"Наследники по прямой. Книга вторая" - читать интересную книгу автора (Давыдов Вадим)

Эксбери Парк. Апрель 1934 г .

- Смотрите, Декстер! – Ротшильд указал рукой вверх. – Как по-вашему, на какой высоте он парит?

- Трудно сказать, сэр, – осторожно проговорил егерь, которому сегодня выпало обслуживать машину запуска тарелок для стендовой стрельбы. Он уже понимал, что задумал Ротшильд, но надеялся, что как-нибудь пронесёт. – Ярдов триста, не меньше. А то и все четыреста.

- Ага, – Ротшильд прицелился.

- Что вы делаете, сэр?! – в ужасе закричал егерь.

- Что?! – удивился Ротшильд, от неожиданности уводя ствол в сторону. – Что такое?! Ах, да, ну, конечно же! Вы правы. Принесите мне что-нибудь посерьёзнее. Что с вами?

- Это… Это беркут, – проговорил Декстер. – Сэр. Это… плохая примета, сэр. Это королевская птица.

- Превосходно. Из него выйдет отличное чучело, настоящее украшение моей коллекции трофеев.

- Сэр, этого нельзя…

- Да что вы такое говорите, Декстер, – почти равнодушно усмехнулся Ротшильд. – Отправляйтесь за ружьём, да поскорее, пока птичка не упорхнула. Когда мне понадобится ваш совет, я непременно им воспользуюсь.

Ротшильд был отличным стрелком, любил оружие и хорошо понимал в нём толк. Ружьё, которое принёс егерь, было настоящим произведением искусства: длинноствольный бокфлинт[15] , выверенный и отлично лежащий в руке, работы знаменитых лондонских "голландцев"[16] , нарезной, с мощным патроном и тяжёлой пулей, мало в чём уступающей пуле чудовищного "нитроэкспресса"[17] . Ротшильд считал себя гуманным охотником: страдания мишени никогда не доставляли ему удовольствия, и он предпочитал обходиться, по возможности, одним-единственным выстрелом. У беркута не было ни единого шанса. Егерь отвернулся, когда Ротшильд вскинул к плечу ружьё.

Гурьев услышал крик Рранкара, полный удивления и боли. И увидел землю, приближающуюся к глазам с опасной скоростью. Впрочем, пикировал беркут всегда стремительно. Но на этот раз всё было неправильно.

- Чёрт побери, – красивое лицо Виктора перекосила гримаса досады. – Я же видел, как он упал. Почему собаки не взяли след?

- Собаки натасканы на лисиц и уток, сэр, – тихо сказал егерь, не глядя на Ротшильда. – Орёл – это не утка.

- Вы слишком сентиментальны, дорогой мой. Это не очень-то подходящее поведение для моего егеря, Декстер.

- Прошу прощения, сэр.

- Завтра с утра продолжим поиски. Я не мог промахнуться, эта чёртова птица никуда не денется. Домой!

- Слушаюсь, сэр, – пробормотал егерь. В глазах Декстера стыла бессильная ярость, и он не решился поднять их на барона.

Гурьев добрался до места, где спрятался Рранкар, только к вечеру. Уже стемнело. Лис, что привёл Гурьева сюда, остановился, махнув рыжим с белой кисточкой хвостом, сел на задние лапы, как пёс, и удовлетворённо тявкнул. Гурьев отпустил зверька. Сразу пропали десятки запахов, составлявших живую и разноцветную картинку, куда ярче той, что видели глаза лиса. Запахов было столько, что дух захватывало – в этом ботаническом оазисе второе и третье поколения британских Ротшильдов высаживали самые невообразимые в здешних широтах растения и деревья.

Гурьев остановился, оглядываясь вокруг. Он неплохо видел в темноте, тем более, что светила луна. Городскому жителю трудно представить себе, как ярко она освещает землю, особенно в полнолуние. Не люблю темноту, подумал Гурьев.

- Рранкар.

Беркут издал звук, похожий на виноватое покашливание, но Гурьеву не требовались знаки, чтобы отыскать птаха.

- Вылезай, – тихо позвал Гурьев голосом. Так ему было… привычнее, что ли. – Вылезай, глупая канарейка. Ну?!

Рранкар обиженно буркнул что-то неразборчивое. Сравнение с маленькой желтенькой козявкой, которую он мог проглотить в один присест, явно ему не понравилось. Беркут с шумом выбрался из расселины и поковылял к Гурьеву, волоча крыло. Приблизившись, птах повернул голову набок и посмотрел на Гурьева снизу вверх. Глаза у него были виноватые.

- А нечего подставляться, – сердито возразил Гурьев. – Это тебе не Хоккайдо. И даже не Нью-Йорк. Ты что, вчера из гнезда выпал?! Наблюдатель. Я тебя просил?! Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не лез к людям без моего ведома? С чего вообще ты взял, что мне… Рэйчел? Это связано с Рэйчел?!

Беркут смотрел на него теперь серьёзно, наклонив набок голову, и Гурьев понял – да, связано. Это связано с Рэйчел. И с ним. И со всем прочим, что ещё может случиться. Он вздохнул:

- А если бы я не услышал? Ладно, хоть хватило ума спрятаться как следует. Очень больно, да? – в голосе Гурьева звучали тревога и нежность. – Иди-ка сюда, пичуга.

Он снял с себя пиджак и пристроил Близнецов за брючный ремень. Укутав беркута, поднял птаха на руки, стараясь не касаться повреждённого крыла. И всё же испачкался в крови.

- Ладно, – Гурьев чуть по-иному перехватил орла, чтобы сделалось немного удобнее. – Поехали домой, помощник.

До дома ещё требовалось добраться. Это оказалось непросто, и удалось только к утру. Надо было видеть выражение лица фермера, грузовичок которого Гурьеву посчастливилось остановить на дороге вскоре после рассвета. Впрочем, банкнота в двадцать фунтов – деньги, за которые парню пришлось бы ишачить месяц – словно волшебная палочка, сделала его невозмутимее утёсов Края земли[18] .