"Темный день" - читать интересную книгу автора (Рут (Ирина Сербжинская) Алла)

Глава 6

Легкий ветерок шумел в верхушках деревьев, колыхал цветы на клумбах. Солнечный луч скользнул по отполированным до блеска надгробиям, пробежался по гранитным могильным плитам, вспыхнул рубином в глазах кобольда. Беломраморная статуя, которой наскучило слушать долгий разговор, вспомнила о своих обязанностях, попыталась зарыдать и уже всхлипнула пару раз, но изваяние с соседней могилы многозначительно кивнуло в сторону чародея Попуция, погрозило статуе кулаком, и она тут же испуганно умолкла. Сам же чародей ничего не замечал: он кружил над собственной могилой, то и дело поправляя колпак, съезжавший на нос.

— Вот было время, время золотое! — возбужденно выкрикивал он. — Эх, вспомнить приятно!

— Вы соседей не разбудите? — кашлянув, поинтересовался Дарин, оглядываясь по сторонам: он опасался, что крики чародея сбегутся, чего доброго, все обитатели кладбища.

— Они переехали давно, — отмахнулся тот. — Смылись подальше от меня, туда им и дорога! Эх, как же я рад, как рад! Право слово, был бы жив, обнял бы тебя и расцеловал!

— Лучше не надо, — твердо отказался Дарин, переглянувшись с Тохтой.

Чародей уселся на могильную плиту.

— Понимаешь, ведь ты — единственный, единственный человек, кто моей книгой заинтересовался! А самое главное — ты же сам из другого мира! — ликовал он. — А они все твердили: нет никакого другого мира! Посмотрел бы я сейчас на них, посмотрел бы! Да, ради этого стоило жить!

— «Они» — это кто?

— Ослы безмозглые из Гильдии магов, — пояснил Попуций. — Завистники да интриганы! Мнят себя крупными чародеями, а сами дальше своего носа не видят ничего. «Этот мир, говорят, единственный — и точка»! Уперлись, как бараны!

Попуций гневно фыркнул и пробормотал в адрес «завистников и интриганов» что-то нелестное.

— А я — как чувствовал! — продолжал он, немного успокоившись. — Сижу, бывало, листаю старинные книги по магии, труды древних волшебников о перемещении во времени читаю, а сам думаю, думаю… нет, не может быть, что наш мир — единственный! — он стукнул себя кулаком по коленке. — У меня, конечно, никаких доказательств не было, но я верил! Верил, магию изучал, да собственное заклинание придумывал. Несколько лет на это потратил, но не жалею. И — вот! — Попуций сорвался с места и в восторге закружился над могилами. — В один прекрасный день, я — там!

Басиняда вытаращил глаза.

— Господин, но разве это возможно?

Чародей отмахнулся и подлетел поближе к Дарину.

— Я, конечно, был совсем недолго, буквально минутку-другую. Так, глянул одним глазком — и назад! Заклинание-то несовершенно, я, признаться, боялся: вдруг застряну в чужом времени?! Поэтому торопился, — Попуций сокрушенно покачал головой.

— А сейчас думаю — ну, и застрял бы? И что?! Жил бы себе, не тужил… понравилось мне там, очень понравилось! — он мечтательно вздохнул, выписывая над могилой круги. — Все необычное, странное но… ну, магии, само собой, нет, но люди там и без нее прекрасно обходятся! А как там девушки одеваются, — восторженно сказал Попуций и закатил глаза. — Ты не поверишь! А, впрочем, что я говорю, ты-то как раз и поверишь. Словом, не мир, а мечта, сказка! Передо мной будто окно распахнулось!

Он с размаху опустился на мраморную плиту и поправил колпак.

— А потом? — спросил Тохта, который слушал рассказы о неведомом мире, пренебрежительно сморщив нос.

— Потом… — Попуций вздохнул. — Вернулся я назад, написал книгу… так и так, вот где я побывал! Думал, фурор произведу, обрету известность, славу! А меня на смех подняли, — он с досадой пожал плечами. — Не поверили! «Подавай, говорят, доказательства»! А с доказательствами у меня плоховато было, — признался Попуций. — Хотел я им показать, что к чему, этим индюкам надутым из Гильдии, да во второй раз заклинанье не сработало…

— Почему ж оно не сработало? — осведомился Басиянда. — А вот мой господин…

— Умолкни, Басиянда!

— Почему? — Попуций сокрушенно почесал в затылке. — Гм… умений моих магических не хватило. Я ж не великий маг, не дракон! Так, обычный волшебник.

Он снял колпак и принялся теребить кисточку.

— Да и времени маловато оставалось. Я, разумеется, и дальше над заклинанием работал, да многого не успел: скончался к тому времени! Чародеи хоть и долго живут, а все же не бессмертны.

— А в вашей книге, — осторожно, сдерживая нетерпение, поинтересовался Дарин. — Идея… идея… перехода… она описана?

Попуций кивнул и невесело улыбнулся.

— Идея-то описана, но… эх, слышал бы ты, как потешались надо мной эти глупые чародеишки из Гильдии! — неожиданно снова вскипел он. — Прочитали мою книгу, вникнуть в суть, разумеется, не смогли: где уж им постичь всю глубину моих размышлений! Но что делать прикажете, если во всей Гильдии только один умный человек имелся, мыслитель и философ — я! А они никак уразуметь этого не могли… буквально, к каждой строчке придирались. Даже название им не понравилось! — он сердито стукнул кулаком по мраморной плите. — Нескромное, говорили. А название прекрасное было, прекрасное, прямо скажем!

И чародей, прикрыв глаза, с удовольствием произнес: «Попуций и неведомое: мой выдающийся вклад в развитие магии».

Он открыл глаза:

— Что здесь нескромного?

— Все очень скромно, — поддакнул Тохта.

Чародей благосклонно посмотрел на кобольда, кивнул и перевел взгляд на Дарина.

— Приятно, что молодежь, наконец-то, моими трудами заинтересовалась! При жизни-то как-то не очень… что ж, спрашивай, побеседую с тобой охотно! Ты что же, в Гильдию магов Лутаки поступил?

Дарин помотал головой.

— Нет, я…

— И правильно! — горячо одобрил Попуций. — Ничему хорошему у этих спесивых болванов не научишься. Мой тебе совет — подавайся в Пустынные Королевства! Там чародеи настоящую магию творят, древнюю, как наш мир! И Гильдия у них сильная, с традициями. А хочешь, я рекомендательное письмо тебе напишу?! Ей-ей, напишу, есть там у меня среди змеелюдей хорошие приятели, не откажут тебе в помощи!

— Погодите, я…

— Или ты к змеелюдям с предубеждением относишься? — насупился маг. — Напрасно! Прямо скажу — вот напрасно ты это! Выглядят они, конечно, странно, согласен, но как маги…

— Без предубеждений. Но…

Попуций просиял.

— И отлично! Пододвинь-ка мне чернил пузырек, да вытащи лист бумаги из-под могильной плиты. Сейчас такое письмецо тебе состряпаю, что…

Дарин с отчаянием посмотрел на Тохту: маг так воодушевился перспективой пристроить нового знакомого в обучение к змеелюдям, что и слышать ничего не хотел. Кобольд решительно взял дело в свои лапы.

— Чародей Попуций! — протявкал он. — Чародей Попуций!

Тот, откупоривая большую склянку чернил, взглянул на менялу.

— Чего тебе?

— Он не хочет магии учиться, он домой, в свой мир вернуться хочет!

Попуций посмотрел на Дарина, тот поспешно кивнул.

Чародей с сожалением вздохнул, заткнул пробкой флакон и задвинул за могильную плиту.

— Гм… домой. А я уж размечтался, думал, пройдешь выучку в Пустынных Королевствах, вернешься в Лутаку настоящим магом… будешь иной раз меня навещать, советоваться по чародейским вопросам…

Он почесал в затылке. Дарин развел руками.

— В Пустынные королевства я бы с радостью, но…

— Так тебя мое заклинание заинтересовало? Вернуться хочешь?

Дарин кивнул, не сводя глаз с Попуция. Чародей снова вздохнул.

— Что ж, время, конечно, подходящее, повезло тебе. Скоро лунное затмение, граница между нашим миром и всеми другими мирами почти исчезает. Я уже пару дней это чую, — Попуций неопределенно покрутил пальцами. — Беспокойство какое-то чувствуется, тени и духи так и шныряют туда-сюда!

— Где? — испуганно озираясь, спросил Басиянда.

— Вы их не видите, — успокоил чародей. — И не увидите, пока живы. Но они здесь! Накануне затмения духи вольны перемещаться куда пожелают, вот они и летают. Усопшие в могилах ворочаются — в это время всегда бессонница, по себе знаю — или шатаются по миру живых, — он развел руками. — Магия затмения, ничего не поделаешь! А как оно закончится, так все и успокоится.

Он посмотрел на Дарина.

— Вернуться… что ж, Попуций никогда в помощи не отказывает, такое уж у меня благородное сердце! Но… — он задумался и снова принялся теребить кисточку. — Не все так просто!

Чародей решительно нахлобучил колпак.

— Затмение, то есть, магия силы природы — Попуций загнул один палец. — Мое заклинание, — он загнул второй палец. — Я его, кстати, в большом секрете держу, даже в книге не полностью описал, придержал кое-какие сведения, чтоб эти болваны из Гильдии головы поломали. Да где им! — он пренебрежительно фыркнул. — До сих пор не додумались! Сам господин Схипхол как-то письмо прислать изволил, интересовался. Ну, я ему написал! — Попуций усмехнулся с довольным видом. — Я ему так ответил!

Он победно посмотрел на своих гостей.

— Думает, если он глава Гильдии магов, то все перед ним благоговеть должны?! Не на того напал… гм, да. Вот, помню, как-то раз…

Дарин снова бросил умоляющий взгляд на Тохту. Тот кивнул и деловито повернул разговор в нужное русло.

— А дальше-то что про заклинание?

— Про заклинание… — тяжело вздохнул Попуций. — Дальше — сложнее. Дело-то не из легких, переход из одного мира в другой — это тебе не будущее по хрустальному шару предсказывать! Хорошо бы еще какой-нибудь источник магической силы иметь… — Он сдвинул колпак и почесал в затылке. — Да ты не расстраивайся, — поспешно добавил чародей, заметив выражение лица Дарина. — Оставайся здесь, я тебе письмецо к змеелюдям…

— А что еще нужно? — спросил Дарин, чувствуя, как его надежды рассыпаются карточным домиком.

Попуций поерзал на мраморной плите.

— А вот послушай. Ты уже знаешь, что при жизни я чародеем был не из последних… да что там, скажем прямо, одним из сильнейших волшебников Лутаки я был! Правда, эти болваны из Гильдии Магии никак не желали это признать, завистливые душонки! Так вот, — перебил он сам себя, заметив пристальный взгляд Тохты. — Я, вдобавок к заклинанию, еще и амулет припас, «Лунная пыль» назывался. Сильная штука! — восхищенно проговорил чародей. — Так просто и не раздобудешь, я на черном рынке артефактов купил, был такой на Восточном побережье. Не знаю, правда, существует ли он сейчас?

— Существует, — кивнул Дарин, внимательно слушая рассказ: в душе его снова забрезжила надежда.

— Веришь ли, я и сам иной раз удивляюсь, как это в первый раз у меня так гладко с перемещением прошло? Повезло, иначе не скажешь! Но сколько на черном рынке с меня за амулет содрали, вспомнить страшно! Эти черные контрабандисты родную мать продать тебе могут, причем, по тройной цене! — с досадой проворчал он. — Да только без сильного артефакта, ты, парень…

Басиняда приосанился, горделиво выпятил грудь колесом и сделал шаг вперед.

— У моего господина есть такой амулет!

Мраморная статуя утерла слезы и, переглянувшись с изваянием с соседней могилы, уставилась на людей во все глаза.

