"Тайные сестры" - читать интересную книгу автора (Максвелл Энн)

ГЛАВА 11

– Что ты знаешь об анасазях?

Очнувшись от своих мыслей, Кристи поняла, что Кейн задает этот вопрос уже второй раз. Она тряхнула головой, словно прогоняя воспоминания прошлого.

– Я знаю, что местные жители называют их «моки».

Кейн улыбнулся.

– Питер вчера прочитал мне целую лекцию, – добавила Кристи. – Новые теории об империи ана-сазей в бассейне Сан-Хуан.

– Все, что знает твой Хаттон об анасазях, можно уместить в трех строках.

– Это говорит гробокопатель, – поддела она Кейна.

– У гробокопателя диплом археолога.

Кристи изумленно молчала. Наконец она нашлась:

– Может, мне стоит называть тебя «профессор»?

– Если ты меня так назовешь, я не откликнусь. Я учился не для того, чтобы окружающие ежеминутно выражали мне свое почтение.

Кристи разглядывала Кейна так, словно он был новым, невиданным ею доселе фасоном одежды.

– Ты смотришь на меня так, как Моки обычно смотрит на кролика, – усмехнулся он.

– Вовсе я не смотрю.

– Нет, смотришь, но запомни: диплом не делает свиную кожу шелком.

– Может быть, и нет, но ковбой с университетским дипломом – это, во всяком случае, необычно. Впрочем, ты никакой не ковбой. Ты вполне цивилизован и не пытайся скрыть это дешевым ковбойским маскарадом. В тебе смешалось несколько культур, – продолжала она. – А это всегда интересно.

Кейн яростно крутанул руль, объезжая яму на дороге.

– Подтверждение тому – вся история человечества, – сказал он. – Тезис – антитезис – синтез…

– А ты, оказывается, кроме своих горшков, еще и философию изучал?

– Еще раз повторяю: зимой все равно делать нечего.

– Так кто же ты – археолог, философ, что еще?

– Угадай.

Кристи улыбнулась:

– Итак, профессор, чем же, согласно вашим исследованиям, занимались анасази в долгие зимние вечера?

– Ну, например, я нашел несколько маленьких отполированных костей, которые, очевидно, служили фишками в какой-то игре.

– Но никаких следов письменности?

Кейн покачал головой.

– Скорее всего у них была богатая устная традиция, – сказал он, с минуту помолчав. – Похожая на верования индейцев пуэбло, сохранившиеся до наших дней. Тайные знания.

– Целители?

– Целительницы.

Кристи мечтательно улыбнулась.

– Матриархат, – с наслаждением сказала она. – А эти анасази были не дураки.

– Не уверен насчет матриархата. Скорее, в их представлении мир был поделен поровну: одной его половиной управляли женщины, другой – мужчины.

– Тоже неплохо. А у пуэбло встречается нечто подобное?

– У пуэбло до сих пор каждый пол выполняет свою часть работы, чтобы жизнь клана и всего мира продолжалась.

– Инь и ян, – сказала Кристи. – Самый изящный символ из всех придуманных человечеством». Но поскольку его придумали китайцы, женщинам в нем все-таки досталась подчиненная роль.

Кейн рассмеялся.

– Этот символ так понимают только на Западе, – возразил он. – На самом же деле он означает: «мужское в сердцевине всего женского, женское в сердцевине всего мужского».

Кристи снова удивленно посмотрела на него.

– Да, анасази были мудры, – продолжал Кейн. – Их империя простиралась по всему бассейну Сан-Хуан. Мы едем сейчас по их земле.

Кристи смотрела в окно, пытаясь представить себе великую империю, когда-то существовавшую в этих местах. Плато, расстилавшееся перед ними, поросло кедровыми и сосновыми лесами. Там, где не было лесов, колыхались под ветром густые заросли шалфея. Попадались озера со склоненными над ними ивами и ольхами. А вдалеке возвышались горные пики.

Когда-то эти места были заселены анасазями. Теперь о древнем народе напоминали лишь вырубленные в скалах жилища, сохранившиеся на южной и западной сторонах плато.

