"Наследники по прямой. Книга вторая" - читать интересную книгу автора (Давыдов Вадим)

Лондон. Апрель 1934 г .

Гурьев с мальчиком сидели на траве в одном из тихих уголков Гайд-парка. Погода была чудесной, птицы орали, сходя с ума от любви, и Рэйчел вот-вот должна была присоединиться к мужчинам, чтобы отправиться вместе на ланч. Давненько он не бездельничал так откровенно и с таким удовольствием. Гурьев задумался, придерживая пальцами травинку, торчавшую в уголке его губ. Тэдди вдруг громко вздохнул и с восхищённой улыбкой проговорил:

- А здорово ты отбрил эту стерву Элизабет, Джейк. Правда, что ты при всех укусил её за ухо?!

- Не совсем укусил, – осторожно улыбнулся Гурьев. – Ну, почти. Не думал, что тебе станет об этом известно.

- Конечно же, стало, – покровительственно посмотрел на него Тэдди. – Наш садовник Перси играет в шахматы с дворецким Фареллов, у которых вы были на этом проклятом балу.

- Они просто не замечают прислугу. Это очень глупо, верно? Как будто это не люди, а мебель. Я знаю, что ты не такой, и мне это очень нравится. И Рэйчел не такая, и это мне нравится тоже.

- Джейк…

- Я рад, что тебя это позабавило, Тэдди. Хочу только попросить тебя об одной услуге.

- Да?

- Никогда не называй никакую женщину, даже самую противную, глупую, самодовольную, развратную и подлую, стервой. Потому что она стала такой не только по своей вине. Мужчины, окружающие её, виноваты в этом нисколько не меньше. А, скорее всего, гораздо больше её самой. И особенно не стоит делать этого в её отсутствие.

- Почему? – краснея, но не отводя взгляда, требовательно спросил мальчик.

- Потому что вызов нужно бросать всегда только в лицо. И потому, что женщина никогда не может ни обидеть, ни унизить настоящего мужчину, какой бы испорченной и злой она не была. Он не позволит ей этого, а она обязательно это почувствует. Понимаешь?

- Да.

- Отлично. Можно считать, что мы договорились?

- Да. А ты меня научишь… так?

- Каждый настоящий мужчина умеет вести себя так, чтобы у него выходило это само собой, – улыбнулся Гурьев. – Не нужно специально учиться каким-то особым словам или жестам, Тэдди. Просто быть самим собой. Просто всегда оставаться мужчиной. Ничего больше.

- Ты совсем не похож на наших знакомых и кузенов. Совсем.

- Что ж тут удивительного, – Гурьев пожал плечами.

- И на её этих… ну… ты не похож тоже, – словно не услышав его реплики, проговорил мальчик. – Они такие подонки все. А ты… Ты совсем другой!

- Я тебе больше нравлюсь? – Гурьев выплюнул травинку и серьёзно посмотрел на Тэдди.

- Тебя я тоже сначала возненавидел, сразу, как только ты вошёл. Тогда, в первый день, – вздрогнув, сказал Тэдди и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Ты был такой… Я тебя хотел убить. Правда.

- Почему?

- Не знаю. Ты такой… Я подумал, – если ты такой же, как они все, то она умрёт.

- О чём ты, Тэдди? – встревоженно спросил Гурьев.

- Она же влюбляется во всех своих… в них, – тихо проговорил мальчик. – Она не просто так, я знаю. Она не может просто так, она влюбляется! Или уговаривает себя, и думает, что влюбилась. Поэтому… А ты… Она… Я подумал, – она в тебя влюбится, а ты – тоже такой?! Лучше я тебя убью.

- Не надо, Тэдди, – тоскливо сказал Гурьев. – Я знаю. Она влюбляется, конечно. Это так, ты прав. Она столько души отдаёт им, столько вкладывает в них. Она стремится делать всё лучше всех. Она просто отличница, Тэдди, понимаешь? В этом всё дело.

- Но так же нельзя! – шёпотом закричал мальчик. – Джейк! Она… Она самая, самая лучшая… Она такая красивая, добрая, она лучше всех! А они все… Они говорят, что она… Но это же неправда, Джейк! Она просто влюбляется! Ты веришь?!

- Да, Тэдди. Конечно, – он улыбнулся. – Я скажу тебе одну вещь. Пожалуйста, запомни её хорошенько. Тебе это поможет сейчас и, возможно, поможет потом.