— Чудеса! — возбужденно воскликнул Попуций, выслушав Дарина и Тохту, которые, перебивая друг друга, рассказали ему историю с амулетом. Басиянда тоже попытался вставить пару слов, но кобольд оскалил на него зубы и раб тотчас же испуганно умолк. — Чудеса! Жизнь — такая штука: и после смерти нет-нет, да удивит! Вот, проживаю я тут уже сто пятьдесят лет, — чародей обвел рукой кладбище — Скука, скажу тебе, смертная, ха-ха… оцените каламбур! Я при жизни отличался выдающимся остроумием, все завидовали… Так вот, все развлечение у меня теперь — соседей изводить да кляузы писать. Думал, вечно так будет. Ан, нет! Вдруг являешься ты — человек из другого мира, да еще и амулет духов драконов при себе! И сразу понимаешь: все еще очень даже может быть!

Попуций посмотрел в высокое летнее небо, улыбнулся, сорвал с головы колпак и помахал облакам.

— Сильнейший амулет! Его магии с лихвой хватит, чтоб открыть дверь между мирами! Но, парень, — тут чародей оглянулся по сторонам и понизил голос. — Такая вещь — в руках человека?! Ты сам-то понимаешь, чем это тебе грозит?

— Но как же… — начал Дарин и умолк: мимо по аллее неторопливо брел человек. Громадного роста, с ярко-рыжей окладистой бородой, он был уже немолод, но, судя по всему, находился в прекрасной форме: кожаная безрукавка открывала могучую грудь и такие мускулы, что Дарин только вздохнул от зависти.

Рыжебородый гигант был погружен в свои мысли и миновал могилу чародея, даже не заметив ни самого Попуция, сидевшего на мраморном надгробии, ни притихшей компании.

— Кто этот господин? — полюбопытствовал Басиянда, провожая человека взглядом.

— Это генерал Пфафнус, — небрежно махнул рукой маг. — Между прочим, знаменитость! В прошлом, само собой, — тут же пояснил он. — Герой войны, доблестный полководец! Прославился тем, что первым решил вербовать в свое войско обитателей гор. Это с его легкой руки в армии Лутаки появились тролли, гоблины, огры… да что говорить, у него было целое подразделение, полностью сформированное из мирных горных людоедов!

— Людоедов?!

— Отличные ребята, бесстрашные солдаты и Пфафнуса просто обожали! Можно сказать, души в нем не чаяли. А уж как их боялись враги!

— Могу себе представить, — пробормотал Дарин.

— Собственно говоря, существовала только одна проблема: когда на поле битвы выходили людоеды, враг убегал так быстро, что не было никакой возможности его догнать, чтоб сразиться, как полагается! Остальные солдаты очень расстраивались по этому поводу, — Попуций вздохнул. — Когда Пфафнус ушел на покой… Бутфарп тринадцатый, что правил тогда, генерала недолюбливал, завидовал его славе, потому и вынудил в отставку подать! — многозначительно проговорил чародей. — После этого подразделение пришлось распустить: новый военачальник никак не мог найти с людоедами общий язык!

— А зачем же этот господин приходит сюда? — робко осведомился Басиняда: рассказ о мирных горных людоедах заставил его поежиться.

— Навестить солдат, конечно же! Скучает, заняться-то ему нечем. Пфафнус — герой, потому сейчас и в забвении: в наше время на эту специальность спроса нет!

Чародей устроился поудобней.

— Вернемся к разговору, — предложил он. — Приятно, не скрою, поболтать с интересными людьми, ко мне ведь и не приходит никто! Тут, на кладбище, спокойно, конечно, но скучновато! Так, говоришь, приходил за амулетом не кто иной, как Тесс?

Попуций вопросительно посмотрел на Дарина.

— Приходил, ага, — кивнул тот, вспомнив появление повелителя ламий в лавке Дадлиона. — Как думаете, зачем он ему понадобился?

— Давай поразмышляем, — чародей подпер рукой щеку. — Помозгуем. — Я, признаться, при жизни выдающимся мыслителем считался! Не все это признавали, да ведь против очевидного и возражать глупо! Даже недруги признавали за мной недюжинный ум! Вслух, разумеется, не говорили, но я-то знал: это они из зависти замалчивали! — он скромно улыбнулся. — Да, так вот… насчет амулета. На первый взгляд, вроде бы все ясно: между феями и драконами давняя вражда. Всем известно, что феи мечтают покорить драконов, стать повелительницами волшебного мира. Но дело-то в том, — тут чародей с важным видом поднял палец. — Что драконов, хранителей равновесия в мире, покорить не так-то просто!

Тохта тихо зашипел, услышав о драконах, но Попуций не обратил на него внимания.

— Сам посуди, — продолжал он. — Они сильны, могущественны и с теми, кто посягнет на их владычество, расправляются жестоко. Но феи — это достойный противник! Это само коварство и хитрость! Они никогда не действуют напрямую, но всегда — исподтишка. Приводят в действие такие силы, о которых никто и не догадывается, и, заметь, сами — всегда в стороне!

Он глубокомысленно покивал головой.

— Мне про этот амулет не очень много известно. Так… кое-что слышал в свое время. Сильная вещь! Существует ритуал, сложный и опасный, — чародей помолчал, припоминая. — И если совершить….

— То целая армия давно умерших драконов будет подчиняться тому, кто их освободил, так? — подсказал Дарин. — Это я вчера в одной книге читал. В лавке у Дадалиона случайно отыскал и…

— Кому ж придет в голову его совершать? — буркнул кобольд. Разговоры о драконах его сильно нервировали.

Попуций пожал плечами.

— С помощью такой армии можно совершить что угодно.

— Например?

— Например, сразиться с живыми драконами.

При этих словах Тохта поднялся и прошелся туда-сюда, чтобы успокоиться.

— И победить? — беспокойно спросил он.

— Вполне возможно, — чародей задумчиво потер подбородок. — Но мне другое интересно. Мне интересно, почему за амулетом феи послали именно Тесса?

— Ну, как… он же, вроде, их верный слуга? — неуверенно предположил Дарин.

Кобольд подошел поближе и уселся на прежнее место.

— Верный ли? — как-то загадочно отозвался Попуций и погрузился в размышления.

Тохта почесал лапой за ухом. Разговор, в котором без конца упоминались драконы, приводил его в беспокойство и лишал спокойного расположения духа. Конечно, если была бы возможность прямо сейчас немного закусить… тут мысли кобольда потекли совсем в другом направлении. Он вспомнил, что в доме с синими ставнями, на кухне, в корзине с овощами припрятан лакомый кусочек — отличная молодая крыса, настоящий деликатес! Дадалион, конечно, крайне неодобрительно относился к тому, что Тохта прячет повсюду еду, пришлось дать честное слово, что никаких заначек в доме больше нет, взять крысу и демонстративно утащить во двор. Но как только Дадалин отвернулся, кобольд шмыгнул в кухню и надежно закопал свой будущий обед в корзине с овощами. Люди совершенно не понимают, что каждый уважающий себя кобольд прямо-таки обязан делать запасы! Потому-то у Тохты в доме с синим ставнями запасов было предостаточно: и в кухне, и в гостиной за диваном, и даже в лавке — Дадалион и Дарин о том и не подозревали.

Кобольд вынырнул из приятных размышлений о еде и заставил себя прислушаться к разговору.

— А что, если, — задумчиво говорил Попуций. — Хозяйки Тисовой рощи и не догадываются, что повелитель ламий тоже хочет завладеть амулетом?

— Не догадываются? — озадаченно переспросил Тохта. — А разве это не они его посла…

— Я размышляю, — с достоинством промолвил Попуций. — И, как всякий мыслитель, пытаюсь охватить мыслью необъятное! Скажу прямо: мне всегда это удавалось. У меня незаурядный ум и интуиция!

Тохта пренебрежительно фыркнул.

— Гениальный ум и интуиция? — тявкнул он. — Я к ламиям отношусь примерно так же, как к гномам, — тут кобольд дернул хвостом. — Но никогда не поверю, что ламии решатся провести ритуал и заполучить себе армию др… ну, вот этих самых, с крыльями? Для чего? Чтобы покорить ныне живущих др… ни за что не буду произносить это слово, вы и так знаете, о ком я!

Попуций снисходительно улыбнулся.

— Ты тоже не в силах постичь всю глубину моих размышлений, — небрежно заметил он. — Но я поясню.

Чародей стащил колпак и принялся выщипывать нитки из кисточки.

— Вряд ли повелитель ламий собирается вызвать армию духов. Он для этого слишком умен.

— Тогда зачем ему амулет? — теряя терпение, спросил Дарин: разговор с «незаурядным мыслителем» грозил оказаться бесконечным.

Попуций нахлобучил колпак и тонко улыбнулся.

— Может быть, затем, вернуть его драконам?

Услыхав такое, Тохта подобрался к Дарину поближе и пробормотал:

— Он заговаривается! Видно, с головой у него и в самом деле…

— Он возвращает им бесценный амулет, — продолжал Плпуций. — А драконы, взамен за такую услугу, помогают ламиям обрети независимость, освободиться от власти фей? Ламии, свободолюбивые и гордые, страстно хотят освободиться от чужой власти, потому, видно, их повелитель и решил действовать на свой страх и риск за спиной Но, скажу я вам, опасная это затея! Феи очень жестоки и изобретательны в наказании предавших их, да и драконы, вместо того, чтобы снизойти до разговора, могут просто испепелить любого на месте да забрать амулет…

Он проводил задумчивым взглядом плывущее по небу облачко и важно промолвил:

— Это одно из моих предположений. Разумеется, у меня их великое множество!

Наступила пауза. Раб Басиянда, давно переживавший, что приближается время обеда, а они все еще на кладбище, где хороший обед и днем с огнем не сыщешь, осторожно потянул Дарина за рукав.

— Господин… полдень уже миновал, господин, а в это время все порядочные хозяева…

— Отвали, Басиянда! — с досадой сказал «порядочный хозяин», размышляя о странном поведении повелителя ламий. — А, правда, что он когда-то был человеком?

— Ходили слухи, — пожал плечами чародей и, сдвинув брови, принялся сосредоточенно размышлять.

Он почесал в затылке и добавил:

— Разумеется, амулет не должен попасть к феям! Ни в коем случае! Страшно представить, что тогда произойдет! Но ведь ты заберешь его с собой? — он посмотрел на Дарина, тот кивнул. — Пусть он хранится в другом мире, уж туда-то так просто не попасть! Драконы, конечно, не успокоятся, пока не отыщут его, но…

Чародей пожевал губами.

— Может, ты к тому времени уж помрешь? — он посмотрел на Дарина и засмеялся: — От старости, не бойся! Время-то в разных мирах по-разному течет. Здесь — пара дней, а там — полжизни! Конечно, — тут в голосе Попуция появилась некоторая мечтательность. — Лучше всего было бы, если б тебя все же в Лутаке похоронили. Мы б с тобой славно коротали время за дружеской беседой! Эх!

Дарин тяжело вздохнул. Подобные разговоры мало-помалу начали действовать ему на нервы: то Фендуляр мечтал о его смерти, то Попуций, и все — из самых лучших побуждений!

— А знаешь, — прибавил вдруг чародей. — До лунного затмения всего-то пара дней, оставайся здесь, на кладбище! Поговорим по душам, да и предстоящий переход подробно обсудить нужно. Это важно! — он поднял палец. — Я приложу, разумеется, все усилия, чтобы заклинание сработало.

Дарин переглянулся с Тохтой.

— Так оно еще и не сработать может? — въедливо уточнил кобольд.

— Я же умер, не забывайте! — напомнил Попуций. — А заклиние-то живой человек произносить должен. Ну, да ладно, попробуем! — он решительно махнул рукой. — Сегодня же к дежурному некроманту наведаюсь!

— А некромант зачем? — удивился Дарин.

Попуций развел руками.

— Порядок такой: если мертвый захочет магию творить, разрешение должен у некромантов получить. Бюрократия, конечно, да деваться некуда!

Тохта потер лапой мордочку.

— А если откажут?

Попуций хмыкнул.

— Если откажут, я на них такую кляузу напишу! Такую!!! Жизни не отрадуются! — пообещал он так кровожадно, что Дарин от души пожалел несчастных некромантов. А чародей продолжил:

— Так как, парень, остаешься? Для ночевки могу предложить на время соседний склеп: уютное местечко! Там раньше купец упокаивался… остолоп, конечно, каких мало, даже поговорить не о чем было! Он потом решил переселиться подальше от меня, так что склеп пустует. Я туда заглядывал как-то… ничего. Оставайся, а? — гостеприимный Попуций с надеждой посмотрел на Дарина. — Разумеется, как затмение начнется, придется тебе кладбище покинуть: тут много чужой магии, она при переходе мешать будет! Тебе за город выбраться придется…

Дарин покосился на гранитный склеп напротив могилы Попуция.