Там, где плато спускалось в долину, ущелья делили его на множество малых плато. И над всем этим – лишь бескрайнее небо…

– Трудно поверить, что когда-то здесь была великая империя, – задумчиво проговорила Кристи.

– Если быть точным, это была не империя в обычном смысле этого слова. Слово «империя» предполагает, что во главе ее стоит некто, называемый императором. Здесь же ничего подобного не было.

Кристи жадно слушала человека, который с каждой минутой становился ей все более и более интересен. Как правило, люди, поначалу показавшиеся необычными, на поверку оказывались так же скучны и заурядны, как все.

– Скорее, – продолжал он, – это было объединение достаточно независимых общин с центром в каньоне Чако.

– Это где?

– К северо-западу от Нью-Мексико. Мы сейчас находимся на северной границе империи ана-сазей. Или, скорее, не границе, а рубеже, дальше которого не распространялось их влияние.

Кристи наморщила лоб, вспоминая школьный учебник.

– Я думала, что северная граница страны анасазей – это Меса Верде, – наконец сказала она.

– Все эти академики тоже так думали. Нд местные жители знают лучше. Здесь что ни копнешь – то черепок от какого-нибудь горшка.

Кейн сбавил скорость – дорога впереди начиналась неровная.

– Тогда почему же академикам это было неизвестно?

– Нельзя найти того, чего не ищешь, – сухо ответил Кейн.

– А почему мы сейчас что-то ищем?

– Несколько лет назад Дядя Сэм вдруг решил, что территория не может быть затоплена, застроена или заасфальтирована, если она может представлять интерес для археологов.

– Что?

– И теперь каждый раз, когда кто-нибудь хочет построить дорогу или дамбу, он должен дождаться, пока приедут археологи и досконально исследуют это место. И иногда находят или древние стены, или горшки. В бассейне Сан-Хуан тысячи раскопок. Черт возьми, семь тысяч лет назад здесь жило больше людей, чем живет сейчас!

– Значит, прощай и дороги, и дамбы.

Кейн искоса посмотрел на нее:

– Неужели ты так наивна?

– Разумеется, нет. Но как они обходят законы?

– На то, чтобы обходить законы, есть другие законы.

Фургон подпрыгнул на ухабе, и когти Моки царапнули по полу кабины, ища опору. Кристи придержала собаку.

– Поэтому археологи стараются спасти все, что успеют, прежде чем появятся строители.

– И часто это получается? – спросила Кристи.

– Настолько часто, что этому даже есть название. Спасательная археология.

– Звучит мрачно.

– Это лучше, чем вообще никакой археологии. Сейчас в бассейне Сан-Хуан работают около пятисот профессионалов. И чем дольше они копают, тем больше находят.

Машина выехала на узкую, но ровную дорогу. Кейн прибавил скорость.

– И что же им удалось найти? – продолжала спрашивать Кристи.

– Они обнаружили целую сеть дорог, которые простираются по всему Колорадо и доходят до штата Юта.

– Дороги? Настоящие дороги, такие, как строили римляне в Англии?

– Самые настоящие. Шириной в двадцать футов и прямые, словно солнечный луч, вне зависимости от рельефа местности – будь на пути яма, глубокая, как сама преисподняя, или высочайшая гора. Там, где был спуск или подъем, они строили ступени.

– Очевидно, дороги строили мужчины, – засмеялась Кристи. – У женщин хватило бы ума обогнуть препятствие.

Кейн улыбнулся. Улыбка его казалась особенно белозубой на фоне густой черной бороды. Кристи вдруг поняла, что ей хочется видеть улыбку снова и снова.

– Анасази строили свои дороги задолго до того, как сюда пришли испанцы. Они не знали ни колес, ни лошадей, так что для них не составляло труда спуститься по ступенькам.

– Как же им удалось построить такие дороги?

– Возможно, это был рабский труд, – пожал плечами Кейн, – хотя не один университетский профессор бросит в тебя камень, если ты ему это скажешь. Они предпочитают думать, что рабство придумали белые люди.

