"Оплаченные долги" - читать интересную книгу автора (Дансер Лэйси)

13

Силк обдумала сказанное ей Киллианом, пытаясь найти — и не находя — в его словах хоть что-то, против чего можно было бы возмутиться. Все, что он говорил, убеждало. Но от этого она не чувствовала себя менее преданной, обманутой, одураченной — пешкой, которую игрок двигает по доске, как ему вздумается.

— Ты просил, чтобы я тебе доверяла. Я это сделала.

Киллиан кивнул. Ему хотелось бы прикоснуться к ней, успокоить ее-и себя.

— И тебе кажется, что ты не получила от меня того же?

— Я в этом уверена, — монотонно ответила она. — Ты мог бы сказать мне правду, когда я рассказала тебе о том, чем занималась. Это было самым подходящим моментом.

Киллиан сел рядом с ней, но не дотронулся до нее, стараясь не обращать внимания на то, как она мгновенно напряглась. Он встретился с ней взглядом.

— Ты так считаешь, Силк? И как бы я это объявил? «А кстати, твой отец нанял меня, чтобы я тебя охранял, и сочинил сказочку о настойчивом поклоннике, когда на самом деле тебя разыскивает какой-то поставщик наркотиков». — Он не дал ей возможности ответить — даже если бы у нее нашлись слова. — Я пришел в ярость, когда понял, что твой отец и мой друг позволил себе так рискнуть твоей жизнью. Я был страшно зол, что тебе могла угрожать такая опасность, а я об этом не знал и не предпринял соответствующих мер. Обычный преследователь, чтобы действовать, дожидался бы более личного контакта. А наркоделец мог вполне удовлетвориться тем, что заткнул бы твой красивый рот с большого расстояния с помощью хорошей снайперской винтовки.

Не сдержав гнева, он схватил ее за плечи и с силой встряхнул.

— Подумай, Силк! Я должен был выбирать между ложью и твоей жизнью! Я выбрал ложь — и не жалею об этом. Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но это не изменит ни того, что я сделал, ни того, что я чувствую.

Силк смотрела в его пылающие глаза и видела в них искренность, подтверждавшую правдивость его слов. Он просил, чтобы она ему доверяла. Она дала ему свое доверие и свое тело. С ее телом он обращался необычайно бережно, а вот с доверием — нет. Ее чувства требовали выхода. Ей было больно — до самой глубины души. Ей безумно хотелось нанести ответный удар: ему, родителям, обстоятельствам, которые бросили ее жизнь в тиски боли, преданного доверия и опасности. Ей хотелось драться. Ей хотелось бежать. Ей хотелось взмахнуть волшебной палочкой и обнаружить, что ее возлюбленный дожидается ее, со страстью во взгляде и правдой на устах. Но реальность нельзя было ни переделать, ни отбросить, как бы сильно ей этого ни хотелось. А еще нельзя было уйти от настоящего, которое было создано с ее помощью. Ей не обязательно было выслушивать Куина, чтобы осознать: те, кто находится рядом с нею, разделяют ее риск. Силк проглотила гордость, свою боль, желание отреагировать. Она захлопнула дверь за своими чувствами и заперла ее на ключ.

Умение логически мыслить, и прежде не раз спасавшее ей жизнь, требовало от нее совсем иной реакции — действий, основанных на фактах.

— Я не испытываю к тебе ненависти. Сейчас я вообще ничего не чувствую.

Если бы руки Киллиана не продолжали сжимать ее плечи, она не заметила бы, как его сильное тело чуть-чуть расслабилось. Прежде чем он успел что-то сказать, Силк поспешно добавила:

— Если бы я дала волю своим чувствам, то могла бы совершить что-нибудь плохое по отношению к тебе, родителям или себе самой, что потом уже не смогла бы исправить. А я уже очень давно поняла: принимать решения сгоряча — это самое плохое, что только можно сделать.

Силк взяла его за запястья и сняла ладони со своих плеч. Она заставит себя пережить его присутствие и столько, сколько понадобится, но вряд ли ей хватит самообладания справиться с его околдовывающими прикосновениями и воспоминаниями, которые пробуждаются, стоит ей почувствовать особый аромат его тела.