— Я бы с радостью, да не могу: дел полно, еще в Морское Управление надо.

Чародей огорченно вздохнул.

— Жаль… а я, признаться, надеялся! Ну, присаживайся рядом, — он шлепнул ладонью по могильной плите. — Поговорим о том, что нам предстоит!

… После разговора с Попуцием, Дарин попрощался с Тохтой, у которого были неотложные дела на Привратной площади, и припустил, что было духу к выходу: ему хотелось как можно быстрее оказаться в Морском Управлении.

Возле фонтана по-прежнему сидел молодой некромант, читая книгу. Заслышав шаги, он поднял голову.

— А, это вы. Ну, как прошла встреча? Поговорили?

— Прошла отлично, — заверил Дарин, поспешно нашаривая в кармане монету. — Вот деньги.

— Как он поживает, этот старый склочник?

— Прекрасно поживает, — сообщил парень, нисколько не покривив душой. — Пообещал написать еще одну жалобу на вашу Гильдию!

Некромант тяжело вздохнул.

— Еще одну? Кому на этот раз?

— Королю! — крикнул Дарин уже на бегу.

Он выскочил из ворот, оглянулся по сторонам — нет ли кого — помахал рукой пожилому некроманту, который хлопотал возле новеньких сверкающих погребальных урн и стремглав помчался по улице.

В Морском Управлении Дарин немного успокоился.

Во-первых, в бесконечных коридорах, среди толпы снующих посетителей было нетрудно затеряться, а, во-вторых, что-то подсказывало ему, что на территорию господина Горама ламии вот так запросто войти не посмеют.

Дарин уселся на постамент мраморной статуи Бутфарпа тринадцатого и глубоко задумался.

— Что же делать-то, — бормотал он, рассеянно поглядывая на раба Басиянду, присевшего на корточках у стены. — Что же делать? Домой я, возвращаться, наверное, не буду, мало ли… лучше отсидеться пару дней в Морском Управлении что ли? А потом…

Он прикоснулся к амулету, висевшему на шее.

— Ну, допустим, Тесс здесь не появится. А вот кое-кто из драконов — запросто. У них могущества-то побольше будет…

Он тревожно оглянулся по сторонам, словно ожидая увидеть где-нибудь неподалеку человека в зеленом плаще с золотой пряжкой. Но в Управлении протекала совершенно обычная жизнь: спешили по своим делам писари, рысцой пробегали озабоченные курьеры, возле окна громко выясняли отношения два купца, а над лестницей сидела, нахохлившись, каменная горгулья номер восемь и бросала по сторонам недовольные взоры.

— Ладно, — вздохнул Дарин, поднялся и на всякий случай еще разок обшарил взглядом вестибюль Управления: никого подозрительного по-прежнему не обнаружилось. — Подумаю, как быть, а пока Меркателя поискать, что ли? Подарочек-то вернуть надо!

Дарин оглянулся.

— Басиянда, ты где?

Верный раб, меж тем, приблизившись к лестнице, с удивлением и опаской рассматривал горгулью. Та ответила ему неприязненным взглядом.

— Чего уставился? — сварливым тоном осведомилась она. — Горгулий никогда не видел?

— Я…

— Басиняда, умолкни, — велел Дарин и кивнул знакомой горгулье. — Приветствую, желаю процветания! Ты Меркателя, купца, не видела случайно?

— Приветствую, — буркнула она. — Вчера он тут с Бутасой мимо проходил, а сегодня — не замечала. А это кто? — она указала крылом на Басиянду.

— Это мой… э… э…

— Я раб этого господина, — гордо объявил Басиянда. — Вот мой господин, а я — его верный раб!

— Басиянда, ты опять за свое?! Я ж тебя, блин, просил!

— Кого только тут не увидишь, — брезгливо проговорила горгулья и отвернулась.

Дарин покосился на раба: нужно было как можно быстрее сплавить его обратно Меркателю!

— Не оставай!

— Счастлив буду следовать за тобой, господин, — заверил Басиянда.

Вслед за Дарином он взбежал по широкой лестнице Морского Управления и двинулся по коридору, постоянно оглядываясь на горгулью. Лишь удалившись от нее на приличное расстояние, верный раб воспрял духом и вспомнил о своей прямой обязанности:

— Приветствую, приветствую, почтеннейшие! Я — раб этого господина и я счастлив тем, что я ему принадлежу! — на ходу громко сообщил Басиняда двум помощникам купцов, спешившим навстречу. — Мой господин важная персона и…

Помощники изумленно переглянулись.

— И вас я тоже приветствую, — продолжал Басиянда, обращаясь к хмурому гоблину со свитком в руках. — Мой господин…

— Басиянда, заткнешься ты или нет? — потерял терпение Дарин.

— Конечно, нет. Я же прославляю тебя, господин! — строго ответил раб. — Занимаюсь своим делом, в котором мне нет равных! Помнишь, я рассказывал тебе о правилах? Так вот, второе правило раба: будь красноречив в похвалах своего господина и не бойся переборщить! А я очень хороший раб, все тридцать шесть правил изучил прекрасно! И я…

Дарин резко остановился.

— Мы же договорились! Ты обещал, что будешь прославлять меня молча! Обещал?!

Басиняда согласно кивнул.

— Да, господин. Но я тут подумал на досуге: что толку от того, что я прославляю тебя молча?! Ведь этого никто не слышит! Ты скромен, господин, — неодобрительно продолжал раб. — Пришлось мне поразмыслить и решить, что твоя скромность тоже достойна прославления! А, кроме того, ты щедр, господин, ты добр и хорошо собою, честен, отважен — и все эти качества я просто обязан прославить, как следует!

— Щедр? — недоверчиво переспросил Дарин. — Отважен? С чего это ты взял?

— Второе правило раба, — многозначительно напомнил Басиянда. — Будь красноречив… а я, как видишь, очень, очень красноречив!

Дарин жестом велел ему заткнуться и двинулся дальше.

— Где же Меркатель? — в отчаянии бормотал себе под нос «рабовладелец», стараясь не слушать то, что бубнит сзади «красноречивый» Басиянда. — Где же этот гад?! Ну, попадется он мне, узнает, как рабов дарить!

Возле галереи, ведущей в другое крыло здания, Дарин нос к носу столкнулся с Пулисом: лучший курьер Управления спешил по делам и на ходу грыз большой кусок сыра.

— Привет, Пулис! Ты Меркателя не видел? Он мне позарез нужен!

Пулис поспешно прожевал сыр.

— Привет, привет! Нет, не видел сегодня, — ответил курьер, откусывая очередной кусок и с удивлением разглядывая Басиянду в его диковинном одеянии. — Работы навалили столько, не продохнуть! А кто это с тобой? — спросил он с набитым ртом.

Дарин замялся.

— А это… ну… как бы тебе сказать…

— Я — раб, — горделиво отозвался Басиянда, свысока поглядывая на курьера. — И счастлив быть рабом вот этого почтенного и всеми уважаемого господина!

Он низко поклонился Дарину.

Глаза у Пулиса сделались круглыми.

— Раб?!

Дарин украдкой показал Басиянде кулак.

— Да плюнь ты на его! Лучше меня послушай, Пулис, тут вот какое дело. Это Меркатель все подстроил! Я вчера ему помогал дельце одно улаживать, он хорошо заплатить обещал. Отблагодарить, так сказать. «Я, говорит, дорогой подарок тебе сделаю»! И вот, полюбуйся — Дарин ткнул пальцем в сторону Басиянды. — Вот он, подарок! Каково, а? Раба мне презентовал! Я теперь рабовладелец, понимаешь?

Пулис покачал головой.

— Ничего себе подарочек, — заметил он, снова принимаясь за сыр. — Хлопотный больно… корми его, одевай, обувай!

— Вот и я о том же! Я уж его прогонял, сам посуди: какие у нас в Лутаке рабы?! Откуда? А он не уходит! И что делать — не знаю. Хочу теперь Меркателя найти да обратно подарок вернуть — пусть сам расхлебывает!

— Напрасно, господин! — встрял Басиянда. — И не пытайся, я все равно буду служить тебе! Третье правило раба говорит…

Дарин страдальчески посмотрел на курьера.

— Вот видишь? Так — весь день! То восхваляет, как ненормальный, то правила какие-то твердит. А в промежутках — есть требует!

Пулис тут же запихал в рот остатки сыра.

— Ну и ну, — невнятно пробубнил он. — Требует?!

Басиянда с завистью посмотрел на жующего курьера.

— А у тебя-то как дела? — спохватился Дарин.

Пулис сверкнул глазами.

— Последний день изгнания моего народа, — мрачно проговорил он, отряхиваясь от крошек. — Эти дни мы запомним надолго! Мы сложим песни, чтоб наши потомки помнили об этом, мы сочиним легенды, где подробно поведаем о наших скитаниях. Я потом тебе расскажу, возможно, даже спою, послушаешь!

— Обязательно, ага, — поспешно отозвался Дарин. — О скитаниях, значит?

В конце коридора показалась гигантская фигура господина Горама.

Пулис торопливо пригладил растрепанные волосы и кинулся навстречу.

— Господин Горам, господин Горам! — заверещал он.

За главой Морского Управления бледной тенью трусил Барклюня. Заметив Дарина, секретарь тотчас направился к нему.

— Привет, Барклюня, желаю процветания! Держи, вот перевод документов, что ты просил, — Дарин протянул ему свернутые в трубку листы. — Один листок помят немного, но это ерунда. Слушай, ты Меркателя не видел?

— Нет, — отозвался тот, нервно озираясь по сторонам. — Вообрази себе, что за история со мной сегодня произошла! Наша горгулья номер восемь, та, что постоянно пропадает, навещает родственников в соседнем замке, решила…

— Барклюня! — перебил его Дарин. — Ты лучше мою историю послушай! Не только тебе не везет! Вот, полюбуйся-ка, — он ткнул пальцем в сторону: там, у стены скромно стоял раб Басиянда.

— Кто это?

— Это, блин, мой раб! Меркатель подарил. Всучил и смылся куда-то! И что мне теперь делать?

Барклюня подумал, теребя краешек папки.

— На свободу отпусти, — предложил он.

— Не идет! — воскликнул Дарин так громко, что господин Горам прервал беседу с Пулисом и оглянулся.

— Я вчера битый час растолковывал, что нет у нас в Лутаке рабства, но он как уперся на своем, так и стоит! Желает быть рабом — и все тут!

Секретарь бросил в сторону раба удивленный взгляд.

Басиянда тонко улыбнулся.

— И что же ты с ним делать-то будешь?

— Ну, что… — уныло протянул Дарин. — Вот, Меркателя ищу…

Барклюня почесал кончик носа и вздохнул.

— А у нас с утра такое, вообрази себе, происшествие произошло, — начал секретарь, понизив голос. — Рассказал я вчера господину Гораму о том, что в Морской тюрьме случилось. Господин Горам выслушали внимательно, за самоуправство мое не рассердились и только заметить изволили, что старшего тюремщика Мунгара самого бы не мешало на бирюзовые рудники отправить. Велели мне приказ подготовить, чтоб делу этому — о несоблюдении «Закона о трех днях» — ход дать.

— Так значит, не зря мы с тобой вчера как угорелые бегали? Удалось вам Мунгара прижать?

— Если бы, — вздохнул Барклюня. — Сегодня рано утром, вообрази себе, являюсь в Управление, а в приемной уже тюремные стряпчие сидят! Лично принесли документ о том, что суд был проведен, как предписано, просто они приказ оформить и в Морское Управление доставить не успели. Все как положено! И свидетели, говорят, имеются, что суд был проведен. Полная тюрьма свидетелей! Каждый стражник клянется, что никаких законов господин Мунгар отродясь не нарушал.

— Эх… — с досадой сказал Дарин.

