"Рубиновый сюрприз" - читать интересную книгу автора (Максвелл Энн)

Глава 3

Полет приводил Дэмона Хадсона в сексуальное возбуждение. Каждый раз, садясь в самолет, он начинал ощущать дрожь, словно красивая женщина дарила ему пьянящую и манящую улыбку.

Может быть, это был фаллический образ самого самолета. Длинный, заостренный фюзеляж «Боинга-757» блестел в тумане, нависшем над аэропортом Ла-Гуардиа. Хадсон представлял, как самолет, пронзая безоблачное небо на высоте тридцати пяти тысяч футов, возвращается в Лос-Анджелес. Возможно, причиной сексуального трепета была сказочная роскошь салона. «Хай-Флайер Уан» был личным самолетом Хадсона, который любил все делать с шиком. Он сделал заказ на самолет непосредственно в компании «Боинг», затем застелил пол самолета восточными коврами, украсил стены китайским шелком и украсил антиквариатом со всего мира.

«Хай-Флайер Уан» был одним из самых престижных самолетов во всем мире. Его стоимость была записана на счет общественной компании «Хадсон интернэшнл», имеющей тысячи акционеров. Однако несмотря на это, Дэмон Хадсон считал самолет своей личной собственностью, не обращая внимания на недовольство вкладчиков.

В личном салоне Хадсона находилась редкая коллекция эротических картин и очень часто бывали самые обольстительные женщины для удовольствия. Хотя Хадсон был человеком с неслабым сексуальным аппетитом, чрезмерная практичность не позволяла ему расслабляться в тех обстоятельствах, когда он не совсем владел собой. Он бы не нажил такого состояния, если бы отдавал предпочтение удовольствиям и развлечениям.

«Хадсон интернэшнл» была его третьей попыткой добиться успеха. Два прежних бизнеса оказались неудачными, но, к счастью, это никак не отразилось на личном благосостоянии Хадсона.

Сейчас, в свои семьдесят с лишним лет, он сделал блестящую карьеру, обладая редким талантом объединять людей и управлять ими.

Дэмон глубоко вдохнул хорошо очищенный в самолете воздух. Он старался как можно чаще дышать чистым воздухом, а если было необходимо, то и наполненным в бутылки кислородом. К пище и воде он также относился чрезвычайно разборчиво, потому что намеревался дожить до ста лет. К тому же ему хотелось оставаться энергичным мужчиной, еще способным любить женщин и нравиться им.

«Хай-Флайер Уан» достиг нужной высоты, и Хадсон сбросил пиджак, развязал галстук и закатал рукава белой тонкой хлопчатобумажной рубашки. Затем он надел свитер, довольно облегающий, чтобы окружающие могли видеть не только накачанную с годами грудь, но и плоский тугой живот, которому позавидовали бы даже молодые мужчины.

Несколько минут Хадсон стоял перед зеркалом, рассматривая себя в полный рост. Зеркало висело на стене между двумя картинами, на которых были изображены обнаженные красавицы. Он разглядывал себя так, как разглядывал бы ожидаемую проститутку, внимательно и критически. Дэмон по-прежнему был красивым, с шевелюрой густых, стального цвета волос, гладким, без морщинок лицом и нежным румянцем на щеках говорившим об отменном здоровье.

Хадсону пришлось, потрудиться, чтобы достигнуть подобного результата. В возрасте шестидесяти пяти лет, когда большинство мужчин становятся слабыми, и забывчивыми, он решил полностью изменить свою внешность и прибегнул к помощи прославленного французского хирурга, специалиста по пластическим операциям.

Лечение включало в себя устранение лишних жировых складок, морщин на лице и имплантацию. Восстановительный период длился три месяца, но результат был просто потрясающим. Фотографию Хадсона поместили в журнале «Пипл».

С тех пор прошло восемь лет, в течение которых Хадсону пришлось перенести еще несколько мелких корректировок своей внешности. И каждый раз на заживание швов уходило несколько недель, зато лицо его оставалось гладким.

