"Безумная полночь" - читать интересную книгу автора (Дэвис Мэгги)

Глава 7

Дом Батлеров стоял на изогнутой эспланаде, именовавшейся Батареей – в честь довоенной огневой позиции, защищавшей портовый город в прошлом веке.

С балкона, венчавшего трехэтажный дом, несколько напоминавший свадебный торт, взбудораженные члены семейства Батлер и Дрейтон теплым весенним Днем более века назад наблюдали артиллерийский обстрел Форт-Самтера в Чарлстонской гавани и начало великого столкновения, которое разорвало союз штатов.

– Лестница на балкон теперь закрыта, – с сожалением сообщила Дарси, – но ежегодно двенадцатого апреля отец и несколько его чарлстонских друзей вбираются по этому поводу на коктейль и рассматривают военные карты. Обычай был нарушен лишь однажды, в середине семидесятых годов, когда контрадмирал Батлер принял командование флотом, базировавшимся на Гавайях.

Сестрам Батлер, как дочерям военного, приходилось жить во многих местах, где служил их отец, но теперь они пребывали дома, в Чарлстоне, поскольку Сисси, как было принято, училась в школе для девочек Эшли-Холл. Светская жизнь Батлеров, как заметила Дарси, определялась не только традициями, но и географией города: их дом стоял в центре старого Чарлстона, на историческом месте слияния рек Эшли и Купер. До знаменитых Док-стрит и Гарден-тьетерс можно было дойти пешком, так же как и до нескольких отличных ресторанов.

Довольно бурная светская жизнь переносила Батлеров из Чарлстонского яхт-клуба на Колхаун-стрит то в престижный офицерский клуб около городской морской базы, то на балы Общества Святой Цецилии – где Сисси должна была дебютировать на будущий год, – то на благотворительные концерты Чарлстон-ского симфонического оркестра, то на фестиваль Джан-Карло Меннотти «Два мира», проходившего либо в Италии, в Сполетто, либо в Чарлстоне. В программу Сисси как будущей дебютантки входили танцы в Цитадели, военном колледже Южной Каролины.

– Это все мышиная возня, золотко, – доверительно сообщила Дарси, пока они развешивали веши Рейчел в старинном гардеробе орехового дерева в гостевой спальне на втором этаже прекрасного дома. – Если придерживаться правил чарлстонского общества, то окажется, что вся твоя жизнь принесена ему в жертву. В прежние времена его можно было покинуть, только забеременев. Но, господи, при нельзя было даже выйти из дома, нельзя, чтобы в таком состоянии кто-либо видел.

Просторная спальня Рейчел с изящной мебелью прошлого века выходила на окружавшую дом веранду, с которой открывался вид на двор Батлеров и старинные постройки, служившие прежде жильем для рабов, а теперь переделанные в гаражи. Молодые женщины вышли полюбоваться прекрасным весенним днем и видом на знаменитые, окруженные стенами чарлстонские сады.

– Мне нравится здесь, – призналась Дарси, поставив локти на перила веранды и глядя на верхушки пышно разросшейся бугенвиллеи и саговые пальмы. – Конечно, Чарлстон – моя родина, но даже я должна признать, что это не самый гостеприимный город. Это самое закрытое общество в мире, золотко. – Ничего, кроме унаследованного богатства, а самый главный грех – демонстрировать его слишком широко или попасть в газеты. Беверли-Хиллз и Родео-драйв здесь считаются мерзкими названиями – старые чарлстонцы ни за что в жизни не окажутся в таких местах!

Рейчел улыбнулась.

– Как и старые филадельфийцы.