— Вот именно, — кивнул Барклюня. — Я, вообрази себе, понимаю, что приказ они ночью задним числом состряпали, а доказать ничего не могу! Стряпчие старшего тюремщика хуже бубонной чумы боятся!

Он пожал плечами.

— Да, блин, — огорченно протянул Дарин.

— А я еще спросить-то хотел, — спохватился секретарь. — Вчера возле трактира, когда я птицу того… гм… что за штуку ты нашел? В мешочке замшевом, на орех похожа? Что это было?

— Это? — Дарин замялся: втягивать приятеля в новые неприятности ему очень не хотелось. — Да так, ерунда. А вот скажи, Барклюня, ты в Управлении сегодня долго сидеть будешь?

— Как обычно — до полуночи, а, возможно, и дольше. Столько работы, вообрази себе!

— До полуночи? — Дарин задумался. — Это хорошо. Я, пожалуй, зайду, посидим, поболтаем. Кого-нибудь из призраков за пивом пошлем. А?

— За пивом? — секретарь оживился. — Знаю я тут неподалеку отличный трактир, там, вообрази себе, если два кувшина пива покупаешь, то третий…

Господин Горам закончил разговор, кивнул Пулису и величественно двинулся по коридору дальше. Пулис вытащил из кармана еще один кусок сыра, откусил и помчался куда-то по неотложным курьерским делам.

— Барклюня! — прокатился по коридору громовой голос, секретарь вздрогнул и пустился вслед за своим начальником.

Дарин посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на раба, повеселевшего при разговоре о пиве:

— Пошли, Басиянда…

На главной площади, возвещая о том, что в Лутаке наступил полдень, звучно пробили часы.

— Господин, — почтительно поклонившись, обратился Басиянда. — Осмелюсь напомнить, господин, что наступило время обеда. Все почтенные хозяева должны озаботиться едой для своих рабов.

Дарин тяжело вздохнул. Он, мало-помалу, начинал преисполняться к рабовладельцам самым настоящим сочувствием и жалостью. Если уж один-единственный раб способен так изобретательно и качественно отравлять жизнь, то страшно подумать, что могут учинить десять или двадцать рабов!

— Может, подождешь немного? — с надеждой спросил он. — Сейчас Меркателя отыщем, он тебя и покормит. А?

— Никак невозможно, господин, — вежливо, но непреклонно отвечал Басиянда. — Мой долг — служить тебе, а делать это на пустой желудок — величайшее неуважение!

Дарин от души выругался и поплелся по коридору — искать обед для своего раба.

…На первом этаже, в уголке просторного холла, приютилась небольшая лавочка, торгующая съестными припасами. Там всегда топилисьпокупатели, вот и сейчас у прилавка стояли два гоблина в форме писарей Управления и размышляли, чем бы перекусить. На прилавке имелась еда на любой вкус, продавала же эту снедь водяная кикимора Фофанита. Несмотря на то, что торговлю она вела уже без малого сотню лет, по меркам кикимор Фофанита считалась молодой, можно даже сказать — юной, а потому никак не могла избавиться от застенчивости, которая доставляла ей немало хлопот: все водяные кикиморы женского пола почему-то страшно стеснялись людей. Пока она продавала еду какому-нибудь представителю магической расы — гоблину или гному — дело шло прекрасно: большинство из них отлично знало язык водяных кикимор, если же случалось затруднение, Фофанита легко переходила на гоблинский или оркский. Но стоило подойти к прилавку человеку, юная кикимора начинала волноваться и от застенчивости краснела, верней, зеленела от макушки до пяток.

Дарин приблизился к прилавку и принялся разглядывать еду, одновременно мрачно прикидывая, какую финансовую брешь пробьет в его и без того небогатом бюджете наличие раба. Наконец, гоблины, прикупив пару ломтей хлеба, переложенных подозрительного вида копченым мясом, удалились, громко обсуждая на ходу последний приказ господина Горама «О недопустимости принимать на работе вид, отпугивающий посетителей». Дарин знал, что появлением приказа гоблины были обязаны младшему писарю Бураре: тот обладал задатками мага и по молодости лет позволял себе вольности, превращаясь иной раз в гигантскую мышь, чем страшно пугал хорошенькую гоблиншу из отдела казначейства, до смерти боявшуюся мышей.

— Приветствую, Фофанита, — проговорил Дарин, изучая разложенную на прилавке разнообразную снедь. — Желаю процветания!

Фофанита мгновенно приобрела нежно-зеленый оттенок. Басиянда, увидев такое, остолбенел и выпучил глаза.

— Басиняда, не пялься, — сквозь зубы пробормотал Дарин, не глядя на кикимору, чтоб та не смущалась еще больше.

— Приветствую, господин Дарин, желаю процветания, — заикаясь от смущения, пролепетала та и затеребила косы, ставшие цвета молодой травы. — Чего желаете? Улитки свежие получены, лягушки живые, только что из болота, закуска из тины, сладкий паштет из волчьей ягоды, хрустящие жареные пиявки…

— Спасибо. Басиянда, хочешь пиявок? — осведомился Дарин и прибавил вполголоса: — Да не смотри же ты на нее, дурак, не видишь: она уже позеленела вся! Водяные кикиморы страшно стесняются людей!

Раб поспешно уткнулся взглядом себе под ноги.

— Если мой господин пожелает, я, конечно, стану есть пиявок, — самоотверженно заявил он, рассматривая пол. — Хотя не слышал ни разу, чтобы приличные господа кормили своих верных рабов столь необыкновенным кушаньем. Это, наверное, очень дорогое и изысканное блюдо, оставьте его себе, господин. А мне, вашему верному рабу, подойдет и простой кусок хлеба с мясом или рыбой и кружка воды. Хотя молоко или пиво было бы, конечно, предпочтительней. Не буду возражать и против каши или похлебки, особенно мясной. Можно добавить к этому тушеной репы и других овощей. Я, как видите, неприхотлив в еде, господин!

Дарин полез в карман за деньгами.

— Фофанита, дай для моего верного раба, чтоб ему провалиться, хлеба и мяса…

— Отличное мясо, господин Дарин, — застенчиво шепнула кикимора, ловко отрезая кусок. — Водяная крыса была совсем молодой. Мой отец изловил ее вчера вечером.

— Крыса? — испуганно пискнул Басиянда.

— Прекрасно, Фофанита. Мой раб, чтоб ему пусто было, обожает водяных крыс!

Он взял румяную теплую лепешку, и сунул Басиянде.

— Ешь, не бойся! Водяной крысой кикиморы называют гусей.

— Но почему?

— Понятия не имею, — буркнул Дарин. — И никакой возможности узнать нет: не очень-то кикиморы с людьми общаться любят…

Басиянда ухватил лепешку обеими руками и тут же откусил чуть ли не половину. На лице раба появилось выражение неописуемого блаженства.

— Приготовить лепешку и для вас, господин Дарин? — отважилась спросить кикимора, позеленев до такой степени, что стала напоминать обросший мхом валун.

Дарин пересчитал оставшуюся наличность и вздохнул.

— Нет, спасибо… может, в другой раз. Пойдем, Басиянда! Желаю процветания, Фофанита!

…Аппетитный запах жареного мяса и аромат теплой лепешки сильно отвлекали Дарина от поисков Меркателя. Парень с завистью покосился на Басиняду: раб уписывал обед за обе щеки и выглядел совершенно счастливым. Возле громадного портрета «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами», Дарин ненадолго остановился и, стараясь не обращать внимания на чавкающего раба, задумался: где же мог скрываться купец? В Управлении его не было, так не прочесать двор, попутно завернув к складам? Уж там он точно отыщется! Приняв такое решение, Дарин воспрял духом.

— Басиянда, за мной! — скомандовал он, припустив к выходу, но тут же сбавил скорость и поклонился: навстречу неторопливо шествовали гоблин Марголин и карлик Куз.

— Опись, как видите, полная и включает в себя абсолютно все предметы, находящиеся в Управлении, — говорил Марголин, на ходу вытирая лысину носовым платком.

— Да, но фонтан с говорящими рыбами, тот, что во дворе, меня решительно смущает, — карлик Куз остановился и развернул свиток. — Поведения рыб пока касаться не станем, хотя не могу не заметить, что песня «Крошка-карлик к подружке пришел» несколько… э… несколько фривольна. Там такие смелые рифмы… гм. Не могу понять, почему рыбы начинают распевать ее, едва завидев меня? Но вернемся к делу. Тут, в перечне, вижу отчетливо: «Фонтан и десять говорящих рыб, общей стоимостью десять серебряных лемпиров».

— Так и есть, — кивнул Марголин. — Кстати, на бассейн наложено заклинание сохранности, дабы никто на рыб не покусился.

— Это похвально, но я о другом. Стало быть, каждая рыба стоит один серебряный лемпир, так?

— Так, — подтвердил гоблин.

— А между тем, одна из рыб вчера заявила мне следующее…

Они свернули за угол, и Дарин так и не узнал, что заявила новому завхозу говорящая рыба. Они с Басинядой прошли крытой галереей и оказались в Восточном крыле Управления. Здесь находился отдел казначейства, а потому всегда было полно народу, а сейчас, в полдень, происходило самое настоящее столпотворение: ровно через час пунктуальные гоблины-казначеи прекращали прием посетителей до следующего дня. Дарин с трудом пробился сквозь толпу помощников купцов, торговцев и стряпчих, занимающихся оформлением документов на морские перевозки, и оказался на лестнице. Здесь он перевел дух и оглянулся.

— Ты тут, Басиянда? Дуй за мной!

— Господин, — как можно почтительней начал раб, но Дарин не слушал. Он сбежал по ступеням, вылетел во двор и возле одной из колонн галереи заметил капитана Солоку. Бравый капитан стоял, прислонившись к колонне, и потягивал что-то из фляжки.

— Приветствую, желаю процветания! — торопливо выпалил Дарин. — Вы не видели…

— Хвала небесам, я наконец-то его отыскал! — не слушая его, заявил Солока.

— Кого?

— Это несчастного парня, жениха красавицы Ичли. Ну и характер у девицы: прочесала все прибрежные трактиры, осмотрела все корабли, перевернула всю гавань и порт! — он указал фляжкой на бухту, где, покачиваясь на волне, стояли корабли. — Жаль, женщин в таможню не берут! Из этой красотки получился бы отличный таможенник: она бы любую контрабанду вмиг отыскала!

Капитан Солока отхлебнул из фляжки и покачал головой.

— Право, — сказал он с легким недоумением. — В мое время девушки другими были. Робкие… трепетные… нежные, как цветок. А теперь, видно, все переменилось. Слова им поперек не скажи!

Он вздохнул.

— Это точно, — пробормотал Дарин, припомнив свой собственный небогатый опыт общения с прекрасным полом. — Им лучше не перечить, здоровее будешь.

Он покосился в сторону, туда, где возле мраморного вазона с душистым горошком, стояли двое: девушка и и молодой человек.

— Беседуют, — пояснил капитан, отхлебывая из фляжки.

— Беседуют? — Дарин хмыкнул. — Да парень-то и слова вставить не успевает! Это не беседа получается, а допрос с пристрастием!

Он пригляделся повнимательней.

— Точно! Эта… как ее? Ичли сама задает вопросы, сама на них отвечает и сама же сердится!

— Участь несчастного решена, — меланхолично ответил Солока, завинчивая пробку. — Собственно говоря, она был решена с того самого момента, как они встретились. Жених, конечно, попытался сбежать, но невеста пошла по следу, обложила жертву и лишила всякой способности к сопротивлению, — он вздохнул. — Еще никому не удавалось спастись бегством от женщины, если она твердо решила выти за тебя замуж!

Дарин посмотрел на красавицу Ичли, на молодого человека и преисполнился к нему жалости.

— Как бы ему помочь? — спросил, забывая на время о собственных проблемах. — Ведь погибает человек!

— Бесполезно. Уж поверь моему опыту, — сказал Солока.

— Мой господин сможет! — бесцеремонно влез в разговор Басиянда.

Капитан Солока только сейчас обнаружил, что при разговоре присутствует кто-то еще.

— Это кто?

— Бисянда, — сдержанно представил его Дарин. — Но вы не обращайте на него внимания. Он…

— Я раб этого господина и я счастлив…

— Раб?! — Солока посмотрел на Басиянду и снова потянулся за фляжкой.

