"Миллионерша-подросток" - читать интересную книгу автора (Дэвис А)

Дэвис АМиллионерша-подросток

А.Дэвис

МИЛЛИОНЕРША-ПОДРОСТОК

Вскоре после прибытия в Вашингтон я уже сидел за столом напротив Старика в его офисе на Пенсильвания-стрит.

- Твое прикрытие, кажется, работает превосходно, Джерри, - сказал он. - Как тебе удается совмещать роль частного детектива с деятельностью агента службы безопасности? - спросил он.

- Как нельзя лучше, сэр. Никто, даже местная полиция, ничего не подозревает.

- Насколько я знаю, один из служащих полицейского управления - твой лучший друг.

- Cол Конвейл, сэр. Мы росли вместе.

- Хорошо, - кивнул Старик. - Очень хорошо. - Он помолчал, продолжая просматривать бумаги. - Думаю, тебе любопытно знать, зачем я вызвал тебя в управление, - сказал он наконец, посмотрев на меня поверх очков.

- Новое задание, я полагаю. Что - Атланту передают другому агенту?

- Нет, - ответил шеф. - Ты остаешься на своем месте. Причина же, по которой я вызвал тебя сюда, заключается в том, что исчез особо ценный и пользующийся особым доверием сотрудник Государственного Департамента, а единственная его родственница, родная мать, живет в Атланте. Его зовут Cидни Брайн.

- Как он исчез, сэр?

- Исчез, и все. Просто пропал и никаких следов. Имел, между прочим, доступ к нашим сверхсекретным кодам. - Старик поднялся, наклонился через стол и передал мне папку. - Здесь досье на него и некоторые сведения о его матери. Ознакомься, а за обедом изложи свои соображения.

Пообедав, Старик отложил салфетку в сторону и откашлялся.

- Джерри, - начал он, и мне показалось, что я уловил нотку смущения в его голосе, - я слышал, как ребята в нашем офисе однажды говорили о тебе, и мне хотелось бы задать тебе один весьма деликатный... э-ээ... даже интимный вопрос, который совершенно не входит в сферу наших служебных отношений. Ты не возражаешь?

- Вовсе нет, - недоуменно ответил я.

- Благодарю тебя. Я спрашиваю тебя только лишь из любопытства, так как в моем возрасте подобного рола сведения уже абсолютно бесполезны. Но я слышал, что ты владеешь... как бы сказать... э-ээ... таким методом, при котором можешь долго удовлетворять женщину, не исчерпывая себя при этом до конца. Это правда?

- Да. - Я ухмыльнулся, смекнув, куда он клонит.

- Но как? Как это возможно?

Я доходчиво объяснил ему. Мой сосед по комнате в колледже, бакалавр-психолог по имени Билл Эванс, разработал за время нашей учебы теорию, заключающуюся в том, что во время полового акта каждый мужчина в состоянии определить момент наступления оргазма - и может сам предотвратить этот процесс, с усилием сосредоточившись на каком-то, совершенно постороннем предмете, желательно, представляющем для него большой интерес.

Билл проверял на практике свою теорию с любой подвернувшейся студенткой, пока не достиг совершенства. Для него "абсолютно посторонним предметом" - или "финтифлюшкой", как он называл это - было огнестрельное оружие. Будучи коллекционером старинного огнестрельного оружия, он клялся, что разбирал по винтику, чистил и снова собирал каждый из своих старинных мушкетов или пистолетов во время продолжительных половых актов.

Однажды, чтобы доказать правдивость своей теории на вечеринке во время уик-энда, где вино лилось рекой, он оттрахал и совершенно очаровал семерых молодых студенточек, непрерывно продержавшись без оргазма восемь часов и девятнадцать минут. Студенточки кончили раз по десять. Они наперебой пытались заставить его излить в них сперму, заключая пари, но никто так и не выиграл. Когда слух о невероятных способностях Билла распространился по колледжу, нет необходимости говорить, что он стал сверхжеланным гостем для большинства девичьих компаний.

Финтифлюшкой для Билла служило оружие. Я же предпочел цифры. Тренируясь, я обнаружил, что умножая два ряда цифр, я могу продолжать половой акт бесконечно долго.

- Я понимаю. - Старик как-то печально вздохнул, когда я кончил рассказывать, затем на его морщинистом лице появилась одна из его редких улыбок. - Если бы только я знал об этом раньше, когда был молодым.

Четыре часа спустя я уже возвратился в Атланту и, забрав на стоянке аэропорта свою машину, покатил домой.

Гроза налетела внезапно. Порывы ветра бросали потоки дождя, закрывая сплошной пеленой ветровое стекло моего автомобиля, когда я свернул с Четвертой авеню на Мемориальное шоссе. Внезапно свет фар выхватил из темноты грязную, насквозь промокшую и пьяно пошатывавшуюся девчушку. Увидев, что, сделав несколько нетвердых шагов, она упала прямо на обочину, я резко затормозил.

Когда я подбежал, она лежала в луже, не двигаясь. Я перевернул её на спину, чтобы посмотреть на её лицо. Свежие кровоподтеки покрывали правую щеку, губы были разбиты и отекли, глаза заплыли так, что их почти не было видно. В общем, выглядела она так, будто её молотили, перепутав с боксерской грушей.

- Пожалуйста, не бейте меня больше, - хрипло прошептала она, когда я поднял её за плечи и откинул волосы с её лица.

- Никто не собирается бить тебя, малышка, - сочувственно произнес я.

Хрупкой девчушке было, на мой взгляд, около восемнадцати.

- Пожалуйста, не бейте меня, - снова прошептала она.

- Никто больше не будет тебя бить, - повторил я.

Она, очевидно, не расслышала меня в первый раз, а теперь съежилась от страха при звуке моего голоса и попыталась закрыть лицо руками, при этом у неё из груди вырвался какой-то животный стон.

Я подтащил её к тротуару, вернулся к машине, отыскал в бардачке бутылку виски и поднес к её распухшим губам.

Когда виски обожгло её кровоточащий рот, девчушка вздрогнула и попыталась оттолкнуть меня, но я держал бутылку до тех пор, пока она не закашлялась и не выплюнула последний глоток прямо мне на пиджак. Я отнес девочку, весившую не больше сотни фунтов, к машине и осторожно посадил на переднее сиденье.

- Куда тебя отвезти?

Ярость, которую я испытывал, глядя на её изуродованное лицо и зная, что кто-то избил её умышленно, сменилась клокочущим, почти бешеным гневом.

- Я не знаю, - глухо пробормотала она - слова с трудом слетали с её губ. - У меня нет дома.

Туфель на ней не было, а чулки имели такой вид, будто побывали в мясорубке; блузка спереди была разорвана снизу до верху, а юбка была такая грязная, будто на ней целую неделю спала стая бездомных собак. Однако с первого взгляда было видно, что её одежда была куплена не в дешевой лавке.

Я преркасно понимал: тот, кто мог позволить себе носить такую одежду, конечно же не ночевал под открытым небом. Но я пропустил её ответ мимо ушей и закинул другую удочку.

- Где твои родные? - спросил я.

- У меня никого нет.

- Где ты остановилась?

Господи, подумал я про себя, во что я влип на этот раз?

- Нигде.

- Тогда я отвезу тебя в Пирсонскую Мемориальную больницу, - сказал я. - Там тебя поставят на ноги.

- Нет! - Девчушка вздрогнула. - Я... Мне туда нельзя!

Я внимательно посмотрел на нее, недоумевая, почему человек, избитый до полусмерти, не хотел, чтобы ему оказали медицинскую помощь.

Похоже, виски наконец подействовало, потому что девчушка выпрямилась, изучающе посмотрела на меня и заговорила:

- Мне все равно, что вы собираетесь делать... Все равно со мной потом сделают то же самое... Я полностью полагаюсь на вас. У вас доброе лицо.

Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться - моя физиономия может понравиться только очень нежно любящей матери, да и то, если она слепа, как одряхлевшая курица. Капитан Cол Конвейл однажды в шутку заметил, что у меня такая рожа, от которой любое парное молоко прокиснет через тридцать секунд.

- Повтори-ка, - попросил я. - Насчет того, что с тобой сдлеают то же самое.

- Они хотят убить меня, вот и все. - Девушка слегка поежилась. - Я не знаю, кто они такие, но слышала как они говорили, что должны убить меня, иначе им придется вернуть половину денег, которые они получили при заключении контракта - не знаю, какого. Они везли меня куда-то, чтобы убить и закопать, но мне удалось сбежать.

- Кто это - они? - спросил я.

- Я уже сказала, что не знаю.

Какого черта я ввязался в это дело - спросил себя я. И как частному сыщику, и как секретному агенту службы безопасности мне часто приходилось иметь дело с запутанными случаями, но этот был из ряда вон выходящим.

Может, она проститутка, подумал я, и её избили сутенеры? Впрочем, взглянув на нее, я тут же отмел эту мысль прочь. Вдруг она напряглась и сжалась, как пружина. Я быстро поднял голову и какого-то типа.

- Это он! - в ужасе выдохнула она. - Один из них!

Незнакомец был приземистым, грузным и шел походкой, выдающей сильных, уверенных в себе мужчин - медленно и решительно, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Не обращая внимания на ливень, он подошел к машине с моей стороны и властно стукнул по дверце. Я опустил стекло.

- О'кей, приятель, - пробурчал он. - Мне нужна эта девка. Я видел, как ты посадил её в машину. Выпусти её или тебе не поздоровится.

Рожа у него была премерзкая - толстые губы, кожа иссечена шрамами. Я раскусил его прежде, чем он кончил говорить. Профессиональный убийца.

Мне вдруг даже на душе полегчало. Терпеть не могу бандюг и убийц.

- Отдай девку, сука! - прорычал неандерталец и врезал ножищей по дверце. - Или мне самому её вытащить?

- Нет, сэр, - ответил я так кротко, как только мог, и, открыв дверцу машины, вылез под дождь. - Вам не придется вытаскивать её.

Точно определить из-за дождя я не мог, но до полудюжины зубов вылетели у него изо рта после моего мощного хука с левой. Верзила громко взвыл от боли и неожиданности, кровь ручьем хлынула ему на рубашку. Не дав ему опомниться, я нанес сокрушительный удар в живот, затем, когда он сложился вдвое, резким движением врезал ему правым коленом по роже, почувствовав, как треснул нос. Я громко засмеялся, чувствуя себя в своей стихии. Эта свинья теперь дважды подумает, прежде чем ещё раз связаться с Джерри Рэмом.

Затем он сделал то, что я и ожидал от него: попятился и - рука его юркнула за пазуху. Он почти успел достать пистолет, когда я выхватил из рукава нож и нагнувшись, с силой всадил нож ему в правый бок, чуть повыше ремня.

Страшный мучительный крик смертельной боли разорвал ночь. В следующий миг подонок, как мешок с дерьмом шлепнулся прямо на мокрую мостовую, тупо уставившись на груду кишок, медленно выползавших на колени.

Признаю, я ошибся. Этому ублюдку больше никогда не придется дважды подумать, прежде чем снова связываться со мной. Не пройдет и пяти минут, как он сдохнет от потери крови.

- Зря ты так, парень, - с трудом прохрипел он разбитыми губами. Тошнотворное зловоние фекалий, смешанных с горячей кровью, тяжело повисло в сыром воздухе. - Она того не стоит.

- Ты прав, - ответил я, усмехаясь. - Надо было отдать тебе девчонку, чтобы ты ещё раз избил её, прежде чем убить.

- Пожалуйста, мистер, - попросил он дрожащим голосом, - вызовите мне скорую помощь. Умоляю!

- Конечно, - прорычал я в ответ. - Может, тебя ещё сигаретой угостить?

Я прыгнул обеими ногами на его изувеченную, истекающую кровью физиономию! Послышался леденящий душу хруст и - ударившись затылком о мостовую, он уже больше не шевелился. Я схватил труп за воротник и подтащил к обочине.

Я неспешно залез в машину и, взяв девушку за плечи, приподнял её, усаживая на сиденье:

- Послушай, малышка, нам нужно сматываться отсюда.

Дождь ещё более усилился. Я промок до нитки, да и она была такой мокрой, что сквозь тонкую одежду просвечивало нижнее белье.

- Но где... - начала она.

- Не думай больше о нем, - оборвал я её. - Давай подумаем о нас. Куда мы поедем?

- Я уже говорила вам, что у вас доброе лицо, - сказала девушка. - Я поеду с вами куда угодно, но только не в больницу и не в полицию.

- Тогда поедем ко мне. Возможно, я сам сумею помочь тебе, если у тебя внутри ничего не сломано.

- Я поеду с вами, но...

Она замолчала. Затем склонилась к моему плечу со слабым стоном, напомнившим мне о том, что я должен оказать ей помощь, причем как можно быстрее. До моего дома было уже рукой подать.

Слава богу, моя квартира была на первом этаже, поскольку девчушку так колотило, что вытащить её из машины оказалось делом не простым. Я на руках втащил её в гостиную и уложил на кушетку. Она лежала тяжело дыша и дрожа, А вода тонкими струйками стекала на пол с подола её мокрой юбки.

Не мешкая, я пошел в кухню, достал из бара бутылку "Джека Дэниелса", наполнил стакан наполовину, выжал в него сок из четырех лимонов, чтобы заглушить вкус алкоголя, добавил сахара и хорошенько размешал.

- Вот, - сказал я, возвратившись в гостиную. Приподняв девушку за плечи, я поднес стакан к её губам. - Выпей.

Пить она не захотела. Или не смогла. После двух глотков она попыталась оттолкнуть мою руку, а когда у неё это не получилось, просто перестала пить. Но даже двух глотков оказалось достаточно, чтобы она перестала дрожать.

Мой собственный опыт давно научил меня всегда иметь при себе аптечку первой помощи; когда я принес её из ванной, девушка лежала на кушетке абсолютно неподвижно. Скорее всего кости её были целы, иначе она не смогла бы дойти от машины к подъезду, но я ничего не знал об ушибах и кровоподтеках на её теле. Промыл её мордашку водой, я увидел, что она вовсе не в таком ужасном состоянии, как мне показалось вначале, и приложил холодный компресс, чтобы снять отеки.

Взяв ножницы, я начал разрезать на ней окровавленную одежду. Девушка протестующе вытянула вперед руки и я услышал приглушенное "нет" через компресс.

- Что значит "нет"? - воскликнул я. Злости в моем голосе не осталось была только жалость. - Послушай, детка, - сказал я как можно мягче, - ты ведь не хочешь, чтобы я отвез тебя в больницу, поэтому я делаю то, что в моих силах.

Она медленно опустила руки и лежала неподвижно; только слегка раздвинула бедра, когда я разрезал её тоненькие трусики и стаскивал их. Реденькие темно-каштановые пушистые кудряшки еле прикрывали её едва сформировавшийся лобок - должно быть, девчушка ещё моложе, чем показалось мне сначала, подумал я. Она попыталась прикрыть лобок рукой, но сделала это так неловко, что от моего взора не укрылось ровным счетом ничего. Лет шестнадцать, а то и пятнадцать, решил я. Недозрелые грудки чуть больше грецких орехов. Нежные, но уже налитые бедра, что так свойственно юности. Счастлив будет тот парень, который лишит её невинности, невольно подумал я. При одной этой мысли мой член предательски зашевелился.

Я снял компресс с её лица.

- Встать-то можешь? - спросил я, собираясь осмотреть её спину.

Она послушалась. Попочка у неё была нежная и круглая. В иных обстоятельствах показалась бы мне необычайно заманчивой. Не увидев на спине никаких ушибов, я велел ей лечь снова.

- У тебя что-нибудь ещё болит, кроме лица?

- Мне больно везде, - ответила она. - Они били меня мокрыми полотенцами и резиновым шлангом.

- На теле ничего не заметно. Следы остались только на лице, но они скоро пройдут.

- Но мне все равно очень больно.

Я порылся в аптечке и нашел бутылочку со спиртовой примочкой. Когда я плеснул жидкость на нежный лобок и бедра, девчушка опять протестующе прикрылась руками.

- Опусти руки, черт побери! Ты же сказала, что у тебя все болит.

- Но...

- Ты хочешь в Пирсонскую Мемориальную больницу?

- Нет, - прошелестела она.

- Ты хочешь, черт возьми, уйти отсюда и вернуться туда, где ты жила то есть никуда?

- Нет, - опять еле слышно ответила она.

- Тогда убери руки и лежи спокойно. Двигайся только по моей команде.

- Ты жестокий, - сказала она тихо. - Ты беспощадный. Я видела, как ты убил этого человека.

Вместо ответа я большим и указательным пальцами раздвинул маленькую розовенькую щель, спрятанную под мягким пушком, и легонько ущипнул за клитор.

Девчушка слегка дернулась, но её бедра, до этого напряженные, расслабились.

- Я же сказал - лежи смирно, - прорычал я.

И она лежала не двигаясь, как мертвая, пока я не велел ей повернуться. Впрочем, мертвой её никак нельзя было назвать. Попочка у неё была загляденье, а кожа гладкая и нежная, с золотистым загаром.

Закончив растирание, я откинул голову назад, чтобы не щипало глаза от спирта и посмотрел на часы. Стрелки показывали начало десятого. Да, насыщенный получился вечерок, ничего не скажешь.

- Пошли, - сказал я, протягивая ей руку. - Пора ложиться спать.

Девочка промолчала, а я рывком поднял её на ноги и, указав на спальню, добавил:

- Иди туда. Ложись с той стороны, где телефон.

Оставив её в спальне, я вышел из квартиры и направился к Эмме Проделл, своей хозяйке. Эмма встретила меня в халатике, под которым - она этого не скрывала - не было ничего.

- Заходи, - проворковала она. - Я, правда, не одна.

- А кто у тебя? - не скрывая разочарования, поинтересовался я. Я был уверен, что у неё любовник, поэтмоу заранее горевал. Прелести невинной девчушки возбудили меня так, что так яйца заныли.

- Младшая сестра, - хихикнула Эмма. - Не бойся, она нам не помешает.