— За эти годы я очень хорошо себя узнала. Я из тех, кто выживает. Я не стану тебя прогонять. Я сознательно не сделаю ничего, что осложнило бы наше положение — не хочу, чтобы на моей совести была чья-то смерть. Так что я доведу игру до конца. Но я не буду твоим другом. Я не позволю тебе меня касаться. И я больше не буду тебя хотеть.

Киллиан заглянул ей в глаза, наполненные едва сдерживаемыми чувствами, и понял, что еще никогда не испытывал к Силк такой сильной любви и такого глубокого восхищения. Он мог бы сказать ей, что между ними ничего не кончено. Он мог бы сказать ей, что любит ее, потому что она явно не слышала этой части разговора с Куином. Но сейчас было не время. И риск не стал меньше. Его выбор диктовался необходимостью спасти ее жизнь. Он не смеет рисковать и говорить ей правду, которую сейчас она скорее всего примет за ложь — это может сломать ее ненадежный контроль над своими эмоциями.

— Ладно. Секса не будет. Если это условие моего присутствия, я согласен.

Коротко кивнув, Силк встала и подошла к стенному шкафу.

— Куин сказал что-то насчет планов. Если мы устраиваем совещание, я хочу одеться.

Киллиан тоже встал.

— Хорошая мысль. — Он направился к двери, но вдруг остановился, не поворачиваясь к ней. — Силк?

Она обернулась и нахмурилась, увидев его спину:

— Что?

— Спасибо, что ты приняла такое решение. Я знаю, это было нелегко. Мне было бы очень неприятно насильно заставлять тебя терпеть мое присутствие.

Столь явное преуменьшение вызвало у нее невольную улыбку.

— Может быть, именно поэтому я и не стала сопротивляться.

Ее ответ приободрил Киллиана. Силк уже начала оправляться от удара, которым стало для нее его предательство. Пока этого достаточно.

— Я всегда знал, что ты — умненькая леди.

Он вышел из комнаты, беззвучно закрыв за собой дверь.

Устало ссутулившись, Силк смотрела на развешанную в шкафу одежду. Глаза затуманились от слез. Она начала утирать их полой халата, злясь, что никак не может с собой справиться. Она была не из тех женщин, кому удается красиво плакать, и ей не хотелось, чтобы Киллиан видел, как больно он ее ранил. У нее не хватит сил понять по его взгляду, что он это понимает. Силк решительно подняла голову. Она пока не уступила. И не собирается уступать. Ни этому мужчине, ни обстоятельствам.

Устало потирая шею, Киллиан вышел на кухню. Куин повернулся и внимательно посмотрел на него.

— Как она это приняла?

— Лучше, чем мы имели право ожидать. Она позволит нам остаться и обещает во всем нам содействовать.

Куин изумленно поднял брови.

— Умная леди. И стойкая.

Киллиан взял кофейник и кружку и, прежде чем ответить, налил себе кофе.

— Да, она такая. Черт, как мне противно, что я должен причинять ей боль! — взорвался он, с трудом сдерживая ярость. — Не знаю, как ей это удается, но она спрятала все свои чувства. Только что мне казалось, что она попытается разорвать меня на части. Она смотрела на меня своими тигриными глазами, и я видел, что она готова вырвать у меня сердце и зажарить его на медленном огне. И мне хотелось этого боя.

Куин стиснул обхватившие кружку пальцы, чувствуя муку, притаившуюся в каждом слове Киллиана, и понимая его потребность в конфронтации, которая позволила бы разрядить атмосферу.

— Но она не стала с тобой биться. Она победила и, наверное, даже не подозревает о том, что выбрала единственную тактику, против которой у тебя не было защиты. — Он посмотрел мимо Киллиана в пустую гостиную. — Что она сейчас делает?

— Одевается для нашего разговора, — невыразительно ответил Киллиан, делая глоток кофе.

— Что именно ты собираешься ей сказать?

Киллиан не колебался.

— Все. Это ее жизнь, и у нас нет причин что-то от нее скрывать.

Силк вошла в комнату, успев услышать его последние слова.

— Ну что ж — приятное разнообразие, — пробормотала она, пройдя мимо Киллиана так, чтобы не задеть его, что было непростой задачей в тесной кухне.

Она посмотрела на Куина скорее для того, чтобы не смотреть на Киллиана, чем по какой-то другой причине, и в ту же секунду пожалела, что не выбрала для этого стену или какой-то неодушевленный предмет. Он взглядом сказал ей, что разгадал ее стратегию. Она вызывающе вскинула голову. Улыбка, которая не была настоящей, опять появилась в уголках его губ, а потом он взял со столика последнюю кружку и, налив кофе, подал ей.