- Какую?

- Когда женщина любит, она не пачкается. Даже если она любит недолго и не одного мужчину. Конечно, это здорово, когда одного. Но так бывает, к сожалению, далеко не всегда. Невозможно испачкаться в любви, Тэдди. Любовь – это свет. Это сияние, Тэдди. И женщина от любви становится только светлее и чище. Всегда. Понимаешь? В любви нет и не может быть ничего грязного. Никогда. Нет ничего плохого – или неприличного, или страшного, или, пуще того, отвратительного – в том, что мужчина и женщина любят друг друга. Когда они делают это без принуждения, по обоюдной склонности и согласию, это замечательно. И пусть не всегда получается так, что любовь соединяет мужчину и женщину раз и навсегда. В этом тоже нет ничего кошмарного. Скорее, наоборот. И в наших телах всё устроено так, чтобы человек – мужчина и женщина – получали удовольствие во всякое время, когда им хочется и удобно любить друг друга. Глупые и злые слова, которые говорят мерзкие попы для того, чтобы превратить любовь мужчины и женщины в грязное и постыдное занятие – самая страшная ложь, самый большой урон, наносимый этими подлыми, невежественными, а зачастую – ещё и душевнобольными людьми, другим людям. Любовь – это дело двоих и только двоих. Никто не имеет права мешать им и указывать, как, когда и где они могут любить друг друга. Даже если кто-то очень дорог тебе, и тебе кажется, будто ты лучше знаешь, что для него хорошо – всё равно нельзя, Тэдди. Ни в коем случае. Запомни, пожалуйста, очень твёрдо: в любви и в наших телах, созданных для любви и того, чтобы получать от неё огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие, нет ничего такого, что следовало бы делать непременно ночью, в полной темноте, не видя друг друга и быстро-быстро, не успевая понять, что и зачем происходит. Совсем скоро наступит время, когда тебе предстоит во всех деталях узнать, что и как происходит, – и почему. И я никому не позволю помешать тебе узнать это так же подробно и основательно, как знаю это я сам. Настоящий мужчина должен уметь быть терпеливым и заботливым по отношению к любой женщине. Особенно к той или тем, которых любит. И должен уметь сделать так, чтобы любимая и любящая его женщина не испытывала ни стыда, ни страха, когда они любят друг друга. Только огромное, бесконечное удовольствие. Настоящий мужчина отличается от негодяя и тряпки ещё и этим. Пока – просто учти это. Просто запомни.

- Я тебя люблю, Джейк, – дрожащим голосом, по-прежнему сжимая кулаки, чтобы не разреветься, как девчонка, сказал Тэдди и вдруг, стремительно обняв Гурьева за шею, прижался к нему изо всех сил. – Рэйчел и тебя. Больше никого на свете.

- И я тебя люблю, малыш, – глухо проговорил Гурьев, погладив мальчишку по волосам. – Это ничего.

- Джейк, – Тэдди вдруг отстранился и заглянул Гурьеву в глаза. – А откуда у тебя деньги? Ты… Ты разбойник, да? Как Робин Гуд?

- Нет, – с облегчением улыбнулся Гурьев, решив, что минное поле они миновали. – Я не разбойник. Так получилось, что в этом нет нужды. Но, вероятно, я стал бы разбойником, если бы обстоятельства совпали иначе. Но не просто разбойником. А непременно таким, как Робин Гуд. Я не могу тебе сказать, откуда у меня деньги. Честное слово, я просто не могу.

- Я никому не выдам тебя, Джейк. Даже Рэйчел. Клянусь.

- Этого нельзя, Тэдди, – твёрдо сказал Гурьев. – Я никому не говорю. Ещё не пришло время. Это опасно.

- Я не боюсь.

- Я знаю. Но дело не в том, боишься ты или нет. Иногда от нас мало что зависит. Нет на свете человека, который устоял бы под пытками, Тэдди. Когда человека пытают по-настоящему, он рассказывает всё, что знает, а то, чего не знает, придумывает, – только ради того, чтобы пытки прекратились. Рассказы про героев, которые умерли, не выдав тайны врагу, – это глупые сказки для дурачков, сочинённые идиотами.

- И никогда не бывает иначе?!

