинет господина Горама находится на втором этаже. А где глава Управления, там и приятель Дарина Барклюня непременно обнаружится.

Тохта взлетел по широкой лестнице и помчался по коридору, ловко лавируя среди толпы народа. Возле горгульи номер восемь он притормозил.

— Приветствую, желаю процветания, — выпалил кобольд. — Барклюню не видела?

— В Восточном крыле, — сообщила горгулья. — Слышал новость? Новый завхоз наш, карлик Куз, чтоб ему окаменеть, прошение в отдел казначейства направил. Всем статуям, горгульям и прочим изваяниям жалованье сократить предлагает! Дескать, ничего они, мы то есть, — пояснила она. — Не делают, стоят себе день-деньской, прохлаждаются! За что, мол, им — нам то есть — деньги платить?!

Она возмущенно покрутила головой.

— А вот сам бы поработал горгульей восемьсот лет, посмотрела бы я на него!

— Слышал, слышал, — отозвался Тохта. — Дарин про него рассказывал. Скупердяй этот Куз, не иначе гномы у него в родне были! И как ты теперь? Что делать будешь?

— Ну что, — отозвалась горгулья. — Успокаиваю себя приятными воспоминаниями. Каких-нибудь пятьсот лет назад горгульи наводили ужас на все живое, — она ностальгически вздохнула. — Соберешься, бывало, стаей, взлетишь…

— А вот мы, — подхватил кобольд. — В небо, конечно, не взлетали, но тоже… выроешь, бывало, яму-ловушку для непрошеных гостей, а на дно — колья острые… замаскируешь ее хорошенько…

— Неплохо, неплохо, — кивнула горгулья. Настроение у нее явно улучшилось.

Тохта с удовольствием бы поболтал со старой знакомой, но время поджимало. Он попрощался и снова помчался по коридору: проскочил галерею, скатился вниз по лестнице, завернул за угол и остановился только тогда, когда заметил впереди величественную фигуру господина Горама. Тогда Тохта забежал чуток вперед и, укрывшись за статуей изображавшей какое-то морское божество (во всем, что не имело отношения к деньгам, еде и истории кобольдов, познания Тохты были не особенно глубокими), замахал лапами, привлекая внимания Барклюни. Секретарь, заметивший кобольда, немного удивился, но подошел.

Разговор с ним оказался коротким и совершенно безрезультатным. Все, что удалось узнать Тохте — то, что Дарин покинул Управление рано утром. А до этого, как сообщил Барклюня, он безуспешно пытался отыскать в Управлении купца Меркателя, чтобы вернуть ему подарок — раба. Услыхав про Басиянду, кобольд раздраженно дернул хвостом, но тут же вспомнил, как прилипчивый и настырный раб постоянно бубнил про какие-то тридцать шесть правил. И, как продолжал вспоминать Тохта, слушая секретаря и одновременно пытаясь выловить в шерсти наглую блоху, одно из этих правил гласило: раб всегда должен быть в курсе дел своего хозяина. Тут Тохта встрепенулся, временно помиловал блоху, отложив ее поимку и казнь на более спокойное время, и ринулся на поиски купца Меркателя, верней, раба Басиянды.

…Через час кобольд сидел в коридоре, возле большой картины «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами» и, угрюмо глядя на давным-давно почившего монарха, размышлял. Новости были неутешительные: он прочесал все Управлении, отыскал Меркателя, но Басиянды при нем не обнаружилось.

Тохта посидел еще немного, подумал, и решил вернуться домой: может быть, Дадалион разузнал за это время что-нибудь важное?

Он скатился по лестнице и пустился в обратный путь: степенно прошел по площади, поприветствовал парочку старых знакомых, потом свернул на боковую улицу, упал на все четыре лапы и помчался быстрее ветра. Проскочил по улице, обогнул колодец, свернул в переулок и вдруг замер, как вкопанный: на крыльце дома с синими ставнями топтался не кто иной, как раб Басиянда.

… На свете существовало великое множество вещей, который Дарин считал неприятными: звонок будильника рано утром в понедельник, автобус в час пик, злобная соседка со второго этажа, отхи, сожравшие гоблина-толмача и постоянно норовившие подробно поведать об этом Дарину и много чего еще. Но, после недолгого общения с королем-демоном, все это вместе взятое, казалось просто милыми пустяками.

Старый город, что находился на самом краю рощи, был не так уж далеко от Лутаки и путь оказался недолог, но за это время Дарин успел проникнуться к подданным владыки Волшебным земель сначала сочувствием, а потом — самым настоящим состраданием: с таким повелителем жизнь у них, наверное, была не сахар.

На дороге, что вела из Лутаки в соседние городки и деревни, было оживленно: закончилась Ярмарка, и люди возвращались домой. Десятки повозок, телег и фургонов обгоняли идущих пешком путников. Дарин проводил взглядом повозку, запряженной осликом, в которой сидело семейство водяных кикимор. Возле старого пересохшего болота, где они обитали, повозка остановилась и кикиморы, оживленно переговариваясь на своем языке, принялись выгружать покупки. Толкали перед собой нагруженную покупками тележку, прошли гномы, их обогнал большой пестрый фургон. В другое время Дарин непременно попросил бы хозяина подвезти его и хозяин, конечно же, согласился бы, но сейчас…

Парень покосился на своего спутника и вздохнул.

Владыка Волшебных земель шел по дороге, не замечая ни овражных гномов, семенивших по обочине, ни снисходя до разговора с Дариным и нечего было и надеяться, чтоб он поддержал с хозяином фургона дружескую беседу.

Еще одно семейство гномов поровнялось с Дарином.

— Что, тоже с Ярмарки? Славная в этом году была торговля, — начал с Дарином разговор словоохотливый гном. — Ну, теперь и домой пора, вот только в кабачок «Мышиный хвост» завернем, это по пути. Бывал там? Его гоблин Пезнифер держит. Отличное пиво варит, а на закуску — вяленые мышиные хвостики! Редкое лакомство! Пробовал?

— Не приходилось, — ответил Дарин, поскольку Кехелус явно не собирался отвечать.

— Зря! Заверните, попробуйте! Собственно, еда у них там так себе, кроме хвостов и есть нечего, зато уж пиво! — он закатил глаза. — А вы куда ж направляетесь? — спросил он. — Не иначе, в Тисовую рощу?

И он весело подмигнул.

— Угадал, смертный, — высокомерно отозвался Кехелус, едва удостаивая его взглядом.

Гном выпучил глаза.

— Это он шутит! — поспешно вмешался Дарин. — У него чувство юмора такое… своеобразное! Демонический юмор, понимаете? — принялся втолковывать он удивленному гному. — Он не демон, конечно же, но любит иной раз демонически пошутить! На самом деле, мы простые путники… кстати, тоже идем к Пензиферу, пива попить, мышиных хвостов погрызть! Только мы другой дорогой…

Гном заулыбался.

— Так я и думал, — кивнул он. — Ну, не забудьте свернуть вот на том повороте, иначе собьетесь с пути. Пропустите поворот, придется иметь дело со стражей, что рощу охраняет.

— Охраняет? — переспросил Дарин. — Ламии? Но они, я точно знаю, подальше будут? На дороге, на окраине рощи их не встретишь?

— Э-э-э… — довольным голосом протянул гном. — Сразу видно, не знаешь ты последних новостей! Указатель видишь? — он махнул рукой в сторону покосившегося столбика. — И окраину рощи и дорогу, что мимо идет, теперь тоже охраняют. А знаешь кто? Нет, вовсе не ламии, а мирные горные людоеды!

Гном глубокомысленно покивал головой.

— От кого охраняют, право, не знаю!

Дарин остановился.

— Мирные горные людоеды? Это не они, случайно, в армии Пфафнуса служили??

— Было дело, — согласился гном. — Но только потом их в армию брать перестали. Говорят, лично король запретил, специальным указом!

Гном понизил голос.

— Королю видней, конечно, но это не самый разумный шаг! Горных людоедов лучше иметь союзниками, а не врагами.

Он многозначительно посмотрел на Дарина.

— И вот теперь они охраняют Тисовую рощу! И знаешь что? Говорят, в окрестностях, нет-нет да пропадают люди!

Дарин покосился на Кехелуса и задумался. Путешествие в Тисовую рощу, и без того не очень приятное, приобретало зловещий характер.

— Людоеды… съедают?

Гном пожал плечами.

— Порой находятся глупцы, которые пытаются сократить путь, пройти через рощу! — Он поправил лямки заплечного мешка. — Ну, желаю процветания! Встретимся у Пензифера!

И он свернул на узкую, поросшую травой дорогу.

Дарин посмотрел ему вслед и почесал в затылке.

— Ну, что встал? — осведомился Кехелус.

— Ты слышал? — спросил Дарин. Еще утром он решил отбросить лишние церемонии: раз владыка Волшебных земель обращается к нему не иначе, как «смертный», он тоже будет обращаться к повелителю демонов запросто. — Рощу охраняют мирные…

— И что? — недовольно буркнул Кехелус. — Все охраняют свои владения. Мои земли сторожат мантикоры и тролли-оборотни. Тысячу лет они были моими слугами, а теперь присягнули на верность королеве-самозванке! — он сверкнул глазами. — Когда я верну свое могущество, я их уничтожу!

— Желаю успеха, — скептически отозвался Дарин. — Ты бы лучше послушал, что я говорю. Рощу охраняют мирные горные людоеды!

Король-демон передернул плечами.

— Что с того? — свысока осведомился он. — Что они могут мне сделать?

— Может, съесть? — подсказал Дарин. — Сожрут и дело с концом!

— Не посмеют! — отрезал он.

— Очень даже посмеют. Откуда им знать, кто ты такой?

— Они поймут, кто перед ними в первую же минуту, — надменно заявил повелитель Волшебных земель. — А если не догадаются — тем хуже для них. Я…

Овражные гномы, стоя на обочине, поспешно закивали. Дюф, снова разжившийся соломенной шляпой, поспешно сдернул ее с головы и принялся скатывать в трубочку.

Дарин хмыкнул.

— С чего бы они устрашились? Ты сейчас не демон, а обыкновенный человек. Жалкий смертный, — не удержался он. — А жалких смертных они не устрашаются, они их пожирают. — Дарин задумался.

— Блин, если бы я знал про людоедов, черта с два я б сюда пошел…

— Пусть только посмеют встать у меня на пути — и их я уничтожу!

Дарин вздохнул.

— Чувствую, работы у тебя будет невпроворот…

Чем дальше уводила дорога от Лутаки, тем меньше кругом становилось народа. Наконец, стало совсем уж немноголюдно и пустынно: лишь на обочине дороги стояла повозка, а неподалеку от нее расположились перекусить путники: крепкий и не старый еще мужчина, по виду — процветающий трактирщик, и двое его сыновей, тоже крепких и широкоплечих.

Увидев чужую трапезу, Дарин вспомнил, что последний раз ел вчерашним вечером в кабинете Барклюни и тогда же, будучи человеком предусмотрительным, тайком прихватил с секретарского стола большую лепешку. И если раб Басиянда, который был гораздо предусмотрительней, чем его хозяин, под шумок не вытащил ее из его, Дарина, кармана, то сейчас вполне можно перекусить, а заодно и подумать еще разок, какого он свалял дурака, решив помочь королю-демону и его подданным. Дарин пошарил по карманам, обнаружил лепешку и присел на поваленное дерево возле дороги.

— Ну, хоть что-то хорошее, — пробормотал он, подумав, что уж сегодня никто не будет теребить его за рукав и бубнить, что именно в это время все порядочные рабовладельцы кормят своих рабов.

Кехелус покосился на него с неудовольствием.

— Слушай, — проговорил Дарин. — Помнишь ты карту, что я тебе вчера показывал? Я ее у секретаря в кабинете взял и…

— Помню, — коротко отвечал владыка Волшебных земель.

— Грот, куда мы идем, сразу за старым городом. В этом городе раньше какие-то монахи жили, драконам поклонялись. Барклюня рассказывал, да я толком не запомнил. Это на самом краю Тисовой рощи.

Дарин откусил румяный поджаристый край лепешки.

— Ну?

— Я хотел спросить, а в чем смысл заклинания-то? Что там твоя сестрица устроила и что я, собственно, сделать должен, чтоб твой меч тебе вернуть? Ну, чтоб ты обрел свое могущество и всех уничтожил? — в голосе Дарина прозвучала нескрываемая ирония. Король-демон сдвинул брови.

— Скажу, когда увижу его.

— Чего увидишь-то?

— Заклинание.

— А как его можно увидеть? — пожал плечами Дарин. — Разве оно видимое для… э… для жалких смертных?

Кехелус ответил высокомерным молчанием.

Из-под куста вылезли овражные гномы. Они тревожно пошушукались, пошептались, Дюф пошарил в заплатанной тряпичной сумке, висевшей у него через плечо, отыскал что-то и, беспрестанно кланяясь приблизился к повелителю демонов. В руках гном держал королевскую трапезу: засохшую горбушку хлеба.

Кехелус метнул в сторону своих подданных гневный взгляд.

— Опять хлеб?! Проклятые овражные гномы, это все смогли раздобыть на обед?!

Дюф в ужасе замер.

— Когда я верну свое могущество, я вас… — он покосился на корку и вздохнул: — Как люди могу питаться этим?!

Дарин откусил от лепешки большой кусок и хмыкнул.

— Что тебе не нравится? Нормальная еда. А демоны чем кормятся? Они что-то едят? Или нет?

Глаза Кехелуса сверкнули черным огнем.

— Да ладно, я просто так спросил. Ты бы хоть «спасибо» сказал овражникам, что ли. Они же старались, небось, все помойки в Лутаке перерыли…

Но Кехелус его уже не слушал. Он огляделся и без долгих раздумий двинулся через дорогу, прямиком к обедающим путникам. Те, завидев приближающегося человека, прервали трапезу и во все глаза уставились на него. Не обращая на них внимания, владыка Волшебных земель оглядел разложенную на траве снедь, прихватил лепешку, кусок мяса и направился обратно.

Первым пришел в себя почтенный отец семейства.

— Эй, ты! — гаркнул он. — Эй! А ну, стой!

— Умолкни, жалкий смертный, — бросил через плечо Кехелус. — Радуйся: тебе была оказала величайшая честь — сам король…

— Он украл нашу еду!

Багровый от злости трактирщик кивнул сыновьям — дюжие парни мигом вскочили на ноги, собираясь намять бока вору. Дарин, с любопытством наблюдающий за происходящим, вскочил и бросился через дорогу.

— Не сердитесь на этого несчастного, уважаемый! — он торопливо порылся в кармане и выудил последнюю серебряную монету. — Больной человек! — тут Дарин кивнул на Кехелуса. — Недавно с лошади упал, да так неудачно: головой ударился! Вот умом и тронулся: все лепечет что-то, королем себя воображает!

— Что ты мелешь?!

— Вот! Вот опять, видите! Приступ начинается, — озабоченно пояснил Дарин, посмотрел на серебряный лемпир, вздохнул и бросил трактирщику. — Кричит, буянит! Мозги испорчены окончательно.

— Вон оно что, — понимающе протянул трактирщик. Он ловко поймал монету и сделал знак сыновьям. Те нехотя отпустили Кехелуса. — Парень-то малость не в себе? То-то я гляжу, неясные речи ведет! И буен, как весенний тролль! А у него с головой, стало быть, неладно.

Трактирщик сочувственно поцокал языком.

— Очень неладно! — бросил Дарин и потащил Кехелуса по дороге.

— Жалкие смертные! — шипел владыка Волшебных земель, оглядываясь на людей. — Когда я верну свое могущество, я их всех…

Дарин остановился.

— Дай угадаю. Неужели уничтожишь?!

Он покачал головой.