Кристи рассмеялась:

– Я надеюсь, ты получил свой диплом заочно?

Кейн кивнул.

– Анасази вовсе не были простыми благородными дикарями, этакими первобытными коммунистами, – продолжал он. – Несмотря на отсутствие письменности и металлургии, они создали уникальную, ни на что не похожую цивилизацию. Астрономы даже нашли свидетельства, что каньон Чако мог быть гигантской лунной и солнечной обсерваторией.

– Как Стоунхендж?

– Тот же принцип, но другое назначение.

– Какое?

– Для выживания. Когда летний сезон очень короток, посадить бобы или овощи в нужное время – вопрос жизни и смерти.

Кристи кивнула, по-прежнему глядя скорее на Кейна, чем на расстилавшуюся равнину. Восхищение, с которым Кейн говорил о своем любимом предмете, напоминало ей ее собственный восторг при виде нового, необычного покроя одежды.

– Буквально каждый день появляется огромное количество новой информации, – увлеченно продолжал Кейн. – Так много, что университеты уже не могут держать ее под замком. Они волей-неволей вынуждены считаться с такими гробокопателями, как я, и даже приглашают их иногда на свои ученые заседания, чтобы послушать о новых находках.

– Видимо, твои исследования важны для них, – заметила Кристи.

Он рассмеялся.

– Да. Например, я нашел здесь предметы, которые, очевидно, были привезены издалека.

– Например, перламутр с побережья Тихого океана, – подсказала Кристи.

Кейн бросил на нее одобрительный взгляд.

– А также медные колокольчики и перья попугая из центральной Мексики, – добавил он. – Торговые связи со странами, находившимися на расстоянии почти двух тысяч миль!

– Да, вот так империя! Что же с ней случилось? Почему она вдруг исчезла?

– Этого никто не знает.

Кристи огорчилась:

– Почему?

– Из-за отсутствия письменности. Все, что мы знаем, – это то, что империя начала разрушаться в двенадцатом веке, почти сразу же после того, как община из каньона Чако достигла вершины своего развития. Сестры именно оттуда. И здесь мы сворачиваем с дороги.

– С какой дороги? – пробормотала Кристи.

Вместо ответа Кейн сбавил скорость, затем резко повернул направо, направив машину прямо на песчаный откос.

– Кейн! – испуганно вцепилась в сиденье Кристи.

– Держись крепче, родная. Не так страшен черт, как его малюют.

Откос скалы, выщербленный ветрами, вел на другое плато. Кейн отпустил тормоза, и машина сама съехала с откоса, опасно раскачиваясь из стороны в сторону.

Кристи одной рукой придерживала дверцу кабины, а другой Моки, пока машина не въехала на плато.

– Интересно, что бы Моки без тебя делал? – засмеялся Кейн.

Дальше путь лежал через густой сосновый лес. Заросшая травой дорога была неровной, но это все-таки было лучше, чем песчаный откос.

– Ну, вот уже и Сестры видны, – сообщил Кейн.

– Что?

– Сестры. Во всяком случае, некоторые их так называют.

Он указал на два высоких пика, возвышавшихся над плато футов на сто. Сестры, очевидно были обломками большой скалы, давно разрушившейся.

– Мы едем к ним? – спросила Кристи.

– Да.

– Далеко до них?

– Несколько миль.

Два пика, стоявших рядом, были очень похожи по форме, но совершенно разного цвета. Один из них, поменьше, сложен из рыжего песчаника, макушка другого была почти белой, такого же цвета, что и скалистое плато.

– С равнины Сестер трудно разглядеть, даже в ясную погоду, – пояснил Кейн. – С какого угла ни посмотри, видна разве что верхушка белой. Но вот от них можно увидеть как на ладони даже Аризону и Нью-Мексико.

Во взгляде Кейна, устремленном к скалам, было такое напряжение, что Кристи чувствовала его почти физически. Словно волк, высматривающий добычу.