– Ох, дорогая, я забыла, что ты тоже знаешь, о чем я говорю. Мне кажется, что именно в Чарлстоне придумали снобизм богачей. Некоторые всю жизнь ратят на то, чтобы попасть в список приглашенных ощества Святой Цецилии, даже если они приехали в Колумбии, Ричмонда или каких-нибудь других истинно конфедератских городов. Но можно быть бедным как церковная мышь, и все равно бывать на балах в Святой Цецилии, если ты принадлежишь к роду Дрейтонов, илиПинкни, или Реттов. Всегда найдется кто-нибудь в старинных семьях, кто внесет деньги за дебют обедневшей молоденькой родственницы.

– Дарси вечно жалуется на свою светскую жизнь, – сказала Сисси, появляясь с серебряным подносом, на котором стоял хрустальный кувшин с лимонадом и бокалы. – Но она возглавляла любое благотвори тельное общество или клуб в Чарлстоне по крайней мере по разу. В ней столько энергии, что, мне кажется, именно поэтому она все еще не замужем.

– Перестань, Сисси. – Колкость задела Дарси. – Всех хороших мужей уже разобрали, и ты это

– знаешь. Чарлстон, пожалуй, единственное место, – обратилась она к Рейчел, – где горсточка людей заключает браки между собою, чтобы не дробить землю и капиталы. В этом есть нечто феодальное, правда Мидлтоны вступают в брак с Айзердсами, или Ратледжами, или Бомонтами точно так же, как и до Гражданской войны. И Сисси поступит таким же образом – она учится в Эшли-Холле, как мама и бабушка, поэтому найдет себе кого-нибудь из Пинкни или Мидлтонов в военном колледже, в Цитадели.

– Во всяком случае, я не собираюсь влюбляться в кого-нибудь, за кого не смогу выйти замуж, – сердито ответила младшая сестра, – и все еще мешкать, когда мне уже будет тридцать.

Наступило неловкое молчание. Затем Дарси спокойно сказала:

– Да, я влюбилась не в того человека, сестричка я ничего не могу поделать с тем, что мне уже тридцать и я почти что глубокая старуха. Всему Чарлстону известно, что тут у меня вышла осечка, вот и все.

– Ох, Дарси, – с сочувствием прошептала Рейчел. Она заметила, что лицо молодой женщины стал задумчивым, как во время их визита в Тихую Пристань.

Дарси налила себе еще лимонада.

– Я и бедный старина Бо в Дрейтонвилле, – сказала она со смешком, – мы оба неудачники в это отношении. Бо не женат, и одному богу известно, когда он женится! Кларисса перевернулась бы в гробу при мысли о том, что некому передать имя Бомонтов.

– Если он сможет найти кого-нибудь, кто захочет выйти за него… – начала Сисси.

– Да масса женщин мечтает об этом! О чем ты говоришь? Любая настоящая женщина пошла бы за Бо только из-за его внешности, и ты это знаешь. Господи, Сисси, он самый сексуальный мужчина и всегда был таким, в чем и ужас! С другой стороны, чего ждать – то, как Кларисса и Ли Тилсон обращались с ним, может свести с ума любого ребенка.

– Бо и есть сумасшедший, – подтвердила Сисси, беря с серебряного подноса еще одно печенье.

– Перестань так говорить! Ты ничего об этом не знаешь. С Клариссой ничего нельзя было поделать, она помешалась на этом проклятом доме. А Бо всегда выглядел, как сын испольщика и был одет неизвестно во что; только Джули, повариха, и скотник уделяли ему хоть какое-то внимание. Кроме того, – негодующе сказала Дарси, – всему городу было известно, что Кларисса и Ли слишком заняты борьбой друг с другом, чтобы обращать внимание на кого-нибудь еще. Мама всегда из себя выходила, когда этот мальчишка гонял по болотам на хлипкой плоскодонке, якшался со всякими ловцами креветок и крабов и вообще делал все, что хотел. За ним совсем не следили. Когда Бо был маленьким и подхватил скарлатину, то к доктору его отвела Джули – она была ему больше матерью, чем родная мать! Бо чуть не умер тогда. А Класса закатила по этому поводу истерику и слегла. И боже мой! С ней носились больше, чем с бедным старым Бо!