— Ты мне лучше вот что скажи: как ты до этого дня дожить умудрился? Я так понял, тебя из твоего королевства давненько вышвырнули — почему тебя до сих пор никто не прирезал, не убил, ты же так на это и нарываешься?!

— Я…

— И в Лутаке точно так же — и дня не пробыл, как в Морскую тюрьму загремел. Ты хоть понимаешь, что ты чудом тогда спасся? Что если б не гномы, у твоих подданных уже не было бы короля!

Повелитель демонов стиснул зубы:

— Мои подданные предали меня. Они принесли клятву верности королеве-самозванке, — он посмотрел на овражных гномов, робко стоявших у обочины дороги и те съежились под его тяжелым взглядом. — И только самые ничтожные из моих слуг, самые презираемые из всех остались мне верны.

Дарин посмотрел на овражников, на Кехелуса и вздохнул.

— Ладно, пошли…

…Когда-то эта дорога, которая на старой карте была обозначена синим пунктиром, была крупным торговым трактом. Но, с тех пор, как в роще появились новые хозяйки — феи, тракт постепенно становился все менее оживленным, и теперь это была просто заброшенная, заросшая травой дорога. Дарин стоял на вершине невысокого пологого холма; кругом виднелись такие же невысокие холмы, далеко впереди тянулись горы. Внизу зеленела большая роща, на окраине которой были руины города, давным-давно брошенного людьми. Роща уже захватывала его: развалины зарастали высокой травой, кустарником, молодыми деревцами. Пройти к городу напрямик было невозможно, волей-неволей приходилось небольшую часть пути проделать по самому краю рощи.

Дарин вздохнул. Идти туда не хотелось, но выходило так, что если он этого не сделает, жителям одной далекой страны сильно не поздоровится.

От этого Дарин злился и сам на себя и на гномов, которые топтались позади. Правда, гнев его быстро остыл, уступая место тревоге и страху.

Овражные гномы пошушукались и один за другим принялись спускаться с холма. Дарин и Кехелус последовали за ними.

Тропа бежала мимо зарослей папоротника, мимо зарослей, мимо кустов, усыпанных мелкими белыми цветами, и исчезала между деревьями.

— Так, — проговорил Дарин, припоминая карту, виденную в кабинете Барклюни. — Тут надо настороже держаться… что там гном болтал про горных людоедов? Главное, внимания к себе не привлекать, пройти тихо и незаметно. Согласен?

— Согласен, — нехотя процедил Кехелус.

— Может, другой дорогой обойдем?

— Она существует? — свысока поинтересовался король-демон.

— Другая дорога? Не знаю… спросить бы кого-нибудь!

Они прошли еще немного и остановились: дорога раздваивалась: одна тропинка бежала в чащу, другая вела к ручью, через который был перекинут узкий мостик.

Дарин снова остановился.

— Ты карту помнишь? — обратился он к владыке Волшебных земель. — Нам направо или налево?

— Налево, — обронил он.

— Точно?

— Налево или направо? — раздался неожиданный голос, так, что Дарин подскочил от неожиданности.

На суку раскидистого дерева сидело существо, напоминающее филина, и приветливо смотрело на путников круглыми желтыми глазами.

— На этом самом месте все гадают, — сообщил филин. — Куда свернуть, направо иль налево? Вот потому-то, повинуясь зову сердца, я тут сижу, чтоб путникам помочь!

Они подошли поближе:

— Помочь?

— О, да! Скажите лишь, куда попасть хотите, я верную дорогу укажу!

Кехелус промолчал, поэтому ответил Дарин.

— Да мы, в общем-то, случайно мимо проходили…

— Понимаю! — закатил желтые глаза филин. — Случайно иль нарочно, вас привела судьба и вот теперь совет вам нужен. Что ж, готов помочь!

— Странно, — недоверчиво сказал Дарин. Он никак не ожидал встретить в Тисовой роще дружелюбное существо. — А я думал, путников тут встречают мирные горные людоеды.

— О, нет! Лишь тех встречают людоеды, кто у меня совета не спросил! Так далеко ль ваш путь, спросить позвольте?

Он наклонил голову и вопросительно посмотрел сперва на Дарина, потом на Кехелуса.

— Мы идем до старого города…

— Я иду своей дорогой, жалкий… — перебил король-демон, теряя терпение.

— Своей дорогой! — радостно воскликнул филин. — Конечно!

Он посмотрел на Дарина и наклонил голову.

— Хочу просить: ваш спутник молвил: «жалкий»? Кто мне поведает, он имел в виду?

— Наш спутник, — сказал Дарин, поглядывая на Кехелуса и опасаясь, как бы тот снова не сболтнул чего-нибудь лишнего. — Малость не в себе. Вы на него внимания не тратьте.

Тут Дарин к своему удивлению обнаружил, что, ни с того, ни с сего вдруг начал говорить точно так же, как велеречивый филин.

— О, да, не буду! Значит, старый город? Сейчас подумаю, какой вам выбрать путь. А вы пока отведайте плодов, чтоб скрасить время ожиданья!

Он повел крылом, указывая куда-то вниз. Дарин пригляделся: в траве возле дерева стояла небольшая корзина, наполненная спелыми яблоками и грушами.

Во взгляде Кехелуса появилась некоторая благосклонность.

— Наконец, ты понял, как должно встречать высоких особ!

— О, да! — отозвался филин, прикрыв глаза. — Вы угощайтесь фруктами и хлебом, а пока дорогу объясню. Дозволено ли будет, — он встряхнулся и вопросительно взглянул на владыку Волшебных земель. — Узнать мне имя путника?

— Кехелус, — бросил тот, выбирая яблоко.

Желтоглазый филин задумчиво пощелкал клювом.

— Кехелус, Кехелус… а ведь такое имя я слыхал. Так демона зовут, и этот демон Волшебною страной повелевает. И, говорят, с могуществом его никто из чародеев не сравнится!

Король-демон выпрямился.

— Да, — отрывисто бросил он, свысока глядя на сидевшую на суку птицу. — Так и есть!

— О, да, — воскликнул филин. — Конечно, так и есть! Однако, согласитесь, это странно — давать такое имя человеку!

Он склонил голову и уставился на Кехелуса.

Тот сузил глаза.

— Кому?!

— О, да, конечно, просто человеку! А впрочем, — спохватился филин. — Не стану больше говорить ни слова, чтобы от трапезы не отвлекать гостей! А трапеза, хоть и не так роскошна, достойна, все же, даже короля!

Дарин покосился на филина с подозрением.

— Вы… тут подумайте пока насчет дороги, — сказал он, чувствуя, что манера речи филина обладает какой-то невероятной прилипчивостью. — А мне приятелю бы пару слов сказать. Буквально пару слов, но очень важных, поэтому чуть-чуть мы отойдем!

Он оттащил Кехелуса в сторону.

— Чего тебе? — недовольно спросил король-демон.

— Мой друг Барклюня как-то говорил, — начал Дарин. — Что в этой роще все не так-то просто!

Он сделал над собой усилие и попытался перейти на нормальный язык.

— Какой еще Барклюня?

— Секретарь Морского Управления… да это неважно. Словом, он немного маг. Верней, учился магии, но…

— Чародей? — осведомился Кехелус, нетерпеливо поглядывая на корзину с фруктами.

— Да выгнали его из школы магов, поэтому он не чародей. Так, недоучка… но я не о том. В общем, мы с ним вчера поговорили, он рассказал кое-что… про фей, про их слуг. Все волшебные создания, что в это роще — слуги фей. Ясно?

— И что?

— А то, что ни еду, ни питье, что они тебе предлагать будут, есть нельзя! Взял в рот хоть крошку — и все, ты их раб до конца жизни!

— Мне известно об этом, — небрежно бросил Кехелус, посмотрев на красное яблоко, которое он держал в руке. — Но я неподвластен их магии. На демонов она…

Дарин призвал на помощь все свое терпение.

— А кто тут демон?! Блин, да я повторять замучился: ты сейчас обычный человек, заруби это на носу! Человек! С тобой что угодно сделать можно: заманить в рабство к феям, заколдовать, убить, наконец!

— Чушь, — надменно ответил владыка Волшебных земель. — Как это — убить? Меня невозможно убить, я же…

Он вдруг умолк, сдвинув брови.

— Дошло? Попадешь в рабство к феям, и уж тогда никто тебе не поможет! Даже существо из другого мира, ясно?

Кехелус в ярости швырнул яблоко в траву.

— Так это ловушка?!

Дарин пожал плечами.

— Не думаю, чтоб ловили именно тебя. Но идея отличная: так легко и изящно, без лишних хлопот избавиться от кое-кого раз и навсегда!

Кехелус бросился к дереву, где сидел филин.

— Вы не желаете отведать угощения? — понимающе спросил тот. — Я огорчен до глубины души!

— Откуда у тебя душа, ничтожное создание?! — бросил король-демон. — Ни у фей, ни у их слуг ее не бывает!

— А у тебя? — с иронией поинтересовался филин. — Ведь у тебя, я вижу, тоже нет души.

Кехелус холодно взглянул на него.

— Нет.

— Вот то-то! Ты, стало быть, не человек? Но кто же? Я всех людей насквозь способен видеть, тебя я тоже вижу, как других. И магии в тебе ни капли нет!

— Ну, — ледяным голосом проговорил повелитель Волшебных земель. — Чтоб тебя уничтожить мне магия не требуется!

Он схватил филина и с размаху швырнул об дерево.

Раздался громкий хлопок, вспыхнул огненный фейерверк и гулкое эхо прокатилось по роще.

— Молодец, блин, — кисло сказал Дарин, когда последние искры, плавающие в воздухе, погасли.

— Умно придумал, нечего сказать. Мы, вроде как, собирались тайком в рощу приникнуть, безо всякого шума?

Он оглянулся по сторонам.

— Ладно, давайте-ка отсюда…

Внезапно в кустах что-то зашуршало, потом стихло. На тропинке послышались чьи-то торопливые шаги.

— В кусты, — вполголоса скомандовал Кехелус.

Они нырнули в заросли, скатились в неглубокую канаву, возле тропы и затаились.

Шаги слышались все ближе и ближе, но внезапно стихли. Дарин подождал немного, потом не выдержал и осторожно выглянул.

…В доме с синим ставнями атмосфера царила грозовая: сгущались черные тучи и погромыхивал гром.

Дадалион и Тохта сидели возле незажженного камина и молчали. Фендуляр ворочался между балок под потолком и вздыхал, так что колыхались занавески на окнах.

Время от времени Дадалион привставал с кресла и поглядывал в окно, наблюдая за тем, что происходило снаружи. Там, по широкому двору с оскорбленным видом бродил раб Басиянда, вооруженный метлой. Судя по тому, как он ею размахивал, пытаясь сгрести в кучу мусор, метлу в руках ему доводилось держать нечасто.

— Дадалион! — забубнило зеркало, что стояло в лавке. — Перенеси меня в гостиную! Мы же договорились! Я тоже хочу знать все новости!

Дадалион не ответил: ему было не до того. Вот уже битый час он сидел над чистым листом бумаги, думал, обмакивал в чернильницу перо, но так и не вывел ни строчки: никак не мог решить, для кого писать завещание, для себя или для Дарина.

— Наверное, все-таки для Дарина, — пробормотал он. — Ему нужней. Вот только как начать?

— Ты ему уже штук двадцать написал, — хмуро сказал Тохта. — В чем загвоздка?

— А в том, что любое завещание начинается со слов: «Находясь в здравом уме», — необыкновенно саркастическим тоном пояснил Дадалион. — А этого я про Дарина никак сказать не могу! — он яростно потыкал пером в чернильницу, не обращая внимания на разлетевшиеся повсюду брызги. — Никакой человек в здравом уме не соберется оставить у себя амулет — это раз! Не пойдет в Тисовую рощу — это два! И не заведет дружбу с королем-демоном — это три!

— Проклятые овражные гномишки! — сердито загудел из-под потолка Фендуляр. — Это из-за них все!

Тохта промолчал: он испытывал сильнейшее желание передушить всех овражных гномов Лутаки.

— Дадалион! — заныло зеркало. — Ну, перенеси меня в комнату, что тебе — трудно, что ли?! Вы там разговариваете, а мне ничего не слышно! Что ты говорил вот только что?

— Или ты замолкаешь, — повысив голос, ответил Дадалион. — Иначе я завтра же собственными руками отношу тебя старьевщику!

Зеркало умолкло.

Тохта покосился на каминную полку, где за подсвечником была спрятана косточка — возможно, если погрызть ее немного, это отвлечет от мыслей о том, каким способом расправились бы с безмозглыми овражниками его предки, воинственные кобольды. Способы были один другого лучше — предки не любили терять время попусту и при каждой возможности совершенствовали свое умение убивать.

— Это бесчеловечно, — выждав паузу, обиженно проговорило зеркало. — Ладно бы, какой-нибудь тролль старьевщиком пригрозил, но от тебя я такого не ожидало! Говорю же, я за Дарина переживаю, а вы…

— Тьфу ты, чтоб тебя, — проворчал Дадалион и поднялся.

— Тохта, помоги…

Вдвоем с кобольдом, они притащили зеркало и поставили у стены в гостиной. Дадалион, пользуясь моментом, снова выглянул во двор: раб Басиянда, держа в руках ведро, с ненавистью смотрел на огромную бочку для воды. Хозяин распахнул створки окна:

— Колодец в конце улицы, — крикнул он. — Давай, шевелись!

Проводив взглядом раба, Дадалион сел за стол и придвинул к себе чистый лист бумаги.

— Вижу, военный совет в самом разгаре, — оживленным голосом начало зеркало. — Итак, продолжим! Могу для разнообразия, для поднятия, так сказать, боевого духа, показать что-нибудь. Поедание парламентеров мирными горными людоедами во время сражения при Ахтунском ущелье, а, как вам?! Людоеды потом утверждали, что съели их по ошибке, очень извинялись и даже прислали пострадавшей стороне парочку высокопоставленных военнопленных, тоже для съедения, чтобы восстановить справедливость, так сказать. Не желаете? А как насчет празднования победы гоблинами? Предупреждаю сразу: это на любителя. А вот — увлекательное отражение: разграбление обоза троллями-мародерами с последующим…

— Тохта, — сдержанно промолвил Дадалион. — Давай-ка отнесем его обратно. И пяти минут оно в гостиной не простояло, а уж надоело — сил нет!

— Эй, стойте, стойте! — испугалось зеркало. — Про обоз — это я так, шутки ради! Вы что, шуток не понимаете?

Дадлион скомкал лист бумаги и отправил его в камин.

— Голова кругом идет, — признался он. — Первый раз в жизни написание завещания не доставляет совершенно никакого удовольствия!

— Теряешь талант? — участливо поинтересовалось зеркало. — Кризис жанра? Бывает, бывает… а, может, ты захворал? Могу показать простые, но действенные способы лечения у ашурских оборотней. Съедаешь лекаря — и вот ты уже здоров и бодр, как молодой грифон. Очень рекомендую!

Дадалион покосился на него, но промолчал.

Из-под потолка плавно слетел Фендуляр и устроился в кресле.

— Захвораешь тут, когда ламии являются в лавку, совершенно, как к себе домой, — пробурчал он. — Сидишь вот так себе, ждешь, может, покупателишко зайдет, а вместо этого является… а куда, интересно, он дальше отправился? — спросил Фендуляр, имея в виду Тесса.

— Дарина искать, — мрачно отозвался Тохта.

— Это даже хорошо, что я к тому времени понятия не имел, куда его понесло, — со вздохом признался Дадалион. — Соврать повелителю ламий я бы не смог! А тот мигом мы отыскал его в Тисовой роще.

Он потянулся за очередным листком, обмакнул перо, крупным красивым почерком вывел «Завещание» и задумался.