Войдя в гостиную, я увидел неописуемо прекрасную девушку. Длинноногую голубоглазую блондинку в мини-юбке. В её взгляде сквозило любопытство. На столике перед диваном стояли два недопитых бокала и бутылка виски. Рассмотрев раскрасневшиеся лица сестер, я сразу понял, что обе навеселе. Дело начинало приобретать более интересный оборот.

- Герти, познакомься с Джерри, - сказала Эмма. И снрова хихикнула. Это тот гигант, о котором я тебе все уши прожужжала.

- Я тебе не верю, - заявила Герти. - Мужчина как мужчина. И вдруг она игриво облизнула губки. - Представляете, Джерри, Эмма клянется, что у вас двадцатидюймовый... Ну, этот...

- Хер! - радостно закончила Эмма. - Он у него как хобот. Джерри, снимай портки! Покажи ей!

- Что ты мелешь? - притворно засмущался я.

Но Эмма уже вцепилась мне в ремень и, преодолев мое вялое сопротивление, быстро стянула с меня брюки вместе с трусами.

- Вот, полюбуйся! - гордо сказала она, показывая на моего уже просыпающегося зверя. - Видала что-нибудь подобное?

В ответ Герти широко раскрыла глаза и застонала. Ее длинные ноги задвигались, словно она пыталась мечтательно мастурбировать.

- Смотри, встает, подлец! - восторженно заявила Эмма, усиленно дроча мой член. - Только люстру не разбей, Джерри.

Герти, не выдержав, сорвалась с дивана, подскочила ко мне и, опустившись на колени, принялась лизать и целовать мой уже вздыбленный орган.

- Вот так-то оно лучше, - удовлетворенно хмыкнула Эмма, сбрасывая халатик. Как я и думал, под ним ничего не оказалось. - Полегче, Герти, а то он кончит. Не давай ему спустить, пока он нас не оттрахает.

Герти с сожалением выпустила мой член из своих очаровательных губок, а Эмма раскинулась на диване, раскорячив ноги.

- Джерри, иди ко мне! - позвала она.

Я взгромоздился на неё и с размаху вонзил своего приятеля в её жаркое жерло. Герти поспешно сбросила одежду и присоединилась к нам. Пока я скакал на Эмму, она вылизывала мою промежность, одновременно засунув палец в мой анус. Затем они с Эммой поменялись местами. Я сбился со счета, сколько раз мы кончили, но твердо помню, что три раза спустил в Эмму. Или в Герти.

Когда я вернулся к себе и вошел в спальню, моя юная гостья лежала, вытянувшись, как струна под одеялом и мирно посапывала. Я молча разделся до трусов и улегся рядом. Девочка зашевелилась. В тишине комнаты раздавалось её прерывистое и частое дыхание.

- Ты собираешься меня изнасиловать? - вдруг спросила она.

- А ты боишься? - переспросил я

- Ну... я... - запинаясь, залопотала она. - Мы же голые, в одной кровати.

- И поэтому я могу тебя изнасиловать, не так ли? - спросил я, поворачиваясь к ней спиной и гася свет в изголовье кровати. - Спи, приказал я. - Я никогда не был насильником. А кроме того, я не уверен, что ты достаточно взрослая, чтобы с тобой было интересно.

- О, - сказала она с интонацией обиженного ребенка, - я понимаю.

Заснул я почти мгновенно. Когда же на какой-то миг проснулся перед рассветом, то обнаружил, что её голова лежит на моем плече, ручонка покоится на моем спящем члене, а нога перекинута через мою ногу. При одной лишь мысли, что его трогает её рука, мой верный скакун мигом встал на дыбы и вылез из трусов наружу. Девочка вздохнула и, обхватив его пальчиками, крепко стиснула. Я так возбудился, что инстинктивно задвигал членом и минутой спустя изверг фонтан своей страсти прямо на спящую девчушку. Она даже не шелохнулась, а я, осчастливленный, снова уснул, забывшись сном младенца.

На следующее утро, когда кофе закипал на плите, тосты и бекон были уже готовы, я раскладывал омлет по тарелкам. Подняв глаза, я увидел, что девчушка с легкой улыбкой на прелестной мордашке стоит в дверях.

- Хм, - небрежно произнес я и от неожиданности выложил на тарелку двойную порцию омлета.

Прошлой ночью я мог только предполагать, а теперь увидел, что не ошибся. Она была и в самом деле прелестна. Медики утверждают, что здоровые люди излечиваются быстрее, и если это так, то эта девушка была одной из самых здоровых на свете. Холодные компрессы сотворили просто чудо, отек исчез и только слабый след от ужасного кровоподтека чуть заметно проглядывал под глазом. Губы тоже приняли естественные очертания, и только легкая синева под глазами обещала сохраниться ещё на день или два. Прошлой ночью я тщетно пытался представить, как она выглядит, но теперь в этом больше не было необходимости.

Слегка удлиненный овал лица, темно-синие смышленые глаза, прелестные брови и прямой носик правильной формы. Рот большой, губы пухлые и чувственные, как будто созданные для поцелуев даже в такой утренний час. Роста она была небольшого, пять и три четверти фута, и в моей огромной пижаме с закатанными рукавами и брюками она казалась ещё более хрупкой.

Крохотные грудки горделиво торчали под тканью пижамы. Я вспомнил мягкую податливость её теплого тела, когда протирал её спиртовой примочкой прошлой ночью, вспомнил, как спустил прямо в её кулачок, и старое знакомое чувство охватило меня, несмотря на мои продолжительные развлечения с двумя восхитительными нимфами в квартире наверху. Я так уставился на нее, что она не выдержала и тихо рассмеялась.

- У меня что-нибудь не в порядке? - спросила она.

- Нет, - ответил я, сумев наконец взять себя в руки. - Нет, с тобой все в порядке. Почему ты спрашиваешь об этом?

- О, - ответила она невинно, но в уголках её глаз плясали чертики, да как-то само собой. Я просто подумала, что должна спросить. - Она помолчала, затем продолжила с легким смешком в голосе. - Просто я часто думала, какое будет утром выражение лица у первого мужчины, с которым я пересплю.

Сделав вид, будто я не слышал, что она сказала, я поставил омлет на стол и налил две чашки кофе.

- Ты и вправду выглядишь гораздо лучше, чем прошлой ночью, - сказал я.

- Отлично! - произнесла она с едва заметным раздражением. - Ты не слышал, что я только что сказала? Ты первый мужчина, с которым я спала.

- Благодарю, - ответил я сухо, пытаясь сохранить на лице равнодушное выражение. - Ты спала, а я нет. Ты ведь храпела, как бульдозер, который забыли заправить маслом.

- Что... что ты сказал? - задыхаясь, произнесла она.

- Ты храпела, как бульдозер, - повторил я с невинным видом. - И я считаю, что тебе надо обратить внимание на свой желудок. Принимать соду, может быть. У тебя урчало и бурлило в животе всю ночь.

- О, - произнесла она, падая в кресло. - О Господи.

Глаза её больше не смеялись, а лицо густо покраснело от смущения. Я больше не мог сдерживаться и, схватившись за край стола, откинул голову назад и громко заржал. Сначала на лице её было написано удивление, но затем на нем промелькнула догадка, что я разыгрывал её и она попыталась принять сердитый вид. Когда ей это не удалось, легкая улыбка промелькнула у неё на губах, я же продолжал хохотать; тогда она попробовала надуться. Но и это у неё не получилось, и тогда она сдалась и её звонкий смех присоединился к моему, плечи её тряслись.

- Я думаю, - сказала она с притворным негодованием и все ещё улыбаясь, - что после всего, что между нами произошло - после того, как ты, уложив меня силой в постель и раздев догола, всю ночь имел меня во всех позах, ты, по крайней мере, мог бы не дразнить меня.

Пришел мой черед удивляться.

- С чего ты взяла, что я всю ночь имел тебя во всех позах? - спросил я.

- Ну, я точно не знаю, потому что я отключилась после того стакана виски, но чем ещё могут заниматься в постели голые мужчина и женщина? Не помню. Я была пьяная. А разве ты меня не трахнул? Постель была мокрая, да пахло от моих ног очень подозрительно.

- О, у меня бываю поллюции, - заявил я. - Это возрастное. - Затем, прежде чем она успела что-нибудь ответить, я переменил пластинку. Расскажи мне, что произошло прошлой ночью - я имею в виду, до того, как я нашел тебя.

Тень испуга промелькнула на её лице при упоминании о прошлой ночи. Как бы то ни было, но рассказывать она не стала, а только снова улыбнулась.

- Как тебя зовут? - спросила она. - Мне только сейчас пришло в голову, что я провела ночь с тобой в постели, голая, и даже не знаю, как тебя зовут.

- Рэм, - ответил я. - Джерри Рэм.

- Рэм, - повторила она, перекатывая мое имя во рту, как будто пробуя его на вкус.

- А тебя? - поинтересовался я.

- Я такая голодная, что, кажется, могу съесть полдюжины яиц, - был её ответ.

Итак, она не хочет назвать мне свое имя, подумал я. И что из этого? Мне это не понравилось, но если она хотела поступать таким образом, в конце концов, это её дело.

Должно быть девчонка заметила, что я разочарован, потому что встала, быстро обошла вокруг стола и остановилась около меня.

- Извини, - сказала она мягко. - Правда, мне очень жаль. Я не хотела тебя обидеть, особенно после всего, что ты сделал для меня.

- Ерунда! - отмахнулся я. - Твое имя это твое личное дело, а то, что я сделал для тебя, я бы сделал для любого человека. Иди туда и садись. - Я показал ей рукой на стул. - Как только немного поешь, сразу почувствуешь себя гораздо лучше.

Мы почти закончили завтракать, когда она подняла глаза от тарелки и сказала:

- Меня зовут Грейс Брамли.

Я спокойно посмотрел на нее, держа в руке чашку кофе, подумав, не заметила ли она по моему лицу, что я слегка потрясен. Разумеется, я знал это имя. Только немногие не слышали его, или, по-крайней мере, не читали о нем в газетах время от времени. Грейс Брамли - капризное дитя давно расторгнутого брака голливудской звезды и папаши-мультимиллионера, которая и сама, достигнув совершеннолетия, станет миллионершей. С тех пор, как она стала достаточно взрослой для того, чтобы сбежать из дома в первый раз, все бульварные газеты и воскресные приложения солидной прессы наперебой обсуждали её дальнейшую судьбу. Однако раньше, исчезнув, она затем неизменно возвращалась домой целой и невредимой, но прошлой ночью я подобрал её жестоко избитой на пустынной улице и поэтому удивился, почему привычные обстоятельства так изменились.

- Итак, ты Грейс Брамли, - сказал я спокойно.

- Ты не удивлен? - Она положила ладони на стол по сторонам от тарелки и таращилась на меня своими темно-синими глазищами.

- А что? Я должен быть удивлен? - Я не знал, что она имела в виду. С моей профессией мне часто приходилось удивляться.

- Но я Грейс Брамли! - воскликнула она, теперь сама удивляясь моей реакции.

- Ты уже сказала мне об этом, - ответил я, отпивая кофе из чашки. Как я должен реагировать на то, что ты Грейс Брамли - как дикий индеец? Ты хочешь, чтобы я вскочил и исполнил танец живота?

- О, - произнесла она тоном маленькой обиженной девочки. Затем добавила: - Прошлой ночью я сказала тебе, что ты жестокий. Я не знала, что ты не способен на нормальные чувства. Я слышала твой дикий смех, когда ты избивал того парня под дождем. У меня от всего увиденного мурашки поползли по коже.

Я ничего не ответил и мы молча продолжили наш завтрак. Когда она предложила убрать со стола, я не стал возражать. Я включил проигрыватель и поставил пластинку с музыкой Монтавани; когда закончилась мелодия песни "Гринсливз" и началась новая, зазвонил телефон. Я ждал звонка и почувствовал облегчение, услышав его, радуясь, что нас прервали.

- Это замок из слоновой кости Изекайла Обади Рэма? - торжественно, но насмешливо спросил голос на другом конце провода. Я узнал голос нахала. Это был капитан полиции Cол Конвейл, мой лучший друг.

- Катись к черту, - прорычал я добродушно.

Cол был единственным человеком в мире, кроме Старика, который знал, что мое настояшее имя - имя, данное мне при рождении - было не Джерри. Я заменил на Джерри свое имя Изекайл Обади, когда пошел в армию - просто потому, что моим настоящим именем можно было сломать язык.

- Где тебя носило этой ночью, Джерри? - На этот раз его голос был более серьезным. Мы с Солом выросли вместе, вместе ходили в школу, служили в одной воинской части и были ближе, чем братья.

- Почему ты спрашиваешь?

- Ты не знаешь, почему?

- Откуда я должен знать?

- У тебя будут неприятности, Джерри. На этот раз тебе не отвертеться. Твои приемы слишком хорошо известны окружному прокурору.

- Не говори мне об окружном прокуроре, - ответил я, пытаясь выиграть время, чтобы придумать что-нибудь. - Меня мутит от него. Кроме того, я даже понятия не имею, о чем ты говоришь.

- Джерри, это серьезно. - По его тону я понял, что Cол знал, о чем говорит.

- О'кей, Сол. Насколько серьезно?

- Ты пускал в ход нож и карабин прошлой ночью?

- Да. Я был вынужден. Очевидно, ты тоже так думаешь, иначе не стал бы звонить мне в такой ранний час. Давай прекратим играть друг с другом в кошки-мышки и спокойно поговорим о деле.

Я оглянулся вокруг, ища глазами Грейс, и увидел её совсем рядом со мной. Я сделал ей знак приглушить музыку, и она с подозрительной поспешностью повиновалась. Когда я снова увидел её лицо, оно было мертвенно-бледным.

- О'кей, - устало произнес Сол, - слушай, что произошло: вчера вечером, приблизительно между восемью и десятью часами кто-то всадил нож в одного парня где-то в юго-западном округе и почти разрезал его пополам. Почерк твой. Что скажешь? Хорошо бы, чтобы твое алиби было убедительным, иначе через пятнадцать минут судья выдаст ордер на твой арест.

- Ты можешь задержать выдачу ордера?

- А у тебя есть достаточные основания, чтобы оправдаться?

- У меня есть свидетель, Сол, - ответил я. - Хочешь поговорить с ней?

Говоря это, я посмотрел на Грейс, и она утвердительно кивнула.

Я прикрыл рукой трубку и быстро сказал ей:

- Это капитан полиции Cол Конвейл. Его интересует тот парень, которого я вчера пришил. Ты пришла ко мне вчера около семи вечера, и никто из нас с тех пор никуда не выходил. Поняла?

Грейс понимающе кивнула мне, и я передал ей трубку, сказав Солу:

- Поговори с Джой Мерилл, моей свидетельницей.

- Доброе утро, капитан Конвейл, - проворковала Грейс нежным голоском. - Это Джой Мерилл. Джерри так много рассказывал мне о вас прошлой ночью, что я просто умираю от нетерпения познакомиться с вами.

Голос её звучал интимно и в нем было достаточно сексуальности, чтобы это было похоже на правду. Я почти слышал, как Cол рычал и плевался в телефонную трубку. Я усмехнулся. Девчонка знала толк в своем деле. Грейс продолжала рассказывать ему о том, что мы были у меня с семи часов вечера и никуда не выходили из-за сильного дождя, и что я не мог ничего натворить, потому что был все время с ней. При этом она настолько превозносила мои мужские достоинства, что я не выдержал и забрал у неё трубку.

- Убедился, Сол?

Он знал, что я вру, так как, прежде чем повесить трубку, спросил:

- Когда ты мне расскажешь все, как было на самом деле?

- Почему ты спрашиваешь?

Внезапно он перестал сдерживаться и прорычал:

- Ты знаешь, почему я спрашиваю! Убитый парень давно известен полиции, он был не последним человеком в местной мафии. Если не хочешь, чтобы мафиози сели тебе на хвост, постарайся, чтобы твое алиби было железным.

Я повесил трубку и несколько минут сидел на кровати около телефона. Девушка неподвижно стояла рядом и несмотря на весь спектакль, который она только что разыграла для Сола, на лице её застыл страх.

- Что ... - начала она.

- У нас неприятности, киска, - сказал я ей. - Это парень, с которым я вчера расправился, был членом местной бандитской группировки.

- О Господи, - только и сказала она.

- Ты не хочешь рассказать мне теперь обо всем? - спросил я. - Это может мне помочь.

Она с отчаянием покачала головой.

- Мне нечего тебе сказать, Джерри. Я ничего не знаю. - В её голосе послышалась истерика и она схватила меня за руку, поворачивая лицом к себе. - Я говорила тебе, я ничего не знаю! Я как персонаж из книги - несчастная маленькая богатая девочка, которая убегает из дома, потому что ей втемяшилось в голову посмотреть на жизнь, какая она есть на самом деле. Я не разрешила тебе отвезти меня в Мемориальную больницу прошлой ночью, потому что прохожу там практику как медсестра, а числюсь под совершенно другим именем, и мне бы не хотелось, чтобы они узнали, кто я на самом деле. Никто об этом не знает, кроме тебя.

- Никто? - спросил я.

Для начала это было не так уж много, но, по-крайней мере, хоть что-то.

Она кивнула, затем продолжила:

- Знает только ещё один человек, но он живет в Нью-Йорке.

- Итак, что же произошло прошлой ночью? Кто тебя так отделал? Почему кто-то хотел убить тебя? Объясни мне. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что можешь вспомнить о прошлой ночи. Между прочим, под каким именем тебя знают в больнице?

- Стил. Рени Стил. Я поступила туда по фальшивым документам, которые мне устроил в Нью-Йорке мой адвокат, который возглавляет опекунский совет. Он сделал это, потому что иначе я могу уволить его в любое время, когда захочу. Он единственный, кто знает, где я. Как бы то ни было, я устроилась медсестрой около четырех месяцев тому назад и все шло прекрасно вплоть до недавнего времени. Одна из девушек, с которой мы живем в одной комнате, начала рассказывать нам о своем новом приятеле. Этот парень каким-то образом был замешан в игорном бизнесе в этом городе. Его зовут Анджело Перуцци. Я прочитала некоторые газетные вырезки, которые хранила Лола - так её зовут, Лола Иммер - и он стал в наших глазах ещё более смелым и загадочным. Все другие медсестры завидовали ей и обычно собирались в нашей комнате, когда она возвращалась после свидания с ним, чтобы послушать про его подвиги. Она даже расхаживала по общежитию в джинсах, на которых сзади было вышито его имя. Обычно все девочки охали и ахали и слушали с раскрытыми ртами её рассказы о нем и его друге по имени Нерсис.

