"Арпонис" - читать интересную книгу автора (Таланов Дмитрий)

11

Сашка выскочил из ворот и побежал к станции. В тенистом переулке он едва не наступил на кота, выскочившего в этот момент из-под забора и шарахнувшегося с мявом в сторону. Мельком глянув на него, Сашка решил сократить путь через парк. Всё время, пока он пересекал парк и ехал в электричке, толкался в вагоне метро и шел к дому под начавшим накрапывать дождиком, одна лишь мысль билась в его голове.

Откуда она знает? Откуда?! Она не могла так хорошо разглядеть ее в темноте. Он же убрал раковину за спину, едва она вошла! Если только мама ей не рассказала… Что вполне возможно и скорее всего так и есть. Но зачем? Хотя она боится, не чокнулся ли он совсем с этой раковиной, и могла попросить совета. Значит, это мама!

Сашка ворвался в квартиру, швырнул куртку в угол и, рванув на себя ручку двери, влетел в мамину комнату. Однако там никого не оказалось. Сашка развернулся, чтоб пойти на кухню, но разом встал, наткнувшись на озабоченный взгляд мамы, появившейся в эту самую минуту на пороге.

— Ты зачем рассказала тете Зине о раковине? — спросил ее Сашка, с трудом сдерживая гнев. Губы его дрожали, глаза метали молнии.

— Что ты имеешь в виду? — растерялась мама. — И где ты с ней говорил?

— Какая разница! — выкрикнул ей в лицо Сашка. — Она всё знает! Она ЗНАЕТ, что раковина не из этого мира!

На мамином лице в один миг отразилось множество эмоций.

— Опять этот бред, — закипая, сказала она и повернулась, чтобы уйти. Ее остановил отчаянный крик Сашки, идущий из самой глубины души.

— Откуда она узнала, что раковина не отсюда?! — заорал он, надвигаясь на мать. — Только ты могла ей это рассказать! Ты! ЗАЧЕМ?

Мама повернулась к нему.

— Я ЕЙ ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛА! — взорвалась она, и это было почти так же страшно, как в тот день, когда она выставила тетю Зину вон.

— Почему же тогда… — с пылающим лицом начал Сашка, но мама не дала ему закончить. Она успела отойти от его натиска, вздохнула и перевела дыхание.

— Прежде всего успокойся, — властно произнесла она, голосом гася так поразившую ее в Сашке ярость. — Успокойся, чтобы понять, что я хочу сказать… Хорошо? — добавила она, напряженно глядя на него.

Сашку трясло, но он сумел собраться и кивнул, не в силах выговорить связно и слова.

— У тети Зины весьма специфическая профессия и такие же интересы, — намного спокойнее произнесла мама, — и я не полная идиотка, чтобы привлекать ее внимание к реальным фактам. Для психиатров это как красная тряпка для быка. Одно дело, когда кому-то что-то показалось, и совсем другое — когда утверждают, что нечто реальное, что можно потрогать, предъявить, было переправлено из одного мира в другой.

В глазах мамы мелькнуло сострадание.

— Всё, что я ей сказала, это то, что тебя поразила иллюстрация в одной старой книге и ты уверен, что когда-то там был. Классическое дежа#8209;вю!

— Тогда, стало быть, она успела разглядеть ее, — склонив голову, прошептал Сашка. — Видела ее… Всё же успела заметить!

Он вдруг понял, что тетя Зина, во-первых, догадывается, о каком месте он рассказывал матери, и, во#8209;вторых, точно знает, что может представлять собой раковина, принесенная им оттуда. Но откуда она могла вызнать, в какую именно книгу Сашка заглядывал?

Ну конечно же, от старика, сообразил он. Больше не от кого! Волей или неволей, старик им это сообщил — ей и тому мужику, которому он врезал потом своей тростью и который встретился им раньше в библиотеке. Ну дела! Осиное гнездо какое-то…

— А ты всё-таки меня обманул, — не обращая внимания на его раздумья, горько сказала мама.

Сашка поднял на нее покрасневшие глаза.

— Когда признался, что разыграл, — пояснила она.

— Если бы ты не рассказала ей про рисунок в книге, она не сложила бы два плюс два, когда заметила раковину! — сердито сказал Сашка.

— Ну сколько можно тебе говорить, что я ни разу не упомянула о твоей раковине в нашем разговоре! — огорчилась мама. — Как еще сказать, чтобы ты поверил? Не знаю, откуда ты ее притащил, но это твое, твой личный… — она замялась на секунду, — твоя личная проблема, вот! И рассказывать о ней я никому не собираюсь. Хочешь верить в свой бред — верь, я бороться устала.

Сашка ничего не ответил, а мама, помолчав, вдруг сказала примирительным тоном:

— Покажи мне еще раз свое сокровище, что ли…

Немного успокоившийся Сашка приволок стул и снял с антресолей коробку. Он протянул маме ничем не примечательную, конической формы раковину, но она не стала брать ее в руки, а только коротко глянула и, бросив: «Вот уж было б из-за чего копья ломать!», пожала плечами.