— Должен предостеречь. Я отвратительно варю кофе.

Силк попробовала напиток и поморщилась.

— Это правда. Отвратительно.

Киллиан гневно посмотрел на них. Какие бы чувства Силк ни скрывала, они явно не распространялись на Куина.

— Теперь, когда мы установили этот факт мирового значения, может, мы перейдем к нашим планам? — спросил он, ставя кружку на столик.

— У меня есть вопрос получше: где нам этим заняться? — негромко проговорил Куин, забавляясь выражением лица Киллиана. Он впервые видел этого сдержанного человека не владеющим собой. И Куину не надо было долго думать, чтобы найти причину столь странного явления. Она стояла прямо перед ним, старательно делая вид, что ее нисколько не трогает присутствие этого разъяренного мужчины. Правда, получалось у нее это ничуть не лучше, чем у Киллиана — его сдержанность. Глаза Силк выдавали почти столько же чувств, сколько крылось за раздражением Киллиана. — Не пройти ли нам в спальню? Там мы все по крайней мере сможем сесть.

— Нет!

— Нет!

Силк повернулась и негодующе посмотрела на Киллиана.

Тот ответил не менее возмущенным взглядом.

Куин покачал головой. Захватив с собой кружку, он прошел между ними и отправился в спальню.

— Я слишком устал, чтобы спорить и стоять, когда можно сесть. И поскольку я знаю, что Киллиан не увлекается публичным сексом, а Силк в любом случае слишком воспитанная леди, чтобы на такое согласиться, я могу не бояться неловкостей.

Силк даже не предполагала, что у нее сохранилась способность краснеть. Услышав, как этот необычный человек спокойно произносит столь невероятные слова, она обнаружила, что ошибалась. Киллиан выругался. Смущенный румянец Силк и слова Куина оказались почти непосильным испытанием для его выдержки.

— Только посмей сказать еще хоть слово, Куин! — предостерег он, направляясь следом за другом.

Куин поставил свой кофе на подоконник, бросил взгляд на напряженное лицо Киллиана и решил, что тот уже излил избыток ярости.

— Берись за второй конец одеяла.

Силк проскользнула мимо Киллиана: ей не хотелось, чтобы он прикасался к постельному белью.

— Я тебе помогу.

Всего в несколько секунд они с Куином застелили постель, и все трое уселись. Силк и Киллиан постарались устроиться так, чтобы даже случайно не прикоснуться друг к другу.

Киллиану никогда еще не было так трудно сосредоточиться, но он заставил себя думать только о том, как сохранить Силк жизнь.

— Думаю, для меня разумнее всего было бы держаться как можно ближе к Силк и сократить время нашего пребывания на улице. Нет смысла давать нашему противнику возможность спокойно прицеливаться. Но не следует и полностью уходить в подполье. Сейчас мы знаем, что на нас охотится только один человек. Я бы хотел воспользоваться этим и выманить его. Если мы все правильно рассчитаем, то сможем поймать киллера как раз в тот момент, когда законники арестуют поставщика в Филадельфии. Если мы ошибемся во времени, вполне вероятно, наше убийство закажут еще кому-то.

Силк обдумала его план и решила, что хоть он и рискованный, но в данных обстоятельствах — самый удачный. Если, конечно, они останутся в Атланте.

— Мы могли бы вернуться в Филадельфию, — предложила она, не глядя на Киллиана.

Киллиан секунду смотрел на ее профиль: ему уже было больно из-за того, что она тщательно избегает всякого контакта с ним. От него не укрылось выражение ее лица, когда ей показалось, что он собирается прикасаться к постели, которую они так недавно делили. Он мог бы сказать ей, что у него не больше желания терзать себя потерянным, чем у нее.

— Тогда мы окажемся на его территории. По крайней мере, здесь он не может быть настолько уверен, что мы знаем и что можем сделать, — ответил он, стараясь говорить как можно нейтральнее. — Но если тебе действительно хочется уехать, я буду тебя сопровождать.

Предложение Киллиана ее удивило, но она скрыла это от обоих мужчин. Она не собирается больше выдавать свои тайны.

— Нет. Я надеялась, что ты этого не предложишь. Я беспокоюсь о родителях и сестрах. Если он не сможет добраться до меня, то может приняться за них.