Были и другие хирургические вмешательства – менее известные и более интимные. Очень болезненные, они все же давали неплохие результаты…

Хадсон был уверен, что контролирует процесс физического старения, и тратил огромные деньги, чтобы остановить его.

Удовлетворившись ежедневным осмотром своего внешнего вида, Хадсон направился к полированному письменному столу из вишневого дерева. Конечно, он бы предпочел позвать ожидающих его двух женщин, но сначала надо было заняться делом. Богатый любовный опыт научил его тому, что ожидание только подогревает страсть.

Хадсон нетерпеливо взял радиотелефон. Хотя применение шифра усложняло подслушивание, но и не давало полной гарантии безопасности. Закодированный разговор можно было записать на магнитофонную ленту и в любое время расшифровать. Поскольку Хадсон регулярно записывал свои разговоры, то боялся, что другие сделают то же самое. Но в воздухе единственным средством общения оставался радио-телефон да еще радиограммы.

– Музей Хадсона, – ответил женский голос в его офисе в Лос-Анджелесе. – Чем могу быть вам полезна?

– Говорит Хадсон. Алексей поблизости?

– Ох, мистер Хадсон, добрый день. – Личная секретарша Хадсона не ожидала столь вежливого приветствия от босса. – В данный момент мистера Новикова здесь нет.

– Тогда где он?

– Он не сказал, куда отправился.

– А когда вернется?

– Об этом он тоже ничего не сказал.

– А что же именно он сказал? – уже раздраженно спросил Хадсон.

– Ничего, сэр. Он казался чем-то расстроенным, но не объяснил, в чем дело.

Хадсоном овладело беспокойство. Он вложил огромную сумму денег в строительство музея и почти столько же потратил, чтобы организовать в Лос-Анджелесе выставку «Драгоценности России». Через четыре дня эта экспозиция должна была впервые открыться в его музее.

Как и в случае с «Хай-Флайер Уан», деньги на строительство музея и обеспечение охраны выставки были взяты из капитала «Хадсон интернэшнл», поэтому Дэмон был очень и очень заинтересован в успешном открытии своего музея в пятницу. Только так он мог бы противостоять многочисленным жалобам акционеров, которые считали, что гораздо важнее выплачивать дивиденды, чем строить музеи.

– Срочно найди этого ублюдка, – бросил он секретарше.

– Слушаюсь, сэр.

– Мы платим его правительству колоссальные деньги за эту выставку, а этот педераст Новиков ведет себя так, словно он здесь хозяин.

– Вы правы, сэр.

– Ему необходимо вернуться к пресс-брифингу. Средства массовой информации – это самая важная часть открытия выставки.

– Да, сэр.

– Я оказывал поддержку русскому искусству и культуре еще задолго до того, как этот маленький гомосексуалист появился на свет.

– Да, сэр.

– Экспонаты на месте? – спросил Хадсон.

– Проверить, сэр?

– Не нужно. Позови мне ассистента Новикова.

– Мне кажется, мистер Гапан ушел вместе с мистером Новиковым.

Хадсон стал ругаться, полностью игнорируя федеральные правила о богохульстве и непристойностях на радиоволнах.

– Я плачу русским за эту выставку целое состояние, а один гомосексуалист, которому они доверяют свои сокровища, отправляется на встречу с другим гомосексуалистом…

– Но…

– Позвони мне, как только он вернется!

– Слушаюсь, сэр.

Дэмон швырнул телефонную трубку и уставился на одну из картин.

Он уже не раз жаловался на Новикова в Министерство культуры России, своим ближайшим союзникам из президентского окружения, но все его претензии тут же отвергались. В ответ говорили одно и то же:

– Мы полностью поддерживаем мистера Новикова. Вам лучше следует обратить внимание на его эстетический вкус.