- Однажды Лола влетела в нашу комнату и предложила нашей соседке пойти вместе с ней на свидание с Анджело и Нерсисом. Девушку, которую она пригласила, звали Мэри Сли, и, конечно, она согласилась. Через некоторое время Лола и Мэри пригласили меня на ужин домой к Анджело. Так как я никогда нигде не бывала и ни с кем не встречалась, то я согласилась. А кроме того, проводить в общежитии семь дней в неделю было очень скучно. Все остальные девушки завидовали Лоле и Мэри, и я боялась, что если откажусь, начнутся ненужные вопросы. В общем, я пошла. Я познакомилась с Анджело и Нерсисом и со многими другими парнями, бывавшими в его доме, - она вздрогнула, - и в том числе с парнем по имени Эл.

- Прошлой ночью, когда ты нашел меня, Джерри, я была на вечеринке в доме Анджело, и поверь мне, я не знаю, почему меня избили. Честно. Я вышла в сад за домом и сидела у маленького бассейна - хотела подышать свежим воздухом - когда два человека схватили меня и запихнули в машину. Они проехали некоторое время, а потом ни с того ни с сего начали бить меня мокрыми полотенцами и резиновым шлангом до тех пор, пока не решили, что меня можно уже где-нибудь выкинуть из машины - я не знаю, где - и убить. Я слышала, как один из них говорил, что они должны убить меня, потому что они уже потратили половину денег, полученных по контракту. Улучив удобный миг, я выпрыгнула из машины и побежала. Двое кинулись за мной, а двое остались в машине. И это все, Джерри. Это все.

- Понятно, - сказал я, когда Грейс замолчала. - Оденься. Возможно, скоро нам придется выйти.

- Одеться? - спросила она слегка раздраженно. - Во что одеться? Ты изрезал ножницами все, что на мне было вчера ночью. Кроме того, я не собираюсь выходить отсюда, пока не буду уверена, что я в безопасности.

Я перевел взгляд с её лица туда, где её маленькие груди гордо выступали под тканью пижамы.

- Если ты не наденешь на себя что-нибудь, то я не могу гарантировать тебе безопасность.

- Хорошо, если тебе не нравится, как я выгляжу в твоей пижаме, я могу одеться, как леди Годива. - Она захихикала. - Или тебе не нравится леди Годива?

- Только не на лошади. Но если она смотрит на потолок через мое плечо, это другое дело.

- Мне все равно, - сказала она с досадой. - Кажется, мне сказали прошлой ночью, что я ещё не достаточно взрослая, чтобы представлять интерес.

- Да, - сухо ответил я.

Я забыл про её одежду. Прошлой ночью, вернувшись от девушек, перед тем, как лечь спать, я подумал, что первым делом утром должен позвонить Лорне. Лорна - длинноногая и пышногрудая брюнетка, с которой я провел немало приятных часов - была владелицей нескольких магазинчиков. Еще она была лучшей минетчицей, с которой я когда-либо имел дело. Некоторые мои приятели считали так же.

- Разве я не могу быть интересной, Джерри?

- Можешь, - усмехнулся я, протягивая руку к телефону, - если интересы мужчин вдруг переключатся на детей.

- О! - произнесла она с возмущением.

Затем в трубке послышался темпераментный голос Лорны.

- Привет, детка, - сказал я ей. - Как поживает моя любимая брюнетка?

- Джерри! - Ее голос был полон радостного удивления. - Куда ты пропал? Я не слышала тебя целую вечность.

- Подожди, дорогая. У меня к тебе дело.

- Что случилось, Джерри? Что у тебя на этот раз?

- Я точно не знаю. Сейчас мне нужно, чтобы ты сделала для меня несколько покупок - срочно. - Затем я передал ей размеры и список вещей, которые назвала мне Грейс.

- Она хоть хорошенькая, Джерри? - спросила Лорна прежде, чем я повесил трубку.

- Кажется, ещё слегка маловата. - Может быть я ошибался, но мне показалось, что я уловил нотку ревности в голосе Лорны, поэтому ответил ей:

- Выкинь эти мысли из головы. Она ещё ребенок, а рассказывать детям о птичках и пчелках никогда не представляло для меня интереса.

Полчаса спустя, приняв душ, я был готов выйти из дома, когда зазвонил телефон. Это снова была Лорна.

- Джерри, - сказала она взволнованно, - я только что вернулась в офис с покупками, о которых ты просил, и одна из моих девушек передала мне, что окружной прокурор пытался связаться с тобой! Его люди сейчас едут к тебе домой! У тебя какие-то неприятности? Девушка слышала, как он приказал кому-то из своих людей ехать за тобой. Если ты собираешься удрать, лучше поторопись!

- Оставайся на месте, крошка, - ответил я ей. - Я заеду за покупками через десять минут.

- Но, Джерри...

Я повесил трубку, схватил махровый купальный халат из ванной и бросил его Грейс, сказав:

- Накинь пока его. Я скоро приеду.

Когда я вернулся, Грейс встретила меня полностью обнаженная.

- Я тебе нравлюсь? - кокетливо спросила она, вертя грудками и выпячивая животик с детским пушком на лобке.

У меня сжалось горло. Член мгновенно затвердел и отчаянно рвался наружу. Бросив ей одежду и велев одеваться, я выскользнул из квартиры и помчался к Эмме. Обуревавшая меня страсть была столь необузданной, что всего три минуты спустя я уже вернулся, удовлетворенный.

Грейс ещё одевалась в спальне. Есть девушки хорошенькие, есть прелестные, есть смазливенькие, бывают восхитительные, но некоторые настолько прекрасны, что просто не поддаются описанию. Когда впервые видишь одну из них, то чувствуешь себя так, будто тебя ударили тяжелым молотом прямо под дых. Когда Грейс вышла из спальни, я почувствовал примерно такой удар.

Дыхание у меня перехватило, в ушах зашумело и внутри все сжалось несмотря на то, что я только что вернулся, излив свою страсть в упругое влагалище Эммы Проделл. Думаю, что выглядел полным идиотом, пока стоял, уставившись на Грейс, как приезжий из глухой провинции впервые в жизни пялится на небоскреб. Она была воплощением мечты, в облегающих брюках и элегантном болеро. Не знаю, что она с собой сделала, но это было прекрасно. Ее ресницы казались длиннее, губы мягче и теплее.

- Тебе нравится? - спросила она, изящно повернувшись, чтобы я мог лучше её рассмотреть. Не получив ответа, она направилась ко мне. - В чем дело, Джерри? Ты себя плохо чувствуешь?

- Все в порядке, - проквакал я, судорожно сглотнув.

- А в чем дело?

- Нет, ничего. Просто мне показалось, что ты выглядишь как-то странно.

- Катись к черту, - прорычал я, сам не зная, почему, и в ту же секунду Грейс порхнула через всю комнату прямо в мои объятья.

- Дорогой, с тобой действительно что-то не так. - Ее прелестное лицо выражало глубокую озабоченность. Сквозь ткань одежды тепло её тела опалило меня, как раскаленное железо, её острые юные грудки упирались в мою грудь, её стройные бедра тесно прижались к моим. Мой член предательски затрепетал и начал выпрямляться. Прежде чем я успел остановить её, она поднялась на цыпочки и приблизила свои пухленькие нетерпеливые губки к моим губам, застигнутым врасплох. Я прижал её к себе, упиваясь её щедростью и ненавидя себя в то же время. Трезвый голос моего подсознания твердил мне, что я трижды дурак. И я грубо оттолкнул её, не обращая внимания на выражение обиженного удивления на лице девочки. Я не мог допустить, чтобы это далеко зашло. В мои планы не входило серьезное увлечение кем-то. А особенно Грейс Брамли, которая - если я правильно её понял - отдаст все, отдаст от чистого сердца и навсегда.

- Сядь, - резко сказал я ей. - Нам с тобой нужно кое о чем поговорить.

- О, - произнесла она тоном маленькой девочки.

Но она не могла меня обмануть. Лучше, чем кто-либо другой я знал, что она не была больше маленькой девочкой. Ее поцелуй сказал мне об этом.

Грейс села на кушетку около приемника, поджав под себя ноги, а я начал мерить шагами комнату. Не знаю, почему, но мне лучше думается, когда я хожу. Она не проронила ни звука с тех пор, как я оттолкнул её - просто сидела и пожирала меня глазами.

- Как ты собираешься уладить свои дела в больнице? Там строго следят за своим персоналом.

- Я позаботилась об этом, пока ты уходил куда-то. Я позвонила Самуэлю Гинзбергу в Нью-Йорк. Это мой адвокат. И попросила его сообщить в больницу, что умерла моя тетя и я уехала на несколько дней.

- Они в это поверят?

- Не знаю. - Она пожала плечами. - Я не уверена, что останусь там работать. - Она подалась ко мне. - Мне кажется, я нашла кое-что поинтереснее.

Я пропустил её реплику мимо ушей, понимая, что она имела в виду.

- Вот что я придумал, - сказал я ей. - Ты не побоишься снова пойти в тот дом к Анджело Перуцци?

- Одна? - спросила она, глаза её широко раскрылись.

- Конечно, нет. Я пойду с тобой как твой приятель. Он поверит? Ведь у нас такая разница в возрасте...

- Кстати, а сколько тебе лет? - спросила она. Когда я ответил, она слегка нахмурилась. - Ты старше меня на каких-то четырнадцать лет. И я не вижу, почему он не поверит. Он намного старше Лолы, а она лишь на два года старше меня. А кроме того, он и Эл одного возраста.

- Кто такой Эл? - Она опустила глаза и взрогнула, затем посмотрела мне прямо в лицо и с неприязнью в голосе ответила: - Он что-то вроде телохранителя Анджело. По-крайней мере, он так говорит.

- Хорошо, котенок, выкладывай. Что из себя представляет этот Эл?

- Ну, в общем так. Анджело - это приятель Лолы, а Гресис - приятель Мэри, и он... я тогда не знала, но меня пригласили, чтобы я подружилась с Элом. Он... он... - Грейс снова вздрогнула. - Мне хотелось каждый раз вымыться после того, как он прикасался ко мне.

- Ты уверена, что никогда не видела никого из тех парней, которых я убил прошлой ночью? Никто из них не околачивался раньше около дома Перуцци?

Грейс покачала головой.

- Куда они тебя повезли, чтобы заняться тобой?

- Они ездили по каким-то темным улицам. - Она замолчала и глубоко вздохнула. - Что я должна сделать, Джерри? Если ты со мной, то мне абсолютно все равно. Я согласна на все.

- Тогда свяжись с Лолой или Мэри и выясни, когда они будут у Перуцци. Напросись на приглашение. Расскажи им обо всем, что произошло прошлой ночью и скажи им обо мне. Поняла?

- Я попрошу Лолу принести мои вещи к Анджело и мы сможем там их забрать, - сказала она, идя к телефону.

Пока она разговаривала по телефону, я достал из холодильника два ломтя вырезки, положил их на решетку, затем засунул разогреваться в духовку пакетик картофеля-фри, размышляя при этом о том, что мне нужно посетить миссис Джон Л. Брайн, чтобы отыскать её сына Cидни, иначе Старик в Вашингтоне подумает, что я совсем забросил свою работу. К тому времени, когда Грейс закончила разговаривать по телефону, еда была уже на столе.

- Я разговаривала с Лолой, - сказала Грейс, с большим аппетитом налегая на бифштекс. - Она беспокоилась обо мне, и Мэри тоже. Очевидно, консьержка нашего общежития не рассказала им о моей бедной умершей тете. Лола никому не проболтается, что я здесь, а впрочем, мне все равно, если и проболтается.

- Когда мы пойдем к Перуцци?

- Сегодня днем. Лола будет там. Я сказала ей, что мы тоже зайдем.

Я растянулся на кушетке, слушая пластинку, наполнявшую комнату мягкими звуками, когда Грейс пришла из кухни с передником вокруг пояса и с посудным полотенцем в руке.

- Да, однако, - я с улыбкой посмотрел на нее. - Взгляните только, кто у меня в роли домработницы. В моей жизни случалось всякое, но мультимиллионерша занимается у меня домашним хозяйством явно впервые.

Грейс присела на пол, опершись рукой о кушетку, её лицо было очень серьезно.

- Я потому убежала из дома, что не могу вести себя там так, как я хочу, Джерри, - сказала она тихо. - Ты знаешь, один раз, когда я убежала из дома, я работала официанткой в ресторане в Вашингтоне, просто, чтобы почувствовать себя полезной, потому что хотела делать что-то сама. Опекунский совет, управляющий моим капиталом, кажется, считает меня общественным достоянием - из-за того, что я Грейс Брамли, я должна быть членом какого-то клуба или принадлежать к какому-то комитету, всегда быть на виду и на слуху. Это как компенсация за то, что я богата - из-за этого я полностью лишена личной жизни. - Она со злостью стукнула своим маленьким кулачком по коленке. - Я не хочу так жить! Все, чего я хочу от жизни - это чтобы меня оставили в покое. Я сказала Гинзбергу, что если он не оставит меня в покое, то в день, когда я вступлю во владение своим капиталом, я потрачу все до единого цента на то, чтобы разорить его и пустить по миру всех членов опекунского совета. Вот почему они меня теперь не трогают. Выражение её лица снова изменилось, и на этот раз оно было какое-то торжественное и даже одухотворенное. - Ты знаешь, чего я в действительности хочу от жизни, Джерри Рэм? Я хочу любить человека, который будет любить меня, и обзавестись детьми. - Она замолчала и сидела не двигаясь. Ее близость, её нежный девичий запах, это было уже слишком - любой нормальный мужчина. Моя кровь горячей волной начала медленно подниматься от шеи к лицу. Член мой восстал, трепеща в тесных брюках. Внутри снова все напряглось и мне стало трудно дышать.

- Ну, - я попытался, чтобы мой голос звучал равнодушно, - ты скоро встретишь какого-нибудь парня, с которым обретешь счастье. - Чтобы не смотреть на нее, я повернулся на спину, сцепив руки за головой, и уставился в потолок. - Ты ещё так юна. У тебя все впереди.

Никто из нас больше не проронил ни слова, звуки вальса Штрауса медленно заполняли комнату, то усиливаясь, то затихая вокруг нас.

- Джерри... - начала она.

- Выбрось меня из головы, киска. Ничего не получится. Может быть у двух других так и было бы, но не у нас.

- Но ты ведь сам чувствуешь. Ты знаешь, что что-то случилось между нами.

- Я этого не говорил, но даже, если это и так, все равно ничего не выйдет.

- Почему, Джерри? Почему у нас ничего не получится? - Мне показалось, в её голосе послышались слезы.

- Для этого есть две причины, - сказал я медленно и отчетливо, чтобы она поняла каждое мое слово. - Во-первых: я знаю, что не смогу долго оставаться с какой-то одной женщиной, какой бы замечательной она ни была. Мне нужно разнообразие. Случайные связи, назови их так, если хочешь. Я не могу привязаться к какой-то одной женщине. Для других мужчин это нормально, но не для меня. Я не хочу этого. Вторая причина заключается в том, что у нас с тобой разные жизни. Ты всегда жила, как за каменной стеной, а я... ты сама видела, как я провел последние два дня. За небольшими исключениями это моя обычная жизнь.

Ни один мускул не дрогнул у неё на лице, когда я замолчал - она просто сидела неподвижно и крупные слезы катились у неё по щекам.

- Ты привел очень убедительные доводы, - сказала она наконец, шмыгая носом. - Получается, что ты прав. Я никогда раньше не была влюблена. Мне казалось, что я влюбилась однажды - когда работала официанткой - но он совсем не обращал на меня внимания. А теперь мне показалось, что я встретила свое счастье.

- Это все пройдет, киска. - Я старался говорить равнодушно. - Дай только время. И ты забудешь обо мне.

- Я вижу, - сказала она. - И я понимаю. - Слезы внезапно прекратились, и её голос лишь слегка дрожал. - Если бы я была проституткой или одной из этих доступных девок, которые всегда готовы повеселиться с тобой, тогда я была бы нужна тебе. Разве это не так, Джерри?

Следи за собой, сказал я себе. Она может так же легко обвести тебя вокруг пальца, как и окружного прокурора сегодня утром.

- Ты близка к истине, но это не совсем так.

- Тогда, что ты имеешь в виду? - Я не ответил и она снова спросила: Разве ты не это имел в виду? Я буду больше тебе нравиться, если устроюсь в какой-нибудь отель, чтобы предложить свои услуги в качестве девушки по вызову, а потом вернусь к тебе? Тогда твое отношение изменится? Тогда я буду больше подходить тебе?

Она потрясла меня до глубины души. Уложила наповал. Почему? Просто потому, что я знал: она и вправду способна сделать то, о чем говорила. К тому же, она была в отчаянии.

- Послушай, все слишком необычно для нас обоих. Я не хочу иметь восемь детей и маленький коттедж с белым палисадником. Ты же мечтаешь о семейном счастье. Но никто не мешает нам попробовать, что у нас могло бы получиться. Давай поиграем в такую жизнь. Может быть, мне и понравится, а может - нет. Но в любом случае - никаких обязательств. Ничем себя не связывать. Поняла?

По-крайней мере, это не даст ей превратиться в девушку по вызову.

- Я поняла, Джерри. Когда мы начнем играть?

- Прямо сейчас, киска. Иди сюда. - Я повернулся к ней, но она уже ждала меня. Ее губы были мягкими, как летний ветерок - мягкими и зовущими, такими мягкими, свежими и упоительными, каких я не знал никогда в жизни. Ее лицо светилось каким-то внутренним светом, когда мы прервали наш поцелуй, от этого сияния выражение её лица изменилось, оно не было больше унылым, а безмятежно счастливым. От одного взгляда на неё я почувствовал себя совершенно умиротворенным.

