"Маленькие человечки" - читать интересную книгу автора (Кристофер Джон)

Глава 4

Дома Стефан обычно вставал ровно в шесть тридцать по звонку маленького будильника Ханни, после чего принимал душ, брился, плотно завтракал и направлялся на машине в Мюнхен, до которого было десять километров. Он никогда не опаздывал к открытию магазина, ни разу не нарушил установленный им самим режим, хотя и ненавидел его всей душой. На отдыхе же он мог быть самим собой, лентяем, владельцем часов без стрелок. Все это он объяснил англичанке по приезду, и она его прекрасно поняла. Завтрак будет для него оставлен, а яичницу поджарят, когда он спустится, и подадут со свежеприготовленным кофе. Но на самом деле ему не пришлось этим воспользоваться: несмотря на то, что он вдоволь понежился в кровати, не торопясь помылся в ванне и специально растягивал каждую процедуру, он почувствовал голод и спустился в столовую как раз к тому времени, когда открываются двери магазинов, принадлежащих Стефану Морвицу в Мюнхене, Франкфурте и Бонне.

Но после завтрака все изменилось. Было так приятно провести день без постоянно снующих вокруг людей, покупателей и продавцов, на чьих лицах, как в зеркале, он каждый день замечал все более углубляющиеся от алчности и беспокойства морщины. Конечно, в гостинице, кроме них, остановились другие отдыхающие, и работала прислуга, но от них можно был» скрыться, отправившись на прогулку по тихой, открытой местности. Что он и сделал, наслаждаясь, несмотря на непрекращающийся дождь, этим диким краем болот и холмов. Вначале он был разочарован тем, что от дома идет только одна тропинка и первые и последние два километра придется преодолевать только по ней. Но быстро привык.

Он брел по ухабистой дороге под потоками дождя. Вокруг простирался унылый пейзаж – вроде бы все время один и тот же, но непрерывно меняющийся: пустынное болото, холмики и впадины, лужи, пятна черной грязи, пустошь, со скудной растительностью и редкими цветами. Его предупреждали: кое-где можно ходить по болоту, но все здесь обманчиво и опасно. С портной уверенностью можно ступать только по дороге, извивавшейся тонкой лентой через все болото. На ней валяйтесь много камней, а окружена она была трясиной с лужами и островками. Все вокруг удивляло его. По узенькой дорожке можно было добраться до отдаленных холмов и опять вернуться к дому.

Дальше лежала дикая, необитаемая равнина, поросшая вереском: камни, кустарники и трава, а над головой – мокрое, серое небо. Там, где камней не было, почва мягко пружинила под ногами. Трава удивляла его своим невероятно ярким изумрудным цветом. Ему очень нравилась эта местность, больше, чем Норвегия, где они отдыхали в прошлом году, больше, чем Доломитовые Альпы, Пиренеи и Абруцци.

Он выбрал север только потому, что его соотечественники в основном ездили на юг. Года два назад, в Каталонии, поднявшись на вершину холма в полной уверенности, что побудет в одиночестве, он увидел семью, загорающую на солнце: бесформенная мать, дочь-блондинка с косичками, отец и два сына. Но теперь Стефан понимал, что дело не в людях. Он почувствовал это в Норвегии: какой-то вопрос, ощущение, что он должен что-то найти. Оно оказалось еще более сильным здесь. «Древняя и девственная страна», – подумал он.

Как всегда в начале отдыха, его тело, подвергнутое физическим испытаниям после года безделья, возмущалось и наказывало болью в мышцах. Он понимал, что нет необходимости жить так, как он. Да и неразумно. Нужно поддерживать себя в форме. Недалеко от их дома находился хороший спортивный зал, и он знал, что туда ходят люди его возраста. Он смог бы выкроить время, если бы захотел. С другой стороны, логично было не перенапрягаться, дать себе расслабиться как на отдыхе, так и дома. Не прилагать усилий более, чем требуется, чтобы затащить в кровать служанку, когда жена пошла по магазинам. Каждый путь по-своему правилен.