Мама ушла к себе, а Сашка едва успел положить коробку на место, как в дверь неистово зазвонили.

— Здоров ты бегать! — выпалил с порога Андрей. — Я тебя до самой станции догонял и всё равно не успел. Приехал только со следующей электричкой.

— Ну как ты не понимаешь, что такой шанс дается раз в жизни! — в очередной раз возмущенно всплеснул руками Андрей. Они с Сашкой спорили уже битых полчаса, бродя вокруг их дома. — Объясни мне, что такого в твоей раковине, что ты не хочешь обменять ее на книгу?

Мальчики шли, распинывая валявшийся тут и там гравий — недалеко от новостроек велись строительные работы. Из подъезда вышла молодая женщина с пятнистым догом на поводке. Сашка заметил, как насторожился и тут же расслабился Андрей, стоило собаке удалиться на некоторое расстояние.

— Давно хочу спросить, чего ты собак боишься? — пнув очередной камушек, задал Сашка встречный вопрос.

Андрей проговорил одним духом:

— Еще когда была жива бабка, гадалка ей сказала, что я погибну или от когтей собаки, или от рук человека с крыльями. От той твари с крыльями я не погиб, так что остается собака. Чушь, конечно, но вот поди ж ты! Ничего не могу с собой поделать. Но ты не отвлекайся — ты про раковину рассказывай.

Сашка бросил ядовито:

— Это тебе лучше у тети Зины спросить! Она должна быть в курсе.

— А я уже спросил, — живо сказал Андрей.

— И что она ответила? — выдохнул Сашка и замер в ожидании.

Андрей ухмыльнулся:

— Что это специфический магический инструмент, который позарез нужен одному ее знакомому. Его главная ценность в том, что он крайне редко встречается.

— Хороший ответ, — буркнул Сашка. — Как хочешь, так и понимай. Это всё, что она сказала?

— Всё. Я спросил, она ответила, что еще? Мне эта штука не нужна, коли я не знаю, как с ней управляться. А тетя Зина, судя по ее ответу, распространяться на эту тему не собирается.

— Надо попробовать расспросить подробней. Может, проговорится!

— Зачем? — пожал плечами Андрей. — Ей нужна раковина, нам — ее книга.

— Да не нужна мне ее книга, если я должен за нее отдать раковину! — рассвирепел Сашка. Он взглянул в ставшие вдруг жалкими глаза Андрея, и ему стало неловко. — Я уже тысячу раз говорил, что не собираюсь меняться ни при каких условиях, — добавил он тише.

— Мне кажется, ты шутишь! — почти простонал Андрей. — Ты либо псих, либо что-то скрываешь.

— Я не хочу менять раковину на книгу, — твердо произнес Сашка.

— Но ты можешь хотя бы объяснить, почему? — в отчаянии вскричал Андрей. — Что в ней такого необычного?

«А, будь что будет!» — внезапно решил Сашка и рассказал Андрею, что случилось с ним в тот летний день почти семь лет назад, когда он получил свой трофей.

Едва он начал говорить, Андрей впился в него глазами и даже уши его, казалось, оттопырились. Правда, стоило Сашке описать свое появление на берегу моря, на лице Андрея появилось странное выражение — будто он и хотел бы поверить, но не мог заставить себя сделать это. А когда Сашка рассказал, что не понимает, как вернулся назад, в глазах Андрея мелькнула ирония. Теперь он улыбался принужденной, натянутой улыбкой.

Он спросил:

— А что же ты раньше мне этого не рассказывал?

Сашка ответил, что тот всё равно бы ему не поверил.

— Ну почему же! — с той же улыбкой возразил Андрей. — Я сам умею многое, во что никто никогда не поверит… Пока не увидит.

— В том-то и дело, что я не знаю, как это получилось, — хмуро сказал Сашка.

— Что значит — не знаешь? — уставился на него Андрей.

— Так, не знаю! Понятия не имею, как я туда угодил, — смутился Сашка. — И куда, тоже…

— Насчет «куда» мы уже разобрались, — сказал Андрей. — Попал ты прямиком в мир, где живут те гигантские собаки. А вот «как», надо думать. Ты свою раковину пробовал задействовать?

— Да уж пробовал, — подтвердил Сашка. — И так, и сяк ее вертел…

— И что? — требовательно спросил Андрей.

— И никак, — покраснел Сашка.

— Значит, плохо пробовал! — небрежно сказал Андрей. — Опиши подробно, что происходило с того момента, как ты ее обнаружил.

Сашка старательно описал огромного орла, который принес ему раковину. Потом он рассказал, как, взяв раковину в руки, любовался ее свечением, а когда встал, то в следующую секунду снова оказался у старой мельницы.

Андрей ненадолго задумался.

— Ну хорошо, — произнес он деловито. — Ты предполагаешь, что раковина перенесла тебя оттуда сюда…

— Я это не предполагаю, я в этом практически уверен, — уточнил Сашка.