Она вздохнула и с такой же радостью в голосе сказала:

- О, Джерри, подумать только, что такое могло случиться со мной, пусть даже мы и разыгрываем представление.

- Да, - сказал я, и так как в ту минуту я больше ни о чем не мог думать, я повторил. - Да.

Она весело засмеялась и дразня меня, спросила:

- И теперь я стану твоей женщиной?

- Это вряд ли, - сказал я, принимая серьезный вид. - Очень сомневаюсь, даже если бы мы и не играли.

- Почему? - Она вскочила на ноги и встала около меня, расставив ноги и уперев свои маленькие кулачки в бедра. Голова её была наклонена в одну сторону, как у прислушивающейся птички, на лице появилось озорное выражение. - Сейчас же скажи мне, почему, Джерри Рэм!

- Ты не способна стать моей женщиной, вот почему.

Мое заявление выбило её из колеи. Она явно не поняла, что я имел в виду. Она сосредоточенно наморщила одну бровь, затем подскочила к зеркалу около двери и стала рассматривать себя, поворачиваясь так и эдак, все ещё подперев бока руками, тщетно пытаясь найти ответ.

Я рассмеялся, потому что не мог больше вынести этого. Но, главным образом, я смеялся потому, что мне было хорошо. Я все ещё продолжал смеяться, когда она оторвалась от зеркала и подбежала ко мне, на её прелестном личике было выражение шутливой решимости.

- Джерри Рэм! Объясни мне сейчас же, над чем ты смеешься, или я... я...

- Да? - я с трудом перевел дух, мой смех заглушал звуки музыки в комнате.

- Я буду щекотать тебя! - воскликнула она и набросилась на меня.

- Перестань, - крикнул я, хватая её за руки.

- Ты! - наскакивала она в притворной ярости. - Ах, ты! - Затем она стала жалобно канючить. - Пожалуйста. скажи мне, что ты имел в виду.

- Хм, - сказал я, переставая смеяться. - Пойди и спроси у медэксперта, с которым мы встречались у окружного прокурора сегодня утром.

Ее лицо абсолютно ничего не выражало, пока значение моих слов не дошло до нее. Затем она смущенно хихикнула, яркая краска залила её шею и лицо. Внезапно она перестала смеяться и почти с идиотским выражением уставилась на меня, а потом вдруг прыснула. И громко, уже совсем в открытую захохотала.

- Но я всегда думала, что это считается ценным качеством.

Несколько минут мы молчали, потом я ответил:

- Киска, невинность является одной из самых бесполезных вещей на свете. И не спрашивай меня, почему. Если ты до сих пор этого не знаешь, то нет смысла тебе говорить об этом.

Затем она снова сразила меня наповал. Из двух стволов сразу, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, как эта девочка может провести кого угодно.

Она молча склонилась надо мной, неуловимым движением расстегнула "молнию" на моей ширинке, ловко извлекла мой член и, оттянув вниз кожицу, обхватила головку губами. Я настолько опешил, что добрых секунд пять не шевелился, и лишь потом оттолкнул её и спрятал бьющийся в конвульсиях член в спасительные брюки.

Грейс как в ни в чем не бывало утерла губы и спокойно посмотрела на меня; в прекрасных глазах светился вызов:

- Даже если мы только играем, тебе некого винить, кроме себя, в том, что мой статус остается без изменений.

- Ничего, - сказал я ей, садясь на кушетку, - игра может заходить очень далеко. За маленьким исключением, она становится реальностью. Пойдем - надо подготовиться к встрече с Анджело Перуцци и его приятелями.

Белокаменный особняк Перуцци был большим, но невысоким, со множеством окон, закрытых жалюзи. Он высился вдали от дороги, окруженный с одной стороны большим изумрудно-зеленым садом. В нем росли обычные деревья и кустарники. В центре торчала неухоженная цветочная клумба. Когда мы выходили из машины, я разглядел сквозь высокую ограду плавательный бассейн овальной формы в дальнем углу сада. Перуцци и в самом деле не бедствовал.

Высокая стройная девушка, открывшая дверь на звонок Грейс, выглядела просто сногсшибательно: темные волосы, забранные наверх, черные глаза, оливковая кожа, пышная грудь и узкие бедра. Увидев мою спутницу, красавица радостно взвизгнула.

- Ты напугала меня до смерти, - накинулась она на Грейс. - Где ты пропадала?

Девушки кинулись друг другу в объятия и стояли так до тех пор, пока я не принялся так громко покашливать, что меня можно было услышать с другой стороны улицы.

- О, Джерри. Извини. - Грейс повернулась ко мне. - Это Лола, моя соседка по комнате в общежитии, я тебе о ней рассказывала.

Лола лучезарно улыбнулась, внимательно разглядывая мою физиономию, сделала легкий реверанс, затем взглянула на Грейс:

- Вы тот самый, кто... это он, Рени? Газеты полны сообщений об убийстве. Они называют это убийством гангстеров, но ваши имена нигде не упоминаются.

- Это он самый, - ответила ей Грейс. - В её голосе слышалась гордость.

- Что же вы, входите, - воскликнула Лола. - Не стойте в дверях. - Мы вошли в дом, а она продолжала: - После твоего исчезновения, Рени, я на неделю отпросилась из больницы и даже не приходила на вечернюю проверку. Я здесь сейчас совсем одна. Анджело с друзьями поехали в город потренироваться в тире. Они вернутся с минуты на минуту.

Гостиная была обставлена роскошной мебелью из дуба и липы, пол устилали пушистые персидские ковры; прекрасные стереомагнитофон и телевизор дополняли картину общего великолепия.

- Расскажи мне обо всем, что произошло, - попросила Лола, обращаясь к Грейс.

- О прошлой ночи?

Темноволосая девушка кивнула, и Грейс начала рассказывать. И пока она рассказывала, я сидел как болван, а Лола все охала да ахала. Когда Грейс закончила, Лола снова заметила, что наши имена не упоминались в газетах. Я подумал, что это Cол Конвейл пытался защитить нас.

- Подумать только, - сказала Лола, - они похитили тебя прямо здесь, около бассейна, и никто из нас ничего не знал об этом. Я подумала, что ты вернулась в больницу, но когда ты не явилась на вечернюю проверку, я начала беспокоиться.

Бывает, что стоит только увидеть такую рожу, и ты уже знаешь, что будешь бить его, и знаешь также, что будешь лупить по своим правилам разбивать вдребезги мерзкую рожу и отделывать его по всем правилам уличного боя. Я понял это, как только этот ублюдок появился в дверях. Лола представила его как Эла, и я понял, почему Грейс хотелось каждый раз вымыться после его прикосновения.

Это был настоящий гигант - не менее шести футов с четвертью - и весил, по-крайней мере, двести пятьдесят фунтов, широкоплечий, с длинными, нелепо свисающими вниз руками. В этом не было бы ничего необычного, если бы не его голова, которая была под стать телу. Она была гладкой, как бильярдный шар, и вытянутой, как яйцо. Да, именно так - как яйцо. Но даже и это не так бросалось бы в глаза, если бы не его физиономия, грубо налепленная на переднюю часть головы. У него были отвислые, темно-красные губы, огромный приплюснутый нос и крохотные поросячьи глазки; подбородок вообще отсутствовал.

Грейс ничего не сказала и даже не взглянула на него, когда Лола представляла его мне.

- Привет, - сказал я, не потрудившись встать.

Он что-то промычал и посмотрел на Грейс, идиотская восхищенная ухмылка появилась на его роже.

- Привет, куколка, - пророкотал он.

Я сидел в кресле у окна, выходящего в сад. Лола и Грейс болтали на кушетке, лицом к телевизору. Они сидели там, пока Грейс пересказывала события прошлой ночи. Эл бесцеремонно плюхнулся между ними и потянулся к Грейс. Он сграбастал обе её руки в свою огромную лапищу и хотел другой рукой обнять её за плечи и притянуть к себе.

- Прекрати! Вставай оттуда, свинья! Не сметь лапать моих женщин, прорычал я, поднимаясь на ноги.

Громила посмотрел на меня, как на инфузорию, будто и не подозревал, что я здесь нахожусь.

- О Господи! - взволнованно воскликнула Лола. Затем обратилась к Грейс, шепча в отчаянии: - Рени, останови их! Эл убьет его.

Грейс ничего не ответила и я почувствовал на себе её взгляд. Идиотская ухмылка снова появилась на свинячьей морде Эла, только теперь в ней отражалось и горячее нетерпение.

- Супермен, - сказал он, его усмешка стала ещё шире. - Супермен хочет, чтобы ему преподнесли урок.

Он поднялся на ноги и приблизился ко мне. Мне это начинало нравиться и я громко рассмеялся, чувствуя, как внутри у меня разливается приятное тепло. Мне всегда нравится смотреть, как эти недоумки, которых я собираюсь проучить, начинают заводиться. Я отступил на шаг, чтобы отвести его подальше от девушек, и он попался на крючок, как голодная форель. Отвратительный запах вырвался из его пасти, когда я нанес сокрушительный удар правой ему под дых. Его глаза бешено завращались и он стал сгибаться пополам, теряя сознание. Но я не хотел, чтобы этот подонок так легко отделался. Без сознания он не почувствует боли, а я хотел, чтобы ему было очень больно. Я хотел, чтобы он страдал. Я вмазал ему снизу прямо под скошенный подбородок.

Он резко выпрямился и издал звук, вроде "Гаа...!" Затем попытался дотянуться до меня. Какие же идиоты бывают на свете. На этот раз я сломал ему четыре пальца на правой руке. Когда он ринулся на меня, его пальцы были растопырены. Я тоже расставил пальцы на своей правой руке, переплел их с его пальцами, сжал его запястье левой рукой, затем резко рванул правую руку назад и вниз. Послышался хруст костей и его дикий вопль от невыносимой боли.

"Супермен", вспомнил я, снова рассмеявшись. "Супермена нужно проучить". Ха!

Он придерживал свою сломанную кисть левой рукой, я подошел ближе и резко ударил ребром ладони по голове сначала с одной стороны, потом с другой. Громила жалобно всхлипнул, а я усмехнулся. Мне приятно было смотреть на содеянное. В следующий раз он дважды подумает, прежде, чем класть свои грязные лапы туда, куда не следует. Надеюсь, я преподал ему хороший урок, ему же на пользу.

Он схватился за голову и снова стал сгибаться пополам, на этот раз ему бы это удалось, если бы я не врезал ему коленом прямо в лицо. Это заставило его распрямиться, и я нанес рубящий удар ребром ладони по его широкому приплюснутому носу. Я почувствовал, как хрустнули кости. Теперь его нос станет совсем плоским. Кровь струилась из разбитого рта и сломанного носа, и слабые булькающие звуки вылетали из горла. Я с силой ребрами ладоней ударил сверху по шее, там, где она соединяется с телом. Это окончательно добило его. Руки повисли, а он стоял, качаясь, заливаясь кровью и всхлипывая.

Прежде, чем он смог очухаться, я отвел назад правую ногу и нанес ему страшный удар по яйцам. Эл заревел, как смертельно раненый бык и свалился на пол.

- Боже милосердный! - промолвила Лола, с восхищением глядя на меня. Ты убил его!

- Он будет жить, - сказал я, с усмешкой глядя на громилу, безжизненно распростершегося на полу.

Я поправлял галстук в ванной, когда входная дверь открылась во второй раз.

- Джерри, это Анджело Перуцци, - сказала Грейс, когда я вошел в гостиную.

Все встали, кроме Эла - он теперь не скоро сможет даже сидеть, не только стоять. Перуцци был крупным мужчиной, довольно полным, со смуглой кожей, невыразительным, малоподвижным лицом и черными кудрявыми волосами. С выражением замешательства на лице он стоял, глядя вниз на своего несчастного телохранителя.

- Что с ним случилось? - наконец спросил он таким тоном, будто не верил своим глазам.

- Он попытался дерзко вести себя с Рени, - ответила Лола, глядя на меня почти с обожанием, - и мистер Рэм поставил его на место.

- Поставил на место? - повторил Перуцци. - Глядя на него, я подумал, что кто-то пытался прошибить им брешь в бетонной стене. Кто такой этот мистер Рэм?

- Рени только что представила его тебе, дорогой, - заискивающе сказала Лола. - Мистер Рэм, это Анджело Перуцци, мой жених.

- Да, - сказал я, - это я задал ему трепку. Он посмел дотронуться своими грязными лапами до моей женщины.

Краешком глаза я заметил, как Грейс гордо выпрямилась. Радостная, с трудом сдерживаемая улыбка чуть искривила чувственные губы

- Чем ты его так отделал? - спросил Перуцци, все ещё не веря своим глазам. - Бейсбольной битой?

- Руками, - скромно ответил я, видя, как удивление на его лице сменилось крайним недоверием.

- Понимаю, - наконец произнес он задумчиво. Затем улыбнулся. - Ну, что же, добро пожаловать во владения Анджело. Не каждый гость устраивает здесь такой погром. - Чарли, - крикнул он через плечо одному из своих людей, оставшихся снаружи. - Отвези его в больницу. Скажи, что он упал с крыши. Затем он обратился к нам: - Пойдемте на кухню и приготовим что-нибудь выпить.

Несколько минут спустя мы снова сидели в гостиной. Эла увезли и кровь вытерли. Лола и Грейс все ещё взволнованно шептались друг с другом. Перуцци и я уже настолько освоились, что называли друг друга Джерри и Анджело.

- Итак, ты частный детектив, хм? Знаешь, ты первый филер, которого я вижу воочию, а не на экране телевизора. Должно быть, это интересная работа.

- Я зарабатываю себе на жизнь, - скромно ответил я, пожимая плечами.

- И много зарабатываешь?

Он внимательно смотрел на меня.

- Мне хватает.

Начинается, подумал я. Старая песня.

- Скажи, Джерри, - он наклонился вперед в кресле, - ты никогда не думал перейти на работу с настоящим окладом?

- Иногда. Но это слишком ограничивает свободу, ставит в слишком тесные рамки.

- Я мог бы хорошо тебе платить, - сказал он с воодушевлением.

- У тебя есть Эл, - ответил я и усменулся.

Он грубо выругался.

- Этот тупица? Я бы давно его выгнал, но он слишком долго был со мной. Он неплохой парень до тех пор, пока кто-то за него шевелит мозгами. Что касается его умственных способностей, это пропащее дело.

- Я дорого стою, - ответил я спокойно.

Перуцци охотно заглатывал наживку.

- Сколько?

- Двести пятьдесят в день, плюс расходы.

Он протяжно и громко свистнул.

- Да, парень, - сказал он, - ты действительно дорого стоишь!

- Я знаю свое дело и действую так, как сам считаю нужным. Ты встречал ещё кого-нибудь, кто бы смог в считанные минуты вывести Эла из строя голыми руками?

Он долго смотрел на меня, потом медленно произнес:

- Нет. Думаю, что никого.

- Скажи мне, - продолжил я, - ты имеешь хоть какое-то представление, почему Рени похитили прошлой ночью около твоего бассейна?

Он отрицательно покачал головой.

- Лола рассказала мне по телефону сегодня утром о том, что случилось с Рени. У меня есть враги, - он выразительно взмахнул руками, - но как может навредить мне её убийство? Она была только гостьей в моем доме.

Я так и думал, но я не сказал ему об этом.

- А что у тебя за враги?

- Просто враги. Некоторым хотелось бы сунуть свой нос в мои дела. Я полагаю, Рени рассказала тебе, чем я занимаюсь. - Она упоминала о каких-то газетных статьях, где говорилось, что ты связан с игорным бизнесом.

Перуцци кивнул.

- Я владею несколькими заведениями в городе. Я предпочитаю называть их восстановительными центрами. Люди приходят туда расслабиться и делать деньги.

Я был почти уверен, что полностью раскусил этого парня, но мне хотелось быть уверенным до конца. Изобразив интерес во взгляде и восхищение в голосе, я сказал:

- Теперь я вспомнил. Как только я тебя увидел, я все время старался вспомнить, где я видел твою фотографию. В газетах. И в хвалебных статьях. Их было полно, хоть пруд пруди.

Моя лесть попала прямо в точку. Он нежился под моим взглядом, как щенок на солнышке. Итак, я все-таки оказался прав. Передо мной сидел бесконечно самовлюбленный тип. Я был готов держать пари, что где-то у себя в доме он бережно хранит кипу газетных вырезок со всеми статьями и фотографиями, когда-либо напечатанными о легендарном Анджело Перуцци.

- Пойдем, - нетерпеливо сказал он. - Я покажу тебе кое-что. - Я прошел за ним из гостиной через небольшой холл в огромную спальню в торце дома, где две противоположные стены представляли собой сплошные стеклянные окна с жалюзи. Для человека, нуждающегося в телохранителе, он слишком много себе позволял.

В течение следующего часа мы были поглощены изучением трех пачек газетных вырезок и огромного количества фотографий, на которых был изображен он и только он, Анджело Перуцци, и я исправно издавал все надлежащие восклицания и выражал знаки глубокого восхищения. Перуцци проглотил мою наживку. Заодно заглотал и леску, и крючок и грузило.

В конце этого занятия он был настолько опьянен своим величием, что предложил мне:

- Поработай у меня хотя бы один месяц. После этого, если тебе не понравится, мы расстанемся по-хорошему. Что ты на это скажешь?

Я ждал этого. Это было то, на что я надеялся, чего хотел, но для правдоподобия немного поломался.

- Я не знаю, - сказал я горящему от нетерпения Перуцци. - У меня ещё есть обязательства перед другими клиентами.

- Когда ты будешь знать? Когда ты сможешь освободиться?

- Не раньше конца следующей недели.

- Хорошо! Очень, очень хорошо. - Он подбежал к шкафу с одеждой в другом конце комнаты, отодвинул в сторону несколько костюмов и стал суетливо набирать шифр в стенном сейфе. Когда он вынырнул из-под одежды, в кулаке его была зажата целая пачка зеленых хрустящих банкнот. Он протянул их мне.

- Возьми, - умоляюще произнес он, - и в конце следующей недели ты мой.