Он ускорил шаг, почувствовав под ногами упругий торф. Боль в мышцах утихла – можно сказать, почти прошла. Дождь стучал по непромокаемому плащу, охлаждая вспотевшее тело. Стефан вдохнул влажный воздух. С каждым днем он все более привыкал к этой местности: торф, трава, вереск и запах далекого моря.

Несколько часов он бродил по холмам, а затем снова спустился в долину и направился к дому. Дождь несколько раз прекращался, но не более чем на полчаса, и надежды, что он перестанет совсем, не внушал. Небо все больше темнело. Сапоги сверху промокли, но ноги оставались сухими. Стефан чувствовал радость и голод.

Позади он услышал звук приближающейся машины, но не обернулся. Она остановилась рядом. Это была темно-синяя английская машина, не очень шикарная. Стекло опустилось, и из окошка выглянуло типично английское лицо – худое, бледное, бесцветное. Ему соответствовал и голос.

– Вас подвезти?

– Нет, спасибо. – Стефан покачал головой.

– Вы уверены? Вы ведь направляетесь в Киллабег, не так ли?

– Да, но я предпочитаю ходить пешком, спасибо.

– Как хотите.

Голова исчезла, и машина тронулась. «Это, наверное, жених Бриджет Шоунси, который, должен приехать сегодня», – подумал Стефан. Девушка ему понравилась, и он почувствовал легкое разочарование, увидев ее избранника. Правда, встреча была чересчур коротка, чтобы составить впечатление о человеке.

Ему предстояло пройти еще более километра, а чувство голода все усиливалось. Он ускорил шаг и вдруг стал напевать мелодию, которую выучил еще в детстве, когда гулял с друзьями под ярким солнцем – в долгие безоблачные дни, заканчивающиеся сумерками у костра, усталостью, песнями и мальчишескими заверениями в дружбе. Но то было в Германии, и мальчик, который жил там, был очень юн.

Перед ужином Бриджет обязательно проводила час вместе с гостями. Это вызывало у Стефана восхищение, так же как и то, что она старалась скрыть свою усталость от работы, которую ей приходилось выполнять. Приезд Дэниела не изменил привычного распорядка.

– Хорошо погуляли сегодня, герр Морвиц? – спросила она во время беседы за рюмкой шерри.

– Прекрасно, – кивнул он.

– Очень жаль, что так сыро. Хуже погоды для прогулки не придумаешь, но у нас не всегда так.

– Для меня это не играет роли.

– Вы очень любезны. – Она улыбнулась. – Я хотела спросить вас об одной вещи.

– С радостью отвечу, если смогу.

– Вот записная книжка. Я обнаружила ее, когда мы несколько месяцев назад производили генеральную уборку. Потом я о ней забыла, а сегодня она попалась мне на глаза. Я плохо знаю немецкий, да тут еще и почерк неразборчивый.

Мягкий зеленый переплет, кожа. Страницы разлинованы голубым, а записи сделаны черными чернилами мелким, острым изящным почерком. В верхней части первой страницы стояла дата: «5 июля», но год не был указан.

– Это дневник, – сказал Стефан.

– Да, – кивнула Бриджет, но я не имею ни малейшего представления чей. Думаю, его можно прочесть, если не знаешь, кем он написан. А вы как считаете?

Он понял, что это был один из способов занять и заинтересовать гостей. Она делала все, чтобы они не скучали. Она, конечно, могла показать дневник Ханни, когда он гулял, но Бриджет должна была уже понять, что Ханни почти всегда всем довольна, а он, напротив, беспокойный человек, которого постоянно надо чем-то заинтересовывать и развлекать.

– Вы говорите, что нашли дневник в этом доме, когда приехали сюда? И не знаете, откуда он взялся? – спросил Стефан.