— Может, — согласился Киллиан. Как ни неприятно ему было говорить ей такое, он был намерен больше ни в чем ей не лгать. — Хотя я считаю, что это маловероятно. Но на тот случай, если я ошибся, мы уже принимаем меры. Мои люди, которые охраняют твоих сестер, предупреждены, и я откомандировал к каждому еще двоих сменщиков, чтобы охрана была круглосуточной. Что до твоих родителей, их охраняют в том же режиме.

Силк посмотрела на Куина.

— А какая роль у тебя? Ты сказал, что пролетел полмира, чтобы помочь Киллиану. Но что именно ты будешь делать?

— Главным образом, собирать информацию. — Куин посмотрел на Киллиана, приподняв светлые брови в немом вопросе. — Киллиан намерен стать твоей тенью. Поскольку он теперь прикован к тебе, он не может выходить на охоту сам и не хочет доверять тем людям, с которыми не знаком.

— Расскажи ей все. Больше никаких тайн.

Куин глубоко вздохнул.

— Этого я и опасался. — Он посмотрел на Силк и увидел на ее лице выражение недоумения, которое она не успела скрыть. — Я не из тех, кого можно назвать респектабельным. По правде говоря, в некоторых кругах меня считают человеком, скажем так, непорядочным и даже преступником.

Силк нахмурилась. Такая характеристика почему-то не вязалась с его обликом, хотя инстинктивно она чувствовала, что выбор Куина всегда диктуется не правилами и условностями, а его собственными понятиями чести. «Как и у Киллиана», — прошептал ей внутренний голос. Хотя внешне эти два мужчины выглядели очень разными, у них было много общего.

— Поэтому ты можешь спуститься на городское дно, не вызвав такого подозрения, как если бы это попытался сделать Киллиан, — в конце концов сказала она.

В глазах Куина промелькнуло изумление. и еще более глубокое восхищение.

— Нечто в этом роде.

Он мог бы также добавить, что не столь разборчив в средствах, как Киллиан, но это ничем бы не успокоило эту странную женщину, способную одинаково спокойно принимать темные и светлые стороны жизни. Киллиан действительно сделал очень хоро ший выбор, и если Куин сможет помочь им остаться вместе, то сделает это не только ради друга и чтобы заплатить числящийся за ним долг, но и из-за восхищения, которое ему внушает эта необычайная женщина.

— Информация — это сила, — пробормотала Силк.

— А в нашем случае это еще и самый надежный шанс помешать киллеру, которому поручено тебя убить, — сказал Киллиан.

Силк впервые посмотрела прямо на него. Она не забыла, что Куин сказал об этом заказе на убийство.

— Убить нас.

Киллиан всмотрелся в ее лицо: там, где совсем недавно отражалась только боль, появилась тревога — тревога за него! В эту секунду тьма, окружившая его с той минуты, как Силк узнала о причинах его появления в ее жизни, вдруг перестала быть кромешной. Она не может тревожиться за него и одновременно его ненавидеть!

— Убить нас, — медленно и глухо повторил он.

Силк встретилась с ним взглядом и почувствовала, как сквозь лед, сковавший ее, когда она подслушала его слова, пробилось тепло. Она попыталась не поддаться этому чувству, не дать себе смягчиться, не нарушить защиты, которой она окружила свое сердце.

— Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.

Киллиан чуть не улыбнулся ее воинственности.

— А я разве спорил?

Силк нахмурилась.

Куин покачал головой: похоже, Киллиану нравится играть со смертью. Эта леди явно не из тех, кого можно дразнить, тем более, когда она находится на волосок от открытого проявления гнева.

— Никто больше ничего не хочет добавить к основному плану? — поинтересовался он.

Киллиан посмотрел на друга и понял, что тот прибег к отвлекающему маневру.

— Ничего, кроме просьбы, чтобы ты обязательно остался жив.

— Давайте все останемся живы! — горячо сказала Силк.

Кивнув, Куин встал.

— Ну, раз все решено, я намерен немного поспать. Вы, скорее всего, не увидите, как я завтра уйду, вернее, уже сегодня. Когда что-то узнаю, появлюсь.

Собрав пустые кружки, он по дороге занес их на кухню.