- Ну, отчего же, – Гурьев усмехнулся. – Бывает. Бывает, что палачи – неумехи. Или пытки ненастоящие, или слишком сильные. А ещё – правда, такого в самом деле почти не бывает – можно научиться превращать причиняемую тебе боль в наслаждение. Тогда – чем пытка ужаснее, тем она слаще. Но это – то самое искусство, которое лучше бы никогда не довелось применить на практике.

- Но ты умеешь, – убеждённо проговорил мальчик.

- Иначе – откуда мне могло быть известно такое? – Гурьев устроился чуть поудобнее. – Сила ещё и в том, чтобы знать свои слабости и учиться обращать их себе на пользу. И не только себе. Мы всего лишь люди, дружище. Не боги. Отнюдь.

- Знаешь, Джейк… – мальчик вздохнул. – Со мной никто так не разговаривает. Все думают, что я маленький.

Это была чистая правда. И это было страшной, почти непоправимой ошибкой со стороны Рэйчел: мальчику с таким острым умом и наблюдательностью, как Тэдди, необходимо отвечать на вопросы. А главное, давать ему возможность их задавать. Любые. Что Гурьев и делал. Он торопился, потому что знал: времени, чтобы наверстать упущенное и заложить основы на будущее, у него не так много.

- Ты не маленький. Ты мужчина, только ещё не очень взрослый, но это наживное, – Гурьев кивнул, словно соглашаясь сам с собой. – Я поэтому разговариваю с тобой, как положено разговаривать мужчине с мужчиной.

- Давай улетим, Джейк, – сказал Тэдди. – Купим большой гидроплан, летающую лодку, и улетим на необитаемый остров. Ты, я и Рэйчел. Втроём. А?

- А при чём тут Рэйчел? – Гурьев притворился, что улыбается.

- Как при чём? – удивился мальчик и ошарашенно посмотрел на него. – Ты разве в неё не влюбился?!

Вот и всё, сапёр, подумал Гурьев.

- А что, заметно?

- Ещё как, – важно кивнул Тэдди. – И она тоже. Она дурочка, думает, я не вижу.

- А я вот не вижу, – сказал Гурьев, чувствуя, как дрожь подбирается к кончикам пальцев.

- Это потому, что ты тоже влюбился, – снисходительно улыбнулся мальчик. – Два дурака. Дурак и дурочка. Тили-тили-тесто, жених и невеста. Дураки какие, прямо смешно.

Ага, подумал Гурьев. Смешно. Обхохочешься.

- И что привело тебя к такому глубокому умозаключению?

- Ты не сказал ей, что ли?

- Тэдди.

- Вот же дурак какой, – засмеялся мальчик и хлопнул себя по коленкам. И сделался вдруг очень-очень серьёзным: – Джейк… А ты… Ты мог бы… Ты бы на ней женился, если бы?

- Если бы – что?

- Я напишу письмо королю, – сказал Тэдди. – Я напишу ему, какой ты, и что Рэйчел… И ты… Я попрошу, чтобы он разрешил тебе заплатить в казну деньги и сделал тебя бароном или даже графом. Король даже герцогом тебя может сделать, ну, не за деньги, а за какой-нибудь подвиг. Но это не требуется же… Вот. Или вообще! Хочешь, я тебе уступлю свой титул?! И тогда ты бы смог жениться на ней. А я потом совершу подвиг и снова стану! А ты мог бы совершить какой-нибудь подвиг? Ради Рэйчел?

- Запросто, – сказал Гурьев, глотая колючий комок в горле. – И не один. Целую кучу подвигов, Тэдди. Только я не думаю, что ей это нужно, дружище.

- Конечно, нет, – улыбнулся Тэдди. – Теперь уже нет. Она и так в тебя влюбилась. Без подвигов. Она просто знает, что ты можешь.

- И потом, я ведь не подданный Британской Короны.

- Подумаешь, – небрежно махнул рукой мальчик. Совсем так же, как Рэйчел. – Я же сказал, я напишу королю письмо. Ваше величество, я, Эндрю Невилл Николас Генри, семнадцатый граф Роуэрик…

- Давай пока это будет нашей тайной, Тэдди, – попросил Гурьев. – Ладно?

- Ну… ладно, – вздохнул мальчик. – Только не очень долго. А зачем?

- Я хочу проверить свои чувства. И не только свои. Ей нужно отдохнуть, Тэдди. Она очень, очень устала за эти годы, понимаешь? У неё не было для себя буквально ни одной минуты. Она всё время думала о хлебе насущном. О тебе. О твоём образовании, о том, что нужно, во что бы то ни стало, удержаться в обществе, сохранить связи – ради тебя, Тэдди.