– Понятия не имею. Дом принадлежал моему дяде. Насколько мне известно, у него не было родственников в Германии. В доме оказался ряд немецких вещей – картины и еще кое-что.

Стефан бегло пробежал первую страницу, и его взгляд остановился на одном предложении: «Нет извинения неудаче, никакого даже частичного оправдания, никакого оправдания в раскаянии». Он почувствовал симпатию к человеку, написавшему это. Дневник его заинтересовал.

– Вы хотите, чтобы я это перевел? – Он взглянул на Бриджет.

– Я подумала, было бы интересно узнать, о чем тут идет речь.

– Минутку.

Когда он первый раз заглянул в дневник, почерк показался ему очень неразборчивым, но когда присмотрелся, то начал переводить без особого труда.

Стефан перевел так близко к тексту, как мог. Он помолчал и сказал:

– Вы понимаете, я не могу все это точно выразить по-английски. Здесь кончается страница. Читать дальше?

– Не беспокойтесь. – Она протянула руку за дневником. – Все кажется очень обыденным. Даже сентиментальным и мелодраматичным.

– Возможно, виноват переводчик. Меня заинтересовал этот дневник. Вы ничего не знаете об авторе? Старый немец, который жил здесь, из моего родного Мюнхена. И работал. Чем он занимался? Он был писателем?

– И наслаждался лучшей погодой, чем сейчас. – Она улыбнулась. – Хотите оставить дневник у себя и почитать на досуге?

– Если позволите.

– Конечно. Когда-нибудь вы мне расскажете, в чем там дело.

Стефан не составил определенного мнения об американцах. Он только подумал, что девушка красива, но бледна и холодна, а мать слишком болтлива. Она казалась менее вежливой, чем те американки, с которыми его сталкивала судьба, а он старался их избегать. Она не скрывала своего любопытства и задавала ему вопросы, которые приводили его в смущение своей откровенностью и намеками, что за ними могут последовать еще более откровенные. Стефан старался избегать бесед с ней и во время обеда говорил в основном с Уорингом, который сидел напротив. Он узнал, что американец преподает общественные науки в университете и прекрасно разбирается в своем предмете. Стефану не нравились общественные науки, подразумевающие, что мужчин и женщин можно разделить по графам и схемам путем количественного анализа, но Уоринг, человек с ясным умом, приводил веские аргументы, и Стефан находил их логичными. Он заметил, что жена американца, Хелен, забеспокоилась: вставила пару замечаний, которые Стефан посчитал глупыми, а Уоринг просто сделал вид, что не услышал. Стефан обрадовался, когда что-то другое будто бы привлекло ее внимание. Но вскоре понял, что обманулся. Стараясь обратить на себя внимание всех сидящих за столом, Хелен проговорила ровным громким голосом:

– Никто из вас не поверит в то, что произошло с моим мужем прошлой ночью!

Стефан заметил, как напряглись мускулы на лице американца и как сжались его челюсти. Он продолжал начатый разговор, игнорируя замечание жены.

На другом конце стола все замолчали. Тишину нарушила Бриджет:

– Что же с ним случилось? – вежливо спросила она.

– Господь с тобой, Хелен! – воскликнул американец.

– Уоринг увидел эльфа в лунном свете, – мило улыбаясь, сказала она.

От смущения он быстро, почти заикаясь, заговорил:

– Думаю, это была игра света. Я смотрел из окна нашей спальни и увидел, как что-то шевельнулось. Но я был без очков. Когда я их надел, то увидел это существо только на одно мгновение. Какой-то зверек, наверное.

– Он разбудил меня, – обратилась ко всем присутствующим Хелен, – чтобы рассказать об этом.

– На самом деле не только он что-то заметил, – подала голос Бриджет.

– Ну, только не говори, что и ты видела эльфов, – улыбнулся ее жених Дэниел.

– Мэри, горничная, сказала, что видела у дома маленьких человечков.

– Маленьких человечков? – с недоумением спросила Ханни. – Что это?