— Подарок, — мрачно пояснил Дарин. — От Меркателя. Теперь я — рабовладелец!

Солока захохотал.

— Смешно, блин, — согласился «рабовладелец». — А вы его не видели?

— Видел, — кивнул капитан, откручивая с серебряной фляжки крышечку. — Совсем недавно. В Управление шел, пошлину на товар оформлять.

Дарин подумал немного, посматривая в сторону красавицы Ичли и ее жениха.

— Значить, в Управление… к таможенникам пошел, наверное. Слышали новость? Горам почти весь таможенный отдел уволил, говорит, такие взятки брали, что…

— Мне ли не знать? — философски сказал капитан Солока и сделал большой глоток из фляжки.

— А с прошлой недели таможенниками мороки служат. Барклюня говорит, Горам ими очень доволен: усердные, честные и взяток не берут — зачем привидениям деньги? Некоторые посетители пугаются, конечно, ну, да ничего, привыкнут со временем. Ну, пойду искать Меркателя. Басиянда, не отставай! Желаю процветания!

Солока в это время как раз снова приложился к фляжке, поэтому только кивнул.

Дарин, сломя голову, бросился назад в Управление.

Битый час он носился по просторным и гулким коридорам, заглядывал в кабинеты и приемные, побывал и в таможенном отделе, где новые служащие-мороки прилежно скрипели перьями, выписывая пошлины, но Меркатель как сквозь землю провалился. Один раз Дарину показалось, что он видит в конце коридора знакомую фигуру в фиолетовом одеянии, но фигура эта шмыгнула за угол так проворно, что парень и опомниться не успел. Спохватившись, он с топотом пронесся по коридору, завернул за угол — купца и след простыл.

— Блинский фиг, — с досадой пробормотал Дарин, остановившись возле открытого окна и вытирая со лба пот. — Что ж мне за ним, всю жизнь гоняться, что ли?!

— Господин, — заискивающе начал Басиянда. — Не стоит тратить время на бесплодные поиски. Не лучше ли возрадоваться жизни? Ты молод, господин, здоров, красив, у тебя имеется собственный раб и…

— Имеется раб, вот именно! Вот поэтому-то я и не могу возрадоваться жизни! — сердито отрезал Дарин. — Где же этот проклятый Меркатель?

Горгулья номер восемь, которая сидела под потолком в компании летучих мышей и злословила по поводу завхоза Куза, обратила на него хмурый взор.

— Все еще ищешь? Он только что пробегал мимо, — сообщила она. — Так несся, будто убегал от кого-то! На склады собирался.

— Отлично! — просиял Дарин. — Спасибо! Желаю процветания.

— Процветешь тут с новым завхозом, как же… — недовольно пробурчала горгулья и отвернулась.

Спустя немного времени, Дарин уже торопливо шел по берегу.

Только сейчас он заметил, что за беготней и прочими приключениями прошел почти весь день и над Лутакой сгущались сумерки. Здесь, как и в любом южном городе, темнело быстро: только что полыхал закат над зеленой морской гладью, а вот уж небо с одного края погасло, стало темно-синим, и теплая мгла южной ночи окутала улицы.

Дарин шагал вдоль темного парка, слушая, как шумят деревья и набегают на берег волны. Мягкий ветер нес в лицо мельчайшую водяную соленую пыль. Вдалеке, возле складов горели факелы и сновали черные фигуры.

— Басиянда, шевелись!

Раб послушно припустил рысцой.

— Сейчас верну тебя — и дело с концом, — бормотал Дарин. — Не нужен мне раб!

— Ошибаетесь, господин, очень ошибаетесь, — горячо возразил Басиянда. — Такой хороший раб нужен каждому!

Парень отмахнулся.

— Слышал уже…

— И напрасно ты, господин, разыскиваешь купца Меркателя, — настойчиво продолжал Басиянда, не горевший, почему-то, желанием возвращаться к прежнему хозяину. — Отчего бы нам не отправиться в тот уютный дом с синими ставнями? А! Я забыл там мой коврик! Господин! — Басиянда вдруг остановился, как вкопанный. — Давайте вернемся за ковриком! А завтра или послезавтра…

Дарин тоже остановился и повернулся к упрямому рабу.

— Ты эти уловки брось, ясно? — грозно сказал он. — Коврику твоему цена — медный лемпир в базарный день! К тому же, слышал ведь: домой я сегодня не собираюсь. В Управлении с Барклюней сидеть буду. У него срочная работа, он всю ночь документы писать собирается. Поэтому мы с ним пошлем кого-нибудь из призраков за пивом и…

— Слышал, господин. Тогда и я с вами останусь, — решительно заявил Басиянда, не забыв поклониться. — Долг раба — всюду сопровождать своего хозяина, хочет того господин или нет. Это правило номер семь! К тому же, я уверен, что у твоего друга, господина Барклюни, найдется лишний кусок хлеба с мясом и сыром. Я смогу поужинать и прикорну где-нибудь возле двери!

Дарин, не дослушав, махнул рукой и двинулся дальше.

— Еще чего! Нам только тебя и не хватало! К Меркателю сейчас отправишься, понял? И разговор на этом окончен!

— Долг раба — не перечить своему хозяину, но…

— Умолкни!

Налетевший ветер зашумел листвой. В кустах что-то быстро прошуршало, словно кто-то невидимый крался там, в темноте, на мягких лапах.

Басиянда снова остановился.

— Господин, — тревожно окликнул он. — Почему же ты хочешь вернуть меня Меркателю?

— Сколько можно твердить тебе одно и то же?! Не нужен мне раб, понял? — с досадой воскликнул Дарин. — Я это уже сто раз говорил! И давай, шевелись, не стой, как столб!

Он прошел несколько шагов и оглянулся.

Раб Басиянда стоял на прежнем месте и смотрел вслед. Дарин стиснул зубы. Больше всего на свете ему захотелось вдруг побить строптивого раба или хотя бы дать ему по уху. Минуту или две Дарин всерьез обдумывал заманчивую мысль, потом вздохнул и решил пока что ограничиться увещеваниями.

— Послушай, Басиянда, — терпеливо начал он. — Рабом, конечно, хорошо работать, но ты же человек взрослый и должен понимать… к тому же, слышал ведь: я через пару дней… э… уеду. А тебя я с собой не возьму, даже и не мечтай!

На лице Басиянды появилось выражение упрямой решимости.

— Ну, и стой тут до утра!

Кипя от злости, Дарин пошел дальше. Он твердо решил отыскать Меркателя, если даже для этого ему придется потратить всю ночь и вернуть «подарок». Миновав темный парк, он не выдержал и оглянулся.

— Басиняда! Ты где?

В кустах что-то быстро прошуршало, хрустнуло, и из зарослей внезапно метнулось что-то огромное и черное. Огромная тень взвилась в воздух и тяжелые лапы мягко и сильно толкнули Дарина в грудь.

Он упал, чувствуя, как в спину больно врезались мелкие камешки и осколки ракушек. До его слуха донеслось приглушенное пофыркивание, будто где-то рядом находилась громадная кошка, потом послышался леденящий душу звук: негромкое рычание, зародившееся в чьей-то могучей утробе. Из темноты возникло чудовище с горящими зелеными глазами. Лежа на спине, беспомощный и безоружный, Дарин с ужасом смотрел, как оно подходит все ближе и ближе. Разумом он понимал, что надо бежать, спасаться, но от страха оцепенел и не в силах был даже пошевелиться. Огромный зверь приблизился, фыркнул, обнюхивая добычу, поставил лапы на грудь Дарина и приблизил морду к самому его лицу. Он чувствовал на себе горячее дыхание чудовища, но сам не мог даже вздохнуть: то ли оттого, что на грудь давили тяжелые лапы, то ли потому, что от ужаса совсем забыл, что полагается дышать. Наклонив голову, страшный зверь пристально разглядывал человека, точно соображая, растерзать ли его немедленно или немного погодить, а Дарин, как загипнотизированный, не мог отвести взгляда от светящихся зеленых глаз. От недостатка воздуха в голове начало звенеть, перед глазами поплыли огненные точки. Он попытался вздохнуть, но чудовище уловило слабое движение под лапами и негромко рыкнуло, оскалив клыки — Дарину почудилось, что зубов в пасти было гораздо больше, чем положено природой. Прижав уши, чудовище снова зарычало, глаза его зловеще вспыхнули, и Дарин отчетливо понял, что сейчас первый раз в жизни, потеряет сознание и это даже к лучшему: по крайней мере, не почувствует, как его цивилизованного человека с высшим образованием, будет пожирать какой-то доисторический зверь, словно удравший с картинки учебника по палеонтологии.

Черное небо, крупные звезды, темные деревья, горящие глаза твари, — все это вдруг закружилось, сливаясь в один светящийся круг, завертелось все быстрей и быстрей, и когда стремительная карусель уже подхватила и понесла его, откуда-то издалека, словно через слой ваты, послышался негромкий голос:

— Рихша, назад!

… Очнулся Дарин оттого, что кто-то немилосердно тряс его и истерически причитал.

— Господин! Господин! Может быть, его водить полой… то есть, я хотел сказать, полить водой? Когда я волнуюсь, я всегда путаю слова!

Он разлепил глаза: над ним наклонялся встревоженный Басиняда.

— Я тебе полью… — заплетающимся языком пригрозил Дарин.

Заметив, что хозяин очнулся, верный раб тут же расплылся в улыбке.

— Вот видите, господин, как это замечательно, иметь такого сообразительного и умного раба! — назидательно проговорил он. — И, быстрого как ветер, к тому же! Я увидел, что на тебя напало чудовище, и мгновенно понял, что надо делать!

— Что? — пробормотал Дарин, чувствуя, как мир вокруг стремительно вращается то в одну, то в другую сторону.

— Бежать, конечно же! Я, быстрее молнии, помчался назад к Морскому Управлению, в поисках спасения и у самых ворот встретил твоего друга, вот этого господина! И он сразу же поспешил тебе на помощь! — раб кивнул в сторону. Тут только Дарин увидел, что рядом с Басияндой стоит капитан Солока. Вид у него был встревоженный.

— Эй, парень, ты жив?

Дарин поморгал глазами, соображая.

— Точно не знаю… не уверен. Наверное…

— Мы спешили изо всех сил, господин, кричали, размахивали руками, чудовище заметило нас и тут же скрылось!

— Точно, так и было, — кивнул Солока, помогая Дарину подняться.

— Твой… э… раб чуть с ног меня не сбил. Вопил во все горло, что на тебя напал какой-то зверь. Мы прибежали сюда, спугнули его. Кто это был? Я толком разглядел… кто-то вроде громадной кошки?

Дарин кивнул. Его слегка мутило, ноги были, как ватные и Басиняда заботливо поддержал своего хозяина, продолжая трещать о том, как кое-кому несказанно повезло с рабом.

Капитан Солока вынул из кармана плоскую серебряную фляжку и отвинтил крышечку.

— Я уж думал — и костей твоих мы тут не найдем, — признался он, протягивая фляжку. — Не слыхал, чтоб здесь водились такие твари! Откуда бы это они появились? В Огненных землях, на островах Пряного Ветра — там кого только нет, расскажу — не поверишь! Но тут, в Лутаке? Странно, — он пожал плечами. — Давай-ка, хлебни, тебе не помешает.

Дарин послушно хлебнул, сделав по неосторожности большой глоток, и тут же почувствовал, что глаза у него полезли на лоб.

— Крепковато с непривычки, — усмехнулся Солока и хлопнул по спине кашляющего парня. — Зато мозги прочищает хорошо!

Действительно, не прошло и минуты, как Дарин почувствовал, что сознание его прояснилось.

— Ах, господин, — продолжал суетиться Басиянда: он отряхнул песок с рубахи «господина», поправил кожаный жилет, и даже протер подолом своего балахона хозяйские башмаки. — Если бы не я, это чудовище загрызло бы тебя! Как хорошо, что у тебя есть раб, правда? Надо бы ввести в Лутаке этот полезный и разумный обычай — покупать себе рабов. Я спас тебе жизнь, господин, — настойчиво повторил он. — А ведь ты хотел вернуть меня Меркателю! Но теперь ты сам видишь, как я тебе пригодился!