– Старым? – смущенно переспросила Рейчел. Они уже снова были в спальне, и она устало опустилась на постель, на старинное покрывало из органди. – Когда же это было? Сестры засмеялись.

– Ох, золотко, не старый, а «бедный старый Бо», – сказала Дарси, присев рядом с ней, – или бедный старый кто-нибудь еще. На самом деле Бо тридцати пять лет. Ему едва исполнилось девятнадцать, когда он отправился во Вьетнам.

– А тетя Кларисса умерла, когда он был там, – вступила в разговор Сисси. – И Бо отпустили на похороны. Его долго искали, владельцу похоронного бюро пришлось несколько недель держать Клариссу замороженной. Дарси и я ходили на кладбище. Кроме нас и дяди Джона с острова Фрипп, там никого не было, – произнесла она похоронным тоном. – Бо пил день и ночь. Я думала, он грохнется в могилу, он стоял, пошатываясь, на самом краю.

Дарси взглянула на сестру.

– Боже мой, – пробормотала она. – Я вдруг подумала, что после наших рассказов ты считаешь Бо довольно противным, – обратилась она к Рейчел. Но ведь он мог с таким же успехом навсегда остаться в джунглях. Кларисса весь последний год была совершенно безумной, а Ли Тилсон вернулся в Клемсон чтобы купить целую кучу банков и стать еще богаче Хороша была парочка. Ли Тилсон – простой фермер из центральных штатов, который хотел попасть в лучшее общество в нашем краю. Он даже купил лошадей и учился ездить верхом, дурак, и все это в красном пиджаке и в специальных английских ботинках, как будто он настоящий знаток охоты! При виде его можно было умереть со смеху.

– Они не любили друг друга? – спросила Рейчел.

Она так устала, что ее все время тянуло прилечь на прекрасное покрывало, на котором они сидели, и закрыть глаза. Рейчел оперлась на локоть, держа бокал с лимонадом. События последних суток совершенно обессилили ее.

– Ведь должно было существовать еще что-то, – с трудом сказала она, – кроме денег. Во всяком случае, поначалу.

– Она была очень красива, – ответила Сисси. – Тетя Кларисса была красавицей даже в старости.

– Да, – подтвердила Дарси и вздохнула. – Высокая и стройная, с пышными волосами и фарфоровым лицом. Но боже, какой у нее был нрав! Не думаю, чтобы после рождения Бо она хоть раз пустилаЛи Тилсона в свою постель, во всяком случае, так говорит отец. Она бы, наверное, и не завела ребенка, но Тихой Пристани нужен был наследник. А потом Ли Тилсон расквитался с ней, переспав со всеми смазливыми женщинами в округе, но от этого она не стала лучше. У Клариссы был жуткий характер. Да, – вздохнула Дарси, – нельзя сказать, что отец служил хорошим примером для подрастающего мальчика.

– У Бо было множество женщин, – вставила Сисси. – Полным-полно.

– Нет! – взвизгнула Дарси. – Прекрати, Сисси! Она специально говорит так, чтобы позлить меня, – сказала она, обращаясь к Рейчел. – Подожди – на следующий год Сисси начнет выезжать, у нее будет множество, полно поклонников, и тогда она будет вести себя как нормальный человек. Так всегда бывает. Как бы то ни было, Кларисса спускала денежки Ли Тилсона, летая в Нью-Йорк и Париж за старинной мебелью. А Ли был так же отвратителен, как его лошади и огромные «Кадиллаки», он все пытался стать своим среди аристократов Юга, все хотел увидеть свое имя в чарлстонских «Ньюс» или «Курьер». Тетя Кларисса даже пыталась сжечь дом, – сказала Сисси вполголоса. – Когда сошла с ума. Вот что случилось с флигелем, который вы видели.