Хадсон испытывал необъяснимое отвращение к гомосексуалистам и подозревал, что Новиков догадывался об этом и насмехался над ним. Однако без Новикова никакой выставки не получилось бы. А без выставки у Хадсона возникли бы неприятности. И серьезные неприятности. Бормоча ругательства, Хадсон встал из-за письменного стола и принялся расхаживать взад-вперед. Он уже пообещал закрытый предварительный просмотр выставки некоторым ведущим журналистам «Лос-Анджелес тайме» и «Вашингтон пост», освещающим культурные события страны. Он уже отправил частный самолет для главного искусствоведа из «Нью-Йорк таймс», чтобы тот за два дня до официального открытия выставки мог ознакомиться с экспонатами.

Правдивое освещение данного события на страницах этих трех газет было необходимо, чтобы акционеры не возмущались суммой, вложенной в какую-то, по их мнению, выставку.

Филантропическая работа была в равной мере политической, как и президентская предвыборная кампания. Все дело заключалось в правильном выборе той кнопки, на которую нужно было нажать, Однако не Дэмон Хадсон, а Алексей Новиков твердо держал руку на необходимой кнопке.

А Дэмон Хадсон очень и очень сомневался в том, что Новиков умел разумно пользоваться властью.

– Черт побери всех педиков! – громко выругался он. – Они хуже женщин.

Некоторое время Хадсон раздумывал, что ему предпринять, и без всякого энтузиазма решил, что настало время воспользоваться запасной картой, чтобы выиграть игру. Теперь огромное значение должно было имеет интервью, которое, как он прежде надеялся, не пригодится. Хадсон воспользовался внутренней телефонной связью в самолете.

– Вызовите ко мне Билла Кэхилла.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа. Устроившись в бархатном мягком удобном кресле, Дэмон вытянул ноги и стал считать, через сколько секунд к нему постучится шеф его службы безопасности.

Прошло двадцать восемь секунд. Неплохо, но могло быть и лучше.

Кэхилл воплощал собою образец уволенного на заслуженный отдых особого агента ФБР: прекрасные внешние данные, мужественное лицо, крепкая мускулатура. Но главный его талант заключался не в том, что он был отличным телохранителем. Бывший агент ФБР – это связной «Хадсон Интернэшнл» с государственным аппаратом по контролю за соблюдением законов в международной разведслужбе.. С помощью двух телефонных звонков Кэхилл мог получить столько информации сколько большинство следователей соберут за неделю упорного труда.

– Вызывали, босс?

Кэхилл все еще не мог отвыкнуть от несколько фамильярного обращения, к которому привык в ФБР. Однако Хадсона это раздражало.

– Мне нужны сведения о нашем госте.

– Каком именно? Рыжем или блондине?

– Я имею в виду журналистку.

– Понятно. – Кэхилл знал, что Хадсону доставляло удовольствие одна только мысль о том, что рядом находится телохранитель. – Вам нужен краткий или полный отчет? У нас имеется подробная информация на этот счет.

– Она внештатный репортер, – пояснил раздраженно Хадсон; – Даже не знаю, почему я согласился с ней встретиться.

– Из-за ее голоса? – спросил Кэхилл, подмигнув.

Хадсон нахмурился, но не возразил. Да, у Клэр Тод был голос, заставлявший мужчин терять рассудок.

– Мне нужен краткий отчет, если понадобится еще что-нибудь, я сообщу.

Кэхилл расстегнул пиджак и спрятал руки в карманы брюк.

– Верно, Клэр Тод работает без контракта, – сказал он, – но это потому, что ей так нравится, а не потому, что никто не берет ее в штат.

– Почему ты так думаешь?

– Согласно Департаменту налогов и сборов, она получает более трехсот тысяч баксов в год. Тот, кто способен заработать такую огромную сумму, должен обладать высоким профессионализмом, чтобы быть нанятым на работу в престижной и высокооплачиваемой фирме.

– Я плачу своим людям гораздо меньше, – проворчал Хадсон.