— Так кто это был? Что за чудовище? — допытывался Солока. — Не разглядел?

Он снова протянул Дарину фляжку, но тот отрицательно потряс головой: в груди у него и после одного-единственного глотка бушевал настоящий пожар.

— Чудовище? Басиянда, уймись, не надо чистить мои сандалии… это, знаете, одного моего знакомого зверюга.

Капитан удивленно поднял брови.

— Точно, точно, — кивнул Дарин. — Он говорил как-то, что вместо кошки ее держит. Кстати, вы его тут не заметили? Такой — темноволосый, в куртке кожаной?

Солока покосился на темные кусты.

— Не видел. А кто это?

— Да так, — Дарин с сожалением оглядел располосованную когтями Рихши рубаху. — Коллекционер известный… любитель антиквариата… цацки всякие собирает. А кто по-хорошему не отдает, тот пусть на себя пеняет.

— А я видел, я видел! — заторопился Басиянда. — Я заметил, когда обернулся на бегу! Он обыскивал тебя, господин! Что он искал? Уж не аму…

— Заткнись, Басиняда! — поспешно оборвал его Дарин.

Тот умолк, однако вид сохранял такой таинственный и многозначительный, что у Дарина снова зачесались руки: так и хотелось съездить раба по уху.

Солока стоял, переводя взгляд с Басиянды на Дарина, завинчивая крышку на фляжке.

— Господин, пойдем в Морское Управление! Вдруг это чудовище появится еще раз? А пока нас трое, оно нас не тронет. Пойдем, господин, умоляю! А купцу Меркателю ты меня завтра вернешь или послезавтра или еще когда-нибудь.

Он с мольбой уставился на Дарина. Тот заколебался и Басиянда выдвинул последний аргумент:

— Господин, подумай сам: если это чудовище меня сожрет, тебя некого будет возвращать! А если оно сожрет тебя, то мне волей-неволей придется искать нового хозяина. А в Лутаке это так трудно, так трудно!

Дарин посмотрел в сторону складов: после того, что произошло, ему и самому не очень-то хотелось идти вдоль темного парка. С бравым капитаном было, конечно, не так страшно, но не может же он сопровождать их с Басияндой в поисках купца? Хватит с него и госпожи Ичли с ее пропавшим женихом!

— Ладно, — нехотя проговорил Дарин. — Вернемся в Управление.

Весь обратный путь Басиняда тревожно озирался по сторонам, прибавлял шаг, то обгоняя Дарина и Солоку, то поджидая их и успокоился, только оказавшись возле высоких кованых ворот Морского Управления.

— Ты в безопасности, господин! — объявил он так торжественно, будто лично обеспечивал охрану Дарина. — Можешь больше ничего не опасаться!

Солока посмотрел на темный парк, в зарослях которого, вполне возможно, все еще бродила громадная кошка, потом перевел взгляд на Дарина.

— Сдается мне, — проговорил он негромко и очень серьезно. — Ты впутался во что-то очень опасное, а? Я до чужих секретов не охотник, — торопливо добавил он, видя, что Дарин открыл рот, чтобы все отрицать. — Захочешь — сам расскажешь, а нет — дело твое. Но имей в виду: если что, — Солока кивнул в сторону бухты, где покачивались на волне корабли. — Вон там стоит моя «Подруга ветра». Я всегда возьму тебя на борт. В любое время. Понял?

Дарин молча кивнул.

Капитан Солока хлопнул его по плечу, повернулся и направился к бухте. Дарин смотрел ему вслед и очнулся только тогда, когда Басиянда деликатно кашлянул.

— Чего тебе?

— Господин, — тревожным голосом начал раб. — А тот человек, что обыскивал тебя… хозяин кошки… он нашел, что искал? Я имею в виду…

Басиянда замялся.

— Что? Амулет? — Дарин поковырял пальцем дыру, оставленную Рихшей. — Рубаху испортила, зараза… нет, не нашел. Я его в надежном месте прячу, так сразу и не найдешь, ясно? Хотя, если б времени у него побольше было, наверное, отыскал бы…

Басиняда подумал минуту.

— А где господин его прячет?

— Ну, — Дарин замялся. — В… гм… э… в общем… неважно. А тебе-то какое дело? — спохватился он. Вечно суешь свой нос куда не просят! Имей в виду, — грозно добавил Дарин. — Будешь задавать много вопросов, отдам Меркателю. Заруби себе на носу, понял?

Басиянда недовольно засопел.

— Я только что спас тебе жизнь, господин, — мрачным голосом напомнил он. — А ты…

— Ладно, ладно! — поспешно перебил его «господин». — Снова завелся… я уже понял, что обречен быть рабовладельцем. Вопрос ясен! Заткнись только.

Басиянда мгновенно повеселел.

— Господин, — как можно почтительней сказал он и поклонился. — Уже почти ночь, господин, а мы пропустили время ужина. Вечером все почтенные хозяева кормят своих рабов…

— Опять?! — Дарин почесал в затылке. — Эх, блин. Ну и жизнь у рабовладельцев, врагу не пожелаешь! Скажи, Басиянда, все рабы такие прожорливые? Или это только мне так повезло?

Раб почтительно поклонился.

— Тебе повезло, господин!

— Так я и думал, — вздохнул Дарин. — Ладно, может, у Барклюни сейчас чем-нибудь съедобным разживемся. Пойдем…

Они двинулись к Управлению.

Басиняда уверившись, что угроза быть возвращенным прежнему хозяину миновала, погрузился в мечты об ужине. Он прекрасно помнил, что Дарин и Барклюня планировали послать вечерком кого-нибудь из призраков за пивом и обдумывал, как бы попрозрачней намекнуть хозяину, что все порядочные рабовладельцы охотно и щедро делятся пивом со своими рабами. Дарин же, не подозревая о далекоидущих планах Басиняды, ускорял и ускорял шаг: ему хотелось побыстрей оказаться за воротами Управления, а уж туда и ламиям и монстрам вроде Рихши вход был заказан. Но когда до ворот оставалось всего пять-шесть шагов, как из-под земли возникла вдруг крошечная фигурка и отвесила низкий поклон.

— Приветствуем тебя, мастер Дарин и желаем процветания! — пропищал робкий голосок.

Тот остановился.

— Э? — с недоумением спросил он, разглядывая человечка. — Овражные гномы? Вы снова тут?!

— Мы гномы-овражники, мы прибыли в Лутаку из…

— Дальше можешь не продолжать, — твердо заявил Дарин. — Потому что болтать с вами мне сегодня некогда!

С этими словами он обошел гнома и решительно направился к воротам. Гном торопливо посеменил за ним.

— Мастер Дарин…

Тот нехотя остановился.

— Чего тебе? Кстати, ты кто?

— Овражный гном, мастер Дарин, — услышал он тот же голосок.

— Это понятно. Я спрашиваю, как тебя зовут?

— Дюф, мастер Дарин, да.

— Дюф, ага. Ты вроде вчера в шляпе был? А сегодня — нет. А без шляпы я тебя от остальных отличить не могу, — пояснил он. — Вы ж друг на друга похожи, как две капли воды!

— Шляпа, да, — сокрушенно кивнул Дюф. — Такая прекрасная была шляпа. Ее больше нет!

— Ясно, — кивнул Дарин. — Тяжелая утрата. Собственно говоря, вчера я так и думал, что ей конец. Ты ее так мусолил, что… ладно, — перебил он сам себя. — Скажи-ка, почему все еще возле Управления околачиваетесь? Не пора ли вам домой? Или вы решили в Лутаке задержаться?

— Задержаться, мастер Дарин, задержаться, да, — кивнул гном. — Я и остальные, задержались, да.

— Остальные тоже тут?

Гном обернулся: возле темных кустов, как по команде, появилось еще шесть гномов. Они поклонились Дарину и хором что-то пропищали.

— Прекрасно, — кисло отозвался тот, оглядывая гномов. — И в чем дело? Только не говорите, что тот тип, ваш господин, снова попал в кутузку!

— В кутузку?!

— В тюрьму! За решетку! В острог!

— Нет, нет, — поспешно проговорил Дюф. — Он не попал в тюрьму. Вон же он, мастер Дарин!

Дарин вгляделся в темноту. На краю бассейна с говорящими рыбами смутно угадывался чей-то силуэт. Он пригляделся получше: на бортике сидел вчерашний арестант и ел хлеб, отламывая куски от целой краюхи. Говорящие рыбы, к удивлению Дарина, почему-то молчали, и не просто молчали, а вообще никак не обнаруживали свое присутствие. При виде скромной трапезы бывшего арестанта, Дарин вспомнил, что с утра ничего не ел и решил, что в кабинете у запасливого Барклюни наверняка отыщется что-нибудь повкуснее, чем краюха хлеба.

— Слушай, Дюф. Если гномы-садовники вашего господина около бассейна увидят, накостыляют ему по первое число. Овражникам сюда нельзя заходить, а вы еще и его притащили!

— Мы не тащили нашего господина, он пришел сам, — с готовностью ответил гном. — Ты нам очень помог вчера, мастер Дарин. Ты отзывчивый и добрый человек, да. Не такой, как остальные. Остальные не любят овражных гномов, да.

— Это не меня благодарить надо, а секретаря Барклюню, — отмахнулся Дарин. — Без него со мной в тюрьме и разговаривать-то никто бы не стал!

— Но у нас нет денег, — пригорюнился гном. — И мы не можем отблагодарить тебя, мастер Дарин, так, как положено.

— Это плохо, — озабоченным голосом встрял в разговор Басиянда. — Мой господин не делает добрые дела бесплатно! Вам надлежит как можно скорее раздобыть побольше золота, чтобы щедро вознаградить моего господина за те добрые дела, что он для вас сделал!

— Басиянда, умолкни! Не слушайте его. Это мой ра… э… ладно, неважно. Просто не обращайте на него внимания — и все.

Дюф кивнул.

— И все, да.

— Ну, — продолжал Дарин, поглядывая в сторону Управления. — Вы, главное, по парку не шляйтесь, а то достанется вам на орехи! Забирайте своего господина и валите отсюда. Кстати, он у вас немного странный, — Дарин выразительно покрутил пальцем у виска. — Почему-то все время называл меня «смертный». Это в вашей стране так принято? И вообще, держался прямо как… как король!

Дюф отчего-то вдруг ужасно разволновался. Он затоптался на месте, то посматривая на Дарина и Басиянду, то оглядываясь в сторону кустов, где маячили остальные овражники, колебался, вздыхал и, наконец, решившись, произнес:

— Наш господин и есть король!

…Какая-то ночная птица вспорхнула из кустов, покружила над воротами Морского Управления, мелькнула прямо перед лицом Дарина и пропала.

— Кыш, проклятая, — поспешно замахал руками Басиянда. — Нечего тут мельтешить перед моим хозяином!

Сам же «хозяин» не замечал ни птицы, ни услужливого раба. Вытаращенными глазами он смотрел на гнома-овражника, а тот, тревожно озираясь по сторонам, рассказывал.

— Мастер Дарин, мы сильно рискуем, доверяясь тебе, да. Нам некому больше сказать, да. Кто будет слушать овражного гнома?

Он оглянулся: овражники, стоявшие чуть поодаль, согласно кивнули.

— Никто не будет слушать овражного гнома.

Такое вступление Дарину не понравилось: уж очень напоминало разговор, состоявшийся вчерашним утром. В результате, ему пришлось познакомиться с такой малоприятной личностью, как старший тюремщик Мунгар. Все бы ничего, но что-то подсказывало, что Мунгар обладает прекрасной памятью и его, Дарина, запомнит надолго. Иметь же во врагах старшего надзирателя Морской тюрьмы было, по крайней мере, недальновидно.

— Это ты к чему? — подозрительно спросил он, поглядывая на человека, сидевшего поодаль: тот не обращал ни малейшего внимания ни на Дарина ни на гномов. Налетевший с моря теплый ветер прошуршал в кустах. Дарин поежился: казалось, что там, в темных зарослях, затаилась Рихша и следит горящими глазами за каждым движением, выжидая подходящий момент.