— Проклятые овражные гномы, с чего они решили, будто он — человек из другого мира? — сам себя спросил Дадалион и покачал головой.

Тохта снова вспрыгнул в кресло.

— Гм… гм… — промычал он. — А, может, Дарин все-таки…

— Что?

— Да так, ничего, — уклончиво ответил кобольд. — Так, Попуция просто вспомнил. Он почему-то сразу определил…

— Попуция наша Гильдия магов официально сумасшедшим объявила, ясно? — Дадалион раздраженно скомкал очередной листок и швырнул в камин. — И не будь он давным-давно мертвым, я б ему такое завещание накатал! Ишь, выдумал — другие миры!

Тохта погрузился в размышления. Мысли его скакали, как блохи, но вскоре кобольд заметил странную закономерность — они постоянно возвращались к разговору с Попуцием.

Тохта встряхнулся. Он испытывал настоятельную потребность хорошенечко все обдумать, а думалось лучше всего во время еды. Кобольд сполз со стула и выскользнул во двор. Там, за поленницей дров, неумело сложенной руками Дарина, была припрятана почти целая крыса, молодая и сочная, но не очень крупная, как раз такая, чтоб доесть ее во время размышления.

Во дворе Тохта ожидал увидеть раба Басиняду, но, к удивлению кобольда его не оказалось, обнаружилась лишь метла, сиротливо прислоненная к бочке с водой. Тохта вытащил из-за поленницы тушку и приступил к обеду, а заодно и к размышлению. Когда от крысы осталась только одна-единственная белая тщательно обглоданная косточка, мысли кобольда были приведены в полный порядок. Предстояло только обговорить с кем-то родившийся в его голове план, и еще через минуту Тохта уже знал, с кем он его обсудит.

Хлопнула дверь, на крыльце показался Дадалион. Вид у хозяина был озабоченный. Не заметив кобольда, он спустился с крыльца, пересек двор и скрылся за калиткой. Тохта проводил его взглядом, сунул косточку в поленницу, выскользнул за калитку и огляделся. В конце переулка виднелась высокая фигура Дадалиона. Кобольд дождался, пока он скроется за углом и припустил что было духу в противоположном направлении.

… Сначала Дарин увидел пыльные деревянные башмаки, потом — голые тощие ноги, край странного одеяния, напоминающего картофельный мешок, потом поднял голову и обнаружил перед собой собственным рабом.

— Басиянда?!

— Господин?!

Дарин выбрался из канавы и отряхнулся. Вслед за ним, с крайне недовольным видом появился и Кехелус.

— Кто этот жалкий… — гневным тоном начал было повелитель демонов, но Дарин не обратил на него никакого внимания.

— Басиняда, откуда ты здесь взялся?!

— Кто этот жалкий…

— Раб. Мой раб, — немного смущенно пояснил Дарин владыке Волшебных земель. — Ты, конечно, знаешь, что в Лутаке рабов нет, но так получилось, что у меня есть.

Кехелус пренебрежительно хмыкнул.

— У тебя всего один раб? Один-единственный?

Дарин вздохнул.

— Мне и одного с избытком хватает… а у тебя сколько?

Владыка Волшебных земель отряхнул с рубахи налипшие прошлогодние листья и сухую траву.

— У меня тысячи рабов, — высокомерно сообщил он. — Легионы покоренных мною демонов и полчища захваченных мною душ. Рабов никогда не бывает много. А поэтому…

Но Дарин не стал выслушивать соображения Кехелуса.

— Басиянда, — приступил он к допросу сияющего, как медный лемпир, раба. — Ты, вообще, как тут оказался? Я кому велел оставаться в Лутаке?! Ты не послушался меня, своего хозяина?

— Да, да! — заторопился Басиянда, преданно уставившись на хозяина. — Ты, господин, велел мне отправляться в дом с синими ставнями, рассказать там, что к чему и дожидаться твоего прихода. Так я и сделал! — он вытаращил на Дарина честные глаза. — Клянусь! Выполнил твое приказание, рассказал все в подробностях… разумеется, то, что велел ты. Но потом, господин, я поразмыслил…

— Поразмыслил? Ну, это ты зря, — вздохнул Дарин.

— Поразмыслил, припомнил кое-что из тридцати восьми правил раба… и решил, что мое место — рядом с моим хозяином! И я тут же, немедленно, сам себе приказал следовать за тобой, а поскольку я хороший раб, то подчинился без колебаний! И вот я здесь! — радостно объявил Басиняда. — Бежал, сломя голову, на дороге расспрашивал всех, едущих с Ярмарки. Один почтенный гном указал мне, куда ты направился, господин!

— Чтоб тебе, блин! Ты же сам постоянно твердишь, что ты — раб, так? Значит, твое дело приказы выполнять, а не размышлять! Ясно?

Он посмотрел на Басиняду и сдвинул брови.

— Значит, так. Приказываю тебе немедленно валить обратно! Я, твой господин, тебе приказываю!

Раб ответил «господину» скептическим взглядом: опыта в командовании рабами у Дарина не было, поэтому приказ прозвучал неубедительно.

— Повелеваю, в общем, тебе отправляться… блин!

Видя, что Басиянда не собирается двигаться с места, Дарин решил сменить тактику.

— Разве ты ничего не знаешь о Тисовой роще? Это же самое опасное место в окрестностях Лутаки! Мы и сами не знаем, останемся ли в живых, понимаешь? Тут и людоеды, и феи, и кто угодно! Не веришь мне, спроси у Кехелуса.

Король-демон не удостоил Басиянду и взглядом.

— Я не собираюсь снисходить до разговора с рабом, — высокомерно объявил он. — Пусть этот червь не путается у меня под ногами, пусть держится где-нибудь подальше, чтоб не попасться мне случайно на глаза!

— Хорошо тебе говорить! — в отчаянии воскликнул Дарин. — А мне-то что делать?!

Он посмотрел на Басиянду, тот довольно улыбнулся.

— Слушай, Кехелус, — снова обратился Дарин к королю-демону. — У тебя, как у рабовладельца, опыт-то все-таки побольше моего, а? Так посоветуй что-нибудь?

Король-демон долго размышлять не стал.

— Скорми его при случае людоедам, и дело с концом, — коротко бросил он через плечо и, не дожидаясь остальных, двинулся по тропинке. Гномы двинулись за ним, держась, однако, поодаль.

— Слышал, Басиянда?! Слышал, что говорит рабовладелец со стажем? Так что топай к Дадалиону!

Но раб был непреклонен.

— Лучше людоеды, — твердо ответил он, подобрал полы одежды и проворно припустил вслед за Кехелусом и гномами.

Дарин приводил его подозрительным взглядом и задумался. Поразмыслив хорошенько, он нагнал Басиняду и пошел рядом. Тот сразу же принял подчеркнуто скромный вид.

— Послушай, Басиянда, — начал «рабоваладелец», утверждаясь в подозрениях. — А вот ответь-ка мне на пару вопросиков. Неужели шляться по роще, где обитают людоеды, феи, ламии и прочая нечисть, лучше, чем сидеть дома, в безопасности? Только не заливай мне о преданности рабов своему хозяину, — предупредил он, видя, как Басиянда, приняв благочестивый вид, уже открыл рот. — Не очень мне что-то в такую преданность верится.

Басиянда с готовностью оскорбился.

— Я очень предан тебе, господин! Более преданного раба еще не было…

— Понятно, понятно. Давай, рассказывай, как дело на самом деле было. Ты пришел в дом с синими ставнями — и?

Раб сделал вид, что не расслышал.

— Ты что, оглох? — сердито спросил Дарин. — Приказываю тебе говорить правду! Ну?!

Басиянда помялся еще немного и вздохнул.

— Раз ты приказываешь, то поведаю всю правду, господин, — нехотя сказал он. — Правду и ни слова лжи! Кстати, существует правило номер двадцать шесть. Знаешь, что оно гласит?

Дарин удивился.

— Откуда ж мне знать?

— А я — знаю, — назидательным тоном сказал Басиняда. А почему? А потому, что я — очень, очень образованный раб! Видишь, как тебе повезло, господин? Даром заполучить такого…

— Не тяни, Басиянда, — предупредил Дарин. — У меня руки чешутся дать тебе по шее!

— Это лишнее, господин, — заторопился раб. — Я…

— Что за правило номер двадцать шесть?

— Оно гласит: «Всегда говорит своему хозяину всю правду. Ну, или почти всю». И я, господин, неукоснительно следую…

— Басиняда!

— Прошу прощения, господин, — с достоинством откликнулся тот. — Немного отвлекся. Так вот, продолжаю. Я, как ты и приказывал, явился в дом с синими ставнями, и сначала все шло прекрасно. Я, как ты и велел, передал, что ты отправился в Тисовую рощу. Потом, поскольку часы пробили полдень, смиренно намекнул господину по имени Дадалион, что настало время обеда, а в это время все порядочные хозяева, как известно, кормят своих рабов. Так, господин?

— Так, — неуверенно согласился Дарин. — Наверное.

— А что же ответил мне жестокосердный Дадалион? — горько спросил Басиянда.

Дарин удивленно хмыкнул: чего-чего, а жестокосердия за Дадалионом никогда не водилось.

— Что он ответил?

— Он сказал, — возмущенно воскликнул раб, — Что я должен заработать свой обед! Предложил мне наколоть дров, сложить в поленницу, а потом подмести двор! Но это еще не все! Еще я должен был собрать в огороде овощи и… — Басинда всплеснул руками, чуть не задохнувшись от праведного гнева. — Натаскать полную бочку воды! Полную бочку! — он умолк, покачал головой, а потом недовольно пробурчал себе под нос: — Даже странно: невольников у господина Дадалиона отродясь не водилось, но стоило появиться одному-единственному несчастному рабу, как на него тут же навалили целую прорву работы!

— Прорву работы?! Басиянда, да я каждый день таскал воду и подметал двор. И ничего, как видишь, не помер от переутомления!

Но Басиянда не согласился.

— Ты — другое дело, господин, — твердо сказал он. — Ты — свободный человек, а я раб. Ни один приличный хозяин не должен черезмерно утруждать раба трудом!

— Значит, ты наколол дрова, собрал овощи — и черезмерно утрудился, так, что ли? — язвительно поинтересовался Дарин.

Басиянда выразительно промолчал, уставившись в спину идущего впереди Кехелуса.

— Понятно, — пробормотал «господин», не дождавшись ответа. — А дальше что?

Раб тяжело вздохнул.

— Давай, давай, рассказывай, как тебя эксплуатировали!

— Господин Дадалион почему-то полагает, что раб должен трудиться от зари до зари, — недовольно забубнил Басиянда. — Какое заблуждение…

— Он тебя покормил?

— Покормил, но только я собрался немного отдохнуть… так, прикорнуть минутку-другую… как он велел мне подметать пол в лавке, а сам сел за стол… сказал, что ему необходимо внести кое-какие изменения в твое завещание…

— А, завещание, — понимающе протянул Дарин. — Мое, небось? И когда уже Дадалион успокоится?

— Не успокоится, господин. Он черкал пером, мял бумагу и все бурчал что-то себе под нос. Что-то о «глупом мальчишке», — с удовольствием наябедничал Басиянда. — А господин Фендуляр все это время под потолком висел и без конца спрашивал: «Что будем делать, Дадалион? Что будем делать? Положение отчаянное»! А то вдруг начинал летать по комнате и выкрикивать: «А не избавиться ли нам от этого назойливого человечишки»? Вот тут он имел в виду меня, — раб поежился. — Какое счастье, что господин Дадалион с ним не согласился! Сказал: «Избавиться, это бы хорошо, но у меня еще сад с осени не расчищен и кустарник не вырублен, так что раб очень даже кстати»! — Басиянда неодобрительно покачал головой. — Господин Дадалион как-то очень быстро во вкус вошел… настоящий рабовладелец! Но ведь я — не его раб, а твой! Нехорошо так измываться над чужим невольником!

Дарин представил Дадалиона в роли рабовладельца и невольно ухмыльнулся.

— Потом пришла красивая молодая госпожа… кудрявые волосы, карие глаза, и такой нежный румянец, точь-в-точь, румяное яблочко или…

— А, это Тайя… и что?

— Они говорили с Дадалионом о тебе, господин. Я случайно слышал, просто стоял под окном в это время, ну, так получилось. Стоял и нечаянно услышал. Не затыкать же уши?

— Мог бы и заткнуть, — проворчал Дарин.

— Неразумно, — рассудительно сказал раб. — Я же тогда ничего не услышал бы. Потом госпожа ушла. Кстати, проходила через лавку, где я как раз пол убирался и…

— Что?

— Плакала, господин, — сокрушенно поведал Басиянда.

— От радости, наверное, — с досадой пробормотал Дарин. — Ну и ладно!

— Я подметал в лавке… признаюсь, сделал это быстро, потому что чародейское зеркало, что там стояло, пугало меня до смерти! — сообщил раб, понизив голос.

— Зеркало? Да, это оно умеет!

— Разные ужасы показывало: то подавление восстания невольников в Наргалии, то наказание, которое полагается беглым рабам в Пяти княжествах Дакена. Я было пытался объяснить ему, что я — порядочный раб, не собираюсь ни бунтовать, ни сбегать, ни, упаси небо, освобождаться, но оно меня и слушать не стало!

— Оно никого не слушает, — усмехнулся Дарин, вспомнив собственные беседы с волшебным зеркалом. — Ни за что Дадалион его не продаст, нечего и мечтать. Оно так наловчилось покупателей отпугивать, что они из нашей лавки, как ошпаренные вылетают!

— А после, — продолжал скорбный рассказ Басиянда. — Пришел кобольд Тохта и сказал мне…

Раб содрогнулся — видно, беседа с кобольдом произвела на него неизгладимое впечатление.

— После этого я твердо решил, что только здесь, рядом с тобой, господин, я, твой верный раб, в безопасности. Дождался, пока все из дома уйдут и….

Дарин вздохнул.

— В какой безопасности? Ты идешь по Тисовой роще вместе с королем-демоном — как тебе это, а?!

Басинда указал пальцем на спину Кехелуса.

— Я о нем кое-что знаю, — заговорщицки прошептал раб. — И я поразмышлял на досуге и придумал кое-что!

— Опять поразмышлял? — вздохнул Дарин. — Когда уже ты успокоишься? Раб-мыслитель, только этого мне и не хватало…

— Может получиться очень хорошо, господин. Вот смотри…

И Басиняда откашлялся.

— Зеркало мне показывало твои владения, господин демона, — почтительным тоном произнес он, повысив голос. — Великолепный огромный дворец из черного мрамора!

— Какое еще зеркало? — не останавливаясь, бросил через плечо Кехелус, забыв о своем обещании не опускаться до разговоров с «жалкими смертными».

— Волшебное зеркало, господин, слыхал о таком? Оно говорит, находилось одно время в твоих чертогах!

— У меня во дворце тысячи волшебных зеркал, — надменно сообщил повелитель Волшебных земель. — Как я могу помнить о каком-то одном?!

Басиняда рысцой потрусил вперед, нагнал Кехелуса и пристроился сбоку. Дарин удивленно поднял брови: видно было, что какая-то мысль не дает рабу покоя.

Некоторое время Басиянда собирался с духом, оглядываясь на хозяина и делая ему непонятные знаки, потом набрался решимости и робко окликнул короля-демона.

— Господин! Позволь спросить, господин…

Ответом ему было ледяное молчание.

Басиянда в восхищении всплеснул руками.

— Господин демон не снисходит до разговора с простыми смертными, тем более — с рабами! — льстивым голосом проговорил он. — Сразу видно настоящего господина!

— Неужели? — спросил уязвленный Дарин. — А те, кто снисходят до разговора, те, значит, ненастоящие? Ну, я это тебе напомню, когда у меня есть попросишь!