Киллиан отметил его уход кивком, но глаза его неотрывно смотрели на Силк. Он молча дождался звука закрывшейся двери. Силк хотелось вскочить, попросить его уйти, но это значило бы выдать, как ее тревожит его взгляд, а она не могла этого допустить. Поэтому она осталась молча сидеть, выжидая. Но когда ожидание было нарушено тремя негромкими словами, она окаменела, всем своим существом отвергая то, что он сказал.

— Я люблю тебя. Я знаю, что ты не хочешь мне верить, — тихо проговорил Киллиан. — Если хочешь, можешь меня ненавидеть. Если получится, можешь пытаться скрыться. Можешь сказать, что не веришь мне. Но это не изменит правды.

Силк стремительно вскочила. Слишком велик был соблазн остаться сидеть на кровати, слушать его слова и принимать их за чистую монету.

— Правда зависит от восприятия.

Он кивнул, глядя, как она мечется по комнате, и ощущая ее потребность отвергнуть его слова, причинившие ей боль — почти столь же сильную, как та, что билась в ее глазах, когда она узнала о его предательстве.

— Да. Но еще это — факты, неопровержимые, беспощадные, постоянные и властные.

С этими словами он тоже поднялся с кровати и встал перед Силк, не пытаясь к ней прикоснуться.

Силк остановилась в шаге от него, чуть закинув голову, чтобы лучше видеть выражение его лица. Оно настольно потрясло ее, что она забыла все резкие ответы, которые намеревалась ему дать. В его взгляде отразилось открытое, честное желание. В нем чувствовалась полная искренность. Она задышала глубоко и часто, чувствуя себя пойманной в тот момент, когда ей так хотелось быть свободной.

— Мне не нужны красивые слова, — сказала она наконец. — Ты подарил мне наслаждение. Я могу это принять и даже жить с этим.

Киллиан сократил разделявшее их расстояние, но по-прежнему не прикасался к ней.

— Я подарил тебе любовь.

Она покачала головой. Больше, чем воздух, ей нужны были сейчас силы отойти от него.

— Наслаждение.

Он медленно поднял руку, видя, как она следит за каждым его движением. Он ожидал, что она отпрянет или, по крайней мере, попытается отстраниться, а вместо этого она продолжала смотреть прямо на него, вопросительно, недоверчиво и странно-беззащитно. Его пальцы нежно прикоснулись к ее щеке, медленно скользнули по изящному изгибу до самого подбородка. Он обхватил его, глядя на ее губы и вспоминая их вкус.

Силк выжидала, понимая, что, достаточно ей сделать шаг назад, и она высвободится. Но будет ли она свободной? Силк мысленно усомнилась в этом, а Киллиан шагнул еще ближе, так, что их тела соприкоснулись — так же легко и осторожно, как прикасался к ее губам его указательный палец. Она содрогнулась, чувствуя, словно она стоит на краю черной пропасти, и малейшего движения будет достаточно, чтобы либо столкнуть ее, одинокую и потерянную, в провал, либо вернуть обратно в тепло рук, которые знают ее, заботятся о ней, ждут ее.

— Если это ложь, — прошептала она, с трудом выталкивая слова сквозь его дразнящую ласку, — было бы гуманнее позволить этому киллеру завершить свое дело.

Второй рукой Киллиан обхватил ее за шею, упершись большим пальцем в ямочку между ключицами. Самого легкого нажатия было достаточно, чтобы ее лицо повернулось прямо к нему.

— Это не ложь, Силк. — Он всмотрелся в ее глаза. Нежность. Это было новое чувство, настолько ему незнакомое, что он испытывал необыкновенное наслаждение, ощущая, каким глубоким оно становится с каждым новым прикосновением. — И тебе не обязательно любить меня в ответ.

Его тихие слова заставили ее удивленно поднять брови.

— Вот как? — спросила она, чувствуя притяжение и черной пропасти, и того тепла, которое окружало его, обещая жизнь, полную безопасности и нежности. Чтобы сделать верный выбор, ей понадобится отвага не меньшая, чем та, которую потребовали от нее все события ее прошлого.

Киллиан наклонил голову, и теперь контур ее рта прослеживал уже не его указательный палец, а губы.

— Да, не обязательно. Приходи ко мне за наслаждением, если это все, что я могу тебе дать. Но приходи ко мне… — Он нежно поцеловал ее, лаская губы так, как он лелеял и ласкал ее тело. — Пожалуйста.