Фэбээровец относился именно к этому меньшинству.

– Мистер Хадсон, я как раз собирался поговорить с вами по этому поводу, – решительно произнес Кэхилл. – Цены растут. Моего бывшего коллегу недавно наняли в компанию «Америкэн эйрлайнз» шефом безопасности на пятьсот тысяч баксов. Однако в отличие от меня на него возложено намного меньше обязанностей.

Хадсон так внимательно изучал лицо Кэхилла, что бывший агент ФБР почувствовал себя неловко.

– Ты имеешь в виду работу по разоблачению юридической фирмы, занимавшейся «общественными интересами» и так изматывавшей нас? – спросил Хадсон.

– Да они просто дети! Мне было противно возиться, чтобы перекрыть их источники доходов.

– Но ты все-таки этим занимался. Выражение лица Кэхилла стало мрачным.

Чем дольше он работал на Дэмона Хадсона, тем все меньше ему нравился этот человек.

– И ты продолжишь выполнять для меня подобную работу, – мягко произнес Хадсон, – потому что тебе трудно будет устроиться в «Америкэн эйрлайнз» или куда-то еще, если ФБР станет известно, что ты вел расследование от их имени.

Выпрямившись, Кэхилл вынул руки из карманов и обменялся со своим работодателем холодным, твердым взглядом.

– Я знаю, что должен делать, – сказал Кэхилл.

– Ты делаешь то, что я говорю тебе делать.

– Я только хочу быть уверенным, что вы понимаете, что такое рыночная цена, невозмутимо продолжал Кэхилл. Бывший федеральный агент с хорошими связями в ФБР и таможенном управлении заслуживает приличную плату за свой труд. Особенно если вам эти его связи постоянно нужны.

– Согласен. Делай то, для чего я тебя нанял, и тебе хорошо заплатят. – Улыбнулся Хадсон, и телохранитель слегка расслабился. – А теперь расскажи мне об этом высокооплачиваемом поставщике журналистской правды.

Кэхилл снова сунул руки в карманы брюк.

– У Клэр Тод отличная подготовка. Факультет журналистики Колумбийского университета, Лондонский институт экономики, интернатура и затем стажировка в «Нью-Йорк таймс».

Хадсон одобрительно кивнул.

– Около десяти лет она прожила в Вашингтоне и Нью-Йорке, – продолжил Кэхилл, – работала штатным сотрудником детективного отдела в «Вашингтон пост». Своими статьями она вызвала пару скандалов, касающихся иностранных дипломатов или что-то в этом роде.

Теперь Хадсон был весь внимание.

– Единственное уязвимое место – то, что в начале своей карьеры ей пришлось вернуть назад приз Пулитцера.

– Да? Почему?

– Кажется, она написала статью о проститутках, берущих по тысяче долларов за одну ночь, и, как потом выяснилось, все это было вымыслом, что противоречило этике средств массовой информации.

Хадсон грубо и отрывисто, словно пролаял, рассмеялся.

– Позволить себя схватить – вот Что является недозволенным, а все остальное просто приукрашивание действительности для тех, кто еще верит в Санта Клауса.

На лице Кэхилла появилась такая же презрительная улыбка, как и у Хадсона, но он невозмутимо продолжал свой доклад.

– Тод интересовалась некоторыми материалами общественной службы радиовещания, касающимися деятельности дипломатического корпуса.

– Она обнаружила что-то важное?

– То, что скомпрометировало нашу страну.

– Например?

– Например, она узнала о проникновении агентов ФБР в лагеря беженцев из Латинской Америки, а также раскрыла связь между госдепартаментом и наркодельцами из Панамы и Сальвадора.

– Вероятно, ей помогают коммунисты?

– Да. Ниточка тянется из Восточной Европы, – пробормотал Кэхилл.

– Есть доказательства?

– Никаких, иначе она бы попала в тюрьму.

– Ну хоть чем-нибудь мы можем привести ее в замешательство?