Басиняда немного приотстал.

— Нет, хозяин, ты неправильно все понял, — вполголоса сказал он, поглядывая на Кехелуса. — В данный момент я забочусь о нашем процветании. О твоем, главным образом и совсем немного — о моем!

— Это как? — поинтересовался озадаченный Дарин.

Басиянда охотно пустился в объяснения:

— В лавке господина Дадалиона волшебное зеркало показало мне владения повелителя Волшебных земель и тут же, вообразите, буквально тут же, мне пришла в голову блестящая мысль!

— Мысль?

— Блестящая! — горделиво подтвердил Басиянда. — Не зря, не зря долгое время я был рабом у купца! Многое почерпнул. Господин, мы разбогатеем, помяните мое слово! Говорят, чтоб разбогатеть, нужен начальный капитал. Но я считаю, нужен не капитал, а идея! И вот теперь у меня есть прекрасная идея и я хотел бы обсудить ее хорошенечко с господином демоном!

Он забежал вперед, опередил повелителя Волшебных земель и, пятясь задом, отвесил ему несколько низких поклонов.

— Послушай, господин, ты только послушай меня! Клянусь небом, я тебя удивлю!

Король-демон презрительно фыркнул.

— Я живу на свете почти с самого его сотворения, — заносчиво проговорил он. — Чем ты можешь меня удивить?

— А! — воскликнул Басиняда. Он обрадовался, что повелитель Волшебных земель, наконец-то соизволил заметит его.

— Господин, есть блестящая возможность хорошо заработать, — деловито сообщил раб. — Я видел, у тебя там, в твоих чертогах, есть масса интересных вещей: какая-то черная галерея с ледяными глыбами, внутри которых замурованы ужасные чудовища…

— Галерея Ледяного Ужаса, — отрывисто бросил Кехелус. — Это демоны-изменники. Я оставил их в живых, но заключил в глыбы волшебного льда. Они никогда не смогут освободиться, а я буду вечно наслаждаться их мучениями!

— И еще лабиринт с привидениями…

— Лабиринт Шепчущих Призраков, — в голосе короля-демона послышалось удовольствие.

— О чем они шепчутся? — поинтересовался Дарин.

— Молят о пощаде, конечно же. Лабиринт — одно из любимых уголков моего дворца. Он расположен сразу за Садом Зловещих Мертвецов, неподалеку от Пустоши Кровожадных Упырей. Оттуда хороший вид на Кипящие Ядовитые Озера.

— Сад Зловещих Мертвецов? — недоверчиво переспросил Дарин. — Пустошь Кровожадных Упырей? Ты это серьезно?

— Слушай, парень, — в голове Кехелуса послышалось недовольство. — Не я это придумал. Названия давали мои предки — высшие демоны. Вам, жалким смертным, не понять глубины их замыслов!

— Да, где уж нам, — согласился Дарин, еле сдерживая смех.

Басиянда, по-прежнему пятясь задом, снова почтительно поклонился Кехелусу.

— И еще, господин, я видел огромные пропасти, заполненные черным туманом…

— Клокочущие Бездны. Туда я заточил непокорных духов, дерзнувших восстать против меня! Они обречены страдать вечно, а я буду смотреть и…

— Прекрасно, господин! — просиял Басинда. — Но подумай, господин, ведь будет лучше, если смотреть будешь не только ты!

Кехелус остановился.

— О чем ты, презренный?

— У тебя, господин, там много всяких диковин и чудовин, — вкрадчиво проговорил раб. — Многие маги, чародеи и просто любопытные охотно расстались бы с кучей денег, лишь бы одним глазком взглянуть на это!

— Моей коллекции черепов нет равных! — гордо сказал Кехелус, снова пускаясь в дорогу. — Всем известно: если какой-нибудь жалкий червь дерзнет бросить мне вызов, это значит только одно — скоро череп этого ничтожества пополнит мою коллекцию!

— Вот я о чем и говорю! — обрадовался Басиянда. — Такие редкости — и никто их не видит! А как было бы славно, организовать туда паломничества для желающих поглазеть на ваши диковины! — голос раба стал прямо-таки медовым.

— Поглазеть?! О чем ты, жалкий….

— Уверен, мы бы отбоя не знали! Установили бы твердую таксу за вход во дворец… скажем, пять, а лучше — десять лемпиров! И пусть они себе осматривают залы, ужасаются твоему величию, а мы, меж тем, палец о палец не ударив, наживаем огромные деньги! Колоссальные! Богатеем, не по дням, а по часам!

Басиняда пошевелил пальцами, точно пересчитывая деньги.

— Подумай, господин! Перед тобой открываются огромные возможности!

Он с надеждой уставился на Кехелуса и добавил:

— За вход в лабиринт, конечно же, будем брать отдельную плату. А можно даже сделать так: запустить туда всех желающих, подождать, пока они хорошенько заблудятся и поручить какому-нибудь честному призраку взымать дополнительные деньги за то, чтоб указывать правильный выход из лабиринта. А?! Двойная плата за одно и тоже — и все законно! Не хочешь платить — броди по коридорам хоть до скончания века! Как тебе?

Король-демон передернул плечами и прошел мимо Басиняды.

Раб подхватил полы одеяния и припустил следом.

— Подумай, господин, подумай, не отказывайся вот так сразу! Глупо отказываться, когда деньги сам плывут нам в руки! Я уверен, ты согласишься!

Он оглянулся на Дарина, тот махнул ему рукой, от смеха не в силах выговорить ни слова.

— А ты, господин Кехелус, если, конечно, пожелаешь снизойти до жалких смертных и бессмертных, можешь иной раз и рассказать о своих экспонатах что-нибудь увлекательное, — продолжал уламывать демона Басиняда. — Тоже за отдельные деньги, само собой.

— Презренный раб, — процедил сквозь зубы разъярившийся Кехелус. — Я…

— А! Так ты согласен, господин! — Басиняда подпрыгнул от радости. — Я так и знал, что тебе понравится мое предложение! Только имей в виду, — в голосе его появились рассудительные нотки. — Главное в торговле — это честность. Честность и порядочность. Кто больше работает, тот больше и получает. А раз идея о паломничестве в твой дворец принадлежит мне, значит, мне и положено больше! Правильно?

Кехелус в упор уставился на Басиянду.

— Что?! — спросил король-демон так, словно не верил своим ушам.

— Надо торопиться, господин! — азартно вскричал раб. — Зарабатывать! Жизнь идет и каждую минуту наши денежки уплывают к кому-то другому!

Дарин понял: сейчас одним рабом на земле станет меньше.

— Басиянда! — окликнул он, надеясь, что тот умолкнет. Однако мысль о грядущих барышах так пленила предприимчивого раба, что он проявил некоторую непочтительность и отмахнулся:

— Извини, господин, у меня деловой разговор! Мы вот-вот разбогатеем, наладив паломничество во дворец повелителя Волшебных земель! Вообрази: толпы и толпы страждущих увидеть диковины короля демонов! А каждый любопытный паломник — это серебряный лемпир! Гора серебряных лемпиров! — в экстазе воскликнул он.

— Мои владения, — прошипел Кехелус, испепеляя взглядом раба. — Охраняют мантикоры и тролли-оборотни! Они разорвут любого, кто дерзнет…

Басинда задумался, но лишь на секунду.

— Отлично! — просиял он. — Мы не скажем об этом нашим будущим паломникам! Утаим до поры до времени. Пусть сперва заплатят, а уж потом мантикоры и тролли станут для них приятным сюрпризом!

Он снова забежал вперед и, повернувшись лицом к Кехелусу, с упоением продолжал верещать:

— Господин, я вот тут подумал. Мантикоры охраняют твои владения совершенно бесплатно, ведь так? Не приносят прибыли? А ведь есть люди, которые заплатят хорошие деньги за сторожевую мантикору! Отчего же не уступать мантикор на некоторое время, тем, у кого много денег и кто…

Басиянда так увлекся, что не заметил, как тропинка повернула, и он оказался на краю пологого склона.

Потеряв равновесие, раб покачнулся, замахал руками и уцепился за Кехелуса. Король-демон с негодованием оттолкнул настырного раба, задел Дарина, мгновение они все вместе балансировали на краю и, наконец, не удержавшись, покатились кувырком по склону. Падение сопровождалось ругательствами Дарина, ойканьем Басиянды и проклятиями, которыми сыпал Кехелус. Набирая скорость, они прокатились по склону, с треском проломились сквозь чахлый кустарник и выкатились на небольшую поляну, прямо под ноги сидевшим у костра двум путникам.

— Вот и обед подоспел! — радушно улыбаясь, сказал один из них.

Басиняда вскочил на ноги первым. В волосах у него застряли листья и сухие веточки, балахон был порядочно запачкан влажной землей.

— Господин… — с опаской произнес раб, уставившись на людей. — Господин, кто это?

— Мирные горные людоеды, — еще шире улыбнулся человек.

…. — Послушай, Варч. Может быть, на поле боя, под командованием несравненного Пфафнуса ты и отличался сообразительностью. Может быть. Но в деле приготовления еды ты смыслишь столько же, сколько тупоголовый птенец грифона. Готовить гномов с луком и дикой мятой — это же перевод продуктов!

— Овражных гномов, Нариш, овражных! Во-первых, само собой, их нужно хорошенько вымочить, иначе мясо будет так вонять, что и в рот не возьмешь. А, во-вторых, лук, да. Много лука. А что делать? Овражники — не самая лучшая еда. Но знал бы ты, что нам приходилось есть во время битвы за Харлесские перевалы! Вспомнить противно. Хлеб! Самый настоящий хлеб!

— Тьфу!

— Вот именно. Ели хлеб, а что делать? Такая вот была голодуха. Поверь, овражные гномы после хлеба кажутся настоящим деликатесом!

— Но сейчас-то голодухи нет, Варч!

Один из людоедов, тот, что постарше, повернулся к Дарину и добродушно улыбнулся.

— Не обращая внимания, парень! Это мы так шутим, по привычке. На самом деле мы давным-давно не едим овражных гномов, — он посмотрел в сторону перепуганных овражников, которые сгрудились возле кустарника. — Зачем они нам? Видишь, мы их даже связывать не стали!

Дарин покосился в сторону гномов: связывать овражников не было никакой необходимости, все равно они и шагу не сделали бы без Кехелуса. А повелитель Волшебных земель, меж тем, стоял чуть поодаль, под раскидистым дубом. Он был не один: возле Кехелуса находился еще один людоед, верней, людоедиха.

— Да к тому же, ваши овражники что-то мелковаты, — весело добавил Варч. — Одни кости!

— Да уж, — пробурчал второй людоед по имени Нариш. — Видали мы гномов и покрупнее!

— Да ты не пугайся, парень, — снова проговорил старый людоед успокаивающим тоном. — Говорю же: шутим мы так!

— Шутите? — недоверчиво переспросил Дарин: ему было очень не по себе в обществе двух людоедов, хот, к его удивлению, они мало чем отличались от обычных людей, ну, разве что, казались более сильными и крепкими. В их руках, бугрившимися мускулами и широких плечах угадывалась недюжинная сила. — То есть, вы не… я хотел сказать, ну…

— Не съедим ли мы вас? — усмехнувшись, переспросил Варч. — Охо-хо… брось, парень. У вас, людей, полным-полно предрассудков насчет людоедов. Вы нас до сих пор считаете дикарями, которые только и мечтают сожрать кого-нибудь?

Он покачал головой.

— Что, я, по-твоему, похож на того, кто питается человеческим мясом?

Дарин растерянно пожал плечами.

Варч был кряжистым, широкоплечим человеком с обветренным загорелым лицом. У него была черная, с проседью, короткая борода, такая же лохматая, как его шевелюра, а из-под густых бровей смотрели яркие голубые глаза. Одет он был как-то особенно ладно и аккуратно: в черную рубаху, меховую безрукавку и кожаные штаны, заправленные в мягкие сапоги. На поясе висел большой нож в простых деревянных ножнах.

Варч помешал в котелке деревянной ложкой с длинным черенком и продолжил разговор.

— Вот, к примеру, сегодня у нас на обед суп из дикого кролика, — он потянул носом. — Обычный кролик, тут их полно. Так себе кушанье, но если добавить кореньев и дикой мяты, то получается неплохая похлебка. Да что там, вот попробуете сейчас. Съесть путников, ну и ну, — он покачал головой. — Чего только люди не выдумают! Если бы вас съесть хотели, мы б вас связали или еще что. А вы — свободны, идите куда хотите, мы не препятствуем! Так, Нариш? — Варч посмотрел на второго людоеда. Тот согласно кивнул.

Нариш казался гораздо моложе Варча. Волосы и борода его были медно-рыжими, а зеленоватые глаза так напоминали кошачьи, что Дарину, при взгляде на молодого людоеда, невольно пришло на ум сходство с котом, затаившимся у мышиной норы. Нариш хлопотал у котелка с похлебкой, вскользь поглядывая на гостей. Иногда он встречался взглядом с Дариным и тут же быстро отводил глаза, но парню показалось, что в глубине кошачьих глаз мелькает что-то похожее на смех.

— Вот и Нариш согласен, — рассудительно продолжал Варч. Он облизал ложку и аккуратно положил ее на чистый лист лопуха. — Мы всего лишь предлагаем с нами трапезу разделить, поговорить о том, о сем. Глядишь, и получше про людоедов-то думать станете, а то чего только про нас не болтают! А ведь раньше-то нас и в армию вербовать не гнушались! Да только после Пфафнуса генералы не захотели, чтоб людоеды и дальше служили, о-хо-хо… а ведь мы были на хорошем счету! А ты, парень… — тут Варч перебил сам себя. — Да что же это я! Совсем из головы вылетело, старею, что ли? Что ж это я все «парень», да «парень»! А ведь у тебя и имя, небось, есть?

Он прищурил глаза и весело глянул на Дарина.

— Да, конечно, — немного приободрился тот. — Меня зовут Дарин. А это — Басиянда. Мой… э… мой слуга, в общем. А вот тот — Кехелус.

Варч хлопнул себя по коленям.

— Вот и познакомились! А то, право, даже неловко как-то. Ну, как нас зовут, ты уже знешь. Я — Варч, вот его Наришем кличут, а вон у дерева — то Саграмона. Наш генерал Пфафнус частенько говорил…

Дарин немного успокоился. Похоже, что слухи о людоедах и, вправду, были сильно преувеличены. По крайней мере, Варч казался добродушным и спокойным человеком, который вовсе не собирается немедленно сожрать гостей.

— Пфафнус? — Дарин порылся в памяти. — Генерал Пфафнус, герой войны? А мы его видели совсем недавно!

Старый людоед заинтересовался.

— И где ж вы его видели-то?

— В Лутаке, на кладбище. Он ходил навещать своих воинов.

Варч просиял от радости.

— Старина Пфафнус! — растрогано проговорил он. — Эх, вот было время! Сколько войн мы прошли вместе, сколько битв! Наше подразделение мирных горных людоедов он особенно ценил. А мы, поверишь ли, горы за него своротить готовы были!

Он вручил деревянную ложку Наришу, а сам уселся на камень напротив Дарина и подпер щеку кулачищем.

— А ты, значит, с Пфафнусом хорошо знаком?

— Ну, не сказать, чтоб хорошо. Так, просто слышал кое-что, а потом и встретил случайно, — пояснил Дарин. — Он, конечно, уже старый, но ничего, выглядит бодро.

— Генерал Пфафнус! Вот был человек! А какой воин! Не чета нынешним. И нас понимал, как никто, — кивнул Варч. — У него, знаешь, хорошая поговорка была: «Дружба дружбой, а котелки — врозь». Смешно, правда? Это он сам придумал. Он всегда говорил: «Воюйте, говорил, сражайтесь, а насчет питания — не обессудьте. Уж как-нибудь сами, а то полковые интенданты наотрез отказываются поставлять в армию человеческое мясо». Это тоже шутка такая была, — пояснил людоед. — Ну, да мы на шутки не обижались! Питание у нас на войне было хорошее, разнообразное. Деликатесы, опять же, перепадали часто, — он мечтательно вздохнул.