Я взял деньги, но этот чудак не все знал. Я никогда не буду принадлежать ему. Он попался на мою удочку. Его, вероятно, хватил бы удар, если бы он узнал, что я согласился на его предложение только потому, что оно давало мне возможность околачиваться вокруг его дома и быть в курсе его дел. Я хотел доказать самому себе, что он ничего не знал о похищении Грейс.

Я заикнулся насчет расписки, но он не дал мне договорить.

- Мне не нужна расписка, - рассмеялся он. - Мы понимаем друг друга. Когда мы вернулись в гостиную, Грейс и Лола присоединились к нам.

Перуцци был так возбужден тем, что, как он думал, заполучил такого "парня", что едва мог сдерживать себя. Ему не терпелось рассказать об этом девушкам. Грейс посмотрела на меня долгим изучающим взглядом, но ничего не сказала.

- Я думаю, это просто замечательно, - сказала Лола с тем же выражением в глазах, которое я заметил раньше.

- Если ты взяла на неделю отпуск в больнице, - обратился я к Лоле, помня о пустой квартире наверху, принадлежащей Нэн и Дэррис, - не могла бы ты сегодня переночевать вместе с Рени? Мне нужно будет уйти и я бы чувствовал себя спокойнее, если бы она была не одна. Ты не возражаешь, Анджело?

- Я не против, - с готовностью согласился он.

Итак, мы договорились, что Лола приедет позже, на своей машине. Спустя некоторое время, с трудом преодолев возражения Перуцци - мне даже показалось, что он не отпустит нас совсем, - мы уехали. Всю первую половину пути Грейс молчала.

- Ты и вправду произвел впечатление на Анджело, - наконец сухо заметила она. - Мне редко доводилось видеть кого-нибудь таким взволнованным.

- Может быть он не так прост, как кажется, - ответил я. - Я думаю, он притворяется. Я сунул ей в руку пачку банкнот, которые мне дал Перуцци.

- Я сыграл свою роль. И я ещё не понял, хочет ли он меня купить или хочет держать поближе к себе на тот случай, если мне будет известно слишком много.

- О? - Это было все, что она сказала, глаза её были широко раскрыты.

- А что еще? - Я вспомнил две стены из сплошного стекла в спальне. Ему так же нужен телохранитель, как мне дырка в голове. И ты помнишь, как быстро он согласился, чтобы Лола осталась с тобой сегодня?

- Я заметила. Но зачем ты пригласил её, Джерри? Я буду в безопасности с тобой.

- Я думал, ты поняла. Меня не будет сегодня ночью.

- Почему? - спросила она довольно подозрительным тоном.

- Дела.

- Это правда, Джерри?

- Я в этом так же уверен, как и в том, что Эл больше никогда не дотронется до тебя. И выбрось это из головы, хорошо? Ты начинаешь вести себя, как будто ты моя жена.

Мы проехали ещё немного, затем она снова заговорила:

- Ты всегда дерешься так грубо и жестоко, Джерри?

Она приподнялась и тесно прижалась ко мне. - И твой дикий, нечеловеческий смех. - Она помолчала, потом слегка поежилась, не отнимая ладонь от моей руки. - Когда ты во второй раз засмеялся, избивая Эла, я видела, что Лола побледнела как смерть.

- Я только хотел победить, киска. Каждый раз, когда я имею дело с мерзавцами, кому-то становится больно. Те шутники, которые пишут всякий вздор о настоящем спорте и честной игре, лишают проигрывающего возможности драться в полную силу. Поэтому я никогда не интересовался спортом. Какой смысл в соревновании, если ты не можешь использовать все, на что ты способен, чтобы победить. Я предпочел уйти. Так проще.

- Ты очень прямолинейный, да, Джерри?

- Прямолинейный? - Я не понял её. - Как это - прямолинейный?

- Для тебя существует либо да, либо нет, так ведь?

- Как и для каждого.

- Да нет, так бывает не у всех - но я рада, что ты такой.

- Все-таки, о чем ты? - спросил я, не понимая её.

- Ну, - попыталась она объяснить, подбирая нужные слова, - ты очень хорошо разбираешься в том, что хорошо, а что плохо. Ты живешь по своим собственным понятиям, и переубедить тебя очень трудно. Я права?

- Права. Поведение человека обусловлено его убеждениями. А если он не может следовать своим убеждениям, он просто ничтожество.

- Я рада, что ты такой, Джерри. - Она прижалась ко мне ещё теснее и счастливо вздохнула. - Очень, очень рада.

- Почему? - спросил я, все ещё не понимая, к чему она клонит.

- Потому что мне не надо беспокоиться из-за твоих... девиц, ведь я теперь твоя женщина.

- Подожди-ка минутку, - сказал я, притормаживая, и посмотрел на нее.

- Мы только играем, ты помнишь? И кто сказал, что ты моя женщина?

- Ты сказал, глупый, - она радостно улыбнулась. Ты сказал Анджело, что избил Эла потому, что он положил свои грязные лапы на твою женщину. - Она снова счастливо вздохнула. - А это я. Ведь именно на меня он положил свои лапы.

- Минуточку, - сказал я почти серьезно. - Ты, может быть, и не притворяешься, как мы договорились, но я притворяюсь. - Во всяком случае, я покосился на нее, - какой лошади понравится ночевать в одном и том же стойле каждую ночь.

- Ах, ты - чертов распутник! - Она повысила голос, притворяясь разгневанной, и толкнула меня локтем под ребро. - Я научу тебя, как надо относиться к моим чувствам.

В эту минуту я остановил машину напротив своего дома. Взяв чемодан, я последовал за Грейс в дом, поставил чемодан около кровати и переоделся в пуловер и слаксы. С небрежным равнодушием, как будто мы много лет прожили вместе, Грейс разделась догола, даже не взглянув в мою сторону, взяла полотенце с полки и пошла в ванную.

У меня перехватило в горле и зашумело в ушах, когда её по-мальчишески стройное тело исчезло за дверью. Я так и остался сидеть на софе с огромным стаканом "Джека Дэниелса" в руке, когда её завернутая в полотенце головка высунулась из-за двери.

- Джерри, - позвала она так же небрежно, как и раздевалась передо мной десять минут назад, - потри мне спину, пожалуйста.

Самая обычная просьба, с которой любая жена обращается к мужу. Она стояла под душем, когда я вошел в ванную. Пять минут спустя я снова сидел на софе, но стакан с виски был пуст. Кровь горячей волной стучала в моем сердце, во рту пересохло, шум в ушах стал просто невыносимым. Затем, как будто меня окатили ушатом холодной воды, я понял, что она делала. Она играла и в то же время надеялась, что я клюну на её удочку насчет восьми детей и белого палисадничка.

Я налил ещё один стакан виски, на этот раз даже полнее прежнего, и постепенно успокоился. Я не мог понять, почему Грейс Брамли действовала на меня таким образом. С любой другой женщиной я был главным, и хотел верховодить и с ней, этой девушкой. Мы можем вдвоем сыграть в её игру. Я залпом осушил свой стакан, налил ещё один и затем отнес бутылку на кухню, плеснул добрых пять унций виски в пустый стакан, выдавил туда сок из четырех лимонов, как прошлой ночью, размешал сахар и поставил на стол около кушетки, в это время Грейс вышла из ванной. Капли воды стекали с её прекрасного обнаженного тела.

- Подойди сюда, Грейс, - сказал я уже спокойным голосом, допивая свои виски, и протянул девушке её стакан. - Выпей все до капли.

- Хорошо, Джерри, - ответила она, поднося стакан к губам и не отнимала его, пока не выпила все до дна.

Если Грейс и понимала, до чего меня довела, по её лицу этого не было видно. Когда она протянула мне стакан обратно, она стояла так близко ко мне, что её колени упирались в кушетку между моими коленями. Какое-то время я позволил ей так стоять, затем обхватил руками её упругие ягодицы, прижал её к себе изо всех сил и стал исступленно целовать её нежные девичьи грудки. Как только мои губы прикоснулись к её прохладной влажной коже, Грейс только вздрогнула - и все. Да, надо отдать девчонке должное - она прекрасно держала себя в руках.

- Ложись сюда, - сказал я, поднявшись на ноги и показав рукой на кушетку.

Послушно, без возражений она вытянулась на кушетке во весь рост, сведя ноги вместе и закрыв руками лицо. Я усмехнулся. Я покажу ей, как давить на меня. Я подошел к проигрывателю и неспешно поставил на него долгоиграющую пластинку, выжидая, пока виски начнет действовать, прежде чем за дело примусь я.

Прошлой ночью, протирая её тело спиртом, я однажды, как бы случайно, прикоснулся к её клитору. Теперь же, усевшись на кушетку рядом с неподвижной Грейс, я проделал то же самое, только не один, а несколько раз. И каждый раз её бедра раздвигались чуточку шире. Спустя некоторое время я уже свободно проник двумя пальцами в её увлажнившуюся расселину и стал мягко массировать розовый клитор и вход в тугое влагалище. Затем я наклонился и обхватил губами одну из её маленьких упругих грудей, продолжая в то же время ласкать её клитор и промежность. Постепенно бедра Грейс раздвинулись ещё шире, чтобы мне было удобно, а я продолжал свой массаж, постепенно увеличивая скорость и давление. Ее грудь приподнялась, будто она глубоко вдохнула воздух в легкие, а бедра и ягодицы непроизвольно содрогнулись. Я наблюдал за этими признаками приближающегося экстаза, и когда её плоский живот начал выгибаться дугой, я отнял и руку и губы от её плоти и, не говоря ни слова, поднялся с кушетки и направился в ванную.

- Что ты за чудовище? - с негодованием крикнула она мне, когда я вернулся в гостиную. Она стояла посреди комнаты, широко расставив ноги, уперев свои кулачки в бедра, и её обнаженное тело было слегка наклонено вперед. Ее лицо горело от негодования. - Почему ты не закончил то, что начал?

Виски уже явно возымело свое действие.

- Просто я такой человек, киска, который не потерпит, чтобы женщина, даже такая хорошенькая, как ты, заставила меня плясать под её дудку.

- Заставила тебя? - яростно воскликнула она. - Ты же сам придумал, что мы будеми играть! - Она была вне себя от гнева.

- Я также сказал, что игра не должна заходить слишком далеко, ответил я ей. - Иначе она превращается в реальность. - Я пошел в спальню и набрал служебный номер Cола Конвейла, надеясь, что он не ушел на весь день. Пока я ждал, когда меня соединят, Грейс вошла в комнату, открыла свой чемодан и принялась выбрасывать из него на кровать свои вещи.

- Отдел убийств, - послышался голос Cола. - Капитан Конвейл.

- Это Джерри, Cол. Мне нужны сведения о некоем Анджело Перуцци. Слышал когда-нибудь о таком?

Cол давно уже не отказывал мне в подобных просьбах, так как знал, что я все равно каким-нибудь образом разузнаю то, что меня интересует. Правда он не подозревал, что я добывал информацию через Центральное Агентство. Просто Cол мог сделать это быстрее, вот и все.

- Я много раз слышал об этом парне, Джерри. По правде говоря, он у нас как бельмо на глазу. Или был таким. А в чем дело?

Я рассказал ему о своем посещении особняка Перуцци, описав все подробно, включая стычку с Элом, и напоследок полюбопытствовал:

- Как ему удается держать свои заведения открытыми, несмотря на государственные законы, запрещающие игорный бизнес?

- У него есть информатор в конторе окружного прокурора. Сначала мы думали, что это кто-нибудь из наших ребят, но мы проверяли каждого всеми возможными способами. Конечно, все делалось тайно. Когда мы не нашли никого среди наших ребят, стало ясно, что этот человек из команды О. П. Это Хенсон. Ты видел его сегодня утром. У нас полно данных на него и на Перуцци, даже если Перуцци закроет все свои заведения в течение часа.

- Значит, о Перуцци можно не беспокоиться? - спросил я.

- Абсолютно, Джерри. - Cол помолчал немного, затем продолжил: - Между прочим, звонила моя сестра и просила передать, что ждет тебя к ужину сегодня. Ты сможешь прийти?

- Конечно, - сказал я, посмотрев на часы. - Только ненадолго.

Грейс все ещё продолжала вышвыривать свои вещи из чемодана, когда я положил трубку на рычаг. Заметив её слегка неуверенные движения, я понял, что лошадиная порция коктейля, которую я заставил её выпить, здорово на неё повлияла.

- Что ты вытворяешь? - спросил я её, пока она носилась по комнате.

- Не твое дело, - огрызнулась она. - Но, если хочешь знать, я ухожу. И я начинаю сомневаться в тебе. Что подумают твои друзья, если узнают, что великий Джерри Рэм никуда не годный мужчина.

- Не годный на что? - спросил я, чувствуя, как горячая волна гнева вскипает у меня внутри.

- На что? - переспросила она в свою очередь. Потом подняла руки высоко над головой, быстро покрутила бедрами несколько раз, словно исполняя танец живота, затем стала покачивать ими взад и вперед.

- Вот на что!

Одним взмахом руки я сбросил с кровати все её вещи. Через несколько секунд моя одежда лежала у ног. Крепко, обеими руками я схватил её за бедра и бросил на кровать, а сам навалился сверху.

Не настоящий мужчина! Ха! Я и мистер Дэниелс покажут этой чертовке, на что они способны. Если она так хочет, она свое получит. Джерри Рэм - мастер исполнять желания женщины.

Оглушительное действие огромной порции виски, которую она выпила, плюс неожиданный поворот событий, настолько её ошеломили, что Грейс не сопротивлялась и не проронила ни слова, пока я устраивался поудобнее. Я нащупал нежный шелковистый треугольник, раздвинул и поместил в самый его центр головку своего набрякшего члена. Лицо Грейс напряглось от боли и приглушенный стон сорвался с её губ, когда я с силой надавил на тонкую плеву, и наконечник копья нашел свою цель. Выгнув спину, я надавил ещё сильнее и мое оружие погрузилось на добрую четверть длины.

- Нет, Джерри, - внезапно сказала Грейс спокойно, хотя и не вполне трезвым голосом; боль, очевидно, уже прошла. - Я сейчас слишком пьяная. Я хочу подождать, когда опьянение пройдет, и не хочу, чтобы все произошло таким вот образом. Пожалуйста, Джерри. Я хочу это запомнить навсегда.

Я нехотя остановился, обдумывая своим затуманенным от алкоголя сознанием её слова, затем медленно вынул трепещущий от вожделения член из её слегка кровоточащего влагалища. Грейс была настолько пьяна, что даже не шелохнулась, когда я слез с неё и, шатаясь, направился в ванную. Когда я вернулся, почти совершенно протрезвевший после ледяного душа, Грейс лежала все так же неподвижно. Я стоял около кровати, глядя на её нежное, прекрасное юное тело, его мягкие линии и изгибы, и горячее желание, вспыхнувшее во мне, было слишком велико даже для меня. Каждый человек в какой-то момент своей жизни может проявить слабость. Со мной это случилось здесь и сейчас.

Молча и быстро я вернулся в ванную, достал из аптечки маленький тюбик с кремом и обильно нанес его на свой опять возбудившийся член. Грейс Брамли все ещё не шевелилась, когда я вернулся в спальню. Медленно, с превеликой осторожностью я просунул руку ей под ноги и согнул их в коленях, затем широко раскинул её бедра. Затем я залез на кровать, размещаясь между её ног, но не касаясь её, оперевшись на одну руку, а другой направил свое орудие в нужное место. Когда кончик члена был установлен в правильном положении, я приподнялся на обеих вытянутых руках и посмотрел вниз...

Я уже достиг той глубины, на которой побывал некоторое время назад, когда Грейс опять попросила меня остановиться. Но сейчас она ни о чем не просила. Поэтому я сконцентрировался и стал сильно, не останавливаясь, давить вниз. Сначала продвижения не было заметно, но я постепенно наращивал давление, пока мой член не начал потихоньку проскальзывать вглубь.

Она не двигалась до тех пор, пока копье наполовину не скрылось, а затем только откинула руки со лба и вытянула их вдоль тела, и слегка шевельнула головой. И все. Когда мое орудие погрузилось уже на три четверти, я не мог дальше продолжать. Очевидно, я дошел до конца заветного подземелья, хранящего тайну бытия и мироздания. Но я знал, что если это и в самом деле так, то со мной такое случилось в первый раз в жизни. Не спеша, я снова собрался с силами, выгнувшись назад и приподнимаясь на вытянутых руках. Затем я сделал глубокий вдох и быстро и сильно вонзил в неё член до самого конца.

Ее руки судорожно дернулись, голова оторвалась от подушки и глаза широко открылись и бессмысленно уставились прямо на меня. Еще раз я надавил сильно и глубоко и ещё раз копье медленно исчезло из вида. Итак, главное было сделано. Я ощутил горячий, влажный поцелуй, которым её влагалищное кольцо наградило самое основание моего натруженного органа. С предельной осторожностью, опираясь только на колени и ладони, я стал ритмично двигаться взад-вперед. И не останавливался до тех пор, пока бурный поток моей жгучей страсти не выплеснулся в её влагалище. Собрав всю свою силу воли, я оставался неподвижным, когда это произошло - оставался неподвижным, когда внутри меня все бешено клокотало и волна за волной изливалось в её маленькое незащищенное тело, орошая его самые тайные уголки. В это время я посмотрел вниз и увидел, как непроизвольно сжимаются и разжимаются мышцы её гладкого живота.

Когда я слез с Грейс и улегся рядом на кровати, то был мокрый от пота и дрожал, как осиновый лист. Я лежал так несколько минут, прежде, чем отправился принять душ. Выйдя из ванной, я оделся, накинул простыню на Грейс, натянув её до подбородка.

Она выглядела такой маленькой и беспомощной, что я едва сдержался, чтобы не взять её на руки и не покачать, как ребенка. Я не мог понять, почему кому-то было нужно уничтожить такое прелестное создание. Но, может быть, я пойму, когда выясню, кто стоял за всем этим. И я узнаю, кто посягнул на мою нимфу, даже если мне придется при этом уничтожить половину преступного мира.