– Есть такая старая ирландская легенда о крохотных мужчинах и женщинах, которые занимались волшебством, – начала свой рассказ Бриджет. – Обычно они невидимы, но иногда люди могут заметить их. Правда, далеко не все.

– То же самое у нас в Германии, – сказал Стефан. Ханни все еще сидела с удивленным видом. Он повернулся к ней, пытаясь объяснить.

– О да. – До нее дошел смысл сказанного. – Они делают зло.

Она покорно кивнула, и в наклоне ее темной головы он еще раз увидел гордость и униженность ее народа, страшные страдания и покорность перед грядущими бедами. Это до сих пор вызывало у него гнев и отвращение.

– Не зло. Они ведь не люди, – слишком резко сказал он.

– Насколько я знаю, ирландские эльфы не считаются злыми, – опять заговорила Бриджет. – Вот Мэт может рассказать о них.

– Я не специалист по национальным предрассудкам, – ответил ирландец.

– По правде говоря, те, кто верят в их существование, не боятся их, как, например, шотландцы. Да и англичане тоже.

– А вы, ирландцы, вообще чего-нибудь боитесь, кроме Бога и самих себя? – спросил Дэниел.

– Мы боимся реальности.

– Если поймаешь одного из них, он должен заплатить выкуп, чтобы его отпустили, правда? – спросила Хелен. – Бочонок с золотом? Уорингу следовало бы проследить за ним. Нам бы очень пригодился бочонок с золотом.

– Это вы о гномах. Мэт, можешь рассказать о них?

– Это совсем другие существа. Потом есть мифические духи, стоны которых предвещают Смерть. В нашей стране многое могут придумать, только пользы от этого…

Казалось, Уоринг обрадовался, что дискуссия приняла общий характер.

– А они живут по всей Ирландии или только в каких-то определенных местах? – спросил он.

– Не помню, чтобы о них сообщали из Дублина, – ответил Мэт. – Это говорит о том, что почти все деревенские предрассудки теряют силу в городе. Но чем дальше вы от крупных городов, тем больше сказок вы услышите. Правда, теперь, когда у нас появилось телевидение, вам скорее перескажут сюжет последнего сериала ужасов.

– А где живут ирландские эльфы? – спросил Стефан. – В норах в земле?

– Возможно, некоторые и живут. Но говорят, что земляные крепости пользуются у них большей популярностью, – улыбнулся Мэт.

– Земляные крепости?

– Вы сейчас находитесь, над одной из них. Или совсем рядом с ней. Много лет назад на этом месте стояла такая крепость. Потом вместо них строили замки. То же было сделано и здесь. 06 этом свидетельствует откос под башней.

– Так что можно считать, что здесь обитает нечисть? – спросил Дэниел.

– Это не нечисть. Они не похожи на привидения. Но это как раз такое место, которое в старые добрые времена сельские жители посчитали бы подходящим для маленьких человечков.

– И сейчас они тоже так думают? Мэри ведь местная, не так ли?

– Замок был разрушен более трехсот лет назад, а построен чуть ли не шесть веков назад. Сомневаюсь, что кто-то еще здесь остался.

– Они, наверное, наслали на меня проклятие, – вздохнула Бриджет. – Я всю их мебель передала в детский дом.

– Мебель?

– Это шутка, господин Морвиц, – улыбнулась она. – В комнате в башне я обнаружила множество кукольных домиков. Они все еще там, но я отослала в детский дом кукольные кроватки, шкафчики и все остальное.

– Множество кукольных домиков? – переспросил Уоринг. – Здесь когда-то жили дети?

– Это было хобби моего дяди, – покачала головой Бриджет.

– Странное хобби.

– Да, наверное. Но ведь хобби часто бывают странными?

– Таинственный эльф, которого видел господин Селкирк, наверное, прибыл сюда погостить, – высказал предположение Дэниел. – Ему, думаю, здесь не очень понравилось, если в домиках остались лишь голые доски. Ты права насчет проклятия Бриджет. Сегодня ночью тебя ждут кошмары.