Нариш помешал варево в котелке и чему-то усмехнулся.

— Мы — народ покладистый. Веришь ли, даже не обижаемся на то, что нас до сих пор людоедами кличут. Да что же это я, опять все о себе, да о себе! — спохватился Варч. — А гостей-то и не слушаю. Ты лучше о себе расскажи. Ты из Лутаки?

Дарин кивнул.

— Вот как! — довольно сказал Варч. — Слышишь, Нариш, он из Лутаки! Хороший городок. Жаль, людоедов там не жалуют, поэтому мы туда давненько не заглядываем. Женат?

Дарин поспешно замотал головой.

— И правильно, — отеческим тоном одобрил старый людоед. — И не торопись, успеешь еще!

Он принюхался к аппетитному запаху из котелка.

— Скоро есть будем. Небогатая трапеза, но уж не взыщите, — он развел руками. — Гостей не ждали!

— Ничего, ничего, — поспешно сказал Дарин, тоже невольно принюхиваясь к аппетитному запаху мясной похлебки и поглядывая, как хлопочет козле костра Нариш, то пробуя похлебку, то подбрасывая в котелок душистые травы и зелень. — А вы, случаем, не существа фей? Ну, я хотел сказать, не их слуги?

Старый людоед покачал головой.

— Нет, мы сами по себе. Знаю, с волшебными существами ухо востро держать надо, но мы-то — такие же, как все!

— Ну, что ж, тогда… похлебка — это очень хорошо!

— Спасибо, парень, — сказал Варч таким тоном, словно у него камень с души свалился. — Сейчас, уж мы вас угостим… а занимаешься-то ты чем, Дарин? Торгуешь или иным каким ремеслом промышляешь? Мы тут в лесу на отшибе живем, новостей никаких не знаем. Поэтому, с каждым путником поговорим, побеседуем обстоятельно — ну, вот и узнаем, что в мире творится.

— Беседуете? — дрожащим голосом встрял в разговор Басиянда, топтавшийся неподалеку. — А потом что? Отпускаете или…

Варч добродушно рассмеялся. Смеялся он так заразительно, что Дарин невольно тоже улыбнулся.

— Перестань, Басиянда, — сказал он. — Сказали же тебе — выдумки это все про людоедов. Никто нас с тобой есть не собирается.

Варш захохотал еще сильней.

— Нарищ, этот тощий слуга и правду боится, что мы его съедим! Слыхал?

— Слыхал, — отозвался Нариш. Он взглянул на Басиянду из-под полуопущенных век и усмехнулся.

— Ох уж, эти люди… — философски проговорил Варч.

Дарин бросил в сторону Басинды выразительный взгляд.

— Вы на него не обижайтесь. Он в Лутаке недавно совсем. Как и я, собственно.

— А ты в Лутаке недавно? Ну-ка, ну-ка, давай, расскажи же… где живешь, чем занимаешься?

Рассказывать о себе Дарин не очень любил: жил он на свете не так уж долго и ничего особенного или хоть сколько-нибудь замечательного в его жизни еще не происходило.

Но Варч смотрел на него с таким подкупающим добродушием, такой живой интерес светился в его голубых глазах, что язык у парня развязался сам собой.

Он рассказал о доме с синими ставнями, о Дадалионе и Тохте, а рассказ о Фендуляре так развеселил людоедов, что у Варча даже слезы из глаз потекли. Хорошим рассказчиком Дарин себя не считал, но сейчас, видя устремленные на него глаза, он говорил и говорил, лишь изредка поглядывая в сторону, где в тени дерева виднелись людоедиха и повелитель Волшебных земель.

Там шла своя беседа.

Кехелус стоял, сложив руки на груди, всем своим видом источая холодное величие. Встреча с людоедами его нимало не взволновала, к тому же в облике людоедихи не обнаружилось ничего устрашающего: это была крупная, крепко сбитая молодая женщина, с вздернутым носом, с веснушками на круглых щеках, очень похожая на молочницу из предместий Лутаки. Русые волосы ее, расчесанные на прямой пробор, были заплетены в две косы.

— Какой ты неразговорчивый, — вздохнула она. — Все молчишь и молчишь. Скажи что-нибудь?

Кехелус и бровью не повел.

Людоедиха сорвала цветок, расправила лепестки попышней и воткнула в волосы.

— Можешь называть меня Саграмона, — предложила она. — Это мое имя, прекрасное и благозвучное. Мне очень нравится, когда ко мне так обращаются.

— С чего ты взяла, что я вообще буду к тебе обращаться? — высокомерно отозвался король-демон.

— Я не беседую с людоедами!

Саграмона подошла ближе, посматривая на него с интересом.

— Совсем-совсем не беседуешь?

— Совсем! — отрезал тот и отвернулся.

Людоедиха томно вздохнула.

— Какой неприступный! Обожаю красавчиков со скверным характером, — проворковала она. — Может, прогуляемся по лесу? Твои друзья еще долго будут заняты. Побродим по тропинкам, пособираем цветы, полюбуемся рекой… кстати, здесь есть чудесные укромные полянки, прямо-таки, созданные для уединения…

Она вытащила из волос цветок и покрутила в пальцах.

— Ну, так как?

Кехелус сверкнул глазами.

— Как ты могла подумать, что я, повелитель Волшебных земель, король-демон, прозванный врагами Беспощадным, снизойду до тебя, жалкая людоедиха?!

— Грубиян, — одобрительно промурлыкала Саграмона, ударив Кехелуса по руке цветком. — Мне нравятся мужчины, которых надо завоевывать. Добиваться, обольщать, покорять! Чувствую, ты как раз из таких, — она окинула короля-демона оценивающим взглядом. — Есть в тебе что-то такое… так как насчет прогулки? Я знаю премиленькую тихую полянку совсем рядом. Никто не помешает. Уединимся?

— Нет, — категорически отказался Кехелус, безуспешно пытаясь отодвинуться от Саграмоны подальше. — Я не собираюсь уединяться с людоедихой! Моей благосклонности добивались красивейшие и знатнейшие….

Саграмона по-хозяйски поправила воротник его рубахи.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — мягко заметила людоедиха. — Конечно, ты избалован женским вниманием, женщины так падки на красивых мужчин! Но я — совсем другое дело. И, кстати, — она взяла Кехелуса за руку. — У тебя какие-то странные представления о людоедах. Предвзятое к нам отношение! Я просто обязана сделать что-нибудь, чтоб его изменить. Когда мы познакомимся поближе, узнаем друг друга получше, ты будешь думать о нас совсем иначе!

Кехелус вырвал руку.

— Когда я верну свое могущество, — прошипел он прямо в лицо Саграмоне, демонстрируя безупречный оскал. — Я сотру с лица земли людоедов! Уничтожу всех до одного! И тебя — в первую очередь!

Саграмона улыбнулась.

— Хулиган! — любовно сказала она, цепляя полузавядший цветок на воротник его рубахи. — И такой темпераментный! Знаешь, если тебе не по вкусу полянка, то, что ты скажешь о моей пещере? Уютное милое гнездышко и поблизости — ни одной живой души!

Король-демон благоразумно промолчал, однако Саграмона была настойчива.

— У меня есть чудесный плащ из шкуры единорога — такая редкость! Достался от одного богатого купца, который как-то случайно… э… проезжал мимо. Купец… э… уехал, а плащик остался. Могу подарить, если хочешь. Но только он в пещере. Пойдем? Посмотришь, примеришь…

— Я занят, — надменно процедил Кехелус сквозь зубы.

— Любое дело можно отложить на денек-другой, — ласковым голосом принялась уламывать Саграмона. — Кстати, у твоей рубашки оторвалась пуговица, ты заметил? Надо бы пришить. Но иголка у меня тоже в пещере. Ну, согласен?

Людоедиха нежно потрепала короля-демона по волосам.

— Руки прочь! — рявкнул Кехелус, отталкивая ее.

— Какой характер, — восхитилась Саграмона. — Ценю!

Он раздраженно фыркнул и отвернулся. Людоедиха умиленно полюбовалась его профилем и продолжила разговор.

— А я еще хотела спросить, — задушевным голосом начала она. — Веришь ли ты в любовь с первого взгляда?

Повелитель Волшебных земель замер, потом медленно повернулся.

— Что?! — недоверчиво спросил он, глядя на людоедиху. — Что ты сказала, ничтожная?

Саграмона прижала руки к груди.

— А я верю! — с жаром воскликнула она. — Со мной раньше такого никогда не бывало. Но как только мы повстречались… — она трепетно вздохнула. — Знаешь, при одном взгляде на тебя, меня так и бросает в дрожь!

Кехелус немного подумал.

— Меня — тоже, — честно сказал он.

Людоедиха застенчиво просияла.

— Вот видишь! Зачем же бороться с чувствами? Послушай, моя пещерка совсем близко, просто рукой подать…

…Дарин снова покосился в сторону раскидистого старого дуба, под сенью которого стояли Кехелус и людоедиха. Они беседовали и, судя по выражению лица повелителя Волшебных земель, беседа была весьма интересной. Но как ни напрягал Дарин слух, он ничего не расслышал.

— Продаешь пергаменты в лавке, вот как, — говорил Варч, поглядывая на Нариша, который, вытянув губы, пробовал с ложки горячую похлебку. — Хорошее ремесло! А ты, тощий, чем занимаешься? — обратился он к Басиянду.

— Я-то? — сдерживая дрожь, переспросил тот: несмотря на дружеское расположение людоедов, бедный раб трясся, как осиновый лист. — Да так, ничем особенным. Господам мои рассказы неинтересны будут.

— Ну, как, — рассудительно проговорил Варч. — Вот Дарин говорил, что ты раб и что тебя ему купец подарил. Ну, и как тебе у купца жилось? Что ты делал?

— Я-то? — клацая зубами, снова переспросил Басиняда. — Приказал выполняния… то есть, выполнял приказания… что скажут, то и делал…

— А что ж тебе приказывали?

— Мне-то? Разные всякости… то есть, всякие разности…

Варч покачал головой:

— Экий ты неразговорчивый, нехорошо. Брал бы пример с хозяина.

Он хотел добавить еще что-то, но тут Нариш облизал ложку, причмокнув от удовольствия, и крикнул:

— Эй, Варч, похлебка почти готова. Тащи соль!

Старый людоед поднялся.

— Соль я в укромном месте храню, — пояснил он. — Она дорогая, потому — беречь надо, зря не расходовать. Вы посидите пока, а мы сейчас мигом: похлебку посолим — и обедать станем.

Он направился к зарослям ежевики: только сейчас Дарин заметил там сваленные в кучу мешки и котомки.

— Господин, — залепетал Басиянда, провожая Варча перепуганными глазами. — Вспомни, каким хорошим рабом я был! Сделай что-нибудь, иначе совсем скоро у тебя не будет отличного раба: трудолюбивого и прилежного!

Дарин вгляделся в его посеревшее от ужаса лицо.

— Басиянда, ты чего?

— Господин, нам нужно бежать отсюда, вот прямо сейчас уносить ноги! Мне не нравятся эти людоеды, очень, очень не нравятся!

— Да почему? Вполне нормальные люди…

— Они не люди, господин, они не люди, — зачастил Басиянда, следя взглядом на Варчем, который возвращался к костру, держа в руке коробочку с солью. — Они — людоеды! Как можно сидеть за одной трапезой с людоедами? А почему они все расспрашивали и расспрашивали обо всем? Что им надо?

— Ну, ты же слышал! Они в лесу живут, новостей — никаких, вот и спрашивают.

— Господин, послушайте, что вам говорит ваш верный раб! Надо бежать, пока не поздно!

Он поспешно отскочил от Дарина: от костра к ним не спеша направлялся Варч. Старый людоед подошел, окинул Басиянду взглядом и усмехнулся.

— Что-то ты, тощий, суетишься много. А на вопросы отвечать не хочешь, беседу поддерживать не желаешь. Не ведут себя так в гостях! Конечно, мы, людоеды, народ не обидчивый, все стерпим, но все же уважение к хозяевам проявить не мешает. Ты как думаешь?

Он остановился перед Басияндой, глядя на него в упор.

— Я-то? — заикаясь, пролепетал тот, уставившись на людоеда, как кролик на удава. — А я-то что? Я уважаю проявление… то есть, проявляю уважение…

— То-то. А вот раньше с такими гостями мы не церемонились, — он сделал шаг, Басиянда отступил, не сводя глаз с Варча. — Знаешь, что с ними делали?

Но ни Дарин, ни Басиянда так и не узнали, что делали раньше людоеды с такими гостями — поскольку события приняли неожиданный поворот.

Между Басияндой и Варчем просвистел нож и воткнулся в дерево, в сантиметре от лица людоеда. Басиянда окаменел от ужаса, скосив глаза на торчавшее в стволе лезвие, а Варч мгновенно отпрянул и, весь подобравшись, прочесал быстрым цепким взглядом заросли.

Долго искать ему не пришлось: на пригорке, не скрываясь, стоял человек. В правой руке у него поблескивали зажатые между пальцами, лезвия ножей.

— Господин, нам пришли на помощь? — с надеждой пролепетал Басиняда. — Кто это?

— Понятия не имею, — настороженно отозвался «господин», пытаясь разглядеть человека, но незнакомец стоял против солнца и Дарин видел лишь силуэт. Зато Варч, судя по всему, сразу же узнал его. Глаза людоеда вспыхнули, толстые губы растянулись в широкой улыбке.

— Кёртис! — воскликнул он. — Здравствуй, дружище! Так ты жив?! А я слышал, твои кости давным-давно сгнили на рудниках!

… Завершив свои дела и переговорив, с кем нужно, Тохта возвращался в дом с синими ставнями по узким улочкам Морского квартала. В этом квартале ходить на двух лапах было сущим наказанием: улицы то карабкались круто вверх, то спускались вниз. Имелись, конечно, лестницы с каменными истертыми ступенями, но кобольд их старался избегать и трусил по обочине: лестница вела вниз так круто, что нечего было и думать, удержать равновесие. Эх, опуститься бы на все четыре лапы да помчаться быстрее ветра! Но такое поведение позволяли себе разве что кобольды-несмышленыши, а взрослые особи, почтенные менялы, знакомые с правилами приличия, ходили, как подобает. Тохта вздохнул: ну, ничего, сейчас начнутся переулки и улочки попроще, там можно будет и на четырех лапах пробежаться…

Позади раздались чьи-то шаги и послышались голоса. Кобольд оглянулся: вниз по лестнице спускались два человека, судя по диковинной и непривычной взгляду одежде — купцы, прибывшие в Лутаку издалека. Над ними, раскинув черные крылья, парил знакомый Тохте проводник-нетопырь.

— Благоволите посмотреть налево, — светским голосом вещал нетопырь. — Что вы видите перед собой?

— Вижу какие-то развалины, — пренебрежительно отозвался один из купцов, вытирая лысину обширным носовым платком. — И что? Я б на месте городских властей расчистил тут все и устроил маленький, но прибыльный базарчик. Местечко-то бойкое, от покупателей отбою бы не было!

— Это не развалины, — сухо сообщил нетопырь. — Это прекрасно сохранившиеся руины первой сторожевой башни Лутаки. Историческая достопримечательность, которая привлекает массу образованных паломников! Но вам, как провинциалу, это вряд ли будет интересно.

— Что ж тут интересного? — скептически сказал купец. — Небось, паломники ваши бесплатно на это любуются? А базарчик приносил бы деньги!