– Почему Сестры так важны для тебя? – спросила она осторожно.

– У меня есть теория, почему анасази селились в таких, казалось бы, неожиданных местах. Если моя теория подтвердится, то здесь, рядом с этими пиками, мы найдем остатки поселения анасазей:

– И ты хочешь первым их найти.

Кейн покосился на нее:

– А ты что-нибудь имеешь против?

– Может быть, я и старомодна, – сказала Кристи, – но мне кажется, что раскопками должны заниматься профессионалы, а не такие гробокопатели, как ты.

– Я согласился бы с этим, если бы все было так просто.

Кристи удивленно подняла брови, но ничего не сказала.

– Есть тысячи и тысячи захоронений, до которых у всех этих академиков десятилетиями руки не доходят, если вообще когда-нибудь дойдут. – Кейн задумался.

– И что?

– Что должен делать фермер, если на своей земле он откопает какой-нибудь горшок?

– Позвонить в университет.

– И что дальше? Он может сто лет прождать, пока к нему приедут твои профессионалы. Тем более что ни у государства, ни у местных властей нет средств, чтобы исследовать уже известные захоронения.

Кристи поморщилась. Она не забыла, как важно вовремя посеять и собрать урожай.

– Да, сельскохозяйственные работы не ждут.

– У современных фермеров и у древних ана-сазей много общего, – согласился Кейн. – Лето здесь все так же коротко. Объяви фермер о своей находке – и ему уже будет не до посадок, так он лучше потихоньку зароет ее обратно и снова станет сажать свои бобы.

– Поэтому в дело вмешиваются археологи-любители?

– Да. Может быть, это не лучшее решение, но все-таки лучше, чем ничего. А фермер, пока мы ковыряемся в его земле, работает где-нибудь в другом месте.

Кристи вспомнила о находках Хаттона. Он просто пришел и взял что хотел, несмотря на протесты нанятых им археологов.

Тоже, может быть, не лучшее решение. Но разве лучше, если бы необыкновенная черепаха осталась в пещере под обрушившимися стенами?

Дорога стала такой узкой, что дальше можно было идти только пешком. Кейн остановил фургон.

До двух островерхих скал, которые Кейн называл Сестрами, оставалось еще более мили, но уже отсюда было видно, что рыжая Сестра – прямая, как обелиск, а белая, хотя и выше, выглядела горбатой и несчастной. Столетия, дожди и ветры разрушили белый камень.

Кристи открыла дверь кабины, и Моки вырвался на свободу. Он радостно носился вокруг машины, потом отбежал ярдов на десять, обнюхал высокий кедр и оставил на нем свой «автограф».

В верхушках сосен шумел суровый ветер. На мгновение их позолотил солнечный луч и снова скрылся в серых тучах.

– Да, неплохое утро ты выбрал для прогулки, – сказала Кристи.

– Скажи это своему другу Хаттону. Мы бы забрались еще дальше, если бы он столь ревностно не охранял свои границы. Сейчас мы рядом с его владениями на общей земле. Разумеется, он и ее считает своей, но в этом он не отличается от любого владельца ранчо на Западе.

Кейн выпрыгнул из кабины и, не обращая больше внимания на Кристи, отправился вперед по тропинке. Моки побежал за хозяином. Нырнув в заросли кустов, Кейн даже не потрудился посмотреть, следует ли Кристи за ним.

«Это мне за то, что я назвала его гробокопателем», – подумала она.

Конечно, Кристи пошла за ним – куда же ей было деваться! Резкий порыв ветра взъерошил ее волосы. Она застегнула ветровку, натянула шапочку на уши и прибавила шаг, пытаясь нагнать Кейна.

Он шел быстро и удивительно легко. Но несмотря на легкость, с которой он двигался, чувствовалось, что он напряжен, будто чего-то ждал. Кристи стадо не по себе.

– Что-то не так? – спросила она. Кейн кинул на нее удивленный взгляд:

– Пока все нормально.

– Что значит «пока»? Ты ждешь какой-нибудь неприятности?