— Знаете что, — решительно сказал он. — Я за ворота зайду, а ты, Дюф, стань неподалеку, вот здесь, возле ограды и рассказывай.

— Очень мудро, господин! — горячо одобрил Басиянда. — Во дворе Управления ты в безопасности, никто не посмеет туда проникнуть! А эти ушастые пусть постоят по другую сторону решетки, в темноте их и не заметит никто.

Дарин вошел во двор. Поздним вечером тут было темно и тихо, лишь шумели фонтаны, да парил призрак-фонарщик, летая от одного фонарного столба к другому и поправляя фитили. Посетители давно разошлись, и здание Морского Управления возвышалось во тьме величественной громадой, будто огромный корабль, плывущий неведомо куда по темному океану ночи. Кое-где в окнах горели свечи: это работали трудолюбивые мороки, совершенно не нуждающиеся в отдыхе. В кабинете Барклюни тоже виднелся огонь.

Дарин взялся рукой за холодную кованую решетку.

— Ну, Дюф, говори, только быстро, — он бросил взгляд в сторону бассейна. — Этот мужик, он что — правда, король? Или это шутка такая?

— Никаких шуток, мастер Дарин, совсем никаких.

Потому-то мы должны тебе рассказать кое-что, да, — несмело сообщил Дюф, топтавшийся по другую сторону чугунной узорчатой ограды.

— Опять рассказать…

— Опять рассказать, да. Длинная история, — покачал головой овражник. — Очень длинная, да.

Дарин с тоской посмотрел на окна кабинета Барклюни.

— А кому-нибудь другому вы не можете ее рассказать? В конце концов, в Лутаке полно народу!

— Нет, мастер Дарин. Эту историю должен выслушать только ты. Мы так подумали и решили. И овражники Лутаки все так подумали и решили. Сейчас узнаешь, почему.

— Блин, — с чувством сказал Дарин. — Вот так живешь себе, живешь, а вокруг тебя, оказывается целый заговор сплели… и кто?! Овражники Лутаки, гномы-мусорщики! Смешно даже… ладно, говорите, только скорей!

К решетке приблизились остальные гномы и замерли, уставившись на Дюфа. Вид у них был взволнованный.

А Дюф, меж тем, приступил к рассказу.

— Наш народ, мастер Дарин, — живет в Волшебных землях, да. Далеко от Лутаки, очень далеко, да. Чужие не заходят туда, потому что об этих землях ходят разные слухи, один другого страшнее. Люди считают: наша страна населена призраками, духами, демонами и оборотнями, да. Ни один человек не сможет увидеть ее. Духи туманов, духи озер и болот прячут Волшебные земли, не дают увидеть человеческим глазам. Там обитает волшебство, да.

— Снова эти сказки?!

— Не сказки, мастер Дарин. Обитают, да. У вас в Лутаке лишь чародеи могут творить магию, а в нашей стране магия всюду!

— Понятно, ага, — Дарин, невольно покосился в сторону секретарских окон, прикидывая, приступил ли уже приятель к ужину или дожидается его.

— Господин, я тоже слышал об этой стране, — встрял Басиянда. — Ничего хорошего! Купцы всегда стараются объехать ее стороной: там небезопасно! Говорящие деревья, холмы, которые переходят ночью с места на место, дороги, которые сами по себе меняют направления и уводят незваных путников в болота, ведьмы…

— Ведьмы, ага… небось, туристов к вам туда и калачом не заманишь, с таким-то гостеприимным населением!

— Правит этой страной король-демон, наделенный огромным могуществом, да, — торжественно продолжал Дюф, от волнения приподнимаясь на цыпочки.

— Владыка Волшебных земель по имени Кехелус!

Мысли об ужине вылетели у Дарина из головы со скоростью бешеного грифона. Парень во все глаза уставился на гнома.

— Стоп! Что ты сказал? Кто?! Кехелус?!

Он посмотрел на лужайку. Бывший арестант по-прежнему сидел на бортике бассейна и смотрел на темное море. Говорящие рыбы по-прежнему хранили полное молчание, будто потеряли дар речи.

— Да, мастер Дарин, — торжественно подтвердил гном. — Это он, наш король, повелитель Волшебных земель!

— Не может быть… — растерянно пробормотал парень.

Тут в разговор снова вмешался Басиянда.

— Так, — почтительным, но решительным голосом сказал он. — Господин, нам пора. Вот теперь нам действительно пора! Поспешим, господин, не будем терять ни минуты!

— Басиянда, ты чего?!

Тот с беспокойством оглянулся по сторонам.

— Господин, у меня предчувствия, — сообщил он, понизив голос. — У меня, вашего преданного раба, очень, очень неприятные предчувствия!

— Какие?

— У меня предчувствия, что все, что они рассказали и все, еще расскажут — правда. Что этот человек и впрямь король-демон!

— И что?

— Господин, от демонов надо держаться как можно дальше! Это все знают. Поэтому мы с тобой, господин, сейчас с достоинством отойдем за угол, а уж там, когда нас никто не увидит, помчимся со всех ног и не остановимся, пока между нами и этим демоном в человеческом обличье не окажется как можно больше…

— Но, Басиянда, мы же не можем…

— Можем, — твердо сказал раб. — Еще как можем!

Дарин посмотрел сначала на него, потом на человека, сидевшего поодаль и вполголоса выругался.

— Волшебные заклинания! — благоговейно произнес Дюф.

— Заклинания, ага! Еще и не это сейчас услышите! Когда вы сказали мне, что пришли из Волшебных земель, я и не подумал, что ваш господин, стало быть, тоже оттуда! А это значит, что он никак не может быть человеком! Блин, ну почему иногда самые простые вещи не приходят в голову?!

Он присмотрелся к «господину» повнимательней.

— Ни разу не видел демонов. А разве они не должны выглядеть как-то… ну, демонически? Пускать клубы дыма из ноздрей, изрыгать пламя и все такое? А этот ваш…

— Наш господин — не дракон, — строго сказал Дюф. — Он не изрыгает пламя, да!

Дарин пожал плечами.

— Ладно. Не хочет — не надо. Но если это действительно ваш король-демон, что его в Лутаку-то занесло? Что он тут делает? Сидел бы у себя в Волшебных землях. Или он сюда с дипломатической миссией прибыл? Да врете, наверное… какой из него демон? — скептически проговорил Дарин. Гномы-овражники врать, конечно, не умели, это всем было известно, но в облике бывшего арестанта решительно не наблюдалось ничего зловещего или устрашающего.

— Почему же, если он невиданным могуществом наделен, он из тюрьмы освободиться не мог? Ведь если б не мы с Барклюней, отдыхать бы сейчас вашему королю на бирюзовых рудниках!

— Наделен, да. Невиданным! Но, мастер Дарин, — гном понизил голос и оглянулся по сторонам. — Произошло кое-что…

— Господин, еще не поздно с достоинством убежать! Ну, зачем нам знать, что там произошло?! — принялся уговаривать Басиянда. — Не лучше ли отправиться к твоему другу, господину Барклюне и…

— Сейчас отправимся. Так что произошло-то?

— Произошло, да. У нашего короля есть сестра по имени Маурбай. Много тысячелетий она замышляла захватить власть в Волшебной стране, и, наконец, ей это удалось, да. Хитростью она сделала так, чтобы брат потерял свое могущество, лишился волшебной силы. Совсем лишился, да!

Дюф так разволновался, что вцепился в решетку.

— Она сделала его обычным человеком, лишенным всех магических сил, да. И вышвырнула вон из Волшебных земель!

— Сделала человеком? Понятно… но почему же она его не убила? Это ж обычное дело при захвате власти! Убила бы — и дело с концом.

Гномы переглянулись.

— В том-то и дело, мастер Дарин! Королева Маурбай жестокосердна, как все истинные демоны! Она не уничтожила брата, да. Уничтожить — это слишком просто! Она хотела, чтоб он страдал и мучился, скитаясь по дорогам чужой страны в человеческом обличье, столь непривычном для него, да!

Гном оглянулся на короля-демона.

— Она знала, что рано или поздно он погибнет, ведь став человеком, господин лишился бессмертия! Стал так же уязвимым, как и все!

Дюф печально вздохнул. Остальные гномы, стоявшие поодаль, тоже дружно вздохнули.

— Ведь наш повелитель не умеет жить без своего могущества, без волшебных сил, да…

Басиняла сделал шаг вперед.

— И его можно сейчас убить? — деловито поинтересовался раб, кивая на короля. — Раз он стал человеком?

— Можно, да…

— Господин, — многозначительно пробормотал Басиянда, указывая взглядом на Кехелуса. — Очень удобный момент, господин.

— Достал ты меня, Басиняда! Заткнись или я тебя завтра же верну…

— Подданные повелителя Волшебных земель предали его, — грустно продолжал гном. — Присягнули на верность королеве-самозванке.

— А чего ж так?

— Боятся, мастер Дарин. Все боятся ее, да, — со страхом сообщил Дюф. — Беспощадность и мстительность демонов всем хорошо известна. Никто не хочет испытать на себе гнев королевы Маурбай.

Дарин посмотрел на крошечных чумазых гномов.

— Ну, а вы? — с любопытством спросил он. — Почему вы тут, со своим королем? Не боитесь гнева новой королевы?

Овражники быстро переглянулись.

— Боимся, да, — шепотом ответил за всех Дюф, съеживаясь так, что стал похож на перепуганного воробья. — Очень сильно боимся, да. Она обратит нас в прах, когда узнает…

— Что узнает?

— Что мы остались верны своему королю, да. Но когда все волшебные существа приносили присягу новой королеве, про нас, гномов-мусорщиков, просто забыли. Мы ведь стараемся никому не попадаться на глаза, да. Нас никто не замечает. И мы…

Он оглянулся на залитую лунным светом лужайку, где сидел король-демон, изгнанный сестрой из собственной страны.

— Мы посовещались и решились, да. Некоторые из овражников тайно покинули Волшебные земли и отправились искать нашего господина, чтобы служить ему и дальше.

Дарин не сдержал улыбки.

— И как же вы ему служите?

— Мы должны защищать и оберегать его, пока наш владыка в теле смертного человека, да, — серьезным тоном ответил Дюф. — Защищать, ведь разбойники на дорогах могут убить его. Нам нужно добывать еду: раз наш господин стал человеком, ему требуется пища. А самое главное: мы должны думать, как помочь ему вернуть свое могущество!

Басиянда громко фыркнул. Дарин показал ему кулак, но и сам кусал губы, чтоб не рассмеяться: трудно было удержаться от смеха, при виде оборванных жалких овражников, всерьез рассуждающих о том, как вернуть былое могущество королю-демону.

— А как вы его отыскали?

— Отыскали, да. Это было нелегко, но всюду есть гномы-овражники, — в голоске Дюфа прозвучала гордость. — Они все видят, все знают! Замечают каждого человека! И вот нам удалось найти нашего короля, и мы вместе пустились в долгое, опасное путешествие до Лутаки, да!

Он умолк. Остальные гномы смотрели на него с почтением: никто из них не мог бы говорить так много и складно!

— В Лутаку-то зачем вы притащились?

Овражник помялся немного, потом вздохнул.

— Зачем, да, — он оглянулся на гномов. — Королева Маурбай лишила брата его магической силы, превратила в смертного, но получить его могущество и его магию она не смогла, да.

— Не по зубам оказалось?

Дюф озадаченно заморгал глазами.

— Не по зубам? — растерянно переспросил он. — У королевы есть зубы, но…

— Ладно, не обращайте внимания, — поспешно сказал Дарин. — Это просто поговорка такая.

Овражник кивнул.

— Поговорка, да. Силой своего колдовства королева заключила могущество и магическую силу нашего господина в его волшебный меч. Меч короля, да. Потом перенесла его далеко-далеко от Волшебных земель и запечатала в гроте возле Тисовой рощи, где живут ее подруги — феи. Она знала, что ее брат, став смертным человеком, никогда не доберется до Лутаки. Это неблизко, да!

— Господин, еще не поздно…

— Как только король возьмет в руки свой меч, его могущество тут же вернется к нему! И мы…

— А! — с облегчением воскликнул Дарин: наконец-то ему удалось понять ход мыслей овражных гномов. — Так вот почему вы здесь! Хотите отправиться в Магический квартал и попросить кого-нибудь из местных чародеев распечатать грот?