— Это наше культурное наследие, — еще суше проговорил оскорбленный в лучших чувствах нетопырь. — Конечно, вам, как провинциалу….

— Наследие деньги приносить должно, — стоял на своем купец. — Все на свете должно приносить деньги! — он засунул платок в карман. — Ладно, веди дальше. Что тут еще у вас в Лутаке хорошего?

Нетопырь обменялся с кобольдом выразительным взглядам и официальным тоном произнес:

— Благоволите лететь за мной!

— Полетим, полетим, — снисходительно откликнулся купец. — Гляжу, в вашем городе и понятия не имеют, что такое делать деньги!

Тохта миновал еще несколько улиц и на минутку завернул в Морское Управление. Там, в отделе казначейства он потребовал у хмурого гоблина последнюю сводку с курсом обмена валют Побережья: собирался завтра с утра пораньше занести коллегам-менялам на Привратную площадь, порычал для порядка на младшего писаря Бурару, шутки ради превратившегося при виде кобольда в огромную крысу и обменялся приветствиями с горгульей номер восемь.

Покончив с делами, Тохта вышел во двор и огляделся по сторонам, хотя Дарина, как он уже знал совершенно точно, в Управлении быть никак не могло. Кстати, и раб Басиянда, выложив все новости, касающиеся своего хозяина, тоже куда-то исчез, но его судьба совершенно не волновала кобольда. Более того, он был бы счастлив, если б прожорливый и ленивый раб никогда не появлялся больше в доме с синими ставнями.

И вспомнив о Басиняде, меняла сердито оскалил зубы.

— Тохта, Тохта, — перекрикивая друг друга, завопили говорящие рыбы. — Подойди сюда, мы тебе кое-что расскажем! Иди, иди, мы кое-что про тебя знаем!

Но он, прекрасно знакомый с характерами обитателей бассейна, сделал вид, что не расслышал. Говорить с рыбами, которые сплетничали, как старые гоблинши и сквернословили, как пьяные матросы — нет уж, увольте…

Кобольд пересек двор, спустился на берег, к самой воде и тут, со вздохом облегчения, опустился на все четыре лапы и потрусил вдоль кромки моря.

Соленый теплый ветер ерошил шерсть, песок под лапами был плотным, влажным от набегавшей волны. И день выдался погожий, а на душе было как-то нехорошо, тревожно. От Дарина Тохта слышал выражение «кошки на душе скребут», но смыла его, признаться, не понял. Кошки скребут? С кошками у нас разговор короткий, за шкирку и… хоть и не положено кобольдам в Лутаке домашнюю живность трогать, но ведь к каждому коту сторожа не приставишь! Конечно, вкусней молодой сочной крысы ничего на свете нет, это всем известно, но иногда ведь и разнообразия хочется…

Тут мысли кобольда совершенно непостижимым образом устремились в другом направлении, и он неожиданно для себя вспомнил мага Попуция. Дадалион о нем и слышать не может, называет выжившим из ума чародеем, а он, Тохта, насчет «выжившего из ума» почему-то сомневается…

Дадалион, кстати, исчез куда-то, велел Фендуляру оставаться за главного, а на все вопросы отвечать, что хозяин скоро вернется. Кобольд задумчиво наморщил нос. Так-таки, взял и исчез, даже завещание недописанное на столе бросил. Что он задумал — непонятно. Но, что бы то ни было…

— Эй, эй! — услыхал вдруг Тохта чей-то голос. — Кобольд, кобольд!

Тохта остановился: кричала русалка, носовая фигура корабля «Любимица морей».

— Кобольд, ты что, оглох? — нетерпеливо закричала она, увидев, что тот остановился. — Подойди ко мне!

Тохта с опаской приблизился: корабельные фигуры до разговоров с сухопутными обитателями никогда не снисходили и совершенно непонятно, с какой стати русалка вдруг обратила на него внимание.

— Чего? — тявкнул он.

— Приветствую, желаю процветания! — протараторила русалка. — Слушай, кобольд, это не тебя я видела несколько дней назад с одним человеком?

— Может, и меня, — ответил осторожный Тохта. — А что за человек?

— Молодой парень, толмач, Дарин его зовут.

Тохта уселся на песок, глядя на русалку снизу вверх.

— Ты его знаешь?

— Конечно. Где он? Мне срочно нужно ему кое-что передать, срочно! Очень важное! Я уже и капитана посылала его в Морском Управлении поискать, да он не нашел. Нету, говорит, такого! А мне… а я… тебе случайно не известно, где он? Хочу его предупредить.

— Случайно известно, — проворчал Тохта, пытаясь изловить в густой бурой шерсти блоху: она давно раздражала его своей неуловимостью и беспримерной наглостью. — В Тисовой роще.

— В Тисовой ро… где?! Я ж видела его совсем недавно, он мчался освобождать из Морской тюрьмы не кого-нибудь, а самого…

— Короля-демона. Знаю, — кобольд почти поймал блоху, но в самый последний момент она опять ускользнула, и Тохта щелкнул зубами от досады. — А о чем предупредить-то хотела?

— О том, что заключенный по имени Кехелус — король-демон, — упавшим голосом проговорила русалка.

— Дарин это уже узнал, жаль только, что поздно. В тюрьме этому королю самое место, — буркнул Тохта. — Сидеть бы ему там до скончания века! А ты откуда про владыку демонов знаешь?

Русалка пожала плечами.

— Я же волшебное существо, мы многое знаем. Ну, и конечно, плавания… придешь, бывало, в другую страну, встанешь на якорь, а в гавани кораблей — видимо-невидимо. Ну, поговоришь, конечно, со всеми, новости узнаешь, посплетничаешь. Зачарованные корабельные фигуры со всего света новости собирают.

— А в Волшебных землях не бывала?

— Не доводилось, — призналась русалка. — Мой капитан — человек неплохой, конечно, но… — она развела руками. — Простой смертный человек. А людям в Волшебные земли путь заказан. Туда другие корабли ходят…

— Корабли-призраки?

Русалка кивнула.

— Они с нами, обычными кораблями, не общаются. А интересно было бы поговорить…

Они помолчали. Кто-то из команды обратился к русалке с вопросом, она, не глядя, махнула на него рукой.

— Я разговариваю, не видишь разве?!

— А долго ты будешь разгова…

— Долго! — раздраженно рявкнула русалка и моряка как ветром сдуло. Прогнав надоеду, она снова взглянула на Тохту.

— А зачем Дарин отправился в рощу?

Кобольд открыл было рот, но русалка опередила его:

— Чувствую, здесь замешан король-демон?

— Именно, — хмуро отозвался Тохта, приступая к рассказу.

Когда он закончил, русалка задумчиво поскребла пальцем в деревянных кудрях.

— Существо из другого мира? Гм… никогда не слышала про другой мир. Ты в это веришь?

— Как сказать, — уклончиво ответил Тохта. Блоха снова принялась шнырять в шерсти, как угорелая и кобольд поклялся сам себе, что сегодня вечером во что бы то ни стало, выкроит минутку, заскочит в квартал Магов, купит хорошее заклинание от блох и уничтожит наглую тварь. Сколько можно терпеть, в конце-то концов!

— А ты?

Но русалка его не слышала. Она, сдвинув брови, смотрела перед собой и рассеянно бормотала:

— Волшебный меч, волшебный меч… меч короля-демона… слышала я о нем что-то такое, но припомнить никак не могу!

Кобольд встал и отряхнулся, мысленно суля проклятой блохе сдохнуть ужасной смертью.

— Ладно, — проговорил он. — Ты вспоминай пока, а я пошел. Пора мне! Желаю процвета…

— Стой! — отчаянным голосом крикнула русалка. — Вспомнила! Ты говорил, Дарин должен распечатать грот и вернуть волшебный меч королю-демону.

— Говорил, — кивнул кобольд, удивленно глядя на встревоженную русалку.

— А Дарин знает, что ни при каких обстоятельствах он не должен касаться этого меча?!

Тохта замер. Потом осторожно спросил:

— Почему?

— Потому?! Потому, что это меч демона, вот почему! Потому, что если обычный человек коснется его, то погибнет в тот же момент! Знает он об этом?! Знает?

— Э… — растерянно проговорил кобольд. — Не думаю…

…Варч радостно хлопотал возле костра.

— Кёртис, тролль меня задери, рад тебя видеть!

Он дружески хлопнул Кёртиса по плечу.

— Садись-ка вот сюда, отдохни с дороги! Я уж было поверил в то, что тебя упекли на каторгу! Ей-ей, поверил, ты уж извини меня, старика! Гоблин Тамбуран рассказывал, помнишь, гоблина Тамбурана? Он забредал как-то, к нам на огонек. Нариш, я говорил тебе, что Тамбуран служил у нас в ополчении, когда мы так славно воевали под предводительством генерала Пфафнуса? А про Кёртиса рассказывал? Мы с ним давненько знакомы, вместе обстряпывали как-то одно дельце на Восточном Побережье… добывали кой-чего. Не рассказывал? Значит, запамятовал, эх, старость, старость…, - он повернулся к Кёртису.

— Так вот, Тамбуран клялся, что собственными глазами видел, как на тебя надевали кандалы! Так это правда?

— Ну, раз Тамбуран рассказывал, — неопределенно протянул Кёртис, не собираясь, однако, ни подтверждать, ни опровергать сказанное. — Значит, так оно и было. Как он сам-то поживает?

— Ничего поживает, только жалуется, что в дождливую погоду кости крутит, не иначе, ревматизм, — Варч сокрушенно покачал головой. — Так ты снова вышел сухим из воды, ну и ну! Рассказал бы старому другу, как это тебе удается!

Кёртис пожал плечами.

— Сам удивляюсь. А как твои дела, Варч?

Людоед добродушно улыбнулся.

— Да прекрасно, Кёртис, можно сказать, что прекрасно! Подрядились вот на охрану рощи. Работа непыльная, ходи да ходи себе, поглядывай за порядком. Скучновато, но все же иной раз и гости пожалуют, — он указал на Дарина и Басиянду. — А то и старые друзья нагрянут, — Варч снова потрепал Кёртиса по плечу. — Чего еще мне, старику, надо? Ну, Нариш, ворчит, конечно, иной раз, он молодой, ему приключения подавай! А здесь, в роще — какие приключения? Вот и рассказываю ему байки разные: как в армии служил, как с генералом Пфафнусом воевал. Так, глядишь, и время пройдет!

Дарин озадаченно посмотрел на Кёртиса: тот держался так, словно видел его первый раз в жизни.

— Где же твоя кошка? — поинтересовался парень.

Кёртис лениво усмехнулся.

— Отпустил поохотиться.

Варч всплеснул руками.

— А вы никак знакомы?! Ах, я, дырявая башка! И не подумал об этом!

— Не так, чтоб знакомы. Виделись один раз в Лутаке, — небрежно бросил Кёртис и отвернулся.

— Один раз? Ну, тогда я поболее тебя про него знаю! — благодушно продолжал Варч. — Сам понимаешь, с хорошим человеком отчего не поговорить?

Кёртис бросил на Дарина быстрый внимательный взгляд.

— Поговорили с гостями, новости кое-какие узнали. Мы ведь тут с Наришем вдвоем, да вдвоем, никого и не видим. Ну, Саграмона иной раз проведает… — он кивнул в сторону дуба. — Да что же это я! Опять о себе! А ведь хотел спросить: ходили слухи, что тебя в Аркабе видели, правда? Или опять люди наплели?

— Наверное, — уклончиво ответил Кёртис. — Языки-то без костей…

— Без костей, это точно, — охотно согласился людоед. — Так не было тебя в Аркабе? Я и то уж думал: зачем бы это Кёртиса понесло к колдунам-сновидцам? А получается, ты там и не был! — он добродушно рассмеялся. — А где ж ты был?

— Где только меня не было, — так же добродушно отвечал Кёртис.

— А к нам в рощу зачем пожаловал? Старых друзей проведать? — голубые глаза Варча сияли радушием, но взгляд был цепкий, внимательный.

— Отчего не проведать? — в тон ему ответил Кёртис. — Друзей навестить, как говорится — дело святое!

Людоед снова расплылся в улыбке.

— Вот это ты правильно! Хорошие-то друзья — они на дороге не валяются!

— Варч! — подал голос от костра Нариш. — Где приправы, что ты вчера отыскал вон в той сумке?

— Сейчас, сейчас! — хлопотливо откликнулся старый людоед и пояснил Кёртису. — Молод больно, этот Нариш, воинской жизни не нюхал, ничего не умеет! Вот, похлебку учу варить. А что, в жизни всегда пригодится! А ты, Кёртис, вовремя — как раз к горяченькому подоспел. Ну, я сейчас, мигом!

Он поспешил к костру.

Ленивое выражение мгновенно слетело с Кёртиса. Он выплюнул травинку и взглянул на Дарина.

— Вас как сюда занесло? — негромко спросил он. — Похоже, кому-то жить надоело?

— Жить? — переспросил Дарин, сбитый с толку его тоном. — А мы… мы здесь — по делу.

— Эй, Дарин, — крикнул Варч, разворачивая на котелком пергаментный пакетик со специями. — Чуешь, как пахнет? Небось, у Дадалиона, в доме с синими ставнями ты такого не пробовал? А ты сам-то готовить умеешь?

— Не так, чтобы очень. А Дадалион…

— Придержи язык! — вполголоса бросил Кёртис, делая вид, что затягивает шнурок на рукаве куртки.

Парень умолк, а Кёртис тревожно глянул в сторону костра, возле которого хлопотали Варч и Нариш.

— Много ты ему уже наболтал?

— Кому? — растерялся Дарин.

— Варчу.

— Ну, мы… поговорили немного. А что?

Кёртиса поднял брови.

— Поговорили? — переспросил он. — И ты рассказывал ему о себе?

— Да что тут такого? — огрызнулся Дарин. Выражение лица Кёртиса его порядком задело: черный контрабандист смотрел на него так, словно с трудом удерживался от того, чтобы покрутить пальцем у виска и объявить его, Дарина, полным дураком. — Ничего секретного в моей жизни нет. Я артефакты не ворую, скупкой и перепродажей амулетов не занимаюсь.

— Эти двое, — не дослушав, перебил Кёртис, незаметно указывая взглядом на Варча и Нариша. — Людоеды. И ты сам, добровольно, рассказал им о себе?

Дарин покосился в сторону костра. Нариш осторожно снимал котелок с огня, Варч искал что-то в сумке. Заметив взгляд парня, он улыбнулся и помахал рукой.

— Ну, — неуверенно протянул Дарин, пытаясь понять, в чем дело. — Они спрашивали кое-что. Я отвечал. И что? Что это значит?

— Это значит, что ты покойник, понял? — сообщил Кёртис.

Дарин замер.

— В смысле? Думаешь, съедят? Варч сказал, они давно не едят людей!

— Не едят? А что ж они, по-твоему, едят? Что у них в котелке?

— Э… суп. Похлебка из дикого кролика.

— Да ну? — Кёртис выплюнул изжеванную травинку. — Пойди-ка, спроси у Варча, куда делся гоблин Тамбуран. Этот рыжий верзила, Нариш, как раз потрошит гоблинскую котомку.

— Думаешь, там… — Дарин бросил взгляд на котелок и почувствовал, как к горлу подкатилась тошнота.

— Гоблин Тамбуран?

— Даже не сомневайся. Я его хорошо знал, он скопидом, каких мало. В свою котомку он золотые монеты зашивал, так ни за что бы с ней не расстался.

Сердце Дарина громко стукнуло, а потом начало колотиться все быстрей и быстрей, словно он взбегал на высокую гору.

— Так они его съели?! Но… — он посмотрел на старого людоеда. — Варч же говорил: они друзья?