– Ничем.

– Интересно. И что ей нужно от меня? – спросил Хадсон.

– Предполагаю, она хочет собрать компрометирующие материалы.

– Почему ты так думаешь?

– По правилам внештатный репортер должен показать наброски своей будущей статьи заказчикам материала. У мисс Тод есть рекомендательное письмо от редактора «Нью-Йорк таймс санди мэгэзин». Похоже, она работает на них. Но после проверки я обнаружил, что она скрывает, о чем собирается написать.

– Письмо действительно?

– Да. Она позвонила редактору и сообщила ему, что собирается написать краткий биографический очерк о Дэмоне Хадсоне.

Хадсон развалился в кресле, услышанная информация обеспокоила его.

– Ты должен быть очень осторожен, когда начнешь следить за репортерами, – скомандовал Хадсон.

– Не волнуйтесь. У меня легкая походка.

Хадсон выбрал себе яблоко из корзины с фруктами, стоявшей на столе возле кресла, и вытер его о рукав свитера. Откусив яблоко белоснежными фарфоровыми зубами, он принялся медленно его жевать. Ему доставляло наслаждение, что мало людей его возраста могли с таким же удовольствием кусать и жевать крепкие спелые фрукты.

– Я наводил справки в Департаменте по общественным связям, – сказал Кэхилл. – Там намекнули, что вы можете не сотрудничать с теми журналистами, которые, по вашему мнению, враждебно настроены по отношению к вам.

Хадсон почувствовал облегчение. Наиболее известные люди действительно предпочитают избегать представителей прессы, если, конечно, им не о чем заявить публично.

– Но «Таймс» сообщил им, что одобряет все, что Клэр Тод собирается написать, и не важно, будет ли на то ваше разрешение или нет.

Брови Хадсона поднялись, подобно изящным серебряным крыльям. Да, кем бы ни была эта Клэр Тод, ее, безусловно, высоко ценили в «Нью-Йорк тайме». Что касалось самого Хадсона, то он давно поделил журналистов на две категории: льстецов и любителей сенсационных разоблачений. Он пользовался услугами первых и боялся вторых.

К сожалению, никто не был абсолютно уверен, какие журналисты соберутся на открытие музея.

– Как она выглядит? – спросил Хадсон.

– Наполовину белая, наполовину азиатка, наполовину чернокожая и на Двести процентов цепкая.

Хадсон внимательно посмотрел на Кэхилла, заметив его взгляд хищника, увидевшего добычу. Рассказ о Клэр Тод явно привел того в возбуждение.

– Приведи ко мне мисс Тод, – равнодушным голосом произнес Хадсон.

Не прошло и минуты, как в дверь раздался сильный стук.

– Войдите, – четко сказал Хадсон. Несмотря на множество любовных связей за всю свою долгую жизнь, Хадсон редко встречал женщин такой красоты, как Клэр Тод. И главное – никто не казался настолько уверенной в своей сексуальной привлекательности. Хадсону почудилось, что ковер под ногами журналистки вот-вот должен воспламениться.

Ростом в шесть футов: очень гибкая и по тому, как легко держала тяжелую спортивную сумку, Клэр была и физически вынослива. Пышная грудь выпирала из-под черной шелковой кофточки, верхние пуговицы которой были расстегнуты. От взгляда Хадсона не ускользнул даже еле видневшийся кремовый, кружевной бюстгальтер. Короткая юбочка обтягивала упругие выпуклые ягодицы. Широкий ремень опоясывал осиную талию.

С чувством удовольствия и тревоги Хадсон вдруг понял, что стоящая перед ним женщина довела его до состояния полного возбуждения. – Так, так, – прошептал он, медленно поднимаясь с кресла не только для того, чтобы скрыть признаки своего возбуждения, но и ради соблюдения приличия.