Овражники притихли.

— Распечатать грот, да, — боязливо сказал Дюф и умолк. Он молчал так долго, что Дарин начал терять терпение.

— Господин Баклюня съест наш ужин, — с тревогой в голосе проговорил Басиняда. — И тебе, господин, придется хорошенько потрудиться, чтобы в такую позднюю пору раздобыть еду для раба. Потому что ни один раб не ложится спать, не поужинав, как следует!

Овражный гном робко взглянул на Дарина снизу вверх.

— Чародеи не помогут владыке Волшебных земель. Королева Маурбай не только жестока, но и коварна. Она, хоть и была уверена, что Лутаки ее брат никогда не достигнет … клянусь, если бы не мы, гномы-овражники, так оно и было бы! — гордо сказал он. — Но… она придумала…

Он снова замолчал.

— Что придумала?

— Придумала, да. Заклятье. Измыслила невыполнимое условие!

— Какое же?

— Распечатать грот и разрушить заклятье может только существо, не принадлежащее этому миру, — тревожным шепотом сообщил Дюф. — Коварство и хитрость королевы Маурбай всем известны!

— Да уж. Ваша королева — дальновидная тетка! Условие-то и, правда, невыполнимое! Я лично ни разу еще не встречал существо…

Внезапно он замер.

— Что?! — Дарин недоверчиво вгляделся в сморщенное грязное личико гнома. — Что?! Это я, что ли — существо, не принадлежащее этому миру?! Существо?! Я — человек, а не существо! Ясно тебе, чучело ушастое?

Дюф от испуга присел возле решетки и замер.

— Нашли дурака! «Существо» оно отыскали, ага! И не думайте, что я потащусь черт знает куда! — отрезал он. — Ради вашего короля мы с Барклюней уже на подлог документов пошли! Хватит с нас!

— Мастер Дарин, — в отчаянии пропищал гном. — Только ты можешь помочь нам! Нужно вернуть могущество настоящему повелителю Волшебных земель. Иначе страна так и останется под властью королевы-самозванки!

— Господин уже ответил вам, — высокомерным тоном сказал раб Басиянда. — Вы еще за прошлое доброе дело с ним не расплатились. А в кредит умные люди не работают, это вам любой купец скажет!

— Мастер Дарин, — не слушая его, продолжал Дюф. — Рано или поздно королеве будет тесно в нашей стране. Ей захочется расширить свои владения. Жители соседних государств станут ее рабами. Рядом с нами — Озерный край, там живут обычные люди: пашут землю разводят скот, ловят рыбу. Они не умеют сражаться с волшебниками! Власть нужно вернуть нашему королю.

— Ваш король — демон! — отрезал Дарин. — И вы мне об этом не сказали, когда мы с Барклюней из Морской тюрьмы его вытаскивали! А узнай мы об этом чуток раньше, так подумали бы еще, стоит ли из-за него со старшим тюремщиком ссориться!

Он бросил взгляд в сторону бассейна.

— И про демонов я ничего хорошего не слышал. Я про них, конечно, маловато знаю, но… где гарантия, что рано или поздно вашему господину тоже не взбредет в голову чуток расширить свои владения? Примерно, до Лутаки?

Дюф удивился:

— Наш король никогда не сделает этого! Он понимает, что с соседями нужно поддерживать мирные отношения. И все соседи это знают это: ведь он правит Волшебными землями уже тысячу лет!

Дарин снова посмотрел на Кехелуса: король-демон по-прежнему сидел возле бассейна, не проявляя к разговору никакого интереса.

— А как насчет того, чтоб захватить власть над всем миром? Поработить человечество? Об этом вам господин не мечтает?

— Поработить? Для чего?!

— Он же демон!

Овражный гном почесал в затылке.

— Власть над миром? — вид у Дюфа был озадаченный. — Зачем? Мастер Дарин совсем ничего-ничего не знает о демонах?

— И знать не хочу!

Он круто повернулся и пошел к зданию Морского Управления. Обрадованный Басиняда заторопился следом. Но Дарин вдруг остановился, подумал и направился обратно — кое-какой вопрос не давал ему покоя.

— Эй, Дюф! Как вы узнали, что я… э… существо, не принадлежащее вашему миру? Разведка донесла?

Иронию, которую Дарин постарался вложить в слова, овражные гномы не поняли.

— Донесла, да, — с самым серьезным видом кивнул Дюф. — Гномы-мусорщики, да. Все видят, все знают. А их никто не видит, никто не знает. Искали всюду! Во всех городах, поселениях! Даже у гоблинов в Ашуре искали, даже у змеелюдей в Пустынных королевствах. Отчаялись! Но вот здешние овражники нашли тебя, да. Сообщили нам. И мы сразу же поспешили сюда!

— Опять гномы-мусорщики, — Дарин стукнул кулаком по решетке. — Опять эти бойцы невидимого фронта! Шныряют везде, вынюхивают, и нигде от них не скроешься!

— Нигде не скроешься, да, — с оттенком гордости подтвердил Дюф. — Они все разузнали про тебя. Сказали — ты и есть тот, кто нам нужен! А королева…

Тут гном испуганно оглянулся по сторонам и снова понизил голос до шепота:

— Королева Маурбай будет в ярости, когда узнает!

— Господин, я предупреждал, — снова влез в разговор Басиянда. — Я, твой верный раб, пытался предостеречь тебя! Ярость королевы-демона — это серьезно! Она уничтожит тебя, господин, а мне потом придется искать себе нового хозяина!

Он сердито уставился на гномов:

— Мой господин не собирается помогать вашему королю!

Он подумал немного и добавил:

— По крайней мере, бесплатно.

— Бесплатно, да… — растерянно начал Дюф.

— Бесплатно — нет! — категорически отрезал раб.

— Стоп! — решительно сказал Дарин. — Басиянда, заткнись! А ты, Дюф, слушай. Я один раз уже вам помог, хватит. В эту историю я ввязывать не хочу.

— Почему, мастер Дарин? — искренне удивился овражник.

— Почему? — парень покосился в сторону короля-демона. Потому что я — не самоубийца, это раз! И потому, что у меня есть срочные дела — это два!

Он перевел взгляд на гнома.

— Я этому миру не принадлежу, это ты правильно сказал. И в самое ближайшее время я собираюсь его покинуть — пока возможность есть. В общем — нет!

— Правильное решение, — горячо одобрил Басиянда. — Очень мудрое, очень верное! Пойдемте, господин, не будем здесь задерживаться! Пусть сами расхлебывают, — он деликатно потянул Дарина за рукав. — Слышал я про эти Волшебные земли! Всякая нечисть там живет: оборотни, да мороки, духи, да ведьмы. Говорящие звери, волшебные рыбы! Хороши подданные, нечего сказать! Королева их поработила?! Вряд ли из них получатся хорошие рабы, это я вам, как специалист говорю, — со знанием дела заявил Басиянда. — Так что придется ей всех их уничтожить.

Дарин посмотрел на раба.

— С чего бы она их уничтожала?

— Так и будет, господин: бесполезные рабы никому не нужны! Вот я, к примеру, всегда старался приносить как можно больше пользы своим хозяевам! — Он бросил нетерпеливый взгляд на окна Морского Управления. — Поспешим, господин, а то твой друг Барклюня подумает, чего доброго, что мы не придем на ужин и съест его сам. Вдруг он не знает, что все приличные друзья владельцев рабов должны оставлять изрядную часть ужина рабу? Господин, а еще ты собирался послать за пивом!

Дарин в очередной раз попробовал испепелить верного раба взглядом.

— Все бы тебе жрать, Басиянда! Вот отпущу тебя на волю, будешь знать!

От перспективы стать свободным, раб тотчас же струхнул.

— Молчу, господин! — поспешно сказал он. — Об ужине больше и слова не скажу!

Дарин засунул руки в карманы штанов и покачался с носков на пятки. Самым разумным поступком было бы уйти отсюда и выбросить из головы мысли об овражных гномах и их господине.

— Слушай, Дюф, — начал он. — Вас и вон того типа у бассейна я второй раз в жизни вижу. И вы серьезно думаете, что я отправлюсь куда-то волшебный меч для него добывать?! Чтоб ваш господин вернул свое могущество? Вернет он его себе или нет — мне-то от этого ни жарко, ни холодно.

— Но кроме тебя некому, — залепетал гном, — Наш король останется смертным, а мы все…

Дарин перебил его.

— Ты, Дюф этот шантаж брось! «Некому»! И не надо мне врать, что…

— Он говорит правду.

Голос раздался так неожиданно, что Дарин вздрогнул.

Бывший арестант, король-демон оказался возле ограды Морского Управления, бесшумно и незаметно, как по волшебству.

— Овражные гномы не умеют лгать. Ты должен пойти с нами в Тисовую рощу и распечатать грот. Мне нужен мой меч.

— Должен?! С какой стати?

В глазах владыки Волшебных земель вспыхнула ярость. Он взялся за прутья решетки и взглянул на Дарина, стоявшего по другую сторону ограды.

— Ты сделаешь это, смертный. Иначе ты будешь первым, кого я уничтожу, как только верну свое могущество!

— Прекрасно, — отозвался Дарин. Заключенный номер пятьдесят один действительно обладал редким талантом выводить всех из себя и наживать врагов.

— Дюф, я гляжу, вам здорово повезло с королем!

В присутствии повелителя демонов овражный гном не смел и слова вымолвить, и только согласно закивал.

— Блин, вообще-то это была шутка, — вздохнул Дарин.

Он посмотрел на того, кто стоял напротив.

— Уничтожить, значит? Тогда зачем же я буду помогать вам свое могущество возвращать? Проживете как-нибудь и без него.

Владыка Волшебных земель не ответил.

— И бесплатный совет на будущее, — прибавил Дарин. — Когда о чем-то просят, нелишне добавлять «пожалуйста». Ясно? Все, счастливо оставаться… желаю процветания!

Он повернулся, чтобы уйти. Басиянда, сидевший поодаль на корточках, с готовностью вскочил на ноги.

— Пожалуйста, — сквозь зубы процедил Кехелус.

Дарин остановился.

Определенно, владыке Волшебных земель не часто доводилось произносить это слово. Дарин мельком взглянул на Дюфа: овражный гном смотрел на своего повелителя, открыв от изумления рот. Парень снова приблизился к решетке ограды.

— Мне что-то такое послышалось, а? — поинтересовался он.

Повелитель Волшебных земель промолчал.

Дарин задумался, поглядывая то на притихших овражных гномов, то на Кехелуса. В душе у того — если, конечно, у демона в человеческом обличье имелась душа — явно происходила борьба: гордыня боролась с необходимостью просить о чем-то человека.

Робко приблизился Басиняда.

— Господин, — окликнул он. — Давайте уйдем, господин! Не будем ввязываться в эту историю! Подумай сам, какие ужасные опасности будут грозить мне!

— Почему тебе-то?

— Потому что я, как верный раб, вынужден буду сопровождать тебя! — он умоляюще посмотрел на Дарина. — Зачем нам эти приключения, господин!

«Господин» вздохнул.

— Басиянда, с тех пор, как я в Лутаку попал у меня каждый день приключения. Без приключений я только зубы по утрам чищу…

Он взглянул на владыку Волшебных земель.

— Вообще-то, мой девиз — никогда не делать добрых дел. Никогда ни одного доброго дела!

Король-демон посмотрел на него черными непроницаемыми глазами.

— И давно он у тебя?

Дарин вздохнул.

— Со вчерашнего дня.

— Хороший девиз.

— Подходит для демона? — не удержался Дарин.

— Нет, — с оттенком высокомерия отозвался тот. — Не подходит. Демоны и без того никогда не делают добрых дел.

— Понятно… ладно, — парень покосился в сторону окон кабинета, где сидел Барклюня. — Насчет просьбы: у меня сейчас дела… срочные дела. Но я… я подумаю, — покривив душой, пообещал Дарин. Он совершенно точно знал, что выбросит все это из головы, едва перешагнет порог Морского Управления.

— Думай, — разрешил король-демон с таким видом, словно делал Дарину великое одолжение.