– Мне показалось… – начал было Уоринг, но смущенно замолчал.

– Показалось что? – спросил Дэниел.

– Расскажи нам, как он выглядел, дорогой, – попросила Хелен. – Вчера ночью ты был очень взволнован.

Она улыбалась, бросая ему вызов. Он принял его, бегло взглянув на нее, и повернулся к Дэниелу.

– Вы, конечно, можете считать меня чокнутым, – сказал он. – Но я закончу, раз уж начал. Наверное, это была игра лунного света. Но у меня создалось впечатление, что это существо скорее женского пола, чем мужского.

– Симпатичная? – спросила Хелен. – Поэтому ты меня не сразу разбудил?

Уоринг пропустил ее замечание мимо ушей.

– Так вы видели что-то… странное? – спросил Дэниел.

Вопрос был задан серьезным тоном и привел Уоринга в замешательство.

– Я же сказал, что это, наверное, была игра лунного света или пробежал какой-то зверек. По ночам, когда проснешься после глубокого сна, порой видятся странные тени. А потом многие рассказывают истории о привидениях.

– А что это был за зверек, как вы считаете? – спросил Мэт.

– Не знаю. А это имеет значение?

– Я просто не представляю, какое животное может создать впечатление существа женского пола.

– Для Уоринга – любое, – засмеялась Хелен.

– Неправда. И здесь нет ничего смешного, – внезапно со злостью сказал американец.

Муж и жена уставились друг на друга.

– По крайней мере, это не кошка, – сказала Бриджет. – У нас они все сдохли. Какая-то загадочная эпидемия.

Замечание явно предназначалось, чтобы разрядить обстановку, хотя внутренне надеялся, что оно поможет. Однако Хелен почти сразу же отвернулась с видом мученицы. Дверь открылась, и вошла Мэри с сервировочным столиком.

– Вот наконец и пудинг, – с облегчением вздохнула Бриджет.

Они оба читали в кровати, но через полчаса Ханни выключила свет со своей стороны и попыталась заснуть. Стефан продолжал читать. Это был роман Кярста, который он привез с собой. Стефан читал с восхищением, презрением и невольным уважением. Прекрасный способ изгнать духов. Если у вас правильный подход, нужный темперамент, вы легко справитесь с прошлым. И выгодно: наверняка удастся продать тысяч сто экземпляров – вместе с изданиями в мягкой обложке. Конечно, роль играл не только темперамент, но и талант, большой талант.

Он посмотрел на Ханни. Она заснула, положив ладонь под щеку. Он стал изучать ее лицо в неярком сеете лампы, стоявшей на столике с его стороны кровати. Как и во время ужина, он очень ясно чувствовал сейчас, что она еврейка. Точнее, наполовину еврейка. Если бы в ней была только еврейская кровь, ничто не спасло бы ее от убийственного интереса представителей его нации. Ей повезло, что ее мать умерла до войны. Он подумал о списке кузенов, дядей и тетей, хранившемся в Библии ее отца, которая была спрятана в дальнем ящике письменного стола у них дома. Он однажды случайно наткнулся на нее, но никогда не говорил с Ханни об этом. Все их имена, родственные связи, места, где они жили и где умерли: Аушвиц, Бельсен и Бухенвальд.

Стефан выключил свет. Он лежал в кровати, чувствуя неподвижность своего тела, холодные объятия простыней. Он слышал, как стучит в окна дождь, а его мысли блуждали в странных измерениях – как у больного лихорадкой. Он подумал о том, что видел американец. Или ему показалось, что видел? Маленькая стройная фигурка в лунном свете, в серебряном мире невинности. Даже мгновенное пребывание там, пусть в забытьи, вызывало у него зависть, даже горечь.

Он попытался заснуть, забыться, но это ему никак не удавалось.