- Я её не просил, – нахмурился мальчик, голос его снова задрожал и сорвался.

- Но ты принимаешь её заботу. И это правильно. Это ей очень помогает, Тэдди. Очень.

- Ты думаешь? – с надеждой спросил мальчик.

- Я знаю.

- Я хочу поскорее… – Тэдди вздохнул, опустил голову. – Корабли плавают очень-очень медленно, Джейк. Нужно на гидроплане. Я знаю, где Морган спрятал свои сокровища. Как только я стану настоящим пилотом, я полечу туда, и Рэйчел больше никогда не нужно будет… Я всё ей отдам… Я так думал раньше, пока ты не появился… А теперь… Если ты… Джейк! А давай вместе полетим туда?! У меня есть настоящая карта, я её в библиотеке у…

- Нам не нужны никакие сокровища, Тэдди, – мягко возразил Гурьев.

- Почему?!

- Потому что у нас есть Рэйчел, – он улыбнулся.

- Ты всё-таки в неё влюбился, – мальчик просиял. – Я знал, я знал! Джейк!

- Не стоит торопиться, Тэдди. Особенно с Рэйчел. Я хочу дать ей возможность отдохнуть. Она только что переживала, и сильно, я знаю. Я хочу, чтобы она успокоилась. Забыла о нём.

- О ком?!

- О том, за кем отправилась в Америку следом, Тэдди.

- А, этот… – мальчик помотал головой. – Джейк, да ты что… Он… Разве можно сравнить?!

- Ей виднее, Тэдди, – Гурьев сорвал ещё одну травинку. – Наверное, он не был так плох, раз она его полюбила.

- Она… она их выдумывает всех. И влюбляется. А ты… Ты такой, что тебя и выдумывать незачем. Вот она и растерялась!

- Ты просто гений психологизма, Тэдди, – Гурьев взъерошил мальчику волосы на макушке.

- Ты нас не оставишь, Джейк? Ну, я… Я мужчина. А она без тебя умрёт, Джейк. Пожалуйста.

- Мне придётся уехать, Тэдди. Возможно, надолго.

- Куда?

- В Россию.

- Зачем?!

- Я дал слово.

- А… А что же мне делать?!

- Учиться, Тэдди, – беря мальчика за обе руки и ставя прямо перед собой, проговорил Гурьев. – Учиться слушать людей и выслушивать их. Учиться быть внимательным и терпеливым. Учиться замечать то, чего не замечают другие, учиться не спешить делиться тем, что узнал и заметил. Учиться думать, размышлять, – это, кстати, гораздо сложнее, чем всё остальное. Я буду помогать тебе, пока это нужно. Сколько смогу. Даже когда меня не будет возле тебя, я всё равно буду думать о тебе, и ты будешь помнить об этом.

- Но ты вернёшься? Ты вернёшься, Джейк?!

- Я сделаю всё, чтобы мы были вместе, Тэдди. Ты, я и Рэйчел.

- А потом?

- А потом ты обязательно встретишь очень добрую, умную, отважную и, наверное, очень красивую девушку. Совсем не обязательно она будет принцессой по крови, потому что это совершенно неважно. Вы станете самыми близкими друзьями и полюбите друг друга. У вас никогда не будет друг от друга секретов. А ещё у вас обязательно будут дети, и я очень надеюсь дожить до того времени, когда смогу повторить им те же самые слова, которые говорю тебе сейчас. Но не вместо тебя, а после. Просто чтобы они получше запомнили.

- Никто лучше тебя не скажет, Джейк. Никто.

- Ты сумеешь, Тэдди. Я знаю.

- Откуда?

- Я знаю тебя, Тэдди. И я в тебя верю. Постарайся не разочаровать меня, ладно?

- Я… Хорошо, Джейк. Я буду очень стараться. Но и ты – тоже.

Что-то было в голосе мальчика такое, что Гурьеву не захотелось ему возражать:

- Я тоже постараюсь. Очень постараюсь, Тэдди. Обещаю тебе.

- Говорю же тебе… Ой. Рэйчел идёт… Потом…

А вот это – как нельзя кстати, подумал Гурьев. Господи, Рэйчел. Что же это такое?!