– Нет. Но когда я был здесь в прошлый раз, я тоже не ждал неприятностей.

– А когда ты был здесь в прошлый раз?

– Когда в меня стреляли.

Холодок пробежал у Кристи по спине. Она ждала, что Кейн еще что-нибудь скажет, но он молчал.

– Ты был именно здесь, когда в тебя стреляли? – допытывалась она.

– Нет, ближе к подножию Сестер.

– И что ты делал?

– Просто шел через сосновый, бор, как мы сейчас.

– И вдруг раздался выстрел?

Кейн кивнул.

– Но почему? – недоуменно спросила Кристи.

– Если верить Деннеру, кто-то принял меня за оленя.

Кристи посмотрела на него. На оленя он был совершенно не похож.

– Я думаю, это возможно, – сказала она. – Такое часто случается во время охотничьего сезона.

– Это был не охотничий сезон.

– Ты тогда занимался своим гробокопательством?

– Слушай, Рыженькая, для тебя мое «гробокопательство», может быть, и забава, но вообще-то это серьезное правонарушение, – тихо сказал Кейн. – Если заметят, что я подобрал какой-нибудь вшивый черепок без разрешения на то владельца земли, то тюрьмы не миновать. Тем более на мне уже есть одна судимость.

– Извини.

Кейн ничего не ответил и отвернулся. Было ясно, что он нервничает.

– Извини, – сказал он через минуту, – я просто слишком обидчив, когда, речь заходит об этом. У меня нет разрешения здесь копать. Хаттон никого на свою землю не пускает, а на общей земле не позволяет копаться Бюро по пользованию землей.

– Тогда что же мы делаем здесь?

– Просто гуляем. Гулять на общей земле не возбраняется. Но если ты подберешь хоть какой-нибудь черепок, я заставлю тебя положить его обратно.

– Тогда зачем мы гуляем там, где находиться тебе неприятно?

– Потому что я надеюсь найти здесь доказательства моей теории о том, что эти земли входили в империю анасазей.

– Какие доказательства?

– Руины, черепки.

– Почему именно здесь?

– Господи, да что ты за почемучка такая?!

– Я…

– Журналистка, – подсказал он ей. – Это я уже понял.

Несколько минут они шля молча.

– Так почему? – спросила Кристи.

– Ты о чем?

– Почему ты вдруг решил, что анасази здесь жили?

– Могу показать тебе свою диссертацию, – сердито ответил Кейн.

Кристи вздохнула, но не сдалась.

– А вдруг в тебя стрелял какой-нибудь конкурент-археолог, профессионал или любитель?

Кейн рассмеялся.

– По крайней мере, – продолжала она, – это разумнее, чем считать, что тебя перепутали с оленем.

– Археологи не так хорошо стреляют.

– Что значит «хорошо»?

– Тот, кто стрелял, попал в меня с расстояния в триста ярдов.

Кристи даже остановилась.

– Откуда ты это знаешь?

– Пуля отбросила меня. Я упал. Лежа на земле, пытался понять, что произошло.

Кристи непроизвольно погладила руку Кейна.

– Между выстрелом и тем, как пуля попала в меня, прошло две секунды – может быть, чуть меньше, – спокойно объяснил он. – Это означает расстояние в триста ярдов.

Кейн снова устремился вперед.

– Это также означает, – продолжал он, – что стрелявший обладает великолепным зрением.

Кристи шла за Кейном, напряженно обдумывая его слова. По пути она задела ветку кедра. Запах клейких иголок напомнил ей гардеробную Джо-Джо.

– Неужели с такого расстояния можно рассмотреть мишень? – удивилась она.

– По крайней мере человека с оленем спутать трудно.

– А можно узнать человека?

Кейн на минуту задумался.

– Да, – сказал он наконец, – при условии, что видел его раньше.

– Ты понимаешь, что это значит? – испугалась Кристи.

– Конечно. Тот, кто стрелял в меня, отлично знал, кто перед ним. Никакой это не несчастный случай, Рыженькая. Убийство. Самое настоящее убийство.