Одно слово. Простая вежливость, показавшаяся ей серебряной нитью, которая тянула ее от пропасти к теплу. И этим теплым прибежищем был Киллиан: жар его тела согревал ее, огонь его желания отстранял ночь и сжигал кошмары, так что в конце каждого дня ее ждал целительный бальзам сна. Ее руки невольно поднялись и обвились вокруг шеи Киллиана, обнимая его так сильно, как она уже не надеялась его обнимать с того момента, когда услышала слова, сказавшие ей о его предательстве.

— Я сама не знаю, что чувствую, — прошептала она у его губ, поспешно закрывая глаза, которые вдруг защипало от нежданных слез. — Я хочу быть с тобой, обнимать тебя, находить с тобой блаженство. — Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо, не скрывая своего смятения. — Мне кажется, это очень мало в ответ на любовь.

Он чуть заметно улыбнулся, впервые успокоившись после того, как она отвернулась от него.

— Если меня это устраивает, то должно устраивать и тебя. И потом — кто знает, что ждет нас в будущем? Однажды утром ты можешь проснуться рядом со мной и вдруг понять, что ты меня любишь.

— Ты готов рисковать?

Никто, даже приемные родители, которых она в конце концов полюбила, не хотел так рисковать из-за нее. Потрясенная и испуганная, Силк захотела встряхнуть его, возмутиться тем, что он не думает о самосохранении.

— Вся жизнь — это риск. Ты должна понимать это лучше других.

Она покачала головой.

— Это нечестно.

Его улыбка стала шире, добралась до его глаз, в которых загорелся вызов — он надеялся, что она не сможет от него отказаться.

— Тогда дай мне больше.

Силк покачала головой и попыталась отстраниться, но обнаружила, что находится в плену его объятий, его сильного тела.

— Наверное, не смогу.

— Разве тебе не хочется попробовать? Неужели тебе действительно нужна только любовная связь, нечто ограниченное во времени? Неужели этого достаточно для женщины, которая сохранила девственность в мире, где нетронутость встречается почти так же редко, как Непорочное Зачатие?

Силк замерла. Эта простая истина прогнала потребность бежать, прятаться. Она сковала ее сильнее, чем мог бы сделать любой человек — даже такой сильный, как Кил-лиан. Любовь. Святой Грааль. Цель. Неосуществимая мечта о звезде. Она получит все это, если у нее хватит храбрости потянуться к этому сверкающему созвездию, хватит отваги выдержать огонь страсти, хватит мужества прислушаться к своему сердцу и забыть все, что она знает о предательстве и боли, которые могут таиться за этим коротким словом. В это мгновение она узнала о себе нечто новое. Что бы ни делали и чем бы ни были для нее приемные родители, она всегда сохраняла какую-то частицу себя, не отдавала себя целиком и до конца. Вот почему она не рассказывала своим близким, чем занимается, почему допустила, чтобы они вместе с остальными считали ее гуленой и пьянчужкой.

— Не делай со мной этого, — прошептала она, чувствуя, что у нее перехватывает горло. По ее щекам заструились слезы, но она даже не заметила этого.

Киллиан притянул Силк к себе и прижал ее голову к своему сердцу.

— Не надо, Силк. Кричи, ругай меня, только не плачь.

Она уткнулась ему в грудь, слыша глухие удары его сердца, напоминавшие отдаленный гром.

— Не могу остановиться.

Подхватив Силк на руки, Киллиан понес ее на кровать и лег рядом с ней. Поток слез не унимался, а, наоборот, становился все сильнее, сотрясая ее хрупкое тело. Он прижался щекой к ее волосам: ему ненавистны были чувства, которые заставляли ее так страдать, и в то же время он понимал, что эта буря необходима, что без нее они не могут надеяться на их общее будущее. Время измерялось ее слезами, рыданиями, которыми она давилась, пытаясь справиться с собой. Он терзался за нее и с нею, переживая каждую мучительную минуту. А потом она наконец затихла, обхватив руками его шею. Рубашка на его груди была мокрой от боли, которую ей пришлось пережить еще до того, как он вошел в ее жизнь. Ему не нужны были слова, чтобы понять, какая борьба происходит в ее душе. Он не знал, суждено ли ему добиться победы, окажется ли хватка ее прошлого слабее, чем обещание будущего. Одно он знал с полной определенностью: какой бы выбор она ни сделала, он будет помогать ей во всем.