— Какая разница? — Кёртис снова напустил на себя скучающий вид, словно речь шла о самых пустяковых вещах. — Тамбуран старился, понемногу выживал из ума, потому, видно и разоткровенничался с людоедами, сболтнул лишнего.

Дарин насторожился.

— Что значит — «лишнего»?

Кёртис в упор уставился на Дарина.

— Парень, ты что, с неба свалился? — недоверчиво спросил он. — Ничего не знаешь о людоедах?

Тот отрицательно мотнул головой.

Минуту Кёртис не сводил с него испытующего взгляда, потом покачал головой.

— Господин, — вмешался в разговор перепуганный Басиянда: он умудрился все расслышать, хотя Кёртис и Дарин разговаривали очень тихо. — Надо бежать отсюда, господин!

— Твоего господина отсюда уже никто не отпустит: он слишком много рассказал о себе, — отрезал Кёртис. — Твой господин уже практически труп. Обед для людоедов.

Басиянда покосился на оторопевшего Дарина, помялся и спросил тревожным шепотом.

— Почему?

— Ты разговаривал с Варчем, правда? — не слушая Басиянду, спросил Кёртис.

Тот кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— Так я и думал. Ну, и как он тебе? Душа-человек, ко всем — с открытым сердцем, веселый, радушный, как с таким не поболтать? Ты не первый, кто на это купился. Но на самом деле, все людоеды — безжалостные, свирепые убийцы, да к тому же еще и хитрые, притворяться умеют очень хорошо… особенно Варч.

Кёртис бросил незаметный взгляд на старого людоеда.

— Он умный, среди людоедов это редкость. И оттого — вдвойне опасен.

— Но… блин, — выдавил Дарин. — Он… просто спрашивал… по-дружески.

Кёртис сорвал травинку и засунул в рот.

— Лучший способ подружиться с людоедом — скормить ему свою левую руку, — невозмутимо сообщил он. — Тогда ты станешь его лучшим другом. Он будет ходить за тобой по пятам… до тех пор, разумеется, пока не получит все остальное. А он получит, не сомневайся.

— Зачем он меня расспрашивал?

— Положено так. Людоеды — не обычные существа… они не люди, но и не маги. Магией даже самые умные и хитрые из них овладеть не могут. Но, — Кёртис пожал плечами. — Какая-то толика волшебства в них все-таки есть и некоторые научились ее использовать, — он указал взглядом на Варча. — Таким мало просто съесть кого-то. Они прикидываются добрыми, беседуют — вот как с тобой. И спрашивают, спрашивают… стараются узнать о человеке побольше. И когда съедают, то вместе с жертвой получают его молодость, его энергию, знания, силу, ум. Да много еще чего. Посмотри на Варча — сколько ему лет, как думаешь?

Дарин украдкой взглянул на людоеда. Теперь добродушный улыбчивый Варч внушал ему ужас.

— Не знаю. Он говорит, что старик…

— Как бы не так. Он это уже лет триста говорит. А вот сегодня сожрет тебя и снова помолодеет — ровно на твою жизнь.

Кёртис отбросил травинку и посмотрел на Дарина.

— Понял, почему тебя расспрашивали?

— Господин! — ужаснулся Басиянда. — Надо бежать!

Кёртис усмехнулся.

— От людоедов не убежишь. Они только на вид неповоротливыми кажутся, а когда до дела доходит…

Он умолк, поглядывая в сторону костра.

— Слышал я, что тебя понесло в Тисовую рощу, да не сразу поверил, — сообщил он. — Уж больно глупо… даже для тебя.

Дарин покосился на Кёртиса.

— А ты как тут оказался? Все еще за амулетом охотишься?

Кёртис усмехнулся.

— Не люблю терять деньги, знаешь ли. Да и клиент торопит.

— Понятно, — угрюмо ответил Дарин. — А скажи-ка, почему тебя-то людоеды не съели? Варч говорил, что вы давно знакомы?

— По одной очень просто причине, — спокойно объяснил Кёртис. — Я ничего не рассказываю о себе. Он давно хочет меня сожрать, но пока не вытянет все, что ему нужно и пальцем не тронет. Я умею держать рот на замке, понял?

Он посмотрел на Дарина.

— Что делать собираешься?

…Под раскидистым дубом, меж тем, продолжалась задушевная беседа Кехелуса и Саграмоны.

— Какой ты несговорчивый, — томно протянула людоедиха, не сводя с него глаз. — И такой хорошенький, так бы и съела тебя!

— Меня?! — высокомерно переспросил король-демон. — Жалкое создание, понимаешь ли ты, с кем осмелилась заговорить?! Я — владыка Волшебных земель, мое могущество безгранично! Мои…

— Ты ж вроде говорил, могущества у тебя пока нет? — уточнила Саграмона.

— Но будет! Я верну его и тогда… тогда ты пожалеешь, что дерзнула приблизиться ко мне!

— Я не прочь дерзнуть сделать еще кое-что, — кокетливо сказала людоедиха, поправляя косы. — Знаешь, в моей пещерке довольно уютно. Ты мог бы там отдохнуть, пока твои друзья… э… заняты. Такая милая пещерка и совсем близко, буквально, в двух шагах. Ну, не хочешь отдохнуть, так давай просто посмотрим на нее. Только взглянем — и сразу же назад!

И Саграмона обвила его руками за шею.

— Я не часто приглашаю к себе гостей, но ты…

— Ты будешь первой, кого я уничтожу, когда верну свое могущество! — яростно прорычал Кехелус, отбиваясь от нее. — Трепещи, ничтожная! Я сейчас поведаю тебе кое-что о себе, ты узнаешь, как я расправляюсь…

Стремительным движением Саграмона запечатала ладонью его рот.

— Молчи! Не рассказывай ничего!

Король-демон оттолкнуть ее, но людоедиха оказалась сильнее. После отчаянной, но безуспешной попытки вырваться, Кехелус сдался и присмирел, лишь пытался испепелить взглядом бесцеремонную Саграмону.

— Вот так, — промолвила она, когда владыка Волшебных земель немного успокоился. — Ничего не говори, ладно? Мне почему-то совсем не хочется ничего о тебя знать.

Она опустила руку.

— Значит, в пещерку ты не хочешь, — грустно сказала Саграмона. — А подарок? Мой подарок — чудесный плащик из шкуры единорога?

Она окинула Кехелуса взглядом.

— Белый плащ с золотой вышивкой — тебе очень пойдет.

— Не выношу золота, — угрюмо буркнул король-демон.

Людоедиха ласково погладила его по руке.

— Что-нибудь придумаем. Ты пока стой здесь, никуда не уходи, а я мигом сбегаю за плащиком. Будешь ждать?

Она с надеждой посмотрела на Кехелуса.

Король-демон тяжело вздохнул.

— Буду, — обреченным тоном сказал он.

…Все сказанное Кёртисом просто оглушило Дарина. Однако сомневаться в сказанном не приходилось: каким-то образом Дарин совершенно точно знал, что Кёртис не врет. Дарин бросил взгляд в сторону костра, где хлопотали возле котелка Варч и Нарч и облизнул враз пересохшие губы.

— А… э….

И умолк: к ним направлялся Варч.

— Знаешь, Кёртис, честно скажу: рад, очень рад тебя видеть! — сердечно проговорил он, приблизившись. — Ты редко появляешься, нехорошо! Старых друзей, говорю, забывать нехорошо! Перекусишь с нами?

Кёртис отрицательно мотнул головой.

— Сыт.

Лицо Варча выразила неподдельное огорчение.

— Сыт?! Как же так! А я-то, дурак старый, изо всех сил стараюсь, похлебку варю, а ты — сыт? Кто ж в гости сытым ходит? Неуважение к хозяину!

— Прости, Варч, — самым сердечным тоном сказал Кёртис и для убедительности приложил руку к груди. — Прости! Знаю твое гостеприимство и уж в следующий раз непременно отведаю.

Старый людоед широко улыбнулся.

— Ну, то-то. Я на друзей обиды не держу, друг — есть друг! Не хочет со мной трапезу разделить — ладно. Другой кто, может, и обиделся, да только не я! Так какие у тебя дела в роще, Кёртис? — как бы невзначай поинтересовался он. — Тут ведь у нас ничего для тебя интересного нету: ни амулетов каких, ни артефактов. Ей-ей, нету, не вру!

— Знаю, Варч, знаю, — успокоил его Кёртис. — Так, по пути зашел. Проходил мимо, вот и надумал тебя проведать.

Варч растроганно посмотрел на него.

— Друг, — задушевным голосом проговорил он. — Вот что значит, настоящий друг! Времени не пожалел, зашел проведать!

Он перевел взгляд на Дарина.

— Видишь? Вот она, дружба-то!

Тот кивнул, не сводя с людоеда глаз.

— Ну, как говорится, спасибо, что навестил, — продолжал Варч, обращаясь к Кёртису. — Знаю, торопишься, дел у тебя всегда много, так и задерживать не стану. Хоть и хотел бы посидеть, поболтать, часок-другой за дружеской беседой скоротать, да, видно, в другой раз. Рад был повидаться! Проводил бы тебя, да не могу, уж не обессудь! Похлебка стынет, да и гости у меня, — он взглянул на Дарина. — Да ты, Кёртис, и сам дорогу отсюда найдешь, — он потрепал его по плечу. — Желаю, как говорится, процветания! Я не выпроваживаю тебя, не подумай! — спохватился людоед. — Однако ж, вижу: торопишься ты! Очень торопишься, правда?

— Правда, — спокойно согласился Кёртис..

— Варч! — снова заорал от костра Нариш. — Где миски?! Куда мясо из котелка перекладывать? Жестковато оно, говорил же я тебе, гоблинов тушить надо!

— Вот балабол, — с досадой процедил людоед. — Сейчас!

Он с неохотой отошел, оглядываясь на Дарина.

— Ну что? — вполголоса спросил Кёртис. — Убедился?

Дарин молча кивнул. Он лихорадочно соображал, что делать дальше, но мысли, едва появившись, тут же исчезали.

Появился Кекхелус — вид у владыки Волшебных земель был раздосадованный.

— Проклятая людоедиха, — с досадой процедил он. — Племя людоедов заслуживает того, чтоб его стерли с лица земли! Займусь этим, сразу же, как только…

Он заметил Кёртиса.

— А это кто? — осведомился король-демон. — Еще один смертный? Откуда ты взялся?

Кёртис замер. Потом повернулся к Дарину и вопросительно поднял брови.

— Когда только верну свое могущество, обращу в прах всех людоедов, — продолжил Кехелус, не дожидаясь ответа. — И под страхом смерти запрещу даже упоминать о них в моей стране! Чтоб в Волшебных землях о них даже память исчезла!

— Кто это? — кивнул на него Кёртис.

— Местный сумасшедший, — пробормотал Дарин, ломая голову над тем, как бы спастись от людоедов.

Кёртис прищурил глаза.

— Сумасшедший, который называет людей «жалкими смертными» и твердит, что «вернет свое могущество»? — переспросил он. — Интересно… ну, а при чем здесь Волшебные земли?

— Ты там был?

— Не приходилось, — признался Кёртис. — Там правит король-демон и слухи о нем ходят один другого…

Он вдруг замер с открытым ртом и всю невозмутимость с него, как ветром сдуло. Кёртис посмотрел на Дарина, потом перевел взгляд на Кехелуса.

Дарин кивнул.

— Вот именно.

— Интересно… — задумчиво пробормотал черный контрабандист, не сводя глаз с владыки Волшебных земель. Потом сорвал травинку, сунул в рот и покачал головой.

В разговор вмешался владыка Волшебных земель.

— Долго мы будем торчать здесь? Пора идти дальше!

— Заткнись, — непочтительно оборвал его Дарин. — Слушай, Кехелус, я бы рад свалить отсюда как можно быстрей, да неувязочка вышла: людоеды нас сожрать собираются. И, по-моему, меня, первого.

Кехелус нетерпеливо передернул плечами. Дарин решил, что король-демон его не понял и принялся втолковывать.

— Они едят людей, понимаешь?

— Естественно, они едят людей! — раздраженно бросил Кехелус. — Это всем известно! И что такого?

— А то, что ты тоже человек, придурок! На ужин им пойдешь, понял?!

Ноздри Кехелуса гневно раздулись.

— Меня?! Пусть только посмеют тронуть хоть пальцем!

— Что это с ним? — поинтересовался Кёртис.

— Мания величия, — буркнул Дарин, поглядывая в сторону Варча. — В обостренной форме. До него никак не дойдет, что он смертный.

— Смертный, вот как, — произнес Кёртис, прищурившись. — Стало быть, демон стал смертным? А каким образом? Может, расскажешь?

— С какой стати? Это вообще-то секрет.

Кёртис усмехнулся.

— Вполне возможно, через несколько минут тебя съедят. Будет жаль, если такой секрет канет в желудки людоедов, — он посмотрел на сжавшего кулаки Дарина и негромко рассмеялся. — Ладно, шучу. А теперь расскажи-ка о нем.

Он кивнул на Кехелуса.

Откровенничать у Дарина не было никакой охоты, но выбора не оставалось. Он постарался изложить историю как можно короче, не особенно вдаваясь в детали. Кёртис, выслушав историю, помолчал, потом осторожно спросил:

— И ты помогаешь демону?

— Помогаю, ага, — отозвался Дарин. — Чокнуться можно! Будет что вспомнить… если живым останусь, конечно.

— Бесплатно?

Дарин пожал плечами.

Кёртис посмотрел на него с нескрываемым сожалением.

— Но вообще-то, — поспешно добавил Дарин, — У меня девиз: никогда не делать добрые дела! Вот это — последнее. Сделаю — и все!

— Отличный девиз, — одобрил Кёртис. — И давно он у тебя?

— Со вчерашнего дня, — проворчал Дарин. — Не надо объяснять, что я дурак. Сказал бы лучше, как отсюда ноги сделать…

— Вас всего лишь трое. Людоедов тоже трое, — Кёртис пожал плечами. — Вам их не одолеть, нечего и мечтать. Они гораздо сильнее человека… кстати, куда девалась людоедиха?

Он взглянул на Кехелуса, тот выразительно промолчал.

— Что же делать? — в отчаянии пробормотал Дарин. — Я так понимаю, на тебя нам рассчитывать нечего?

Кёртис небрежно пожал плечами.

— Я бесплатно не помогаю, это раз. Сражаться против людоедов — глупо, это два. Хотя видел я однажды, как обычному человеку удалось людоеда убить… но тот человек, воин, владел мечом так, как никому и не снилось…

Он незаметно обшарил взглядом поляну.

— Варч со своим подручным обитает здесь. Значит, и вещи тех, кого они съели, тоже должны быть где-то здесь. Ну, по крайней мере те, которые они еще не успели сбыть, — пробормотал он.

— Сбыть? — переспросил Кехелус.

— Конечно. В селениях возле гор почти каждая людоедская семейка имеет свою торговлю: продают вещи — одежду, украшения, оружие — то, что осталось от тех, кого они съели. Та людоедиха, — сказал Кёртис, имея в виду исчезнувшую Саграмону. — Как раз, видно, за товаром и приходила.

— Господин, нам надо бежать, — пролепетал Басиняда, едва держась на ногах от страха. — Бежать, сломать голову… я хотел сказать…

Кехелус презрительно фыркнул.

— Вон, под кустом, — тихо продолжал Кёртис. — Вещи, что остались от людей. Там же, наверное, и оружие. Дороги в Лутаке хоть и спокойные, но все равно, без оружия никто не ездит.

Он задумчиво посмотрел на Дарина.

— Кстати, о помощи… тебе ведь есть чем за нее заплатить. Может, договоримся?

Дарин машинально нащупал под рубахой амулет.

— Да что ты за человек?! Сначала натравил на меня свою кошку, и она меня чуть не сожрала…

Кёртис усмехнулся.