Я все ещё стоял около кровати, пялясь на спящую Грейс, когда послышался стук в дверь. Я открыл и впустил Лолу. В одной руке она держала маленькую сумочку, а в другой сжимала несколько журналов.

- А где Рени? - спросила она, положив сумку и журналы на столик в дальнем углу комнаты.

- Боюсь, что Рени в данный момент пьяна в стельку, - ответил я, усмехаясь. - Мы оба хватили лишнего, когда вернулись от Перуцци, но я оказался немного покрепче, чем она.

- Ты хочешь сказать, что она совсем отключилась? Неужто она настолько нализалась? - спросила Лола и улыбка озарила её лицо.

- В стельку. Если её не трогать, она не очнется до самого утра.

- Ты уверен? - Ее черные глаза вспыхнули от волнения. - Я спрашиваю, ты абсолютно уверен?

- Конечно, уверен. Я сам наливал ей виски. - Я не мог понять, что её так волнует, пока Лола не подошла ко мне вплотную. Прижавшись ко мне всем телом, она обвила руками мою шею и подставила губы для поцелуя.

- Ну, а если она никогда не узнает об этом - тогда ты хочешь меня?

Ее рука скользнула вниз и нащупала мой член. В тот же миг челюсть её отвисла.

- Ого! - только и пролепетала она. Потом её губы растянулись в счастливой улыбке. Когда мы оторвались друг от друга, я подошел к бару и приготовил коктейль. Я предложил Лоле выпить со мной, но она отказалась и спросила:

- Хм, интересно, и что же будет дальше?

- Теперь ты удостоверилась, что я тебя хочу? - спросил я, усмехнувшись, и почувствовал, как виски горячей волной разливаются по моему телу.

- Я предпочла бы удостовериться по-другому, - хихикнула Лола, направляясь в спальню, чтобы взглянуть на спящую Грейс.

- По-моему, ты уже готова, - сказал я, с восхищением любуясь её пышными бедрами, затянутыми в длинную ситцевую юбку с оборками.

Плутовская улыбка мелькнула на её лице, когда она обернулась ко мне.

- Я готова, - сказала она, задирая вверх юбку и направляясь ко мне. Под юбкой ничего не было. Ничего. Роскошный треугольник в перекрестье её бедер был такого же черного цвета, как и волосы у неё на голове.

- А ты готов?

- Да. Только подожди одну минутку.

Я отлучился к Эмме Проделл, своей хозяйке, и за двадцать долларов та предоставила мне ключи от пустовавшей квартиры на верхнем этаже. туда я ипровел Лолу.

Я не испытывал особого желания после недавно закончившегося одностороннего поединка с маленькой Грейс, но Лола горела от нетерпения и, к тому же, она была близка с Анджело Перуцци, и главное, Лола должна была иметь необходимую для меня информацию, о которой даже полиции ничего не было известно. Поэтому Лола получит то, что она хочет, и более того, она получит все, чего только захочет. Если я, конечно, не кончу первым, чего со мной никогда не случалось с тех пор, как я овладел секретными методами Билла Эванса в колледже.

Лола сразу разделась в спальне, а я задержался в гостиной, избавившись от одежды там. Когда я вошел, Лола сидела совершенно голая на краю кровати. Она взвизгнула от восторга, увидев размеры моего члена, затем привстала и притянула меня к себе поближе. Она взяла мое орудие в руку, разглядывая его с выражением изумления и радости на лице.

- Этого просто не может быть. Таких ведь не бывает! - Она вздохнула от счастья, пристально рассматривая мой торчащий вверх член, нежно поглаживая его и сжимая. - Ах, какая прелесть! - она задохнулась от восторга, лаская мои яички. - Они такие здоровенные, как бейсбольные мячи. - Затем она легла на спину, ноги её свешивались вниз, руки были закинуты за голову. - О Господи! - вздохнула она в предвкушении. - Ну и везуха!

Я устроился рядом с ней, но Лола внезапно вскочила и сказала:

- Здесь слишком темно. Я включу свет. - Когда яркий свет залил комнату, мы оба застыли в изумлении, вытаращив глаза и открыв рот. Кроме огромной кровати, двух маленьких тумбочек по бокам и большого стола в центре, в спальне ничего больше не было. Но не это вызвало наше изумление. Вся спальня с пола до потолка была отделана зеркалами! В ней не было окон.

В течение следующих пяти минут Лола вертелась перед зеркалами, прихорашиваясь и рассматривая себя со всех сторон, веселясь, как девчонка сначала у одной стены, потом у другой - наклоняясь, поворачиваясь, вытягиваясь и подпрыгивая, разглядывая себя со всех сторон и во всех мыслимых ракурсах; её тяжелые груди игриво подрагивали. Когда я впервые увидел её у Перуцци, то подумал, что она напоминает мне Мону, а теперь понял - чем именно. У неё была такая же тонкая талия и широкие бедра, переходящие в длинные стройные ноги.

- Доктор в больнице говорил мне, - сказала она, любовно поглаживая свои бока, - что с такими бедрами, как у меня, легко рожать детей.

- Тогда чего же ты ждешь? Давай начнем прямо сейчас. - Я засмеялся и бросил взгляд на часы. У меня было в запасе почти два часа, а поездка к Cолу и его сестре за город займет немного времени.

- Ух, ты! - воскликнула она, порхнув через комнату и опустившись на кровать рядом со мной. - Посмотри вон туда. - Она показала на огромное зеркало, укрепленное на потолке. Я уже видел в нем себя самого, но теперь смотрел на нас обоих. Все ещё смотря вверх, она потянулась ко мне и взяла в руки мой член. - Боже мой! - с изумлением воскликнула она. - Я даже не могу обхватить его рукой. Нет, такому хую недостает только моторчика.

- Есть у него моторчик, - сказал я, улыбнувшись её отражению, и, положив руку на темный курчавый треугольник между её бедрами, начал массировать пальцами верхнюю часть расселины.

Ее рот приоткрылся, взгляд затуманился. Затем она очнулась. - Папочка Джерри, - хрипло прошептала она, - лучше поиграй сначала с Мамочкой, пока она не совсем потеряла рассудок от любви.

Затем Лола поудобнее устроилась на спине, вытянувшись во весь рост на кровати, готовая принять меня. Но я не торопился, поглаживая рукой её бедра и играя с черным как уголь пушком внизу живота.

Она подвинулась, немного изменив позу, и я обхватил губами один из её упругих сосков, нежно покусывая его и лаская языком. Порывистый стон полного блаженства слетел с её пухлых губ и она быстро завертела головой из стороны в сторону, её черные волосы как ореол, рассыпались вокруг лица.

- Мой Бог! - пробормотала Лола, - я долго этого не вынесу. - Затем я переместился к другому соску и, в то же время, пробираясь пальцами через черный пушок, раздвинул расселину, нежно лаская клитор. Ее ноги свесились с кровати, спина выгнулась дугой. Теперь я знал, что она готова принять меня.

Одной рукой она схватила меня за член, а другой сама пошире раздвинула розовые губы, окаймлявшие вход во влагалище. Сильная дрожь пронзила её в тот самый миг, как только огромная твердая головка моего копья прикоснулась к горячей влажной расселине. Осторожно, собрав свои силы, я занял удобную позицию. Затем одним мощным толчком я вошел в нее, сразу погрузив член на предельную глубину.

- О, как...прекрасно! О, мой Бог, Джерри! Пусть... это... не кончится...никогда! - задыхаясь лопотала Лола. Она снова отчаянно содрогнулась. Я начал ритмичные движения вперед и назад. - Не останавливайся, - взмолилась она. - Ооо! Никогда не останавливайся... Глубже, Джерри... Разве может быть что-нибудь прекраснее? Я сейчас... умру... смотри... входи... и... выходи, Джерри... у тебя маленькая... родинка... на спине. Я вижу ее...в зеркале...у тебя на плече... Я сейчас, Джерри... О, боже мой, я сейчас кончу! А-аааа!

Она ещё шире раскинула ноги, будто хотела поглотить меня целиком, её туловище изгибалось и вздымалось, готовясь к последней решительной атаке, и когда она достигла вершины, волны экстаза захлестнули глубоко самые потаенные места её плоти, стягивая в узел мышцы живота, выгибая дугой её спину и вырывая из горла тонкие жалобные звуки.

- Аааа! - беспомощно взвыла Лола.

Затем она постепенно расслабилась и я остановился, опустившись на неё всей своей тяжестью, и мы оставались в такой позе ещё долго, отдавая и возвращая друг другу нежные поцелуи.

Позже, когда мы лежали на спине, смотря на свое отражение в огромном зеркале над головой, она повернулась ко мне со слезами от счастья на глазах.

- Я даже не ожидала, что будет нечто подобное, Джерри, - сказала она. - Я снова чувствую себя женщиной.

- На первый взгляд, - промолвил я, - Перуцци должен быть мастером в этом деле.

- Я не знаю, в чем он мастер, - ответила она со злостью. - Но знаю, только, что не в постели. Он напоил меня однажды ночью и изнасиловал прямо в зад - чертов ублюдок! Но я не останусь с ним. Он - свинья! Я продолжала терпеть его после той ночи, потому что девчонки в больнице считали, что у меня отличный любовник, и мне было стыдно признаться, что это не так. Я ушла от него сегодня днем. Он ещё не знает об этом, но я никогда больше к нему не вернусь. Вот почему он пытался изнасиловать Рени, я...

- Он - что делал?

- Я не хотела спать с ним, и он попытался изнасиловать Рени. Он бы её трахнул, если бы я не застала его врасплох. Уже раздел догола и пытался ей засадить, когда я вошла. Гаденыш пытался обратить это в шутку, но я ему спуску не дала. Это случилось прошлой ночью. Рени сбежала из дома, пытаясь от него скрыться, и тогда её похитили.

- Кто ещё был там прошлой ночью, - спросил я, затаив дыхание.

Внутри меня охватило приятное чувство. Теперь у меня был хороший повод, чтобы взяться за Перуцци. А маленькая Грейс, господь благослови её, не обмолвилась об этом ни словом.

- В основном, люди Анджело, Гарис, Мери Сли и ещё один, которого я никогда раньше не видела. Он остановился в маленькой комнате на задней веранде - в комнате для гостей - и Анджело три или четыре раза посылал ему туда выпить. Они проговорили целых полчаса, пока он был там.

- Ты не слышала, о чем они говорили? - спросил я, сдерживая дыхание, чувствуя, что наступает ответственный момент.

- Нет, - ответила Лола. - Только одно. Анджело рассердился на что-то и сказал: "если это дельце стоит целых двадцать кусков, скажи Максу, что я хочу свою долю." Вот и все.

Услышав её слова, я почувствовал, как ладони мои вспотели, а горлу подкатил ком. Итак, Перуцци знал что-то о похищении Грейс. Я дышал глубоко, приятное чувство внутри нарастало. Я собирался нанести Перуцци визит, который он не забудет до конца своей жизни, и я решил, что сделаю это прежде, чем к нему заявятся полицейские. Я хотел побыть с этим парнем некоторое время наедине.

- Папочка Джерри, - произнесла Лола неожиданно тоненьким голоском, мы ещё не кончили нашу игру, нет? Мамочка снова готова.

- Как Мамочка хочет на этот раз? - спросил я, усмехаясь.

- Вот так, - сказала она, переворачиваясь и встав на колени. Затем наклонилась вперед, выгнув спину, и опустила лицо на руки, глядя на зеркальную стену. - Я хочу наблюдать, как ты меня ебешь.

- Тогда подвинься к краю, - сказал я ей, - так, чтобы я мог стоять на полу. Так будет удобнее для нас обоих.

Она подвинулась, а я встал сзади, глядя на её растопыренные круглые ягодицы, из-под которых так заманчиво выглядывала окаймленная черными как смоль волосками разверстая розовая щель. Приблизившись вплотную, я нацелил свое орудие на мишень и благополучно попал в цель.

_ Оооххммм! - застонала Лола, медленно откидывая назад голову и упираясь крепче руками. - Оооххммм. Не знаю, сколько я выдержу это, Джерри.

Я снова взглянул на часы.

- Сорок пять минут будет достаточно? - спросил я, начиная ритмические движения.

- О, нет, я умру! - завопила она. Пять минут спустя она отпраздновала свою вторую победу, а за ней, ещё десять минут спустя - и третью. После чего в изнеможении обрушилась на кровать.

- Посмотри на нас, - наконец, хихикнула она, полностью придя в себя и показывая на зеркальную стену. - Посмотри! Вот здорово!

Только потом она сообразила, что я так и не кончил. Издав бессвязное восклицание, она накинулась на мой член, вылизывая его и засасывая головку едва ли не до пищевода - так мне, во всяком случае, показалось. Минуту спустя, когда она засунула два пальца свободной руки глубоко мне в анус, я не выдержал и кончил. Лола проглотила мою сперму и облизнулась.

- Что ты сегодня ел? - спросила она. - Она сладкая.

- Посоветуй своим будущим любовникам пить натощак виски "Джек Дэниелс", - ухмыльнулся я, в свою очередь ныряя лицом вниз её живота. В течение следующих пяти минут, пока я ласкал пальцами её влагалище и лизал клитор, Лола кончила раз пятьдесят. Когда я пошел в душ, она осталась лежать неподвижно. Только когда я вернулся и закончил одеваться, она пошевелилась и вытянулась на животе во весь рост. Я потратил целых десять минут, помогая ей хоть как-то одеться, чтобы спуститься вниз, в мою квартиру. Оказавшись, наконец, в своей спальне, я снял с полуспящей Лолы туфли и положил её рядом с Грейс, затем выпрямился и оглядел комнату. В ней царил абсолютный беспорядок.

Вещи Грейс были разбросаны по всей комнате. Сама девушка лежала почти в том же положении, в котором я её оставил, уйдя с Лолой наверх. Я уже собирался выйти из спальни, когда заметил среди разбросанного на полу белья фотографию. Не сразу сообразив, я поднял её, надеясь, что это фотография Грейс. Это была она, но не одна. И сначала я с трудом узнал её.

Она была во втором ряду, одетая в форму официантки. Сама фотография была посвящена какому-то событию в ресторане, наверное, какой-то годовщине, так как позади Грейс и её коллег был натянут плакат, на котором большими буквами объявлялось о празднике. В углу, с краю был виден расплывчатый профиль молодого человека в темной униформе.

На обратной стороне фотографии кто-то написал четким аккуратным женским почерком: "Самый опасный бандит в мире."

Я бросил фотографию обратно на пол и вышел из комнаты. Обе девушки будут спать ещё очень долго, подумал я, запирая дверь и выходя на улицу.

Я вырулил на главную магистраль с очень оживленным в этот час движением и покатил на окраину города к маленькому коттеджу Cола и Бекки. Воспоминания нахлынули на меня потоком. Даже не столько воспоминания, сколько размышления - и все об Бекки Конвейл, сестре моего лучшего друга. Бекки была влюблена в меня. Cол знал об этом, и я тоже. Бекки вовсе и не скрывала своего чувства. Она была влюблена в меня с того самого дня в школе, когда я как следует отделал одного хулигана, пристававшего к ней. Это со мной у неё были и первое свидание и первый поцелуй. И это со мной она впервые познала плотскую любовь однажды чудесным лунным вечером, когда мы удрали с выпускного бала в старшем классе.

Если мне и суждено было полюбить какую-нибудь одну единственную женщину, то это была бы Бекки Конвейл, потому что она была не только изумительно, хотя и неброско красива, но и имела самый блестящий ум, который я когда-либо встречал у женщины. За свои выдающиеся умственные способности ей было присвоено звание профессора высшей математики Кордельского физического Университета.

Бекки не скрывала своих чувств ко мне, хотя и не очень их афишировала. Много раз за годы, прошедшие после того памятного вечера после выпускного бала, мы были вместе - однажды даже целый месяц, когда Cол посещал школу ФБР в Вашингтоне. Я снял небольшой коттедж в пригороде и мы жили там, как муж и жена.

- Мы с тобой муж и жена, Джерри, - не раз говорила Бекки. - Мы состоим в браке. Я, по-крайней мере. В моем сердце я - твоя жена, и то, что мы не зарегистрированы официально, меня нисколько не волнует. Любовь связывает людей, а не слова и церемонии.

Я не мог спорить против такой железной логики, и давно уже для себя решил никогда не пытаться состязаться в уме с Бекки Конвейл.

Я свернул на подъездную аллею и позвонил в дверь. Бекки открыла почти мгновенно. Она была натуральной блондинкой с волосами цвета меда, с большими голубыми глазами и дерзким, слегка вздернутым носиком над широким ртом с сочными губами. Эти губы она подставила мне для поцелуя, как только я вошел.

- Так приятно, Джерри, дорогой, - прошептала она, - чувствовать себя снова в твоих объятиях. Я не видела тебя целую вечность.

Я был согласен с ней, крепко прижимая её к себе; воспоминания о всех других женщинах, которых я знал, включая маленькую Грейс Брамли, мигом отодвинулись на задний план. Я и не сожалел об этом. Быть с Бекки, вот что мне было нужно.

- У вас есть свободная спальня, мадам? - нараспев просил я, с улыбкой глядя на поднятое ко мне лицо. - Насколько я знаю, вы профессор математики, а мне нужно решить одну задачку.

Она мягко рассмеялась и прижалась ещё теснее. Это была наша, понятная только нам, шутка.

- Мне бы очень хотелось, чтобы ты решил свою задачу, - ответила она, потеревшись носом о мой нос. - Но Cол должен вернуться с минуты на минуту. Боюсь, нам не хватит времени.

Конвейлы жили в небольшом уютном доме с тремя спальнями, в тихом районе города, и из-за того, что Cол редко бывал дома, а Бекки проводила много времени в Университете, гостей они принимали нечасто. Я был, наверное, единственным, кто посещал их, особенно во время учебы, и каждый раз, когда я появлялся, Бекки делала все возможное, чтобы превратить мой приезд в праздник, приготавливая мои любимые блюда, а после еды подавала сливянку - венгерское сливовое бренди, которое мне очень нравилось.

- Я приготовлю что-нибудь выпить, пока мы ждем Cола, дорогой, сказала Бекки, отпуская меня из своих объятий, и направляясь к небольшому бару в углу комнаты.