Клэр Тод оглядела уникальную мебель. Ее взгляд упал на китайскую живопись, будто сошедшую со стен императорской спальни. Чуть улыбнувшись, она сравнила увиденное со своим опытом и сказала:

– Лучше, когда ты совсем ни к чему не привязан.

Ее голос казался прокуренно-хриплым, приводящим в трепет.

– В большинстве случаев – да, – согласился Хадсон. – Присаживайтесь, мисс Тод. Извините, что не могу собраться с мыслями: подчиненные не успели предупредить меня.

– Что я темнокожая?

Хадсон медленно покачал головой и, не скрывая своего интереса, рассматривал Тод, словно она была одним из произведений искусства, которое миллионер собирался приобрести для своего музея.

– Да, вы темнокожая, – произнес Хадсон. – Вы – азиатка. В вас есть что-то от кавказской национальности. И в то же время вы подобны Еве. Никогда прежде мне не доводилось встречать таких сексуальных женщин, как вы.

– Я польщена. – На лице Тод появилась улыбка, холодная, как серебряная пряжка на ее рёмне. – Но за дверью вас ожидают две потрясающие девочки.

С этими словами она откровенно оглядела Хадсона, оценивая его возможности. Подбирая о нем материалы, Клэр узнала, что, несмотря на свой преклонный возраст, это был чрезвычайно агрессивный в сексуальном плане мужчина. Однако эта красивая и уверенная в себе женщина не догадывалась, что ему невыносимо тяжело даже смотреть, как она приближается к нему.

– Мы могли бы на время отложить нашу встречу, – предложила Тод, – дать возможность проституткам разрешить вашу маленькую проблему. А может быть, не такую уж и маленькую?

Ее понимающая и одобряющая улыбка мешала Хадсону сосредоточиться на чем-то ином, кроме как скорейшем удовлетворении своих мужских потребностей.

– Проститутки? Вы имеете в виду моих временных секретарш?

– Все в порядке, я ничего не имею против. Это их работа. – Тод тихо засмеялась. – То, что вам постоянно нужен секс, знают все ваши знакомые и даже почти все незнакомые. В медицине это называется сатириазисом.

– Этот термин выдумали завистливые мужчины.

– Возможно. Я тоже не раз думала об этом.

– Мир полон женщин, желающих секса, – сказал Хадсон. – Но далеко не все они настолько привлекательны, чтобы во время физической близости доставляло наслаждение еще и любоваться их красотой.

Улыбнувшись ему кокетливо и несколько двусмысленно, Клэр спросила:

– Вероятно, они были бы более привлекательными, если бы меньше хотели секса?

– Возможно, мы узнаем об этом, не так ли? – тоже улыбнувшись, ответил Хадсон. – Не желаете что-нибудь выпить?

– От шампанского я не отказалась бы, если у вас есть.

– Разумеется.

Из заполненного до отказа холодильника Хадсон достал бутылку «Ля Гранд Дам» и, мастерски откупорив ее, разлил вино по бокалам. Тод изумленно приподняла красиво очерченные брови.

– Вы оказываете мне честь, – сказала она. – Я слышала, вы редко пьете алкогольные напитки. Вероятно, сказывается возраст? А может быть, не в порядке с обменом веществ или боитесь сделаться импотентом?

Но ее острые коготки Хадсону были только приятны. С каждым вылетающим из ее прекрасного ротика словом он узнавал эту женщину все больше и больше.

– Вы очень хорошо осведомлены, – признался он.

– Даже не представляете, насколько хорошо, мистер Хадсон, – ответила Тод.

От ее загадочной улыбки ему сделалось не по себе: он точно знал, что сейчас речь идет не о сексе.

– Я обладаю необычайно полным досье на вас, – продолжала Тод и слегка чокнулась с ним. Придвинувшись совсем близко и заглядывая Хадсону в глаза, она прошептала:

– И я собираюсь опубликовать каждое слово из вашего досье, если, конечно, вы не назовете мне сногсшибательную причину, по которой этого делать не следует.