— А я бы на твоем месте не был так уверен, — возразил Андрей. — Не ты ли поминал бритву Оккама — «не плоди сущностей сверх необходимого»? Я ведь почитал кое-что об этом. Так вот: твое заявление, что раковина способствовала твоему возвращению, не лезет ни в какие ворота.

— Это еще почему? — растерялся Сашка.

— Да потому, что попал ты туда, не имея никакой раковины, — подвел итог Андрей. — Так что плодить дополнительные сущности не имеешь права. Ты сам туда угодил и сам же оттуда вернулся. А раковина твоя не имеет к этому никакого отношения.

— Тогда зачем она так понадобилась тете Зине? — спросил Сашка.

— А вот этого я не знаю, — признал Андрей. — Не имею понятия. Только сейчас это не важно! Она ей нужна, и она предлагает хороший, с ее точки зрения, обмен. И я ей верю — возможности книги она нам продемонстрировала, в отличие от твоей раковины.

Сашка вспыхнул, но промолчал.

— Тетя Зина, конечно, женщина странная, — криво улыбаясь, проговорил Андрей, — но ничего особенного в ней я не заметил. Вообще я думаю, что это твоя фантазия тебя подвела — сидел в темной комнате, тут свет ударил по глазам… что угодно могло почудиться.

— Но ведь тогда ты мне поверил! — возмутился Сашка.

— Не то чтобы поверил — принял как вероятность, скажем так.

— Я тебя понял по-другому, — негромко сказал Сашка.

— Не сомневаюсь! — усмехнулся Андрей. — Что-что, а фантазии у тебя вагон и маленькая тележка.

Сашка сказал хмуро:

— Как бы то ни было, раковину я не отдам.

Андрей прищурился, улыбки на его лице уже не было.

— Ах вот, значит, ты какой!

— Я не отдам ее, потому что уверен, что только она может привести меня туда, где я ее подобрал, — пояснил Сашка торопливо.

— Да с чего ты в этом уверен? — рассердился Андрей. — Ну расскажи мне, дай хоть один факт! Ты говоришь, что был на берегу моря, изображенного на рисунке, и не можешь это ничем доказать. Ты говоришь, что раковина может тебя вернуть, но сам же признал, что попал туда без ее помощи. Тогда зачем она тебе, если ты уже проделал это один раз? И если это вообще тебе не приснилось! Ты будто ненормальный — отказываешься от обмена, который предлагает нечто работающее вместо никому не нужной оболочки моллюска!

— Я не хочу меняться, — не зная, что на это ответить, промолвил Сашка.

— Ой ли? А не собрался ли ты совершить обмен в одиночку? — резко спросил Андрей. — Мне кажется, ты просто не хочешь, чтобы мы оба владели той книгой!

Сашка в упор посмотрел на Андрея, чувствуя подступающий к сердцу холод.

— Ты ошибаешься, — сказал он ровным голосом.

— Ну конечно, великий волшебник не нуждается в подачках судьбы! — звонко, чуть не плача, произнес Андрей.

— Я не желаю больше на эту тему разговаривать, — сказал Сашка тихо.

— Ты просто всё сочинил и теперь боишься признаться в этом самому себе, — услышал он.

И тогда Сашку прорвало. Он не мог доказать невозможность обмена раковины на книгу, ведь это такая малость — раковина, на любом побережье сотни таких же, а потому просто принялся выплескивать свое разочарование, жгучую обиду на то, что и здесь ему нужно приводить доказательства.

Ощущая невыносимое бессилие, он кричал, что его всегда окружали люди, много людей, и некоторые из них называли его своим другом, но они оставались с ним только до некоего предела, до черты, где ничего не нужно доказывать. Он добивался всего, чего когда-либо сильно хотел, но один, всегда один, потому что обязательно наступал проклятый момент, когда от него начинали требовать холодных фактов, подтверждений, что это достижимо, возможно, реализуемо, а он не мог их предоставить, он просто шел вперед, шаг за шагом, метр за метром приближаясь к поставленной цели, и продолжал продвигаться, пусть медленно, когда уже никто не верил, что это вообще достижимо.

Над ним смеялись, когда он учился плавать, и позже он легко бил насмешников на голубой дорожке; хохотали над его неуклюжими движениями, когда он собирал свою первую модель планера, и он долго учился, но сделал такой, что побил рекорд секции; его однажды высмеяли на физике, которую он ненавидел, но через некоторое время он знал ее лучше всех в классе и удивился, когда понял, что отныне она стала его любимым предметом.

Но все его достижения в спорте, учебе, моделизме перечеркивало то, что никто, никогда, ни разу не поверил в него с самого начала. Никто и никогда не верил ему просто так. Никто, никогда, ни разу не сказал — да, это так, потому что я верю тебе и мне не нужны доказательства. Его переполняло отчаяние, но он вдруг замолчал и отвернулся, борясь со стремительно нарастающим ощущением теперь уже окончательного одиночества.

Андрей с силой пнул очередной камушек и, ничего не сказав, ушел к себе домой. А Сашка остался стоять, глядя вслед тому, кто, как он всего полчаса назад полагал, обязан был ему поверить.