Рейчел раздумывала, не будет ли невежливо попросить разрешения вздремнуть перед обедом. Глаза закрывались, несмотря на все ее героические усилия. а ветерок, приносивший в комнату ароматы цветов, действовал как наркотик. У нее было ощущение, что сестры, в особенности Дарси, способны часами рассказывать семейную историю. Она подавила зевок.

– Ох, Сисси, этот дом всегда кто-нибудь пытается сжечь, – ответила Дарси. – Разве ты не помнишь историю, которую рассказывал отец, как начался пожар, когда дядя Истилл включил там газовую плиту вскоре после окончания Второй мировой войны? А когда загорелось в столовой как-то на Рождество – там были мать и отец дяди Истилла, Роуз и Харви Бомонт. Они все напились на праздник, а когда елка занялась, заливали ее

бурбоном и шампанским, отчего пламя только усиливалось. Это слуги побежали на реку за водой, они-то все были трезвые.

– Тетя Кларисса принесла из гаража канистру с бензином, когда совсем сошла с ума, – сказала Сисси, глядя на Рейчел со своей всегдашней невозмутимостью, – и подожгла свою спальню. Все загорелось, во всяком случае, тот флигель. Когда ее вытащили, с ней уже было все кончено. Мне говорил владелец похоронного бюро, что ее вынесли в прорезиненной мешке.

Дарси негодующе вскрикнула:

– Ты просто добиваешься, чтобы кого-нибудь и нас стошнило, мерзкая девчонка! Кроме того, – возразила она, – ведь проклятие гласит, что Тихая Пристань должна не сгореть, а развалиться. Бог знает, когда у Бо найдутся деньги, чтобы вновь отстроить флигель, если даже он соберется это сделать.

Рейчел, опираясь на локоть, прилегла на постель. Голоса сестер доносились до нее словно бы издалека. Их поглощенность прошлым была удивительна, ведь они так молоды. Ей всегда казалось, что эта страсть присуща старикам, людям, живущим воспоминаниями, хранящим в памяти семейную историю многих поколений.

Голоса превратились в шепот, свет потускнел. Последнее, что Рейчел услышала, был звук закрывающейся двери.

Рейчел уснула в одежде на огромной постели со сборчатым пологом. Сон одолел ее, вместе с ним пришла черная пустота.

Затем она осознала, что лежит на бортике хорошо знакомой поливалки, которую трактор тащит по полю вдоль рядов помидорной рассады. Все было удивительно реально: она подумала, что слишком устала, чтобы работать после бессонных ночных часов, о которых боялась вспомнить. И после долгого путешествия в Чарлстон. Как она снова оказалась в Дрейтонвилле? Рейчел была неприятно удивлена.

Когда она наклонилась, чтобы воткнуть зеленый росток в темно-коричневую землю, неизвестно откуда в борозды хлынула вода. Ей никогда раньше не приходилось видеть столько воды – гораздо больше, чем могло уместиться в цистерне. Она смотрела, как борозды наполняются свинцового цвета водой, как вода продолжает прибывать, ей казалось, что она вместе с поливалкой окружена внезапно возникшим озером. Затем поливалка вместе с Рейчел поплыла. Рейчел не могла пошевелиться. Кругом была вода, одступая все выше, поднимаясь к самому ее лицу, а она не могла двинуть ни рукой, ни ногой.

Вздрогнув от ужаса, Рейчел проснулась.

Было довольно поздно. Рядом с кроватью зажглась лампа в абажуре, отделанном оборкой. Рейчел заморгала. Длинные легкие занавески на окнах и от крытой двери на веранду шевелил вечерний бриз. В комнате пахло цветами. Дарси Батлер в длинном белом вечернем платье, отливавшем блеском, склонилась над ней…

«Это же Чарлстон», – смутно подумала Рейчел.

Прохладная мягкая рука коснулась ее лба.

– Дарси? – прошептала Рейчел. На какой-то момент прекрасная белокурая женщина показалась ей мерцающим призраком.