Я любовался её изящной фигуркой, пока она шла через комнату, и чувствовал, как старая, знакомая боль подкатила мне к горлу. Я находился в отличной форме, так как не расстратил себя до конца с Лолой, и страстно желал Бекки, поэтому мне нужно было немного побыть одному.

Зазвонил телефон, как будто исполняя мое желание.

- Это Cол - сказала она, протягивая мне стакан с "Джеком Дэниелсом" и телефон одновременно; в уголках её рта играла улыбка. - Он не может придти к ужину. Он будет занят час или два.

- Привет, Cол! - сказал я в трубку.

- Извини, я не смогу быть вовремя, Джерри, - произнес он, а затем добавил, посмеиваясь. - Но я уверен, что вы не будете скучать без меня, в любом случае. - Затем уже серьезным тоном продолжил: - Один из патрульных полицейских в юго-западном районе обнаружил мертвого молодого парня, сидящего за рулем своей машины. Похоже, кто-то, сидевший рядом с ним, приставил пистолет ему под руку и трижды спустил курок. Пули прошили грудную клетку и угодили прямо в сердце. Он так и не понял, как его убили.

- Личность установили?

- Нет, пока ещё не знаем. Его документы исчезли, но мы сейчас работает в картотеке. Если его отпечатки пальцев имеются в этой стране, мы это узнаем через пару часов.

Мы распрощались.

- Бекки, - позвал я, - где ты?

Ее не было в гостиной, и я заглянул на кухню и в столовую.

- Я здесь, глупый, - послышался её веселый голос из спальни. - Я помню, ты говорил что-то насчет задачки, которую тебе надо решить. - Она лежала в своей постели. Покрывало было откинуто, а простыню она натянула до самого подбородка, её прелестное лицо освещала нежная улыбка, голубые глаза сияли.

- Да, - сказал я, торопливо раздеваясь, в горле у меня снова пересохло. - Да, - повторил я, залезая под простыню и обнимая её.

- Джерри, дорогой, муж мой, - нежно прошептала она. - Пожалуйста, скорее!

И затем наш мир превратился в маленький кокон, тесный уютный мирок для двоих.

- О, Джерри, - прошептала она с радостным удивлением, когда мы, удовлетворенные и насытившиеся, тихо лежали бок о бок. - Родной мой, Джерри.

Потом мы снова взмыли ввысь, в бесконечную вечность, и опустились в безбрежные волны. И снова, и снова.

- Не понимаю, почему человек может испытывать боль оттого, что он слишком счастлив, Джерри, - сказала она, когда мы отправились под душ.

Я смотрел на нее, стоящую в тусклом свете надвигающихся сумерек, проникающем через окно ванной, вспоминая её страстное желание, её мягкость и нежность, и знал, что её прекрасный образ сохранится в моей памяти, даже, если я проживу ещё сто лет.

- Странно, - размышляла она вслух позже, когда мы сидели за столом. У меня есть все, чего я хочу в жизни, кроме фамилии человека, которого я люблю. Ты знаешь, Джерри, я никогда не занималась любовью с другими мужчинами. Только с тобой.

- Я знаю.

- Откуда? - спросила она нежно. У меня могут быть новые любовники каждую ночь, если я захочу. Мне всего двадцать шесть, и знаю, что нравлюсь мужчинам. Недели не проходит в Университете, чтобы я не получила, по-крайней мере, дюжину приглашений. Как же ты можешь знать, что я никогда не занималась любовью ни с кем, кроме тебя?

- В моем деле, - сказал я ей, - если не разбираешься в людях, то долго не проживешь. Стоит ошибиться один раз, и ты покойник. Ты никогда не позволишь другому мужчине лечь с тобой в постель. Ты лучше умрешь.

- Я вижу, что ты и впрямь очень хорошо меня знаешь, Джерри, - она грустно вздохнула. - И, поскольку ты не из тех, кто женится, думаю, мне придется довольствоваться теми крохами, которые ты мне бросаешь, до тех пор, пока однажды ты станешь ни на что не годным, и никая другая женщина не захочет иметь с тобой дела.

Это потрясло меня. Не то, что я буду ни на что не годен, а то, что она получает приглашения каждую неделю. Я знал, что такое случается, или, по-крайней мере, предполагал, что это возможно, но услышать это из её уст было уже слишком. Кроме того, я никогда не представлял Бекки в объятиях другого мужчины, а теперь, когда представил, мне это очень не понравилось. Хотя больше всего меня поразило то, что Бекки за все годы после нашей первой близости в школе никогда не заводила разговор о замужестве. Ни разу. Даже никогда не намекала. Она знала, что я не из тех, кто женится, как леопард не может изменить пятна на своей шкуре. Хотя некоторые и пытаются.

Я быстро встал и обойдя вокруг стола, подошел к ней и поставил её на ноги.

- Ты никогда не говорила мне об этом раньше, - сказал я ей. - Почему сказала именно сейчас?

- Я не знаю, - неуверенно произнесла она. - Не обращай внимания. Мне не следовало ничего говорить. Я должна была оставаться спокойной, как всегда, и молчать. - Она взглянула на меня и попыталась улыбнуться. Поцелуй меня, и я принесу сливянку.

- Хм-м, - ответил я. - Я тебя поцелую, но ты оставайся здесь. Я думаю.

- О чем?

- О том, каково это быть твоим мужем.

Я скорее почувствовал, чем услышал её легкий вздох, и она замерла в моих объятиях, едва дыша.

- Но для тебя это будет ад, а не замужество, - продолжал я, подумав, что скажет Старик в Вашингтоне, если мой рассудок примет за меня такое решение, - какое чудовищное испытание я должен буду выдержать.

- Я и сейчас в таком положении, - сказала Бекки. - Я всегда чувствовала себя как жена, когда у тебя выдавалось свободное время. - Затем весь смысл моих слов внезапно дошел до нее, и она откинула голову назад и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. - О, Джерри, - выдохнула она, - ты знаешь, что ты только что сделал мне предложение?

- Да. - Я улыбнулся ей, мне хотелось смеяться, петь и танцевать в одно и то же время. - Да, я абсолютно уверен, что сделал тебе предложение. Но я пока не слышу ответа.

- Тебе незачем его слышать, - сказала она, теснее прижавшись ко мне. Ты очень давно знаешь, что я могу тебе ответить.

- Даже с той ночи после выпускного бала?

- Даже раньше. - Бекки откинулась назад, обнимая меня руками за талию. - Я понимаю, что происходит, Джерри, но не могу в это поверить. Я так долго молилась об этом. Мне кажется, я сейчас заплачу.

Она повернулась и села на стул , закрыв лицо руками.

- Успокойся! - сказал я строго. - Давай не будем принимать это так близко к сердцу. В конце концов, люди женятся с давних пор.

- Ты прав, Джерри, - сказала она, не отнимая рук от лица, смеясь и плача одновременно. - Но не мы.

Я подошел к телефону и набрал номер конторы Cола, надеясь, что он ещё там. Он был там. Где-то в глубине души Cол Конвейл, вне всякого сомнения, знал, что я никогда не женюсь. Он слышал, как я говорил это очень много раз. Мое постоянное холостяцкое существование было фактом. Незыблемым фактом.

- Cол? Это Джерри.

- Да, Джерри. Ужин вам понравился?

- Замечательный, - ответил я. - Просто замечательный. Как ты относишься к тому, чтобы быть шафером на свадьбе?

- С удовольствием, - ответил он с легким оттенком осторожности в голосе. - А когда произойдет сие достойное событие?

- Завтра. Мы с Бекки решили пожениться.

Целых полминуты телефон безмолвствовал, затем:

- Какого черта? - взревел Cол. - Ты знаешь, какое ждет наказание тех, кто разыгрывает по телефону? Я брошу тебя за решетку! Я скормлю тебя акулам! Кто это на самом деле?

- Это Джерри, ты, тупой болван. - Я засмеялся. - Изекиал Обади Рэм.

Это сразило его. Он уронил телефон. Я слышал, как тот стукнулся об пол и загремел. Cол поднял его и снова уронил. Когда, наконец, он сумел поднести трубку к уху, то не мог произнести ни слова. Он шипел, заикался, задыхался и сопел, а я стоял, усмехаясь, и ждал, как буйвол, жующий свою солому.

Когда он, наконец, немного пришел в себя, то сумел только выговорить:

- Так это правда? Ты серьезно?

- Очень, - ответил я ему. - И Бекки тоже.

- Черт побери! - воскликнул Cол. - Это ты мог бы и не говорить мне. Она положила на тебя глаз с тех самых пор, как ты проучил того хулигана, Салли Бима, в пятом классе. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

- Когда ты приедешь? - спросил я его. - Надо отметить это.

- Я скоро буду! - Cол почти кричал в трубку. - Я скоро буду!

- Дай мне один час, - сказал я ему. - Возможно, полтора. Мне нужно побывать в одном месте в Гленвудском районе. Я вернусь сразу, как закончу там свои дела.

- Дай трубку Бекки, - сказал Cол почти благоговейно. - Мне нужно поговорить с ней одну минутку.

Я стоял рядом пока Бекки, все ещё сквозь смех и слезы, разговаривала с Cолом, как могут разговаривать только очень любящие друг друга брат и сестра. Положив трубку на рычаг, она повернулась ко мне.

- Он считает, что я должна тебе сказать, - обратилась она ко мне. - Я не хотела тебе говорить, но раз мы собираемся пожениться... ну, я должна была уехать. Я уже получила годичный отпуск в Университете. Видишь ли, - у меня будет ребенок.

Когда она произнесла это, маленькое, испуганное лицо Грейс Брамли мелькнуло у меня перед глазами. Я отбросил это видение и притянул к себе Бекки, думая, каким же дураком я был. Не зная об этом ничего, я уже связал себя обязательствами, дав ей слово в порыве чувств. И она ждет от меня ребенка. Теперь уж точно отступать было некуда.

Двадцать минут спустя я подъехал к усадьбе Миссис Джон Л. Брайн и остановился перед массивными железными воротами. Сколько я ни встречал раньше привратников, все они были обычно людьми пожилыми - отставные военные, бывшие полицейские и тому подобное, - но вот здесь оказалось по-другому.

- Ну? - спросил он, высовывая голову из маленького кирпичного строения. Затем на свет выползло и тело - могучее, широкоплечее. - Что надо?

Покинув каменную будку, здоровенный привратник открыл маленькую стальную укрепленную дверь рядом с воротами и приблизился к машине.

- Мне нужна Миссис Брайн, - сказал я ему.

Он не был похож на пьяного и не производил впечатления идиота, поэтому я решил, что он просто решил немного повредничать. Что ж, на сей раз я был готов его ублажить. Выйдя из машины, я протянул ему свою визитную карточку.

- Джерри Рэм? Первый раз слышу, - проворчал он, разглядывая карточку. Затем рассмеялся, довольный своим собственным остроумием. - Чем вы занимаетесь? Объезжаете лошадей, или продаете клюшки для гольфа?

Возможно, не находись я в таком возбужденном состоянии, я бы не сделал этого. Но позади у меня был недавний визит к Бекки Конвейл и мой разговор с Cолом, да ещё мое довольно поспешное решение жениться, не говоря уже об известии о том, что я стану отцом. И ко всему этому лицо Грейс Брамли, возвращавшееся ко мне снова и снова, как бы я ни хотел избавиться от него. Я запутался. Очень запутался. Да, безмозглый кретин у ворот не имел ни малейшего понятия о том, чтосо мной происходит, но тем хуже для него. Когда я нахожусь в таком состоянии, я становлюсь чертовски опасен. Тяжелый случай, мистер Орангутан.

Я помянул его маму грубым словом и ухмыльнулся, когда его рука юркнула в кобуру за пистолетом. Мне вдруг стало очень хорошо. Легко и просто, так можно сказать. Я даже зашел так далеко, что позволил ему вытащить пистолет из кобуры, прежде чем ударить его. Схватив верзилу за уши, я стукнул его лбом в нос, и в то же время нанес страшный удар коленом в солнечное сплетение.

- Это тебе вместо клюшки для гольфа, - сказал я с ухмылкой, не давая ему упасть на посыпанную гравием дорожку.

Его широкоскулая жестокая рожа напомнила мне одного знакомого детства, который любил обливать бензином котят иль щенят и поджигать их, а сам покатывался со смеху, глядя как корчатся и вопят несчастные твари, сгорая заживо.

Все ещё держа его за уши, я снова дернул его голову к себе и с силой рубанул по кадыку. Когда я отпер ворота, он крутился и извивался на земле, как змея с отрубленной головой.

Я припарковал машину у подъезда огромного с высокими колоннами особняка из коричневого кирпича, являвшегося родовым владением Брайнов. При этом я мысленно перебирал в уме информацию, полученную в Управлении Службы Безопасности. То, что там выяснили при проверке происхождения и благонадежности Cидни Брайна. Так как в нашей стране, слава Богу, существует демократия, прошлое матери не влияет на репутацию её сына. Иначе, молодой Cидни никогда бы не сделал свою карьеру.

Могучий великан в ливрее дворецкого открыл дверь на мой звонок. Миссис Джон Л., похоже, обожала окружать себя подходящей охраной. Если, конечно, это чудовище и тот, у ворот, были её представителями.

- Да? - рявкнул великан, свирепо смотря на меня сверху вниз.

И если я говорю, сверху вниз, я именно это имел в виду. У меня рост шесть футов с четвертью, а этот верзила был на целых пять дюймов выше.

- К Миссис Джон Л. Брайн. Джерри Рэм, - кротко сказал я.

- Как вы прошли через ворота?

- Спросите лучше привратника, - спокойно ответил я, глядя ему прямо в глаза, - но сначала вызовите скорую помощь. Он сейчас неважно себя чувствует. Жить, правда, будет, но остро нуждается в пластической операции.

Он долго смотрел на меня, прежде, чем ответить, и я не знаю, поверил он мне или нет. Мне было наплевать.

- Миссис Брайн сейчас наверху, в гимнастическом зале на крыше, сказал он, широко открывая дверь. - Она занимается йогой - так, кажется, это называется. Я передам ей, что вы здесь.

Он отправился доложить, а я вошел в дом.

- Скажи ей, - крикнул я ему вслед, - что я хочу поговорить с ней о её сыне Cидни.

Минут пять спустя верзила вернулся.

- Поднимитесь на лифте, - сказал он мне, грузно облокотившись на перила лестницы и ковыряя в зубах указательным пальцем. - Он там.

Он махнул рукой в направлении лифта в дальнем углу холла. Я уже вошел в маленькую кабину лифта, когда слабоумный гигант добавил:

- Не делайте там глупостей. На этот раз вы имеете дело не с таким идиотом, как привратник.

- Пошел ты в жопу, - ответил я ему. Приятное чувство снова возвратилось ко мне. - В самую сраную.

Прежде чем до смысл сказанного мной дошел до его крохотного мозга, я нажал на кнопку и был таков.

Крыша особняка Брайнов была покрыта, как ковром, толстым слоем зеленой травы, растущей из мягкого грунта, который утопал у меня под ногами, когда я вышел из лифта. И прямо на траве были расставлены все типы гимнастических снарядов, какие только существуют на свете.

Женщина, которая решительным шагом направлялась ко мне, была высокого роста. Не худая и не костлявая. Просто высокая. Все выпуклости были у неё на нужных местах, да и соблазнительными изгибами природа её не обделила. А вот из одежды на ней были только черные трусики-бикини и крохотный бюстгальтер, причем мне почему-то показалось, что она надела их только что.

- Вы хотели меня видеть, Мистер Рэм, - улыбнулась она, протягивая мне руку. - Насчет Cидни?

- Где он, Миссис Брайн?

- Не имею ни малейшего представления, - не колеблясь ответила она. Мне самой хотелось бы это знать.

- Вы долны это знать, Проказница, - сказал я, назвав её по имени, под которым она была известна, когда отплясывала в кабаре много лет назад, в промежутке между замужествами.

- Как... кто вам сказал об этом? - задыхаясь, спросила она; глаза её расширились от испуга. Она не могла знать, что я пользовался информацией, взятой из её досье в Управлении Службы Безопасности.

- Помните того светловолосого паренька, который дал вам сотню долларов той ночью, когда вас выгнали из этого дешевого цирка в Биг-Лейке, что в штате Миннесота?

Долгое время она молчала, смотря прямо мне в лицо, губы её беззвучно шевелились.

- Это были вы? - наконец с трудом выговорила она.

Я кивнул. На самом деле того славного паренька звали Свен Бьергсон, но она никогда этого не узнает.

- Что... что... как... - Она была поражена, совершенно ошарашена. Затем как-то сникла и повесила голову. - Но не после стольких лет... всхлипывала она с отчаянием. - Что я скажу Cидни?

- Прекратите, - огрызнулся я.

- Сколько вы хотите, Мистер Рэм? - спросила она вдруг очень холодным и сдержанным тоном.

Я не стал продолжать, потому что не хотел мучить её. Что-то подсказывало мне, что эта женщина много страдала. Ее голова дернулась, когда я мягко повернул её к себе.

- Мне не нужны деньги, Проказница, - сказал я ей как можно спокойнее. Затем, глядя на эту отчаявшуюся женщину, многострадальную мать, я и сам не заметил, как слова вылетели у меня изо рта: - Я пытаюсь спасти жизнь вашему сыну.

- Вы хотите сказать - она задохнулась от ужаса, - Большой Сид Вомак назначил за его голову цену? Значит, он все-таки сделал, что обещал. Я дала ему двадцать тысяч долларов, но ему этого мало.

- Кто это Большой Сид Вомак? - спросил я, с силой тряхнув её за плечи.

- Я знала его в старые времена. Он был отъявленным негодяем, но он выжил и сейчас процветает.

- А почему вы дали ему двадцать тысяч долларов?

- Cидни влип в историю с одной девкой - молоденькой проституткой стервой, которая собиралась сообщить об этом его начальству, если он не женится на ней. Она сказала, что беременна и Cидни испугался и прибежал ко мне.

- Значит, он здесь?

- Нет, - ответила она, - не здесь. Но в городе.

- Где именно?