— Если б хотела, то сожрала бы, не сомневайся.

— Теперь бросаешь нас на съедение людоедам? У тебя совесть есть?

— Я от нее давно избавился, — лениво сообщил Кёртис. — И тебе советую. Кстати, заметь, какой удобный для меня случай: надо всего лишь немного подождать, пока людоеды тебя съедят, а потом просто забрать то, что мне нужно.

Он с усмешкой посмотрел на разъяренного парня.

— Ладно. Съедят вас или не съедят, — сказал Кёртис, поднимаясь с камня, — А я бы на вашем месте постарался понезаметней подойти поближе к тому кусту, под которым все барахло свалено. По крайней мере, сможете умереть с оружием в руках. Ну, само собой, поосторожней туда двигайтесь, чтобы людоеды ничего не заподозрили.

Он пошел через поляну, первым, за ним отправился Дарин, сверля взглядом его спину и пытаясь догадаться, что у того на уме.

Следом торопливо засеменил Басиянда. Кехелус, не сводя глаз с людоедов, хлопочущих возле костра, еле сдерживался от ярости, однако, передернул плечами и двинулся за всеми.

— Кётис, — крикнул Варч. — Ты, никак, уходишь?

— Пора, — отозвался тот.

Старый людоед приблизился и радушно улыбнулся.

— А мы вот, — начал Дарин, чувствуя, как сердце снова начало бухать в груди, как колокол. — Провожаем, вот. Встречались мы, вот, поболтали, туда-сюда… проводим, попрощаемся.

— Это хорошо, — отозвался Варч. — Прощайтесь да давайте к столу. Похлебка готова, да и Нариш заждался. А ты, Кёртис, не забывай нас, заходи! Поболтаем, поговорим, старое вспомним! Ну, а гости уж с нами останутся, мы гостям всегда….

— Не забуду, Варч, — заверил Кёртис, поглядывая на Дарина. — Кстати, давно хотел тебя спросить…

О чем хотел спросить черный контрабандист, так и осталось загадкой.

Чья-то сильная рука отшвырнула Дарина в сторону и перед старым людоедом вырос разъяренный Кехелус: слова «спокойнее и незаметней», вкупе с известием, что с ним, владыкой Волшебных земель, собираются расправиться людоеды, подействовали на него, как красная тряпка на быка.

— Жалкий людоед! — рявкнул он. — Лживый червяк, пожиратель трупов! «Рады гостям»?! Да знаешь ли ты, на кого ты решил покуситься?! Когда я верну свое могущество, я уничтожу вас, сотру с лица земли и тебя — первого!

И с этими словами кулак Кехелуса впечатался в лицо Варча.

Дарин успел подумать, что король-демон, что ни говори, отличается редкой последовательностью: он все время хотел стереть кого-нибудь с лица земли, вот только никак не мог определиться, с кого ему начать и потому постоянно вносил в свои планы коррективы.

Обычного человека удар Кехелуса сбил бы с ног, но старый людоед покачнулся и устоял. Он отскочил в сторону и длинный нож, висевший в деревянных ножнах на поясе, оказался в его руке так быстро, что никто и глазом не успел моргнуть.

Дальше перед глазами Дарина все завертелось, как в дешевом малобюджетном боевике.

Он слышал, как выругался Кёртис, бросаясь к кустам и лихорадочно роясь в вещах, отбрасывая сумки и котомки. Варч бросился было к нему, но на пути его снова оказался Кехелус. Людоед замахнулся, лезвие ножа блеснуло, грозя располосовать горло от уха до уха, но Кехелус уклонился, успев нанести короткий удар в челюсть. Людоед, зарычал, мотнув головой, а владыка Волшебных земель зашипел от боли, встряхивая кистью руки с разбитыми до крови костяшками пальцев.

Из-за куста выскочил Кёртис — ему все-таки удалось отыскать кое-что.

— Эй! — крикнул он, бросая меч Кехелусу.

Король-демон не удосужился даже повернуть головы. Он протянул руку, не глядя, поймал меч, перехватил его за рукоять и одним движением стряхнул с него ножны.

Получив оружие, повелитель Волшебной страны странным образом преобразился. Ярость и вспыльчивость бесследно исчезли и Кехелус обрел ледяное спокойствие. Он встал напротив Варча и расправил плечи. Из темных глаз короля-демона на людоеда глянула смерть.

Варч замер, перебегая глазами с Кехелуса на Кёртиса, в чьих руках тоже поблескивал меч, но замешательство людоеда длилось лишь мгновение. В следующую секунду он, взревел и бросился в бой.

Дарин тревожно оглянулся на второго людоеда — и похолодел.

Как только началась заваруха, Нариш метнулся за камень, возле которого валялись его куртка и сумка, и тут же появился снова — уже с мечом. Молодой людоед бросил быстрый взгляд в сторону, где Варч, рыча, словно огромный медведь, отбивался от наседавших на него Кёртиса и Кехелуса, встретился взглядом и на мгновение замер с Дарином. Потом глаза его торжествующе вспыхнули. Дарин попятился. Нариш двинулся вперед, не торопясь и не сводя с парня прищуренных глаз. Оказавшийся на его пути Басиянда, и без того до смерти напуганный всем происходящим, заметил надвигающегося людоеда и перепугался еще больше. Он заметался по поляне, в ужасе причитая и что-то бормоча, Нариш обращал на него внимания не больше, чем на букашку. Дарин надеялся, что раб сообразит, наконец, что путается прямо под ногами людоеда и даст стрекача или хотя бы отскочит в сторону, но вместо этого Басиянда втянул голову в плечи, зажмурился и словно оцепенел от страха. Нариш небрежно взмахнул мечом, Дарин выругавшись, бросился вперед и в последний момент оттолкнул Басиянду. Меч, описав сверкающий полукруг, свистнул в воздухе, раб упал на четвереньки и проворно юркнул в кусты.

Дарин лишь краем глаза заметил, как его собственный раб скрывается в зарослях, потому что у него самого были проблемы посерьезней. Людоед снова взмахнул мечом. Каким-то чудом Дарину удалось поднырнуть под него и уйти от удара, но Нариша среагировал мгновенно и с размаху ударил его кулаком. Он целил в лицо, но парень увернулся, удар пришелся по касательной, в плечо и все-таки сбил Дарина с ног. Падение на какое-то мгновение оглушило его.

Он упал навзничь и какое-то мгновение, плохо соображая, смотрел на приближающегося людоеда. А тот не спешил. Губы его растянулись в хищной ухмылке, блеснули крепкие зубы, в глазах зажглось веселье. Внезапно Дарина осенило: Нариш вовсе не торопится прикончить его. Он намерен позабавиться, погонять его, как кошка мышку.

Дарин вскочил, охнув от боли в ушибленной спине и, спотыкаясь, бросился к костру. Людоед преследовал его по пятам. Дарин остановился: их разделял костер. Нариш не торопился, он стоял напртив, чуть согнув ноги, держа обеими руками меч, и смотрел на Дарина, по-прежнему ухмыляясь. Дарин сделал шаг влево — Нариш тоже. Он метнулся вправо: но людоед караулил каждое его движение. Дарин в отчаянии оглянулся по сторонам: Кехелус и Кёртис сражались с Варчем, помощи ждать было неоткуда. В следующий миг Нариш бросился на него прямо через огонь. Дарин отпрянул, на глаза ему попался котелок с похлебкой. Обжигая пальцы, он схватил котелок и с размаху выплеснул его содержимое прямо в лицо людоеду. Нариш взревел, на мгновение ослепнув и выпустив из рук меч.

Дарин в панике огляделся по сторонам, подхватил с земли меч Нариша и замер напротив людоеда. Оружие, непривычное и незнакомое, вовсе не придало ему уверенности, более того, стоя напротив безоружного людоеда, Дарин понял совершенно ясно: в следующую минуту его ждет смерть. Протерев глаза, Нариш в ярости бросился на него, но мгновением раньше из кустов появился раб Басиянда. На четвереньках он живо подкрался к людоеду сзади и, что было силы, вцепился зубами ему в ногу, чуть выше короткого мягкого сапога. Он неожиданности Нариш споткнулся и едва не упал. Он лягнул ногой, пытаясь стряхнуть Басиянду, но тот сжал челюсти намертво и только рычал, как собака, крепко зажмурив от страха глаза.

Нариш тоже зарычал. Огромная ручища стиснула щуплую шею раба, отодрала его и швырнула в кусты. Потом зеленые глаза, полные ярости, уставились на Дарина. Парень почувствовал, как по позвоночнику змеей пополз морозный холодок. Широко разведя руки, людоед надвигался на него, нисколько не опасаясь оружия в руках противника. Но в этот момент, как нельзя вовремя, за его спиной появился Кёртис. За короткое время знакомства с контрабандистом, Дарин успел распрощаться с несколькими иллюзиями, теперь ему предстояло проститься с еще одной, которая гласила о том, нападать со спины, даже если это спина врага — недостойно. Но Кёртис, похоже, о том никогда не задумывался. Ни на минуту не останавливаясь, он ударил людоеда в спину с такой силой, что окровавленное лезвие вышло из груди людоеда. Тот замер и покачнулся.

— Добивай! — скомандовал Кёртис и исчез.

Дарин встал поустойчивей, и перехватил меч. Нариш медленно рухнул на колени, но глаза его неотрывно смотрели на Дарина с такой лютой злобой, какую тому за всю свою жизнь видеть еще не доводилось.

Силы покидали людоеда, но он был опасен. Он ринулся в сторону Дарина, пытаясь ухватить его, тот отскочил, а Нариш снова упал на колени. Изо уголка его рта сбежала струйка крови.

Краем глаза Дарин увидел, как упал, обливаясь кровью, Варч, а Кехелус нанес ему два сильных коротких удара, почти отделив голову от туловища.

Дарин перевел взгляд на Нариша и занес меч. Лезвие блеснуло на солнце, меч полетел вниз, на склоненную голову, но воображение Дарина понеслось еще быстрей, опережая события. В один миг перед его мысленным взором стремительно пронеслось все, что произойдет дальше, он услыхал звук, с которым лезвие врежется в тело, увидел кости, разрубленные мечом, почуял запах свежей крови и словно ощутил ее брызги на своем лице.

Видение промелькнуло в доли секунды, быстрее мысли и прежде, чем Дарин успел додумать до конца, он перевернул меч и ударил лезвием плашмя.

Удар пришелся вскользь, людоед рыкнул и попытался из последних сил вскочить на ноги, но появившийся рядом Кехелус прикончил его двумя короткими точными ударами, и тело Нариша завалилось на бок.

Дарин смотрел на траву, залитую кровью, на открытые глаза людоеда, в которых медленно гасла жизнь, и постепенно приходил в себя. Мир проступал, появлялся словно из-за невидимой стены, обретая краски, звуки и запахи. От затоптанного костра тянуло дымом и гарью, с поляны, где лежали двое убитых — кровью и смертью. Слышались ругательства и проклятия Кехелуса, испуганное восклицание Басиянды, появившегося из кустов, лепетание овражных гномов.

Подошел Кёртис покосился на убитого людоеда, потом выразительно посмотрел на Дарина. Тот отвел глаза.

Кёртис вытер меч о куртку Нариша и убрал в ножны.

— Мне доводилось видеть как-то одного человека, который убивал людоедов. Что ж, теперь могу сказать, что я видел уже двух человек, которым удалось уделать людоедов и остаться при этом в живых, — он посмотрел в сторону Кехелуса, возле которого суетились овражные гномы, и нехотя добавил: — Скажем честно: если б не этот демон в человеческом обличье, у нас не было бы ни единого шанса уцелеть.

В голосе его послышалось что-то вроде невольного уважения.

Он подобрал с земли нож, осмотрел его, сунул за пояс, потом кивнул на меч, который все еще сжимал Дарин.

— Ты что, первый раз в жизни его в руки взял?

Тот хотел ответить, но не нашел слов и только кивнул.

Кёртис вздохнул.

— Оно и видно. Давай сюда, пока не порезался.

Дарин протянул ему меч, Кёртис отпрянул.

— Рукоятью — вперед! — рявкнул он. Дарин поспешно перевернул меч.

— Это тебе не пергаментами в лавке торговать, — проворчал Кёртис, забирая оружие. — Возьми вон у Нариша нож, пригодится.

Он понаблюдал, как Дарин негнущимися пальцами расстегивает пояс, и покачал головой.

— Запомни на будущее очень простую вещь, — Кёртис кивнул на труп людоеда, залитый кровью. — Или ты убиваешь или тебя убивают. Ясно?

— Ясно, ага, — резко отозвался Дарин: он все еще злился на самого себя.

Кёртис отошел.

Дарин отстегнул кожаные ножны и, рассматривая их, двинулся следом. Под ногой что-то хрустнуло.

Он пригляделся: на земле лежала белая косточка из похлебки, что варили людоеды.

— Прости, Тамбуран, — пробормотал Дарин.

…Опасное место решено было покинуть как можно скорее: в любое время могла появиться Саграмона. Кёртис лишь задержался на несколько минут, рассматривая оружие, сваленное под кустом и прикрытое ветками. Рядом лежало несколько свернутых плащей, ларец, закрытый на крошечный висячий замок и потертые дорожные сумки. Все это явно было приготовлено людоедами на продажу.

— Значит, грот, — задумчиво проговорил Кёртис, вороша ветки ногой и поглядывая на Дарина. — Неплохо. Уже придумал, как меч добыть?

Тот пожал плечами.

— Может, устроить ограбление?

Рядом с вещами обнаружились луки со снятыми тетивами. Кёртис взял один из них и повертел в руках.

— Ограбление?

Дарин припомнил сцены ограблений из виденных им когда-то фильмов.

— Обычно это происходит так. Грабитель врывается в… ну, в банк или в магазин… то есть в лавку, в любую контору, которую он ограбить хочет…

— Врывается? — уточнил Кёртис, недоверчиво слушая Дарина.

— Ну да. Врывается, стреляет в потолок…

Кёртис посмотрел на лук, потом — на стрелы и во взгляде его появилось недоумение.

— Зачем стрелять в потолок?

— Чтобы шуму больше было, — снисходительно объяснил Дарин.

— Шуму?!

— Ага. Психологический эффект гораздо сильнее! Потом кричит: «Это ограбление»!

— А кричать-то зачем?

— Конечно, можно просто стянуть втихую, но это будет уже совсем не то!

Кёртис с сомнением покачал головой. План ограбления удивлял его все больше и больше.

К Дарину приблизился Басиняда. Он все еще был так напуган, что даже забыл отвесить свой обычный поклон.

— Басиянда, — окликнул Дарин своего раба. — Обычно в кино в такой момент задают дурацкий вопрос: ты в порядке?

— Нет, — заявил Басиянда, бледный и въерошенный. — Я не в порядке! Я в ужасе! Господин, мы должны как можно скорее покинуть это место!

Он в страхе оглянулся по сторонам.

— Господин, я теперь думаю, что я и вправду должен был послушаться твоего приказа и остаться в доме с синими ставнями! Я бы подметал полы в лаке, таскал воду в бочку… господин, пойдемте же отсюда скорее!

Кёртис бросил лук на землю и ногой задвинул его под куст.

— Прогуляюсь-ка я, пожалуй с вами, — внезапно объявил он.

Дарин насторожился.

— С нами? Зачем? А! — догадался он. — Хочешь заполучить волшебный меч и выгодно продать?

Кёртис усмехнулся.

— Меч короля-демона? Шутишь? На такую вещь я покупателя не найду.

Дарин пожал плечами и направился к Кехелусу, который поджидал его на краю поляны, всем своим видом выражая нетерпение.

— Хотя, — добавил Кёртис, гладя вслед Дарину. — Нужный покупатель может объявиться в любой момент.