– Дорогая, мне кажется, у тебя небольшая температура. – Дарси озабоченно нахмурилась. – Я должна уйти. У меня назначена встреча. Но если тебе что-нибудь понадобится, Сисси и кухарка здесь.

Рейчел увидела, как руки Дарси отодвинули лампу, чтобы свет не мешал ей.

– Спи, дорогая. Я так рада, что мы привезли тебя в Чарлстон. Не знаю, что ты делала в последнее время, но ты совершенно измучена.

Рейчел вытянулась на кровати. «Это Чарлстон», – напомнила она себе, облегченно вздохнув. Удивительно, что ее сморил такой тяжкий, изматывающий сон – обычно она несколько дней привыкала спаи на новом месте, на незнакомой постели. Усталость словно темная дымка, обволакивала ее. Последим ее ощущением было то, что она совершенно не хочет спать.

Но она уснула. Сон разворачивался медленно сопровождался странным осознанием того, что о спит, что это сон, а она в числе его персонажей, v танцевала при свете свечей в зале в этом доме, «Неужели это вправду дом Батлеров в Чарлстоне?» – думалось ей при входе в просторный зал на верхнем этаже. В окнах виднелись одетые мраком улицы города и слабые отражения огней в Чарлстонском заливе В зале присутствовало множество пар, вальсировавших под музыку невидимого оркестра, кавалеры были в старинных вечерних костюмах, а дамы в блестящих шелковых платьях, несколько напоминавших платье Дарси, но с юбками до полу и с глубокими вырезами, оставлявшими открытыми руки и плечи.

Рейчел чувствовала странность своего присутствия здесь – у нее было ощущение, что все это происходило когда-то в прошлом. Затем толпа разделилась, появился необыкновенно красивый мужчина в старинном черном фраке, с позолоченными солнцем волосами и удивительными глазами. Он слегка поклонился Рейчел и закружил ее в медленном вальсе.

«Это слишком реально, – подумала Рейчел, борясь с дремотой. – Как можно видеть сон и в то же время сознавать, что ты спишь?» Но тело Бо Тилсона было теплым и крепким, настолько реальным, что она ощущала запах его кожи, густых, чуть вьющихся волос и легчайший аромат одеколона. Он легко кружил Рейчел в танце и улыбался, глядя на нее сверху низ. От его улыбки у нее сильнее забилось сердце. Они танцевали среди других пар, шелковое мерцающее платье Рейчел развевалось в такт мелодии вальса.

Все время, пока они танцевали, в окна зала бился шторм, иногда порывы ветра заглушали звуки музыки.

Вдруг комнату стал заливать дождь, вода лилась по стенам, атласные шторы намокли, на натертом полу появились лужи. Но танцоры продолжали кружиться, как автоматы, поднимая брызги, а вода все прибывала.

Рейчел пробовала вырваться из рук Бо Тилсона. Вода доходила им до колен. Насквозь промокшее и ставшее тяжелым шелковое платье Рейчел обвивалось вокруг ног, она тяжело дышала, с трудом продолжая танец. Красивое суровое лицо Бо склонилось к ней, его теплые губы коснулись ее губ.

– Рейчел, – произнес он слегка хрипловатым голосом. Вокруг них вращался печальный мир давно умерших людей, в доме гулко разносилось эхо. – Рейчел, я никогда не смогу полюбить тебя.

Она вздрогнула и проснулась.

Села на постели, уставившись в темноту невидящим взглядом. Рейчел не сразу поняла, где находится. Сон не оставлял ее. Потом она вспомнила, что находится в Чарлстоне. Откуда-то снизу слышался звук работающего телевизора. Наверное, Сисси смотри фильм. Белые занавески чуть колыхались, за ними стояла темнота, откуда-то из сада доносилась ночная песня пересмешника. Это была реальность.

Но, вздрогнув, поняла Рейчел, реальностью были вкус нежного, печального поцелуя Бо Тилсона на ее губах.