- Нет, - простонала она, падая мне на грудь. - Я не могу.

- Скажите мне, - приказал я, снова тряся её за плечи.

Я услышал, как лифт стал спускаться вниз, на первый этаж, замер там на мгновение, и начал подниматься.

- Если вы не скажете, считайте, что он уже мертв.

- О, боже, - зарыдала она. - И все из-за какой-то маленькой официантки по имени Салли Блейк! Хорошо, я скажу! Он находится в отеле "Эксельсиор", в номере триста двадцать. Cолько не проболтайтесь - нельзя, чтобы Большой Сид узнал об этом.

- Не беспокойтесь, - пообещал я, и в это время лифт остановился и двери его с шумом распахнулись.

- Кто это? - спросил я, указывая на высоченного мускулистого парня, который, набычившись, топал к нам.

- Женщине необходимо мужское общество... - начала она.

- Это моя баба, приятель, - обратился ко мне детина, остановившись в десяти футах от меня со сжатыми кулаками.

- Неужели? - усмехнулся я, а сам обеими руками потянул за бантики на её бикини. Бантики развязались, я одним рывком сдернул с неё трусики, повернул её к себе и протиснул средний палец прямо ей во влагалище. Теперь ты лишился своей собственности. Что скажешь?

Привратник только раздразнил мой аппетит. А, расправившись с этим великорослым подонком, я уже заморю червячка. Верзила, бешено оскалившись, кинулся на меня, а я отпихнул Проказницу в сторону - пусть подождет. Как только он налетел на меня, я резко ударил его по руке ребром ладони, сломав ему предплечьье. Я ухмыльнулся, и, не знаю, что он прочитал на моем лице, но это заставило его побледнеть даже раньше, чем он почувствовал боль. Отчаянно взвыв от боли, он прижимал свою сломанную клешню здоровой рукой. Этот парень был большой чудак. Он имел один недостаток, как и большинство здоровенных и сильных субъектов. Он полагался на свой вес и силу в борьбе с противником и при этом совершенно игнорировал скорость и ловкость.

Когда, скорчившись от боли, он наклонился вперед, его красная мясистая шея представилась для меня отличной мишенью. Ребром ладони я нанес ещё один сокрушительный рубящий удар, а затем, размахнувшись правой, я резко ударил его в живот. Это согнуло его пополам. Сомкнув пальцы, я добил его, вонзив их в его кадык. Любовник рухнул, как подкошенный. И больше не двигался.

- Я согласен с вами, Проказница, - сказал я с улыбкой, поправляя свой галстук. - Женщине нужен мужчина. - Но вот это, - я пнул ногой в неподвижную тушу у моих ног и грубо выругался. - Это не мужчина. Лучше вызовите скорую помощь. Или ассенизаторскую машину - от него воняет.

- О, - все, что она могла сказать. На ней ничего не было, кроме бюстгальтера, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Я почти подошел к лифту, когда Проказница стряхнула с себя оцепенение и зашагала за мной.

- Куда вы идете, Мистер Рэм?

- Если вы собираетесь и дальше оставаться в таком виде, как сейчас, то я никуда не пойду, - рассмеялся я, протягивая ей трусики. - Вы не разучились исполнять танец живота?

- Я все ещё могу исполнять танец живота, - ответила она, разглаживая правой рукой курчавые пряди на пышном лобке. - А ты?

С этими словами она прикоснулась к моему бедру, а в следующий миг профессионально расстегнула мою ширинку и извлекла наружу мой член. При виде его глаза её испуганно расширились

- Господи, неужели он настоящий?

Я скромно пожал плечами.

- Никогда не прощу себе, если не попробую.

С этими словами она опустилась на колени и принялась исступленно ласкать и сосать мой член, одновременно массируя яйца. Все это было настолько неожиданно, что минуту спустя я излился ей в рот.

- М-мм, - облизнулась она. - Это было вкусно. Спасибо, голубчик. На, вытрись.

И она протянула мне свои трусики. Ее лицо внезапно осветилось улыбкой. Мы вместе вошли в маленькую кабинку лифта и поехали вниз. Затем она сказала:

- Послушай, ты отделал Джо до полусмерти! Ты всегда так дерешься?

- Просто я люблю побеждать, - ответил я, выходя следом за ней из лифта.

Она подошла, виляя голым задом, к длинному бару в углу комнаты и стала готовить коктейли.

- Не забудьте вызвать скорую помощь, - напомнил я ей и рассказал ещё и о привратнике.

- Что ты собираешься предпринять по поводу Cидни? - спросила она.

- Ничего, - ответил я, принимая из её рук стакан. - Ему ничего не угрожает. Я просто хотел узнать, почему он так внезапно исчез.

- Но я же объяснила причину, - напомнила она. - Он обрюхатил какую-то молоденькую официантку, а она угрожала разоблачить его перед начальством, если он не женится на ней. Cидни испугался и скрылся. Конечно, он клянется, что не дотрагивался до нее, но я сомневаюсь, чтобы какая-нибудь девушка стала утверждать подобное, не имея веской причины.

- И как зовут эту официантку?

- Блейк. Салли Блейк. - Затем она помолчала, отпила большой глоток из своего стакана и сказала: - Думаю, мне следует также рассказать и все остальное... Я сама наняла Большого Сида Вомака, чтобы он увез её из страны и оставил где-нибудь. Может быть в Мексике, Южной Америке - где угодно, просто, чтобы она не портила карьеру Cидни в Государственном Департаменте.

С каждой минутой мне становилось все более интересно.

- И он сделал это?

- Должен был сделать. Я дала ему двадцать тысяч долларов.

- А теперь, - глухо сказал я, глядя на неё поверх стакана, - он требует еще. Я прав?

- Она жалобно кивнула и ответила:

- Да. А когда я отказалась, он угрожал навредить Cидни.

- Сомневаюсь, что он сделает это, - ответил я. - Я не знаю, что собой представляет Большой Сид, но даже если у него мозгов не больше, чем у головастика, он дважды подумает, прежде, чем связываться с Государственным Департаментом. Вот, - я протянул ей свое удостоверение, - в следующий раз, когда он обратится к вам, скажите ему, чтобы он связался со мной.

Направляясь к двери, я услышал её вздох облегчения.

Долларовая банкнота помогла мне попасть в триста двадцатый номер отеля "Эксельсиор", но я не нашел там Cидни Брайна. Его там не было. Единственным свидетельством того, что номер был обитаем, служил открытый чемодан, стоявший на стуле около кровати. В нем лежали рубашки, носки, несколько смен нижнего белья и маленький нессесер с бритвенными принадлежностями. Ничего больше - кроме письма во внутреннем кармане на крышке чемодана. Оно содержало страстную мольбу некой Салли Блейк, которая призывала Cидни жениться на ней. Письмо было длинным и нудным, с повторяющимися просьбами об одном и том же.

Я стоял в пустом номере и читал это письмо и вдруг почувствовал, как по спине у меня поползли мурашки. Мое сознание подсказывало мне, что мне грозит какая-то неведомая опасность.

Выйдя из номера, я закрыл за собой дверь, вышел в слабо освещенный холл, прошагал к телефону-автомату, трясущимися пальцами опустил в щель монету и набрал домашний номер Конвейла.

- Привет, Бекки, - сказал я в трубку, - позови, пожалуйста, Cола.

- Да, Джерри? - пробасил Cол.

- Я насчет этого молодого парня, труп которого патрульный нашел сегодня утром, - сказал я. - Его ведь звали Cидни Брайн?

Cол казался пораженным.

- Откуда, черт побери, ты узнал?

Я бросил трубку. У меня не было времени на пустые разговоры. Следующим я набрал номер Моны.

- Я думала, ты никогда не позвонишь, - капризно промолвила она в трубку. - Я ждала твоего звонка целый день. Когда я велел, чтобы она взяла такси и катила ко мне домой на вечеринку, Мона радостно взвизгнула.

- А что за вечеринка? - поинтересовалась она.

- Ты просто приезжай ко мне, детка, и не надевай на себя ничего такого, чего ты не сможешь быстро снять.

Когда я добрался до своего дома, то сначала зашел к Эмме Проделл, не потрудившись постучать в дверь. Эммы нигде не было видно, но я услышал звук льющейся воды. В следующий миг Эмма в чем мать родила вышла из ванной, свежая, розовая, искрящаяся здоровьем.

- О! - она радостно улыбнулась. - Ты так скоро пришел вернуть свой долг? Я не успела даже истратить те двадцать долларов. Раздевайся, милок, я соскучилась по нашим скачкам.

- Не так скоро, - сдержанно ответил я. Увидев мою застывшую физиономию, Эмма заметно встревожилась.

- Что случилось, Джерри? - спросила она, подходя ко мне вплтную. - У тебя неприятности?

- Послушай, - я взял её за плечи, - ты видела, чтобы прошлой ночью кто-нибудь ещё входил в дом, кроме меня и девушки, которую я нашел? Кто угодно! Подумай внимательно, прямо сейчас.

- Ты имеешь в виду - до или после того, как вы с девушкой пришли?

- После.

- Нет. Мне, правда, показалось, что я видела, как в дом вошел кто-то в халате, но, когда я вышла, там никого не было. Ты помнишь, дождь лил как из ведра всю ночь, а освещение снаружи очень слабое. Скажи мне, Джерри, что случилось?

- Ничего особенного, - ответил я. - Ничего, с чем бы я не смог справиться. Не беспокойся понапрасну.

Я прижал её к себе, обхватив руками за ягодицы, поцеловал на прощание и отправился к себе, оставив её стоять голой посреди комнаты.

Грейс и Лола оставались почти в таком же состоянии, в котором я их оставил, когда ушел, правда Лола нашла в себе силы раздеться и снова лечь в постель. Грейс по-прежнему была в забытьи, и меня это удивляло, потому что Cол сказал, что разговаривал с ней по телефону. Правда, он говорил, что она долго не отвечала на звонки. Я включил проигрыватель, поставил пластинку Монтавани, разделся догола и, подойдя к бару, налил себе большую порцию "Джека Дэниелса".

Сидя на кушетке, я потягивал виски и размышлял. Как раз в это же время прошлой ночью я нашел Грейс Брамли на темной улице под дождем. Очень много всего произошло с тех пор. Слишком много.

Утром я сообщу в центральное бюро Службы Безопасности, что Cидни Брайн больше никогда не будет их беспокоить.

И ещё был кто-то, кого Эмма Проделл видела прошлой ночью под дождем, в домашнем халате. То, что она и впрямь кого-то видела, сомнений у меня не вызывало. Можно легко принять движущиеся тени за фигуру человека, но не разглядеть домашний халат. Почему именно халат, а не смокинг? Или космический скафандр?

Но ключом ко всем загадкам оказался мой визит в пустой номер Cидни Брайна. А также встреча с его матерью.

Теперь я знал, почему избили Грейс. И я знал, кто убил Cидни Брайна. Одна мысль об этом вызывала у меня тошноту, и я сделал большой глоток виски, чтобы заглушить её.

Зазвонил телефон. Услышав мой голос, Cол заорал в трубку, как сумасшедший - бродяга уже каким-то образом понял, что мне известен убийца Cидни Брайна.

- Дай мне десять минут, Cол, - спокойно сказал я ему, когда мне, наконец, удалось вставить слово. - Дай мне десять минут и тогда приходи сюда. Я вручу тебе убийцу.

Положив трубку, я быстро прошел в спальню, поднял на руки обнаженную Лолу, вынес её в гостиную и поставил на ноги.

- Приветик, - сказала она, широко улыбась и легонько стиснув мой член.

- Лола, ко мне сейчас придут, так что я вынужден с тобой распрощаться, - сказал я. - Одевайся быстрее.

Лола обиженно хмыкнула.

- Я хочу еще, - капризно проныла она.

- Хорошо, возвращайся через пару часов, - кивнул я, шлепая её по аппетитной заднице.

Выпроводив её, я слегка приоткрыл входную дверь, чтобы Cол, оставаясь за ней, мог видеть и слышать все происходящее. Войдя в спальню, я остановился около кровати и посмотрел на маленькое, спокойное личико Грейс Брамли. Очень многого, связанного с этим делом, я не узнаю никогда, но тем не менее, знал я достаточно. Даже более, чем достаточно.

Я наклонился, чтобы поднять с пола фотографию, которую уже видел раньше. Другой рукой я сдернул простыню, накрывавшую Грейс.

Лишних движений она не делала - только открыла глаза и подняла руку, направив её на меня. В руке она сжимала рукоятку пистолета. На стволе все ещё был навинчен глушитель.

- Почему ты это сделал, Джерри? - спросила она капризным тоном маленькой девочки. - Мы могли бы быть так счастливы вместе. - Взмахнув пистолетом, она велела мне отойти назад, а сама встала с постели. - И как ты все узнал?

- Я не был уверен вплоть до самой последней минуты, - ответил я, отворачиваясь и выходя в соседнюю комнату. Но я перестал сомневаться после того, как нашел фотографию, на которой ты запечатлена с коллегами из ресторана в Вашингтоне. Потом я нашел письмо от Салли Блейк в номере Cидни Брайна. Оно было написано тем же почерком, что и надпись на обратной стороне фотографии.

Я повернулся и взглянул ей в лицо. Она стояла в нескольких футах от меня, пистолет был нацелен мне в грудь.

Я спросил:

- Этот не совсем четко получившийся молодой человек в углу фотографии - это Брайн, да?

Грейс утвердительно кивнула.

- Ты говорила мне, - продолжал я, - что находишься здесь уже несколько месяцев. Это вранье. Медсестрой ты проработала всего три или четыре дня. Сюда ты приехала, чтобы найти Cидни Брайна. Я ведь прав?

- Пожалуйста, Джерри, - захныкала она, - не заставляй меня это делать.

- Из какого оружия ты застрелила Брайна? - спросил я. - Где ты взяла его?

- У тебя, - сказала она неожиданно твердым голосом, из чего я заключил, что минуты мои были сочтены. - Твой пистолет. Частное сыскное агентство в Вашингтоне выяснило для меня местонахождение Cидни. Я позвонила ему прошлой ночью, когда ты ушел. Я взяла твою машину и попросила Cидни встретиться со мной. Пистолет я спрятала под халатом. Мне нужно было обязательно успеть вернуться до твоего возвращения.

Она стояла передо мной нагая и прекрасная, так что соблазнительные изгибы её юного тела навсегда запечатлелись в моей памяти.

- И теперь ты собираешся убить меня, потому что я все знаю? - спросил я. - Это так?

Я стоял, уперев руки в бедра.

- Я вынуждена, Джерри. Разве ты не понимаешь? - Ее юное личико было сосредоточено. - У меня нет другого выхода. В противном случае, меня ждет электрический стул, а я ещё слишком молода, чтобы умереть.

- Кстати, сколько тебе лет, киска? - спросил я, подбираясь для решительных действий.

- Позавчера мне исполнился двадцать один год. О, меня казнят, это как пить дать. Никакие деньги не помогут снять с меня обвинение в преднамеренном убийстве. Лучшее, на что я могу рассчитывать, это провести остаток жизни в тюрьме или в сумашедшем доме.

- Последний вопрос, киска, прежде чем ты меня пристрелишь.

- Да, Джерри?

- Почему все-таки ты это сделала? Что именно заставило тебя убить Брайна?

- Почему, Джерри? - Тонкая морщинка пересекла её прелестное лицо. Думаю, ты слышал старую поговорку о том, что отвергнутая женщина страшнее черта. Да, он отверг меня. Отверг с презрением. Он даже смеялся надо мной, когда я рассказала ему, кто я на самом деле. Он решил, что я нарочно это придумала, чтобы поймать его на крючок - а ведь мне было нужно не так уж и много - всего лишь свой дом и дети. Но нет, он предпочел свое положение в Вашингтоне и заботы о карьере. Одна мысль о том, что он может жениться на простой официантке, приводила его в исступление. - Затем она повторила медленно, как лунатик: - а ведь мне было нужно не так уж и много...

- А ты думаешь, что они у тебя когда-нибудь будут, котенок?

- Да, Джерри. Когда-нибудь, но не от тебя. - Она помолчала, снова нахмурившись. - Я надеялась, что мы с тобой... - Грейс осеклась. - Нет! решительно воскликнула она и протянула руку вперед, готовая выстрелить.

Я был уже к этому готов. Негромкий хлопок - и мимо моего уха просвистела пуля тридцать восьмого калибра. Резко присев, я выхватил из заднего кармана нож и - серебряная молния, мелькнув в воздухе, вонзилось по самую рукоятку между бугорками её грудей. Пистолет с громким стуком выпал у неё из руки, а сама Грейс умерла ещё прежде, чем её обнаженное юное тело коснулось пола. Глаза её были открыты, а на прекрасном лице навеки застыло изумленное выражение.

- Что-то ты не слишком торопился! - рявкнул я на Cола Конвейла, который распахнул дверь и неспешно вошел в комнату.

- Я стоял за дверью две или три минуты, - сказал он, усмехаясь. - И понял, что ты отлично можешь сам о себе позаботиться.

- Значит, ты слышал, как она призналась убийстве Cидни Брайна? И почему.

- Да, - сухо ответил Cол. Улыбка исчезла с его лица. Налив себе большую порцию виски, он произнес: - И это "почему" просто убивает меня. Чего только не делают некоторые женщины, чтобы затащить мужчину к себе в постель на законном основании. Взять, например, Бекки. Я думаю, её тоже занесло, когда она сказала тебе, что беременна. - Он залпом осушил стакан. - Как бы то ни было, она просила передать, что очень сожалеет об этом. Она улетела в Канаду совсем недавно. На год.

Какое-то время я стоял молча, не глядя на него. Мне не хотелось, чтобы он заметил выражение облегчения на моем лице.

Когда я смог говорить, то спросил:

- Ты сможешь позаботиться здесь обо всем? - Я указал рукой на Грейс.

- Да, - кивнул Cол. - Приходи утром в управление и подпиши протокол.

- Хорошо.

Затем, вспомнив о женщинах, которым успел назначить свидание, я ухмыльнулся и, немного подумав, добавил:

- Если, конечно, буду в состоянии передвигаться.